Марион Коксвик. Женские портреты

МАРИОН КОКСВИК

  ЖЕНСКИЕ ПОРТРЕТЫ


ЗВЕЗДА – МАЛЕНЬКОЙ ПЛАНЕТЕ

    (принцесса Диана)

Милые друзья,
Я вознесла моё сердце как флаг,
Дала его миру.

Моя протяженность мала:
От земли
До обиталища моих мыслей.

Поэтому и скорбь оказалась
Тяжелее, чем этот мир.

Исполните мою просьбу:
Напишите эпиграф к моей жизни
Тёплой рукой.

Я услышала в последних новостях:
Кто-то планету Земля
Предложил назвать моим именем.

Земля, говорили они,
впредь будет
Зваться Дианой,
А не Геей.

Но Земля –
Лишь хлебная корка
С утреннего застолья богов.

Я не хочу
Быть для них
Хлебной коркой.

И вот я отлетаю от Земли,
Чтобы занять место
Среди звёзд
На небесах.

Видишь меня там,
У левого плеча Ориона,
Катящуюся в вечности
К предельному рубежу
Галактик?



ОДА ОДРИ

Ты – женщина за полчаса до первого поцелуя.
Не в момент поцелуя.
Ты женщина-призрак
В кинодраме по Чехову.

Астральная как мадонна Мунка.
Миндалевидноглазая.
Скорее славянка, чем германка.
Скорее Анна Каренина, чем ибсеновская Нора.

Отчасти ещё принцесса Мелисанда,
Когда она поднимается по прибрежной осыпи,
Чтобы отыскать потерянную золотую крону.
Или русалка в наряде
Из дома моды «Шанель».

Тебя любит весь мир, Одри Хёпберн.
Идём на «Тиффани», чтобы позавтракать с тобой
В пустынном небоскрёбе Манхеттена.
Мы покупаем у тебя астры в «Моей прекрасной леди».

Твой отец не был достоин такой дочери.
Из-за него печаль сопровождала тебя с колыбели.
У барона полопались нервные струны:
Он влюбился в Гитлера.

В разгар холодной волны
Ты являешься на подмостках Голливуда
И отодвигаешь железный занавес.

Ты даришь миру улыбку и красоту –
Не слёзы и ненависть.

Ты вдыхаешь жизнь в руины.
Ты не размахиваешь хлыстом.
Ты целуешь в Кабуле льва,
Ослепшего от разрыва гранаты.

Недаром тебе вручают приз за интеллект.
Как любишь ты читать Грибоедова!

Ты – Пигмалион,
Высеченный из мрамора.
Вечное северное сияние, бегущее поверх радуг
Лёгкими стопами зимней ночи.


ДАНЬ ВОСХИЩЕНИЯ

Вкус
Дикого меда во рту
Когда выговариваешь имя
И эротическое блаженство

Если она глядит в мою сторону
Кажется что
В меня летят
Брызги шампанского

Она свидание
С вечно длящимся летним днем

Икона в неаполитанском квартале бедноты
Княгиня Апокалипсиса
Компас для каждой женщины
Застывшая колонна в кружении сверхзвезд

Она демонстрирует интеллект красоты
На кинофестивале в Каннах
В летнем платьице с ремешком
И развевающимся подолом
Она выглядит сексуальнее
Всех обнаженных

Львица
И в то же самое время
Ягненок

С когтями и без когтей
Она одинаково изящно
Завладевает чувствами
Своего сонного льва

Тебя может полюбить
Министр король королева
Матадор и изнуренный рабочий с фабрики
Сгорбленный почти горбатый
И даже тот судья
Что приговорил тебя к трехнедельному сроку

Если бы тебя повстречал Маяковский
Не было бы смерти от русской рулетки
А появилась бы еще одна поэма

Ты являешь нам безропотно
Свои качающиеся бедра
И самое твое загадочное
Знак принадлежности к слабой половине мира

Ты явление чудо
Бог долго думал прежде чем тебя создать

Имя твое простое единственное: Софи Лорен.

ЭЛЕГИЯ ДЛЯ ДАГНИ ЮЭЛ

Я останавливаюсь
Перед надгробием
На кладбище -
На Кавказе,
В Тифлисе.

Великолепное надгробие
Из голубого
Лабрадора.

Посередине
Выгравирован
Черный крест.

За один только
Крест
Заплачено большими рублями.

Я не могу разобрать
Эпитафию,
Написанную по-польски,
И прочитываю то,
Что написано по-норвежски:

«Здесь покоится писательница
Дагни Пшибышевска, урожденная Юэл.
Умерла в Тифлисе
5 июня 1901 года
ЗЗ лет от роду».

И наплывают горькие образы.
Сперва я вижу Дагни
Совсем юной:
Она читает в своей домашней библиотеке
Русских классиков.

Особенно она увлекается Пушкиным
И Лермонтовым – «Герой нашего времени».

Потом я вижу, как Дагни
Играет Шопена
В Берлине
В пивной
«Красный крокодил».
Ее слушает элита:
Мунк, Стриндберг, Пшибышевский.

Дагни – душа этой компании,
Освежающая, как «фаррис»,
И безумно элегантная
В своем облегающем
Красном шерстяном платье
С высоким воротником.

Такой образ дает мне семейный альбом
Лета Господня 1895.

Аристократический анархизм.
Сцена – сад в Конгсвингере.
Ты сидишь в шезлонге,
Полная напряженного ожидания –
Четвертый месяц беременности.

Твой возлюбленный Стаху
И твои три сестры
Стоят, притихшие, позади,
Как в пьесе
Антона Павловича Чехова.

Еще картины
Проходят чередой
Перед моим мысленным взором:
Ты бежишь в Краков
С Зеноном и Ивой,
Чтобы воссоединиться со Стаху.

Новые картины:
Я вижу тебя одинокую
В Закопане,
Окруженную
Лишь ослепительной горной грядой.

Сказочное путешествие кончается,
И я сопровождаю тебя
В драму
Твоих последних дней.

Ты проходишь, встревоженная,
В номер гранд-отеля в Тифлисе.
Ты ожидаешь,
Когда возвратится Стаху.
Почему его нет?

- Любимая моя Дагни. Моя муза.
Любовь – тяжкий душевный недуг,
Хуже шизофрении…

Подходишь к окну,
Все время думая о Стаху.
Огненное небо над Мтацминдой –
Как изменилось все вокруг!

Быстрое течение Куры.
Ты заметила, как был прекрасен этот город
В твою последнюю ночь?

Ш-ш! Дверь открывается. Свет погашен.
Имеретин заходит в номер. Он, наконец, решился.

Он по-русски падает на колени
И целует край твоего платья,
А потом раздаются
Два выстрела,
Огласившие всю Европу.

Finita la comedia. Игра окончена.

Хорошо, что я
Отыскала тебя в Тифлисе
Под этой плакучей ивой.

Ты вписалась в длинный перечень
Умерших молодыми:
Лорд Байрон, Шелли, Пушкин, Лермонтов.

Героиня моего времени.

МАТЕРИ

Матери детей, которые сотворят радость.
Матери детей, которые принесут скорбь.

Матери детей, которые построят
Лучший мир.
Матери детей, которые бросят камень.

Матери детей, которые захотят стать генералами.
Матери детей, которые погибнут.

Матери послушных детей.
Матери непослушных.

Матери девочек с косами.
Матери солдат во Вьетнаме.

Матери детей с психозами.
Матери детей, заключенных в тюрьмы.

Матери детей, у которых болят зубы.
Матери детей, мечтающих стать звёздами.
Матери гениальных детей в креслах на колёсиках.

Матери в шатрах кочевников Сахары.
Матери во дворцах, например, в Букингемском.
Матери в борделях Касабланки.

Матери у подножий Гималаев.
Матери в блочных домах Мурманска.

Матери с надеждами и без надежд.
Матери доверчивые и скрытные.

Матери десяти лет.
Матери девяноста лет.

Скучные матери.
Весёлые матери.
Матери с привычками и без привычек.

Чувствуют ли матери, куда они идут?
Выбирают ли они бессознательно свою судьбу?
Знают ли они, какая их подстерегает Хиросима?
Многие ли из них каются?

Какой язык ни возьми,
Везде слово «мама»
Несёт в себе отзвук тоски.

БАБУШКИ

Что такое бабушка?
Королева среди женщин?
Или домашний козёл отпущения?

Судомойка?
Героиня будущего
С первым правом на свободный участок в звёздном небе?
Противница аборта?
Или она грешница из тёмного прошлого?

Каких только я не видела бабушек!

Бабушка, просящая подаяния.
Бабушка в Утсире,
К которой ты летаешь из Бостона, чтобы поцеловать.

Бабушка вяжет шерстяные носки
Вместо того, чтобы лакировать ногти.
А эта бабушка любит начищать серебро к Рождеству.

Вот бабушка, читающая Геродота.
А эта всю жизнь посвятила чтению и писанию букв.

Бабушки в Надоре и Кони.
Как по волшебству они выткут вам ковер
Из «Тысячи и одной ночи».

Бабушки-партизанки на африканских мысах.
Как они отважны и в час поражения!
Бабушки проходят маршем мира через Шри-Ланку.

Бабушки с клиентурой
В публичных домах Касабланки.
Бабушки, бросавшие камни в Иерихоне и Уре.

Бабушки с лунными сонатами во взглядах.
Бабушки, ослеплённые разрывами гранат.

Бабушки-балерины в вишнёвых трико.
Бабушки тяжеловесные, как слонихи.

Бабушки, приплывшие на материк,
Но не забывшие островов в морской пене.

Бабушки, таинственные, как мадонны Рафаэля.
Бабушки как драгоценности
На дне детской памяти.

СТАРЫЕ ЖЕНЩИНЫ

Не Сталин.
Не Гитлер.
Не Муссолини.
Не шахиншах Ирана.
Старые женщины,
Вот кто изменяет мир.

Они, старые женщины,
Являют собой соль земли
И воды, текущие в жизнь вечную.

Оазисы в песчаных
И проруби в ледяных пустынях.
Свежие ветры в жару.

Их можно увидеть везде:
В Библии.
В вавилонской башне.
С корзинкой на торгах
В Афинах, и в Тире Сидонском, и в Уре Халдейском.
На ловле с рыбарями у Евфрата и Тигра.
В деревенской бане на Руси.

Они ждут, всё время ждут
То мужа,
То сыновей,
То восхода солнца над полем боя,
Где они будут искать своих дорогих мёртвых.

Детали их биографий:
Большие стирки.
Приготовления еды.
Сбор ягод.
Километры простроченных швов.
Убранные, чистые постели.
Накрытые обеденные столы.

Старые женщины предстоят на крыльце
Белой хаты,
Чёрной избы,
Голубого домика,
Красного домика.

Старые мужчины уходят, но ещё живут их жёны.

Старые женщины – это позвоночники земли,
Подобные Карпатам,
Уралу,
Кавказу.