Ревность

     Старинные напольные часы сообщали миру о полночи. Настольные ни о чём сейчас не могли сообщать миру, безнадёжно отставая от старинных на  непростительные три минуты. Изящные женские наручные часики и вовсе никогда никому ничего не сообщали вслух: их племя попросту не умеет общаться с миром.

    Молодая женщина вздрогнула, услышав мелодичный звон за своей спиной. Она обернулась и внимательно посмотрела в лицо часам.
    - Где он сейчас? – тревожным шёпотом прошептала её душа.
    - Задерживается на работе, - спокойно ответил кто-то, кто управлял её волей.
    - Невесело ему с тобой, - волнуясь и пропустив один удар, беспощадно напомнило сердце.

    Звон часов стих, и в комнату, словно чёрная кошка, ворвалась тишина. Пружинисто запрыгнув на колени женщины, она замерла, словно чего-то ожидая, и через мгновение…

     Часы – напольные старинные, настольные недолговечные, наручные изящные -  молчали. Когда знаешь, что случится дальше, лучше молчать. И оно случилось. Всегда случалось. Неумолимо. Ночь за ночью.

     …сверкнули яростью её раскосые глаза. Угрожающе мяукнув, грациозное создание выпустило на волю белые когти-лезвия и, оставляя ярко-красные полосы на нежной коже своей жертвы, начало наносить удар за ударом – точно и беспощадно.

     Женщина кричала от боли и страха. Беззвучно. Никто никогда ничего не слышал. Лишь слёзы горячими ручейками текли по лицу да крупными каплями скатывались по шее – к ярко-красным царапинам, еженощно наносимым ей жестокой чёрной кошкой – тишиной, неотступно преследующей её после двенадцати ночи.