Возвращенец

Как-то раз, была у меня дама о тридцати восьми годах. Я пацан почти, а она прилипла в баре: "Пошли ко мне, да пошли ко мне". Успели мы всего разок, и дочка её заявилась. Красавица неописуемая. Моя перед ней форсит - и нас ещё, мол, юноши охаживают.

Тут меня за вином послали. Ночь. Лето. Зачем-то младшая увязалась.
— Идём в посадку. — предлагаю.
— Давай. — говорит.

Вернулись, мать и обомлела - оба чёрные, как трубочисты. Дочу-то я в золу от костра повалил. Темно там было. Посмеялись, и она нас мыться повела. Потом выпили, да в постель. Втроём. Ничего животного - лежали, целовались. Не только, конечно, но всё очень чувственно и нежно.

А утром просыпаюсь, смотрю, со мной одна старшая. И дочки, говорит, у неё никогда не было. Приснилось тебе, и всё тут. Хотя джинсы с футболкой углями выпачканы. Я тогда разбираться не стал, а сейчас жалею. Ибо правды хочется, а где она?

И долго мне этот случай покоя не давал. Лишь на днях решился. Адрес-то помню. Там кабак к девятиэтажке пристроен. Его недавно в "торгушку" переделали, да это не важно. Схожу и узнаю, как оно было. Надо же, двадцать лет голову ломал, а прояснить обстоятельства робел. Главное не съехали чтобы.

Взял вина. Нашёл подъезд, этаж, дверь. Звоню, а в груди беспокойно. Открыла женщина. Ей за тридцать, ухоженная, красивая. Дочка!
— Не забыла меня? — спрашиваю.
Та посмотрела с одного боку, с другого, потом прыснула.
Оказалось, не забыла. Мать-то на утро засовестилась бесстыдства своего, вот её и выставила, пока я спал.

Сидим, разговариваем. Я озираюсь, в квартире никого. Она разодета и раскрашена будто артистка, но ведёт себя ласково, так ко мне и льнёт. Ставлю на стол бутылку. Хозяйка уходит за штопором и возвращается голая. Валимся в постель. А вечером приходит прекрасное восемнадцатилетнее создание. Мы сидим за столом. Они пьют вино и смеются. Мне не смешно и пить не хочется. Оказывается юная леди - наша общая дочь. Об этом сообщается, хотя и не сразу, но с некоторым пафосом.

Вдвоём уговорив "Саперави", дамы выстраивают пугающие планы. Крушить мою нынешнюю семью они вовсе не намерены. Им главное, чтобы я приходил по воскресеньям, потому что "малышке" хочется отца.
— Папочка, — воркует она мне в самое ухо. Тонкая ручка ложится на шею, а другая лезет в штаны.
— Стоп! — говорю я, — За это надо выпить.
И собираюсь за вином. Из коридора мне видно как они раздеваются и шлёпают друг друга по звонким попкам.

Я захлопываю за собой дверь и несусь вниз. На улице прибавляю ходу. Мимо магазина, прочь из этого дома, двора. Прочь из этого вечера, забравшего мою прекрасную мистическую тайну. Прочь!

Надолго ли?