Папa Париж

Август в Париже тяжел и сладок, как намокший рюкзак со старой любовью,
дождь раздает оплеухи, но солнце высушит капли и по щеке погладит,
папа щелкает голубей под аркою Сен-Мартен (многокрылые их гнездовья
живописнее барельефов, где король в парике, но гол; безлошаден,

но с Геракловой палицей) и живет напротив  - отец, не Луи, хотя по значенью
в моей жизни это одно и тоже. Родовые мифы тянет к бронзе истории
как птиц – к статуям императоров, поэтому в Лувре столпотворенье,
прошлому поклоняются семьями. Пахнет рекой, кофеем без цикория

и LIBERTE; – свободой со сливками. Взгляд скользит по блестящей зелени Сены
чуть волнуясь и без усилья переходя в голубоглазое небо
над переносицей Нотр-Дама. Баржа с завитыми буклями рыжего сена
выглядит как алонж дворянина, казненного утром. Каждому по потребам,

от каждого по голове, такое вот FRATERNITE. Маяковский в Париже
куролесил, „Je suis un chameau“, бредил величьем Вандомской колонны
предлагая руку и все остальное Place la Concorde. „Je suis Charlie“ - Аз, иже
кровь лиях,  хотя и не шляхта, а степных корней, кудрями не обрамленных,

разве что шляпкой за десять евро фасона EGALITE. Набережная Вольтера,
где мемориальных плит больше чем жителей, упирается в дом д'Артаньяна,
„Косое лезвие с разумом не в ладу,“ – картаво кличет беду орел-химера
с башни Сен-Жак, пережившей каким-то чудом Коммуну. Крутолобо тараня
 
закипающий воздух грядущего малышня всех стран и народов торгует
мини-Эйфелками   и селфи-палками мушкетерских рапир длиннее.
„Будет холодно завтра,“ - гадает отец. „Шарф возьми, из Нормандии дует...“
Вечер, готика и бытие – на закате всегда пламенеют.

29 августа 2017