Ранняя осень

Не по-осеннему яркие солнечные облака.
Воздух пропитан светом, белым, как молоко.
Катит волны свои сверкающая река
из светлого далека в светлое далеко.

Зелень еще свежа. Как молода листва! -
как девы Элизия, где увяданья нет.
И уже готовы молчанием стать слова,
потому что только молчанье и есть ответ

на «зачем и откуда сие взялось?»
Незримым приливом тайна накатывает
на душу, смиряя гордыню, врачуя злость,
словно безмолвные волны на парапет.

И безымянный поэт или же святой,
не писавший поэм, не творивший вотще чудес,
пред бытием нимб склоняет свой золотой,
словно родился вновь, а верней, воскрес.

Никто не заметит его, не окликнет «эй!»,
народ не протопчет к нему тропы,
ибо он предпочёл пустыню морских зыбей
рукоплесканьям и блеянию толпы.

И, спустившись к реке, лежа навзничь, он вдаль плывёт,
на тюльпан похожий, по яркой, как свет, воде,
со счастливой улыбкой, смягчающей горький рот,
чтоб раствориться в родимом своем нигде.

А я, устыдившись, словно подглядывала
за парой влюбленной, жгу книги свои в саду.
«И где столько листьев опавших-то набрала?» -
старик вопрошает. - «В аду, - говорю, - в аду.»