Августэнд или маркес с нарвской

 
   Не успев осознать: то-ли просто лето - в пролете,
   то-ли "яду мне, яду", чтоб, без перехода, - к нирване,
   поспешая разлить на троих, коли двое не против,
   пароход Дядя Коля дымит по Нарвской заставе.
   
   В желтом йоде солнца, вечернего прямо с рассвета
   (как положено осенью) - шрамы фасадов чернеют;
   осыпается все, что должно: сто лет без ремонта
   и никто не пишет полковнику - может, робеют...
   
   Тщась поймать непрерывного мига цветистую вечность,
   граффитисты плещут искусством в развалинах бани.
   Дядя Коля пишет хабариком слово "беспечность":
   иероглиф растерт на асфальте. Чекушка - в кармане.   
 
   Не меняя, блин, ничего в раю пролетарском,
   "осенившись" стаканом на Кировский, плюнув в Обводный,
   Дядя Коля, как колумбийский Гарсиа Маркес, 
   шьет магический реализм из ткани бесплодной.

   Здесь обман - даже красных цветов под окнами - явен!
   На пригреве мышь всухомятку ест штукатурку…
   Маркес сходит отлить и августу будет объявлен   
   приговор - в тупике Турбинного переулка.