Перед иконой голову склоня...

Мои грехи: и пил, и бушевал,
И жёг стихи, и плакал безутешно –
От неудач, что били наповал…
Да и от безысходности, конечно.

Казалось мне: кругом – одни враги….
Капканы ставят, роют волчьи ямы…
А враг один был – я шёл без слеги
Через богемы и смертельно пьяный.

И вот он – злобно лающий острог,
Людей в вопросы гнущий жёсткой плетью…
О, если б не Любовь, не Крест, не Бог –
Меня давно уж не было б на свете.

И если бы не подобрал перо
Над жизнью пролетавшей журавлихи,
Попал бы я в поганое ведро,
В которое отплевывают психи….

Теперь мне надо трезво создавать
Стихи, что отражают жизнь всецело.
И стоит, ради этого, страдать
И в клочья рвать – и нерв души, и тело!

Во мне ещё кипит адреналин,
Когда весна развёртывает знамя!
Умру ли я? Умру. Но для рябин
Я буду вечно – между журавлями.

Меня забудут? Что ж, тому и быть!
И я не рвусь в бессмертье без оглядки.
Как всем, мне неизбежно предстоит –
Стать достояньем тлена и оградки.

Перед иконой, голову склоня,
Клянусь своей туманной сединою:
Я всех верну – ушедших от меня,
Разочарованных и огорченных мною!

И уж потом – туда, откуда нет
Для смертного создания возврата,
Откуда – только безголосый свет
И золотые слезы звездопада…

И там на что-то, может быть, сгожусь?
На винтик – для межзвездных механизмов,
На гильотину – для сожравших Русь
Зубами кап-ком-дем и прочих измов!..