Глава 20. Митрополит и Мономах. Благословение

Проснулся утром князь привычно рано,
Охрана тоже не дремала - на ногах.
Подъехали к святой Софии(1), храму,
Когда уж было девять на часах.
Там литургия шла обычным ходом,
И люди продолжали прибывать.
Собор почти заполнился народом,
Войти - пришлось усилье прилагать.
Стояли часа два, пока священник
Последнюю молитву не прочёл(2).
Андрея, только после причащения
Господних Тайн Святых, едва увёл.
Сын слушал невнимательно обедню,
Смотрел по сторонам с раскрытым ртом,
Не замечая, что мешал соседям,
Что нужно осенять себя крестом.
Иконостас внушительных размеров
Обилием убранства привлекал.
Резьбой, исполненной рукой умелой,
Невиданно изящной - поражал.
Картины тонкого письма на стенах,
Подкупольные фрески облаков
И Спаса строгий лик нетленный,
Смотрящий вопрошающе без слов.
Тут всё, как в храме Михаила(3), дома,
Но только больше, выше и пышней,
И всё же ощутимо по-иному:
Воздушнее, намоленней, светлей.
Князь, видя в сыне жадность интереса,
Не стал его одёргивать. «Пускай
Себе, - подумал он, - зело полезно.
К уму, душе своей лишь прилагай».
Покинув храм, они остановились,
И княжич, голову задрав, смотрел
На купола, кресты, что устремились
В заоблачный, казалось, запредел.
Владыки дом - за площадью соборной,
Открыл им отрок-служка, пропустил,
Провёл в светлицу их просторную,
И, скрывшись, о визите сообщил...
Митрополит Никифор жил не праздно,
Но чину соответствовал весь быт
Такой, что злопыхатель по заглазно
О нём хулой огульной не съязвит.
В светлице так же не было излишеств,
Одно лишь кресло с вычурной резьбой,
Со спинкою, - Андрея чуть повыше,
Являло роскошь некую собой.
Шесть лет назад поставлен был Царьградом
Над паствой христианской всей Руси,
И как отец, радеющий о благе чада,
По весям русским много колесил.
И в просветительстве он не ленился,
О вере православной хлопоча.
Однако языку не обучился,
Имел всегда с собою толмача.
Не сразу открывалась Русь. Помалу
Грек начал познавать её нутро.
Языческого много оставалось
Ещё, а забывалось тяжело.
Обычаи, поверья и предания
Корнями уходили вглубь веков.
Хоть вера во Христа уже в сознании
Людском, но старое в нём глубоко.
Никифора минуту ждали гости...
Открылась дверь, митрополит вошёл
В одежде чёрной, что всегда он носит,
Того же цвета головной убор(4).
Для дней других в иную облачался,
А крест и панагию(5) он снимал
Лишь перед сном, но только просыпался
И, помолившись, снова надевал.
Поднялся князь навстречу патриарху,
По-христиански трижды обнялись.
Владыка внешне выглядел постарше,
Друг к другу Божьим промыслом влеклись.
Но телом был он князя чуть пожиже,
Не строгий взгляд-буравчик, ликом смугл,
Не сухопар, не дряхл, подвижен
И с сединою от житейских вьюг.
Сначала патриаршества особо
Он выделил среди других князей
Владимира, природную способность
Его располагать к себе людей.
Что разумом по Божьей благодати
Он благоверен. Княжеских одежд
Не ради власти носит, не стяжатель.
Готов делить сокровища промеж
Людей, добытые мечом в походе.
Содержит ревность к Богу и хранит
Преданье старое отцов. Проводит
В заботах жизнь и храм им не забыт.
На греческом беседа проходила,
Здесь переводчик был не нужен им.
Мать языку с пелёнок обучила,
Владимиру он был почти родным.
 «А это, князь, неужто младший княжич? -
На отрока Никифор бросив взгляд,
Полюбопытствовал у князя. - Я же...
Недавно видел... Как года летят!»
Князь сына подтолкнул к митрополиту,
Андрей в поклоне голову склонил,
Не подавая, что робеет, виду.
Благословившись, снова отступил.
«Летят, владыка, наше время тает…
Недолог час, придёт его пора.
Пока пусть силы поросль набирает,
Ещё не стихли буйные ветра.
Ещё сгодятся нам мечи и копья,
Достигнуть бы согласья меж собой,
А то глядим врагами исподлобья...
Совет, владыка, нужен нынче твой
И помощь. Может быть, подсказка, -
Ответил князь, продолжив диалог, -
О встрече нашей только - без огласки,
Чтоб никуда отсюда за порог».
Никифор толмача покликал громко,
Когда явился тот, сказал: «Возьми
На час с собою отрока-княжонка,
Займи его пока и накорми».
 «Итак, сын мой, о чём со мной ты хочешь
Без третьих лиц сегодня речь вести?
Потребность в чём тебя так сильно точит,
Какую помощь думал обрести,
Толкаемый нуждой мирской ко мне ты?
Сомнением ещё каким томим?
Я слушаю тебя, сын мой, поведай -
Один оставшись, будешь уязвим.
Писал тебе в письме своём ответном,
От ереси хотел предостеречь,
Приспешников твоих и их советов,
Чтоб мог урок из этого извлечь.
На все твои вопросы, рассуждая
О вере Православной, как просил,
С латинской в чём она не совпадает -
Взгляд Церкви(6) нашей в нём отобразил.
Гляди, прошло как время незаметно!
-Воскликнул пастырь, спохватившись вдруг -
Давно ли, кажется, была обедня...»
Но оборвал себя, услышав тихий стук.
Прислуга-отрок, дверь открыв, напомнил:
Полуденной час трапезы пришёл.
«Зову, князь, разделить со мною скромный
Обед, потом продолжим разговор. -
Никифор пригласил, вставая с кресла,
Владимира к накрытому столу -
Подкрепимся, князь, пищею телесной,
Всевышнему за хлеб воздав хвалу».
 «А стол митрополита не обильный, -
Окинул взором князь, - почти как в пост.
Хотя скоромное подали - не забыли.
В еде владыка, вижу, строг и прост».
Обедали, молчанья не нарушив,
С присущей аккуратностью к еде.
Продолжили беседовать, вернувшись
Назад, о ближней княжеской мечте.
Перебирая машинально чётки,
Ответ владыка свой не торопил.
Не втиснуть мысли было в слог короткий,
Поверхностного князь не заслужил.
 «Нашёл я, князь, по жиле своей разума -
О Боге ревность до сих пор хранишь.
Молю Его, что ты во время разное
Таким останешься, себя не обронишь.
Что сопричастен Вышней благодати,
И благонравен впредь же будешь ты,
И не княжения и власти ради,
Но к людям всяким - знатным и простым.
«Внимай себе» - так сказано, князь, в книгах,
Внимай, князь, слову, делу своему,
Не стали, чтоб они потом веригой
По неразумью только твоему.
Как Святополк, неблагий, без усердия
К Всевышнему и мести ко врагам
Его направленной, толики милосердия
К рабам, но тяготеющий к благам.
Опутанный гордыней, своенравием,
Смешались добродетель в нём и зло,
И ослеплённый, ими понукаемый,
Не отделяет от плевел зерно.
Почти в пустыню обратил он землю,
В тенетах у жидов-ростовщиков
Весь Киев нынешний, и стонут семьи
Под гнётом неоплаченных долгов...
Не правит Святополк, а пребывает
Как паразит, сосущий древа сок.
А боль растёт и язва нарывает -
Прорвётся с кровью, день тот недалёк...
Об этом говорю с печалью горькой,
Молю, взывая к Господу: «Наставь!»
Да, видно, Святополк далёк настолько,
Что я уже, молясь, кричать устал.
Но он придёт, дружину за собою,
И ополчение, как раньше, соберёт.
В долгу великом он перед тобою
За то, что стол его не занял наперёд.
Надежду не роняю я, что веры
Огонь в нём православной - не потух.
Мне служит утешающим примером,
Что не был Святополк ни слеп, ни глух,
Когда чернец Печерский Феодосий(7)
Причислен церковью ко всем святым.
В глазах тогда у князя были слёзы,
Чего не зазрел раньше я за ним...»
Никифор, тут задумавшись, прервался
Представились недавние те дни.
Вздохнув, продолжил: «Нет, не ошибался.
То были из глубин его они...
Не каждый князь, к моей большой печали,
О Боге мыслью и единстве так высок,
Как ты. Для многих их, увязших в сваре,
Глагол о том - холодных слов комок.
Я зазрю так же, сын мой, что не рвёшься
Зело к престолу киевскому. Власть
Не суть шагов твоих и ты живёшь всё
Совсем к другому сердцем устремясь?»
«Не рвусь, владыка, и не устраняюсь, -
Кивнул согласно князь и пояснил, -
Стол правому отдав, не угождаю,
Его займёт тот старший, кто дожил.
В наказе деда мысль была другая,
О крови нет намёка в нём за власть,
А чтобы мы, уделы обретая,
Не смели думать о чужом и красть.
Но род его с тех пор давно распался,
Нарушился порядок старшинства.
Завет, однако, в памяти остался
Мечтой дразнящей лишь для большинства,
Но рвущейся к нему по честолюбию
И алчности, а значит слепоте.
Вельми не думая о дольних(8) людях
И о своей за этим чистоте.
Вернуть нас к главному хочу в завете,
Чтоб старший всем заместо был отца.
И люди чтоб в церквах о многой Лете
Ему просили бы всегда Творца.
Чтоб земли русские под этой дланью
Хоть розно жили, но без ссор и войн.
Порукой было крестоцелованье
И слово честное промеж собой».
Никифор слушал князя с любопытством,
Ни словом и ни жестом не прервал.
И ждал, когда проговорит всё.
Как продолжение всему, сказал:
«Разумное - всех старше, князь, и выше
И с помощью его восходим мы
К Творцу и к пониманию всех ближе
Всего, что вывел Он на свет из тьмы.
В конце я сделаю тебе напоминание,
Боголюбивый князь, ещё одно:
Псалом имей и со вниманием
Ты пой его, где в нём отражено
И царское, и княжие подобие.
И, что прочтёшь там, станешь сохранять
И проверять -  тогда тебя сподобит
Приблизиться к Тому, кто даст познать
Духовной радости, направит ноги,
Их от скольжения предохранит
И вознесёт в те высшие чертоги,
Где истинная радость предстоит.
Почто веду с тобой я речи долго?
Чтоб понял, что болею за тебя.
Как пастырю, мне видеть это дорого,
Что сердце, горести, твоё не озлобят.
Последнее: что в зрелости ты сделал,
Что выпало тебе преодолеть,
Потомки не измерят малой мерой,
Поэтому не стоит сожалеть.
И воссияет свет тебе, который
Сияет праведным. На много лет
Останешься невинным, без укора,
Когда уйдёшь к Нему, тебе вослед.
Задумал дело ты, радеющий, благое,
Пускай Господь не отвратит очей,
И пусть пребудет Воинство святое(9)
Его с тобой во днех и тьме ночей».
Поднялся, а за ним Владимир следом,
Перед владыкой на колено становясь.
«Путь Бога, грешным нам, неведом,
Но Он с тобой. Благословляю князь
На рать со змием хищным, многоглавым,
Как ненавистной нечистью степной.
Не ради эфемерной личной славы,
Но блага для земли твоей родной!
Иди не с думой мглистой о грядущем,
И не о прошлом ныне помышляй.
Во днях, сын мой, тебе отпущенных
На разум свой и Бога уповай.
Он царствует над силой всей Небесной
И с помощью Его, князьям дано
Царями над земным поместно,
Над дольним родом быть вам вручено».
Никифор поманил к себе Андрея,
Что неотлучно здесь же пребывал.
Освоившись, тот вёл себя смелее,
К владыке подойдя, к руке припал.
Ему дозволено остаться было с ними,
Как до того за трапезою быть.
И это княжич правильно воспринял,
Беседы мысль пытался ухватить.
Но для него была замысловатой,
Вопросы вызывая, чтоб потом
Отцу задать их на пути обратном,
Когда они окажутся вдвоём.
Ладони ощущал митрополита
И их тепло и тяжесть на плечах,
Уверенную твёрдость и открытость...
Какую чувствовал в его речах.
Притихший, ожидал, что скажет пастырь,
Напутствуя, сейчас прощаясь с ним.
Свою на ощупь видя сопричастность
К большому взрослому, умом своим...
Никифор против всяких назиданий
Сказал одно лишь: «Бог тебя храни!
Его ты, отрок, вслед отцу избранник,
Людей надежд, гляди, не обмани».
Расстались, как и встретились, друзьями
Духовными, что было поважней
Других всех отношений и экзамен
На прочность выдержали жизнью всей.

____________________

1. Заложен в 1037 году  Ярославом  Мудрым на месте победы над печенегами.
2. «Отпуст» -завершающая молитва литургии.
3. Михайловский собор в Переяславле, 1090 год, достроен Ефремом Печерским.
4. Куколь —  повседневный  монашеский головной убор.
5. Небольшая нагрудная  иконка.
6. Послание  Мономаха  о вере латинской,  2-е  о посте и воздержании чувств.
7. Канонизирован в 1108г. при поддержке Свтополк., по почину игум. Киево-Печ.
   монастыряря Феоктиста.
8. Ниже себя, подданных.
9. Здесь, белое воинство Архангела Михаила