Живущий в пламени. Новелла

    Homo homini lupus est

Глава 1

                22 февраля 1996 года, проклятие

    Туманное январское утро озарил не солнечный свет, а вестник перемен, витавший, как эфир, растворяющий пространство вокруг себя. Для многих людей это было обычное утро, но для одной японской семьи оно обернулось великой трагедией.
    Моё имя Кохаку, я обычный двенадцатилетний школьник из Киото. Семья у меня, конечно, небогатая, вернее… очень бедная, зато именно такую семью мой любимый писатель Юкио Мисима назвал бы «вполне счастливой». Мать ушла от нас год назад, с тех пор мы с сестрой вынуждены помогать отцу на его подработках. Несмотря на трудное материальное положение, отец успевал иногда писать книги и был довольно популярен во всём районе Нисикё как выдающийся автор. Писал он новеллы в направлении «мистика и эзотерика», благодаря такому «притоку вдохновения», я и сам пробовал писать, но всё как-то не выходило хорошего рассказа: то ли сами темы сдерживали моё перо, то ли «чернила быстро высыхали» под напором фантазии. Однако у меня всегда получались отменные хокку и танка, особенно в стиле Мацуо Басё и достопочтенного Сайгё, Сато Норикиё. И больше стихов меня занимали только мифы, наши, немного простоватые, а также бесчисленные европейские. Например, греческая мифология была настолько разнообразна своими Богами и героями, легендами о «Путешествии Аргонавтов», «Подвигах Геракла», братьях «Диоскурах»…Так я мог просидеть за чтением, причём в одной неудобной позе, несчётные часы, пока сестра не начинала тереться своим остреньким носом о моё плечо. Саки всегда отдавала всю любовь мне, ведь отец был порой… слишком занят работой, и у него попросту не хватало времени на нас. И тем не менее, мы ни в чём не нуждались, хотя мне грустно было от мысли, что кто-то в мире вообще может не получить чего-то… самого необходимого. По-моему, это несправедливо. Но, если я так считаю, потому что ещё слишком молод, то мне бы хотелось подольше оставаться молодым.
    Однажды ночью я увидел необыкновенный сон, в последующем не дававший мне покоя долгие годы. А помнил я вот что: странное состояние, будто бы моё тело горело малиновым огнём, руки и ноги превратились в лапы, вырос хвост, голова стала приплюснутой. И я барахтался в странной жидкости, пытаясь встать на четвереньки, но ничего не выходило. Вокруг меня начали толпиться люди, среди них я раньше не видел ни одного знакомого лица, только… сестра! Когда все так боялись подойти хоть малость ближе, она смело, расталкивая зевак, прошла вперёд и протянула мне свою прохладную ручонку… о, нет! Она загорелась! Всё из-за меня, я не знал, что делать… Обугленное тело сестры лежало неподвижно, окружающие попытались забить меня камнями и палками, как какое-то бешеное животное, но я ответил им грубой и неистовой силой, и вскоре ощутил себя в компании лишь громадной кучи пепла, которую вскоре унёсло порывом ветра. Да и я сам приобрёл сыпкий вид и исчез, словно меня и вовсе не существовало в этом мире.
    Я проснулся, пытаясь убедить себя, что мне снился только сон, ужасный сон. И тут я начал пытаться пошевелиться, прикоснуться рукой к лицу, заставляя себя как бы забыть случившееся, ничего не выходило. Я, и вправду, превратился в саламандру! Было раннее утро, часов пять, наверное, я включил свет, стараясь разглядеть себя в зеркале. Какой отвратительный род, сущий кошмар: вся кожа наличествовала красно-розовым цветом, конечности были короткими и такими нелепыми, что я не мог сделать ими практически ничего, кроме самой бесхитростной работы. Но лицо — вот настоящее уродство — огромный рот с отвратительными бородавками на месте губ. И ещё худшая нелепица… я дышал огнём. Прежде я читал об этом в японской и китайской мифологиях, потому и знал, что по природе саламандры не должны… этого делать. В один из дней я смотрел телепередачу про то животное, в которое превратился ныне: «Исполинская саламандра — это самое крупное в мире земноводное, достигающее 160 см в длину, за жизнь набирающее почти два центнера веса. Кроме того, такая саламандра живёт около 145 лет». Видимо, Боги за что-то прогневались на меня, ведь теперь я даже не знал, как показаться на глаза отцу и сестре, они явно не обрадуются такому положению их бедного сына. Но в данный момент, как ни странно, меня мучило совершенно другое: жуткий голод и жажда. Прошёл час. Взмокший от пота, я не смел даже шелохнуться — каждый звук мог привлечь внимание. Сегодня суббота, надо было идти в школу, всё-таки, отсутствие отличника вызовет кучу ненужных вопросов и бессмысленных тревог. Но что мне делать? Как вернуть человеческий облик? В таких мучительных раздумьях я провёл минут 20, как вдруг:
— Кохаку? Ты в школу вообще собираешься?
— Пап, мне нездоровится…
— Сегодня короткий день, сходи, потом вдоволь отлежишься.
— Хорошо, пап.
    Реакция отца и, тем более, моих одноклассников могла быть для меня фатальной, совсем, как в моём сне, я так и не вышел из комнаты.
— Братик, я волнуюсь, ты заболел?
— Да, Саки, я, наверное, побуду дома.
— Вот как? Братик, открой дверь, я хотя бы посмотрю на тебя.
— Саки, лучше…
— Давай-давай, Кохаку.
    Что делать? Если я открою дверь, Саки закричит так, что побудит весь район. И отец…
— Кохаку! Брат!
    Я открыл дверь.
— Ааа! Боже, братик!
— Саки, прошу, отец! Он не должен видеть меня… таким.
— Бра… бра… почему?
    Она вся дрожала, может, боялась за меня, или просто боялась меня. Я изо всех сил старался её успокоить.
— Сестра, пожалуйста, не плачь, это случилось утром, я не знаю, почему. Но… вместе мы обязательно справимся.
— Да, конечно справимся…
    Отец, должно быть, расслышал крик. Я почувствовал громкие шаги, едва не пробивающие деревянный пол, и Саки резко зашла ко мне в комнату, закрыв за собой дверь. Раздался громкий голос отца, почти перерастающий в звериный рык:
— Кохаку?! Ты знаешь, сколько уже времени? Я повторяю: ты собираешься в школу?
— Отец, я не могу. — Изнеможённо ответил я.
— А ну-ка открой дверь!
— Папочка, Кохаку действительно болен. — Всё ещй плача, сказала Саки.
— Саки, Кохаку, впустите меня, не важно, что там у вас, давайте просто поговорим. — Попросил отец, понижая тон.
    Ничего не оставалось, мы открыли дверь. Вошедший внутрь отец просто оцепенел, на нём не было лица, казалось, ещё мгновение… и он испустит дух. В конце концов, он потерял сознание. Сестра сделала компресс и ухаживала за отцом, пока я тщетно клял себя за свой нынешний облик, даже если эти нападки были весьма глупы, ведь я, по сути, не был повинен в такой метаморфозе. Разумеется, читая поэта Овидия, я и представить не мог, что нечто подобное произойдёт с кем-нибудь на самом деле, особенно из людей XXI века, и подавно, со мной. «Бесцеремонность обвинений равнялась только их неожиданности», вот только обвинения были моими собственными. Саки не отходила от отца, которого мы теперь не в силах были даже отнести на кровать, куда уж, ведь мои руки были слишком короткими, чтобы хоть как-то ухватить отца, а её слишком хилыми, то есть обычными девчачьими руками. Наконец, он пришёл в себя, но, увидев огромную саламандру, как бы полуобнимающую его дочь, отец страшно разозлился, схватил стул и ударил им меня со всей силы. Я, конечно, закричал от боли, но и не помыслил сдвинуться с места. Когда отец ударил во второй раз, я отреагировал, правда, совсем ненамеренно, от прилива гнева поверхность моего тела покрылась огнём. Стул, которым отец уже оборонялся, тоже загорелся, и результатом стали многочисленные ожоги, по виду, 3-ей степени. От страха произошедшего, содеянного мною, я немного приблизился, желая ослабить боль, но бедный старик так испугался и растерялся, что побежал куда глаза глядят, а я пополз ему вослед. Часто оглядываясь, отец не заметил игрушку Саки, споткнувшись, он ударился головой об угол стола. Рана оказалась смертельной.
    Когда мы с Саки успокоились, ненадолго перестали плакать, возник вопрос — что делать с отцом? Сначала мы хотели похоронить его. Но дикое желание голода, которое я испытывал, заставляло думать только о еде. В моём затуманенном сознании не осталось места сожалению об утрате, и, когда сестра ушла в свою комнату я съел разлагающийся труп. На удивление, вкус был, как у мягких яблок и твёрдого тофу. Неожиданно я начал расти, всё быстрее и быстрее, и был практически полностью похож на человека, а выдавали меня только узкие чёрные глаза, омерзительная красная кожа и необъятный хвост. Я стал более человечным, то есть… стал сильнее походить на человека, но, даже так, я осознавал, что после случившегося, человеком мне уже не быть. И как поступит со мной сестра, простит ли она меня? Как мы будем жить? И чем вообще будем зарабатывать на жизнь? По крайней мере, для меня это не станет той райской жизнью, в лучшем случае — щедрым Адом земноводному, живущему в пламени.

Глава 2

                2 августа 2006 года, переезд в Токио

    Я полностью вернул себе человеческий вид, не считая лишь двух мелочей: чёрных глаз и желания безмерно поглощать человеческую плоть. Десять лет назад, когда умер мой отец, свела счёты с жизнью и сестра. Я остался один, чувствуя только абсолютную беззащитность. Я учился самообороне, выучил множество видов боевых искусств. И вот теперь мне пришлось переехать в Токио. Там, с помощью сильно развитого обоняния, я обнаружил большой чёрный рынок, где меня сразу попытались схватить. И лишь благодаря неожиданно вернувшемуся боссу, увидевшему, на что я способен, резни удалось избежать. Он же практически сразу предложил мне работу наёмного киллера. Позже, обсуждая детали в его личном кабинете, я был поглощён одной мыслью. Я очень заинтересовал эту фигуру тем, что питаюсь человеческой плотью, хотя, он даже не поверил в то, что могут существовать такие существа, сначала. Решив удостовериться в правдивости моих слов, он попросил лакея принести небольшой кусок человеческой печени и дал мне «в качестве аперитива». Насколько же он был удивлён, своими собственными глазами видя, как я с удовольствием ем предложенный злачный кусочек. Ещё больше его удивили острые зубы, расширяющиеся чёрные глаза с синеватой роговицей и красными зрачками, а также длинный язык, которым я чистил руку, когда закончил. Вероятно, в момент возбуждения, моё тело приобретало очертание саламандры, увеличивая тем самым навыки выживания и физическую силу. Я и сам не привык к своей внешности и новым, довольно мерзким привычкам, а поставщик органов, конечно, непростой обыватель, но вряд ли настолько непростой, чтобы не затаить в сердце крупицу ужаса ко мне. Сглотнув слюну и вытерши пот со лба, он заговорил со мной:
— Да, не встречал я давненько никого похожего на тебя. Что ж, могу предложить условия получше предыдущих. Слушай внимательно. Мне часто приходят заказы на органы и прочее, и прочее, но они, как правило, нужны очень быстро, а поддерживать работу тел бездомных обходится недёшево, поэтому мои люди часто попадаются на мелких убийствах. Так меня вскоре могут и раскрыть, будет обидно потерять семейный бизнес из-за каких-то никому не нужных оборванцев и нищих. А бизнес мне достался от отца, а я его всегда уважал. Тебе ведь знакомо это чувство?
— Да, знакомо…
— Ну вот, главная часть моего предложения. Когда от нас «попросят», ты находишь бездомного, сворачиваешь ему шею, доставляешь сюда, мы транспортируем нужные органы, а остальное достаётся тебе, помимо этого, я буду регулярно платить хорошую зарплату, допустим, свыше 500000 тысяч йен и… буду счастлив, если ты согласишься на должность моего телохранителя, разумеется, за отдельную плату. Итак… что скажешь?
— Очень заманчиво, пожалуй, я соглашусь, мистер…
— Сора Нагаи, а как твоё имя юноша?
— Кохаку Хосино.
— О, Кохаку, моего старого друга тоже так звали, но, прости моё невежество, как читается фамилия?
— Хосино? Как звезда и поле, либо равнина. — Удивлённо пробормотал я.
— Хоси-но… теперь понятно. Извини, я рано бросил школу, так что кандзи мне даются с трудом, всегда было интересно узнать значение каждого, но времени всё не было. Отец погиб, когда мне было двенадцать. С тех пор выжить в этом мире представлялось просто… нереальным. Ещё я интересуюсь кандзи потому, что отец любил читать господина Акутагаву — «Ворота Расёмон», «Паутинка» и десятки других рассказов, всех сразу не вспомню. Но мы отвлеклись, сейчас у меня есть один заказ на завтра в 11:00, но ты выйдешь за два часа до этого, тогда и обговорим детали.
— Понял, мистер Нагаи, рад был познакомиться.
— Ей, Кохаку!
— Да, мистер?
— Несмотря на твои гастрономические пристрастия, ты вроде неплохой парень, но не вздумай никого жалеть на перспективных заказах, из такой доброты не выйдет ничего… стоящего. Так что, до встречи.
    Я вышел из кабинета Нагаи и отправился домой, вернее, в место, которое я теперь был вынужден называть домом. Это место прозвали «Аллеей Мрака», и, недаром, ведь она впитывала в себя все отростки кромешного мира: убийцы, наркоманы, женщины лёгкого поведения, даже члены организации Якудза, но я пока их не встречал. Впрочем, мой нынешний род деятельности сулил подобные связи, возможно, в недалёком будущем. В ближайшем тёмном будущем… Я жил в заброшенном доме, где, после моего переезда в Токио, я поставил двери, окна, какие-никакие удобства, хотя и самые скромные: пара стульев, стол, дешёвые обои, книжный шкаф. Присутствие последнего было наименее необходимо, так как я привёз из старого дома в Киото только «Одиссею» и «Илиаду». Зато с такой работой, предложенной мистером Нагаи, в принципе, можно было бы позволить себе и весь «Троянский цикл» и даже трагедии Софокла. Как ни странно, людская жизнь теперь волновала меня меньше всего. Да, потеряв отца и Саки, она вообще перестала для меня что-то значить. Всё равно стоило быть осторожнее — любая зацепка, и уже моей, отчасти беззаботной, жизни придёт конец. Если японское правительство, федералы узнают о существовании вида, способного выживать за счёт клеток homo sapiens, то обязательно… примут меры. А я далеко не уверен в своих силах, навряд ли я смогу дать отпор спецслужбам Японии, ведь они тесно сотрудничают с армией США и ФБР, помимо этого, проблема заключает в связях с офицерами военной контрразведки. Конечно, избавиться от марионеток спецслужб можно, но это понесёт определённые последствия, нет, моё тело лишь начинает обретать настоящую силу, а для полного усвоения клеток саламандры просто необходимо выяснить причину самого… превращения. О, я не верю, что таков дар Божий, дар Творца или… кого другого. Есть научное объяснение. И я найду его. А пока мне бы не помешало какое-нибудь прикрытие, например, маска?

                3 августа 2006 года, заказ Нагаи

    Я встретился с мистером Нагаи, и он подробно объяснил, как устроена его небольшая организация по добычи органов. Я согласился выполнять поручения Нагаи и в будущем только с одним условием: я буду убивать исключительно других убийц. Но я выдвинул это условие не с целью улучшить Токио, избавить его от отбросов, нет, я не хотел, чтобы меня мучила совесть, как уже было после убийства отца. Пока я находился в Киото, я поступал точно также, и, что не удивительно, уровень преступности снизился на 50 процентов. Меня начали бояться, но я понимал, что это к лучшему. Людям свойственно чего-то бояться, а если такой страх идёт на пользу обществу, то его по праву можно назвать благочестивым.
    Вскоре я выполнил задание и доставил тело. Чёрному рынку нужны были печень и почки, остальное досталось мне. Так я начал зарабатывать уважение в районе чёрного рынка и на Аллее Мрака. В будущем Нагаи часто приставлял ко мне Рэя, свою правую руку. В первый же день мы стали хорошими напарниками, работающими чисто и быстро, но, несмотря на это, Рэй не подпускал меня к себе слишком близко, возможно, он тоже боялся… Вечером, когда Нага отпустил нас, я спросил у Рэя, где можно найти хорошую маску.
— Неплохая идея, думаю, я что-нибудь придумаю.
— Отлично, спасибо, Рэй.
    Я отправился домой — в мою Аллею Мрака.

Глава 3

                4 августа 2006 года, мастер Фейбл

    Недалеко от Содегауры, по информации от Рэя, находится Синтоистский храм, глубоко под землёй есть небольшой «магазин особых услуг». Там закупаются люди Нагаи, якудзе и множество других отмороженных подонков. По особому заказу от чёрного рынка, человек с прозвищем «Фейбл» должен был сделать «негорящую маску». Я читал о тайных правительственных разработках, что-то узнавал из телепередач, но эти технологии — редкость даже для якудзе, наверное, мистер Нагаи сильно потратился на меня, так что, я попробую не подвести его. В область храма я проник свободно, но, когда направился к месту, где был спуск, дорогу мне преградил человек, похожий на монаха:
— Господин, чем могу помочь?
    Совсем забыл, я должен был сказать пароль, который мне сообщил Рэй.
— «Яркий серафим».
— О, вы к мастеру Фейблу?
— Да, я за заказом.
— Т-ш-ш-ш, тише, пожалуйста. Прошу, пройдёмте туда.
— Хорошо, благодарю вас.
    Он, вероятно, нажал на какую-то кнопку, под Синто появился вход, ведущий пыльной каменной лестницей в тайное прибежище этих благочестивых ками. Ещё в восьмилетнем возрасте я задумывался: кто такой благочестивый и кто нечестивый? Почему у одних людей есть совесть, у других, будто бы и нет, и только нечто, полностью заменяющее её? А сама нравственность и мораль — это достижение, или обязанность? Но лишь теперь, став наполовину человеком, наполовину монстром, я понимаю и принимаю мироздание таким, какое оно является: благочестие — аскета, и совесть тоже, но никак не чувство вины. Необходимо всегда поддерживать свои внутренние весы справедливости, чтобы в один нежданный миг зло не перевесило добро, ведь, случись что-то похожее, человек будет состоять из одной нелепой конфессии. Да, и это будет — зло, всего-то одна чаша, плещущая адским ядом и разбрасывающая семена асфоделей. Таков человек без добра, без души, без надежды — человек без страха.
    Задумавшись, казалось, на несколько секунд, я, словно, потерял счёт времени. Действительно, мы уже подходили, я старался не смотреть по сторонам, ведь повсюду были трупы, вонь, сигаретный туман с примесью то ли серы, то ли ещё, чёрт знает, чего. Неожиданно за мою руку ухватилась полуобнажённая женщина:
— Господин тут впервые? Я вас здесь раньше не видела.
— Прости, Катрина, он по особому делу, пожалуйста, возвращайся к «XIX».
— Ой, Хару, ладно, ладно, я просто поинтересовалась. — Растерянно ответила Катрина.
— Всё, господин, пора.
— Голубчик, ещё увидимся! — Крикнула она вдогонку, словно пытаясь мне понравиться.
    Прошло несколько минут, но меня мучил один вопрос, а этот монах был довольно суетлив и неразговорчив, однако, я попробовал спросить:
— XIX? Вы не объясните, что это? Какая-нибудь мелкая организация?
— Да вы что издеваетесь? — Возмущённо отрезал он.
— Но я…
— Хотя… вы, должно быть, совсем недавно в Токио? Дело в этом?
— Да, совсем недавно.
— Тогда лучше спросите Сору Нагаи об этой организации, но не вздумайте говорить что-то, вроде «мелкая организация», за такое можно дорого поплатиться.
— Я понял… долго ещё идти до мастера Фейбла?
— Нет, почти дошли… вот он.
— Да, я вижу, вывеска «Dead Fable».
— Ты знаешь английский?
— А это так странно? Конечно знаю.
— Многие люди, приходящие сюда — бедняки, оборванцы, они и кандзи-то плохо знают, а ты даже владеешь иностранным. Впрочем, я не должен лезть не в своё дело, обратно пойдёшь сам.
    Я уже приоткрыл дверь магазина.
— Эй, прошу, не суйся к XIX.
    Я вошёл, ничего не ответив. На моё удивление, магазин был больше похож на музей, выполненный в стиле барокко. На протяжении всего помещения виднелись столы-тумбы, на которых можно было различить, казалось, весьма изысканные конусообразные предметы, к сожалению, покрытые белыми простынями, заглянуть под которые я не решался. В конце концов, я сосредоточил всё своё внимание на поиске Фейбла.
— Oh! Dear visitor!
    Я ударился ногой об угол длинного стола и чуть не упал.
— Sorry, dude, не думал, что люди Нагаи стали такими пугливыми…
    Что ж, за последние десять лет я повидал такое, после чего обычный человек не спал бы ночами, но этот парень… просто фрик. Его внешность можно было бы назвать привлекательной, если бы не посторонние элементы: пирсинг по всему лицу, 12 — в каждом ухе, 6 — в носу и один большой в языке, и ладно бы только это, готическая одежда, бледная кожа, вся покрытая тату, длинные тёмные волосы с сединой на левой стороне, но хуже всего… иссиня-чёрные глаза, совсем, как у меня. Неприятная личность, проще говоря.
— Эй, паренёк, ты же…
— Что, я не понимаю…
— Дэсигната, человек с проклятием саламандры.
    Как он мог это понять? Я точно знаю, что научился скрывать каждый признак, который хоть чем-то меня выдавал, и, всё же, он…
— Вижу, ты удивлён, всё дело в том, что ты давно не ел, я имею в виду глаза. Когда дэсигната долго не ест, его глаза сами, как бы, на уровне инстинкта, приобретают чёрный цвет.
— Значит, и вы…
— Ну конечно, иначе бы я никак не мог этого знать. Но малыш Сора и не подозревает, с кем ведёт дела…
— Почему вы рассказываете всё мне, даже, если я… дэсигната, то…
— Я возлагаю на тебя большие надежды, видишь ли, ещё до становления XIX, весь Токио знал меня, как Хитсуна Хоно — Зловещий пламень.
— Должно быть, я жил тогда в Киото, но я помню один репортаж, там говорилось о большом количестве жертв, кажется, больше 300 человек.
— Да, всё верно.
— Но зачем? Я изучил своё тело и знаю, что мы можем обходиться без еды 40 дней, а, вероятно, и чуть больше. По крайней мере, голод не наступает до 40 дней, разве я не прав?
— Прав, прав. Но… я руководствовался не этим. Not at all by this. Ах, видишь ли, мы такие не одни, дэсигнаты есть во всей Японии, особо сильные сбиваются в стаи и создают свои организации. XIX раньше называлась «Кохитсуджи» — «Агнцы», а я был её создателем, но, в отличие от других организаций, целью нашей была не добыча мяса, не сохранение инкогнито, а… революция.
— Что!? Революция, здесь, в Токио? — Я кричал в таком исступлении, что позже опасался привлечь внимание банд, окружающих всё это место.
— Революция во всей Японии.
— Но… зачем?
— Дэсигнаты превосходят людей, подумай сам: мы намного умнее, проворнее, выносливее их, а кроме того… нам не обязательно питаться человеческим мясом.
— Нет, это невозможно, я перепробовал всё. И ничего больше не утоляет голод!
— Возможно, я знаю, чего ты точно не пробовал… яблоки, naive, красные яблоки.
— Как это? Ну, я…
    Господин Хоно протянул мне спелое яблоко, я откусил половину.
— Как на вкус, magnificently, да?
— Потрясающе! Но в чём секрет? Откуда ты знаешь столько о нас и нашем теле?
— Ясно… она к тебе ещё не приходила, стало быть, ты — очень молодой.
— «Она»? — Переспросил я.
— Наступит время, и ты всё узнаешь, а пока…
    Он подошёл к одному из столов, сдёрнул простыню и достал с витрины маску. Очень необычное украшение, углубления для глаз, вырез для рта, идеальная работа, недаром его называют мастер Фейбл.
— Да, ещё кое-что, можешь называть меня просто Маки, прошу, только не мастер и не «господин Маки», я этого терпеть не могу. It makes me feel very uncomfortable myself.
— Хорошо, как скажешь… Маки.
— Вот, наслаждайся, только небольшой совет, температура не должна превышать 320 градусов Цельсия, а то маска начнёт плавиться.
— Но откуда самые современные технологии… в этом подземелье?
— О, немного грубовато, но да ладно. Я, видишь ли, далеко не самый бедный человек в Японии, хотя официальных счетов у меня нету, разумеется. It would be foolish on my part.
— Даже боюсь спросить, откуда такие средства?
— Хм, думаю у дэсигнатов не должно быть секретов друг от друга. Я — один из нынешних глав Якудзе. И это я посоветовал малышу Соре отправить ко мне любого человека с чёрными глазами, повелевающего огнём.
— Получается, мистер Нагаи меня…
— Будь у меня другие намерения, возможно. Но не вини его, я бываю о-о-очень убедительным, особенно, когда голоден. — Последнее предложение Маки протянул, едва сдерживаясь от смеха. — Ты будешь проходить так называемую «стажировку» у Соры, допустим, один месяц, за это время, я устрою покушение на главу XIX и займу его место, кроме того, мне давно нужен был протеже — a true warrior. Займёшься развитием своих навыков, а после — я их улучшу.
— Знаешь, Маки, хотелось бы знать, как управлять этой силой.
— Вскоре ты всё узнаешь, но сейчас я могу предложить только небольшую легенду. Итак, ты, наверное, помнишь из биологии, что саламандры лишь поглощают огонь, но не в состоянии его воссоздать, зато они весьма ядовиты. Так почему же мы не такие? Ответ прост: дэсигнаты — получили только половину ДНК саламандры, те участки, которые отвечают за яд, видимо, атрофировались, если так можно сказать, а с участками, поглощающими тепло произошёл сбой, положительно сказавшийся на нашей выживаемости — эволюция, одним словом. Легенду о человеке-саламндре я узнал у бывшего члена XIX, вот её содержание, вкратце: «Гигантская саламандра, человеческого роста однажды обосновалась у небольшой деревни, которая находилась неподалёку от современного Мемориального Госпиталя Киото Охара, и жил там один старик по имени Осаму, что означает Твёрдость закона. Однажды, возвращаясь домой, старик увидел это странное существо, доедавшее человека, но не испугался, напротив, пожалел его, ибо увидел в глазах сильный ум и, что более важно, могучий разум. Жители деревни называли его Хитсуна, и лишь старик называл просто Хоно. И у старика не было ни жены, ни сына, так что он полюбил Хоно, как друга и даже как собственное дитя. Но как-то раз, когда Хоно был сильно ранен деревом, принесённым большим ураганом, обессиленный, он убил человека на глазах у его сына. И сын взмолил главу деревни устроить поход в пещеру чудища, и глава, как и все старейшины, согласился. Прознав об этом, Осаму предстоял сложный выбор, и старик сделал его, но, дорогой мой гость, не в пользу деревни. Взяв в руки фамильную катану, он отправился к верному другу и сел у входа в пещеру, ожидая толпу. Когда пришёл час, Осаму не отступил, вся деревня знала, что он — невероятно умелый воин, и что исход сражения предрешён. Оставшись наедине со своим спасителем, Хоно обнял его и горько заплакал. Так и прожил остаток своих дней старик, а, умерев от голода, мог только улыбаться за свою несчастную жизнь, которая отняла всё, и семью, и друзей, а за последнюю отраду попросила слишком высокую цену. Что касается Хоно, он так и не попробовал ни кусочка и умер, обнимая своего единственного друга, сгорая в собственном великолепном пламени».
— Думаете, эта легенда правдива?
— Кто знает, но у дэсигнат есть необыкновенный… дар, не знаю, как это назвать, допустим, «шестое чувство», or seventh, кто знает…
— Маки, давно хотел спросить, что это у тебя за тату на левой руке?
— А, это, «Teste David cum Sibylla», по-латыни означает «По свидетельству Давида и Сивиллы».
— Но как вы сами это понимаете? — Нерешительно спросил я.
— Примерно вот так: «То, что неизбежно, не заслуживает страдания, если это всё равно случится, тогда какой смысл переживать, тем более что в земном пути наши свидетели — святой дух Сивилла и величайший мудрец Давид, второй правитель Царства Израильского».
— О, Маки, уже поздно, думаю мне пора.
— В Аллею Мрака что ли?
— Да, вы, видимо, всё знаете обо мне. — С усмешкой заметил я.
— Нет, не всё, я не знаю твоего имени.
— Боже, так неловко, я совсем забыл, просто наша встреча была довольно необычной.
— Что есть, то есть.
— Кохаку Хосино. — Ответил я Маки, отчего-то задумавшись на мгновение.
— Братик? — Будто звон тысяч часовен раздался в моих ушах.
    Это невозможно, нелепость какая-то, я же сам видел, как она…
— Братик, это, и вправду, ты?
— Саки, да, это я, но как ты…
— Это всё Маки, он меня спас! И, знаешь что, он такой же, как ты.
— Саки, я…
    Я побежал к сестре, обнял её, глубоко в душе прославляя всех Богов, что вновь ниспослали мне… смысл жить. Теперь я защищу её, чего бы мне это не стоило, одна жизнь, две, три, город, целая страна… весь мир теперь не заберёт её у меня!
— Саки, я так рад, что ты жива…
    Присмотревшись, я заметил странный блеск в её глазах, только не это… она обратилась. Осознав, что случилось, я с яростью накинулся на Маки:
— Зачем ты это сделал, Маки, отвечай!
— Успокойся, Кохаку, для меня было единственным шансом спасти твою сестру, обратив её в дэсигнату. Другого выхода не было, поверь, ведь она, бедняжка, потеряла три литра крови, такой исход — исключительно летальный.
— Да… прости меня, Маки, я благодарен тебе за спасение Саки, больше того, я у тебя в неоплатном долгу.
— Ничего, но, раз так, я не заставляю тебя… но после запланированного покушения, просто подумай о возрождении Кохитсуджи. Мне нужно ещё два кандидата. О, я не тороплю, у тебя ещё будет месяц впереди.
— Я вам обязан, так что… я подумаю. — Нерешительно ответил я.
— Кстати, можешь приходить сюда, когда захочешь, я прикажу всегда пропускать паренька с рыжими волосами и чёрными глазами. Насчёт цвета волос, у вас это семейное?
— Да, и Саки, и я родились с такими волосами.
— Очень необычно, рыжий, переходящий в красный. Но, впрочем, уже время отдыха, Саки покажет, где взять еду.
— Маки, а можно братик переночует в моей комнате?
— А, конечно, Саки, конечно можно, только сильно не шумите, ко мне заглянут ещё несколько клиентов.
— Братик, пошли…
— Спасибо вам, Маки.
    Сестра сильно изменилась за десять лет: стала намного выше, отрастила длинные волосы, стала более женственной, не изменились лишь её яркие зелёные глаза, всегда манившие меня своей таинственной красотой. Помыслив о том, что люди могут отобрать её у меня просто потому, что она тоже… особенная, я подсознательно готов был поддержать Маки с Кохитсуджи, а возможно, даже с идеей революции, хотя он пока ничего такого напрямую не предлагал. О, сейчас я понял одно: любой, кто станет на пути Маки, или попытается причинить Саки боль — умрёт.
    Первая спокойная ночь за эти кромешные десять лет. Ночь без скорби, без отчаяния, без печали и страданий, странно, правда? Не рухнет ли небо нам на голову, чтобы оправдать свою мимолётную безмятежность? Наверное, я слишком устал. Безмятежно уснуть — и ни о чём не думать, вот, что мне сейчас по-настоящему необходимо.
— Братик?
— Да, Саки? — Осторожно, как бы с испугом, я заговорил с сестрой.
— Я хотела тебя спросить…
    О себе, о том, как жить со знанием того, что мы монстры? Я вряд ли смогу ей ответить… я сам не знаю.
— Ты веришь в существование мира без государств?
— Что?..
    Я был поражён, столь неожиданный вопрос в такой ситуации… Поначалу я и не представлял, что ответить. Но, задумавшись, всё-таки изрёк следующее:
— Саки, мне кажется, я понимаю, почему ты задала такой вопрос. Мир без государств достижим, но человечество не готово к нему, ведь люди очень слабые, мелочные и лживые по своей натуре. И это трудно исправить. Но, в то же время, именно государство порочит человека, просто, это очень замкнутый круг.
— Поможешь Маки с Кохитсуджи?
— Да, он же спас тебя, я перед ним в долгу.
— Ясно, тогда давай спать, братик.
— Саки…
— Да?
— Я рад, что ты жива.

Глава 4

                5 сентября 2006 года, начало войны

    Я научился всем тонкостям стиля жизни дэсигнаты и освоил основные навыки, теперь я был готов вступить в Кохитсуджи и покинуть Нагаи. Оставалось только доложить об окончании работы. Я вошёл в кабинет мистера Нагаи и с порога объявил, что собираюсь уйти.
— Кохаку, мы ведь отлично ладим, да?
— Да, мистер Нагаи, но…
— Может, ты всё же передумаешь. — Впервые за время, проведённое на чёрном рынке, я слышал такой угрожающий тон от человека, который сам-то меня до жути боялся.
— Извините, господин Фейбл так распорядился…
— Ах, господин Фейбл, значит…
    По характерному жесту Нагаи в кабинет вбежали семеро головорезов.
— Мистер Нагаи, вы же понимаете, чем это закончитя?
— Щенок! Ты не посмеешь! Ребята, укажите сорванцу на его место!
— Очень жаль, Нагаи Сора, последнее, что вы увидите в жизни, будут «звезда и поле».
    Устранив все препятствия, я направился в Синтоистский храм. Так как Рэй, работавший на чёрном рынке, был шпионом Маки, он согласился помочь мне замести следы. Заглянув на Аллею Мрака,  я собрал большинство документов на Нагаи и на преступников, обитавших в районе чёрного рынка. Добравшись до Маки, мы подробнее узнали о будущем дэсигнат и организации Кохитсуджи.
— Ну что ж, прежде всего туда войдут: Я, Кохаку и Саки Хосино, многоуважаемый Рэй, мой агент из развалившейся XIX — прекрасная Аои Миура, а также Ниа Хейз — двойной агент из ФБР. Что более важно, все мы можем доверять друг другу, ведь каждый присутствующий — дэсигната.
— Стало быть, это начало войны? — Недоумевающе спросил Рэй.
— Это начало революции. — Отрезал Маки. — Кохаку, ты определился со своей «миссией», ты поможешь мне?
— Да, Маки, помогу, всё, чего я прошу взамен — защиты для Саки.
— Хорошо, тогда, Рэй, останешься с Саки, оберегай её ценой собственной жизни. А мы отправляемся в Нагата-тё в районе Тиёда.
— Вы хотите штурмом взять Коккай Гидзи-до? — Переспросил агент Хейз.
— Да, именно.
— Маки, но, не считая Рэя и Саки, нас всего четверо, это безумие!
— Хейз, с нами дэсигнаты всей Японии, они будут действовать по моей команде, а сейчас… давайте отработаем план…

                5-6 сентября 2006 года, ночь революции

— Что ж, Кохаку, мы с тобой совершим главную атаку, а Хейз и Аои вместе с другими натренированными бойцами зачистят участки, находящиеся под охраной.
— Но, знаешь, на такое количество дэсигнат правительство вскоре может сурово отреагировать…
— Причём не только правительство Японии, теперь весь мир узнает о нас. Так что, Кохаку, мы с тобой должны взять в заложники императора Акихито и…
— Акихито? Но он же не имеет настоящей власти.
— Дело не во власти, а в том, что японское правительство попросту очень ценит традиции и пойдёт на многое, чтобы он остался в живых.
— Я полагаю, что от меня требуется нечто иное.
— На тебе нижняя и верхняя палаты, а ещё тайный совет.
— Тайный совет?
— А ты думал, власть принадлежит парламенту? Я пометил на карте их местоположение, вот конверт с их фотографиями, когда дело будет сделано, встретимся в условленном месте.
— Я понял, Маки.
    Лишь дух мой всё ещё сомневался в правильности решения, как вдруг я увидел яркое знамение свыше:
— Я — Богиня Аматэрасу, внемли мне, сын мой. То, что пытается совершить Хитсуна Хоно — ужасно, но это необходимо. Я дам тебе силу, используй её правильно. И помни: есть два пути утолить голод. Первый путь — плоть и кровь, а второй — яблоки — символ греха первочеловека, это твой дар, твоё проклятие.
— Что это было? Неужели я сын Богини солнца? Сейчас это не должно меня волновать, главное — успеть выполнить задание Маки.

                2 января 2007 года

    Вся армия была уничтожена, погибло множество людей и дэсигнат, Хейз сильно пострадал от перекрёстных выстрелов и вскоре умер от потери крови, даже несмотря на свою регенерацию. Синтоистский храм бомбардировали, опасаясь, что снаряды пробьют защиту убежища, Рэй вывел Саки оттуда и защищал от разъярённых солдат. К этому времени я уже выполнил все поручения Маки и успел на помощь. Но их уже было слишком много, Рэй сказал забрать Саки и уходить, я так и сделал. На следующий день я узнал, что он погиб. Стоило ли оно того? Понятия не имею. Так или иначе, Маки стал единственным лидером и правителем Японии и вернул себе старое имя Хитсуна Хоно. Тоталитарный режим — вот, чего я ожидал, но Маки избрал путь абсолютной монархии, убедив всех, что в его жилах течёт императорская кровь. Маки подарил нам с сестрой большой дом, и, вскоре, я сделал предложение Аои. В ООН было принято решение признать дэсигнат равных по правам с людьми, я, конечно, сначала этому не поверил, но позже узнал, что в совете состояло огромное количество дэсигнат…
    Казавшееся тёмным, будущее стало весьма приемлемым. Должно быть, мы сражались не зря, не зря мы умирали. Но кое-что после окончания войны не давало мне покоя: если Маки нашёл способ утолить голод дэсигнат простыми яблоками, значит, он долго его искал… ведь Богиня Аматэрасу является далеко не всем. И вот ещё что: как-то раз Саки упомянула в разговоре, что за прошедшие одиннадцать лет Маки не постарели ни на год. Теперь ответ был очевиден: Маки и есть тот Хоно, якобы погибший вместе со своим старым другом Осаму, на самом же деле он съел старика, чтобы выжить, а затем нашёл другую деревню для пропитания. Возможно, на границе с этой деревней был древний Токио. Там он и прожил всю свою жизнь, так и не простив человечество за страшное преступление. Но, всё же, он отыскал где-то внутри себя силы не истреблять всех людей, хотя, я уверен, с его тысячелетней силой…
    Однако, меня больше не интересовали интриги Маки, я жил со своей сестрой, с её новым парнем Амидой и со своей женой — обворожительной Аои Хосино. Этот кошмар наконец-то закончился, Маки подавлял все восстания, и они быстро прекратились. Мир изменился навсегда. Лишь изредка меня тревожила одна мысль: откуда у моей сестры взялась такая навязчивая идея о мире без государств?

Гончаров А.С.
Август 2017