изотрется в звездную пыль обувь

так выбрасывают тетрадные листья в тишину,
так нанизывают бусины рябины на нить.
в школе говорили – если ты будешь уметь шить,
в школе говорили – если ты будешь уметь петь –
все в порядке, ты принадлежишь миру.

мама в оранжевом платье варенье варит,
косточки из вишни
однажды вырастут в деревья,
которые старше,
которые будут старше
нас всех.

так двухтысячный застает врасплох,
так срывает он маки улыбок.

изотрется в звездную пыль обувь,
и разбитые до сладкой крови колени
заживут, как только наступит миллениум,
засияют тонкой кожей,
подвластной времени,
но белесой,
для поцелуев сотканной.

за твоими на солнечной стороне окнами
теперь спорят о равнодушии и политике,
резко пахнет керосином и коммуналкой.
все во мне забери, вымети, словно снег во двор,
ничего не жалко.

станет мир наш от октября фиалковым,
станет мир наш как маленький город в глухой сибири.
и рисунки наши забелят,
оттого, что мы себя позабыли

на параде, в пятом ряду, с пышными бантами,
алыми лентами,
вечерами летними,
прижатыми к ранам ватками.
так виноваты мы,
так виноваты мы!