Честь имею!

   Жду тебя довольно долго, лишь одну тебя люблю, жду наверное без толка, существую!, не живу! В доме, одиноко - пусто, протекает потолок, лампа светит как-то тускло, заменить её не смог. Руки не лежат к работе, да наверно не искал, книгу в старом переплёте я повторно дочитал. О былых рассказах странник мир познаний просветил; как кутил, да был проказник, ( упомя'нуть не забыл ). Я читал, а строки эти не гасили ту тоску, где неделями страдаю и от горя душу рву. Помнишь?, сталинку, где жили, двор с опавшею листвой, по дороге шли из школы, не спеша уже, домой. Были мы красивой парой, нам завидовали все!, целовались и за партой ворковали о судьбе. В хоровых' концертных песнях голосили лучше всех!, в лыжных, школьных эстафетах брали кубки без помех. Неразлучными годами перешли в 10-й класс, а экзамены сдавали без усилия для нас! Переполненная радость превышала выпускной, в танце белом закружилась, к ночи тёплой и шальной. Я цветов бросал охапки без конца у ног твоих, в каламбурном беспорядке прятались от глаз людских. Так желали мы проститься с садом школьного двора и прохладой насладиться, где цвела акация...
 А потом, меня призвали нашу землю защищать, где 2 года воевали, успевая долг отдать. Ты дождаться обещала и писала письма мне, о замужестве скрывала!, что обиднее вдвойне! Подкосил несчастный случай с обожжением лица, ты с дефектами смирилась, горечь - не перенесла. Сына родила и дочку, да сменила адрес свой, а заслуженную срочку, я обмыл прийдя домой! Новость оказалась подлой и болезненной сперва, нескончаемая водка заливалась до утра. Как бороться с ней?, не знаю!, там, понятно было мне, с безнадёги угасаю, тяжелей!, чем на войне. От озлобленности жуткой многих я поколотил, а дворовых хулиганов проучил и усмирил. И родителей не слушал, днём и ночью выпивал, плохо спал и мало кушал, от разлуки горевал. Вспоминаю часто службу, где спасали письма те, что писала моя Юлька!, о высоких чувствах мне. Ей ответно слал две строчки, что скучаю и живой, да сушёные цветочки вкладывал в конверт пустой. Кровожадные рассказы о геройствах  не писал, а заслуженно награды под военник складывал. В мирной жизни так непросто о войне пересказать, там ответственно, серьёзно!, боль утрат, не описать...
Дом разрушенный, горящий, плач детишек на втором, я скорее поднимаюсь в этом городе чужом. В обесточенном квартале приходилось пострелять, чехи мирно не сдавались, их пришлось  выкорчевать`. Лестница скрипела громко от разбившихся окон', берцы временно скользили, разгребая гильзы звон. Задымил этаж пожаром, крик доносится сильней, сквозь обхваченное пламя поспешил спасти детей. Пулемёт Калибром Танка стены к лифту раскромсал, дом без утвари просторным поквартирно догорал. На 7-ом засели духи, перестрелка долго шла, им подкинул две гранаты и открылась дверь сама. Руки и лицо в порезах заливали весь обзор, задымлённая завеса скрыла видимость в прибор. Прикрывать меня сегодня в данном деле не'кому, мы несли уже потери, взвод положен был к утру'. У меня впритык патронов и сквозное на плече, перестрельные издержки застревали в бронике. Под короткие пробежки я достиг почти детей, привязали их к растяжке, крики стали жалобней. И сработала граната, уложив меня на пол', разлетелась в клочья фляга и пустой под брюхом ствол. От контузии короткой по вискам струилась кровь, если доползу до наших - окажусь в больничке вновь. Автомат не выпуская передёрнул я затвор, умирать с ранений - тошно, в плен попасть - большой позор. Но в последние секунды разглядел боевиков, что меня так подорвали, да палил' уже без слов. Все последние патроны разрядил навскидку в них, получили по заслугам, в счёт детей напуганных. Потерял затем сознанье от разбрызганной крови', под леченьем долгосрочным задержали госпитали. Горстка маленьких детишек не успела пострадать и девчонок и мальчишек позже забирала мать. Полевого командира я в беспамятстве пришил и для всех я стал героем, пятый орден получил. Службы срок почти закончен, дембельнулся я домой, встречи трепетно с любимой мне желалось, всей душой...
Бесконечно благодарен моей Юленьке за то, что закладывала в письма: веру и своё тепло. Бить врага и беспощадно, я готов был до конца, а когда домой вернулся, понял, жизнь мне - не нужна! В той Чехне любовь хранила, Честь и преданность в бою никогда не подводила!, и примером был в строю. А теперь, как жить - не знаю!, я надломлен, я иссяк!, без царапин выбираясь из смертельных передряг. Может, Богу так угодно, на мучения спасти?!, из таких боёв неравных шансов небыло прийти. Я хотел служить и дальше, постараться всё забыть, а гражданскую одежду от ненужности спалить! Ну кому теперь я нужен?, списанный, совсем больной, в отрофированных мышцах и не мёртвый, не живой!... 

       Но, как прежде, Честь Имею!!!, да храни вас всех Господь!, ни о чём я не жалею, с Юлькой!, попрощаться хоть...