На берег волна наплывала

На берег волна наплывала.
Шипела шампанским она.
Я пиво закусывал салом.
И песню просила струна.

Вино опрокинули боги,
И небо впитало его.
В душе заживают ожоги.
Лечебная мазь - естество.

Уснули волненья и страхи
Под пледом, что верой зовут.
Всем матам предшествуют шахи,
И время из bad сделать good.

Омытые камни красивы,
И древностью дышит нутро.
Пейзаж - бесконечное чтиво,
Где каждому сердцу - добро.

Цвета наливаются солью.
Художник, смотри, не проспи.
Ты скажешь:"Обыденно". Ой ли.
Поэту тогда уступи.

Обыденны дни городские,
И в пятницу потный Пегас,
Поля облетая морские,
Горит восхищением глаз.

И импульсы сыпятся в души
Желающим всем рассказать
О том, что угрюмые туши
Не могут красивое знать.

А в чём красота? Только в разном.
Внимательно смотришь, и вдруг
Уже утопаешь в прекрасном:
Квадратное лепишь из дуг;

И топчешь на белом настиле
Ногами из букв лабиринт,
Читаемый с неба за милю
Как "ЛЕТО". (Неслабенький принт);

Цветов различаешь оттенки
И короб эмоций луны;
Нанайцы друзья - вдруг эвенки;
И горе в проделках шпаны.

Меняются тени, однако;
И день весокосный красив.
Повтор вовсе не одинаков.
Похожее - разума миф.


Изложение.
Человек сидит на берегу. У него плохое настроение, мягко говоря. Душа изранена. Он смотрит на закат, но ему кажется, что он его уже видел. Но он так прекрасен, что постепенно проникает в его сердце. Человек понимает, что не бывает одинаковых закатов, как и всего остального. Похожее - разума миф. Он хочет поделиться этим откровением, но не знает, как это сделать. Был бы он художником, тут же бы расчехлил кисти. Он смотрит по сторонам - никого вокруг. Ни художников, ни рыбаков. И тут пролетает Пегас над морем, уставший от городской пятидневки. И видит это чудо природы. И начинает слать импульсы в голову поэта - любителя. Пегас поймал ту же мысль, во всём одинаковом зримо разное, и это само по себе красиво. Красиво видеть разное, а красота сулит добро и радость. Друзья-эвенки на самом деле, а не нанайцы, как многие считают. Шпана пакостит не для радости, а от горя. Из дуг можно слепить квадрат, если сильно того захотеть. А посреди зимы поймать частичку лета, написав эти четыре буквы крупно на снегу. Цветов вовсе не семь да и не двадцать семь. А луна не всегда грустная. Где-то задумчивая, где-то загадочная, томная, не выспавшаяся и т.д. А как прекрасно двадцать девятое февраля, ведь раз в четыре года, и всегда разное. Пегас пролетел, другие красоты его ждут. Даже крылья похорошели, распушились, пропитались солёным воздухом и энергией. А запись на листе осталась.