Христо Фотев. Ленинградское воспоминание

Ленинградско възпоминание

В небето все по-близо до човека.
Люляха ме балтийски ветрове.
В хотела —там до старата аптека—
аз ще умра от много стихове.

Те идваха— и питаха— «Къде си?»
а там високо някъде в нощта
вървяха по небето стюардеси
на пърсти— със усмивка на уста.

А думите им скачаха срещу ми
по палубата тъй както— из търба
и от случайни, най-безплътни думи
внезапно се превръщаха в съдба.

Блестеше голотата им опасна
с ямбически-сияйни рамене
и просто «стала безпощадна ясна»
проблясна милостта на твойто «не».

Сега аз знам наистина— къде си.
Високо— над самите дъждове
зовяха ме в небето стюардеси
с призивно-елегични гласове...

В небето все по-близо до човека.

Христо Фотев


Ленинградское воспоминание

На небеси интим положен оптом.
Один как перст в казённом номерке
я отхожу, пегасами истоптан,
с пером гуся в бестрепетной руке.

«Аз писах вам, чего...» Стихи, естесна.
Сусеки скрёб, копался в закромах,
пока вверху скользили стюардессы
с улыбкой на искусанных губах.

Они меня in corpo вдохновляли,
им я внимал, и рифмовал как мог,
сидел как пень в космическом запале,
судьбу стерёг, чернильный полубог.

Хорейно мельтешили мини-юбки,
ямбически сияли декольте...
и вдруг звонок: «я не приду» из трубки.
Я прилечу трескучей на хвосте,

не золотой, блестящ едва, не Пушкин.
В раю, прошу, суди не свысока:
пока меня манили теменужки*,
решалась ты, писамши я пока.

На небеси интим положен оптом.


перевод с болгарского Терджимана Кырымлы
* фиалки, болг. Символ скромной верности,—прим. перев.