Счёт и нечет. Главы с первой по шестую

Из сатирического романа в стихах «Коммунальные отношения»


Пролог

Времён недавних сохранилась догма,
Мол, будет мир тогда для всех, как рай,
Коль власть советскую снабдить учётом строго,
Чтоб без контроля не был и сарай!

Глава первая
Библейское искушение

Хотя и раньше повод был для счёта,
Был в Райских кущах нужен ревизор
И вовсе не на «Доску для почёта»
Тот угодил, кто яблочко упёр…
Создатель гневался и топал сандалетом,
За то, что плод познания любви
Адам стащил и угостил при этом,
Подругу Еву – плоть, кто от плоти!
Сослал обоих мучиться вовеки,
И в том числе – грехи свои считать.
О чём с тех пор, не прикрывая веки,
Мог проверяющий любой нам рассказать!

Глава вторая
Шире глаз народного контролёра

Вести учёт, при навыке не сложно:
Одно – прибавь, другое – отними!
Но ещё лучше, коль при этом можно
Иметь чуть больше, чем зарплатные рубли…
Фома ходил в «народных контролёрах»
Всё сосчитать в округе норовил.
Предупреждениям не верил на заборах
И оттого свой бумеранг словил.
…Любое дело требует подхода,
Такого, чтобы стыд не пробирал,
Когда предстанешь перед всем народом
За то, что самолично «наваял»!
…Ерёма пимокатню обустроил.
Овечьей шерсти притащил тючок,
А чтоб его никто не беспокоил,
На дверь накинул изнутри крючок.
Не помогло. Однажды стук раздался
И на пороге ревизор-варнак.
На этот раз Фома им оказался,
Уполномоченный проверить: – «Что?» и «Как?».
Гость осмотрел пимов готовых пары,
Не поленился даже обувать.
В последней  (не вдаваясь в «тары-бары»),
Так и ушел: – Чтоб качество узнать.
Кому понравится работать без навару?!
Проверки потянулись чередой.
И после каждой – уносили пару,
Те ревизоры, валенок  с собой.
Убытки посчитав на пимокатне,
Нашел Ерёма проливать где пот.
Привычны руки к штыковой лопате,
Вот и вскопал под грядки огород.
Но и теперь хватило ревизоров.
Фома подсолнухи до вечера считал,
А с одного, что вырос у забора,
Себе «в дорожку» шляпку оторвал.
Полузгав семечки, опять Фома явился.
Горбушку хлеба, соли не забыл
И очень неприятно удивился,
Когда хозяин всласть не угостил.
Найти сам взялся спелых помидоров.
Лущил горох попутно – прямо в рот.
Вот так – без всяких лишних разговоров,
Опустошил Ерёмин огород…
Семян и тех не раздобыть сколь нужно,
Когда о прибыли – не думай, не мечтай.
Взял что дешевле. Принялось всё дружно
И обещало добрый урожай.
 – Ращу «мамордник» для аптечной цели,
Ерёма заявил тогда Фоме,
Когда тот карандаш опять нацелил,
С ревизией явившись на заре.
 – Пойдёт что хошь, с чужого огороду!
В ответ плод семечками принялся  стрелять.
Был огурец тот – «бешеным» от роду
И отучил проверкой досаждать!

Глава вторая
За чужой счёт

Бывает – давние ошибки
Напомнят о себе потом,
Когда не только лишь улыбки
Остались в детстве золотом…
Фома в родительской кладовке,
С наследством вместе, отыскал
Рогатку из которой ловко
Когда-то в воробьёв стрелял.
Теперь стыдом запунцовели
Вдруг щёки – аппетита гладь,
Хотя привычки не имели –
Так чувства прежде выдавать.
На пионерском как-то сборе
Не дрогнул мускул ни один,
Когда за воробьёв в укоре
Его назвали: - Хунвейбин!
Тогда в Китае эту птаху,
Гоняли на потеху всех
И вот теперь готов на плаху,
Фома пойти за давний грех…
Рогатку бросил на пол прямо,
Над ней поклялся наперед,
Что заповедник лучший самый
Для воробьёв он разобьёт!
Обнёс деревню городьбою
И запретил теперь шагать
Соседям шумною гурьбою,
Чтобы пернатых не пугать!
Запрет навел на огороды,
Мол, где бурьян, там птицам – кров!
Велел не брать из речки воду:
 – Оставить всю для воробьёв!
Так, не на шутку разошелся,
Что донял всех вокруг себя.
И укорот тогда нашёлся
На «Заповедник воробья».
Фоме велели, коль азартен,
Использовать свой личный двор.
К соседям  по земельной карте:
 – Не лезть! Такой вот уговор…
Не по душе Фоме порядки,
Сам жить не смог без огурцов.
Теперь по огороду – грядки
И пугало от воробьёв!

Глава третья
Наследник

Счёт любит точность, как монах – икону!
Однако, всякому ль, ошибки – острый нож?!
Когда так хочется забрать и по закону,
И то, к чему свой тайный ход найдёшь...

Давно Фома с деревней распрощался,
Квартира в городе получена им в срок,
Но кто бы из родни не обращался,
К себе не пустит даже на порог.
А тут внезапно сам в село приехал.
Домчал автобус – к отчему двору,
Где встречи щедрой выдалась потеха –
И хлеб ему подали, и икру!
Друг детства навестил его – Ерёма.
Узнать: – Зачем визит тот предпринял?
Ему Фома, прям на крылечке дома,
Как на духу, все толком рассказал.
Мол, в телевизор дедушку увидел –
Снят репортаж был к праздничному дню,
Что был в работе тот – колхозной лидер,
Теперь живет на пенсию свою.
Фома и понял: – Почести напрасны,
Коли нельзя в карман их положить!
А дедушка был партизаном красным
И мог бы в городе, а не в деревне жить!
 –За тем приехал, чтобы прав добиться, –
Сказал Фома и строго губы сжал. –
Просить себе не смог раз дед решиться,
Так я заступником для ветерана стал!
Всё получилось – лучше не бывает:
Для партизана ордер выдан был,
Но он в селе, как прежде, проживает,
А о приезде внука позабыл.
Пока Фома не выбрал день приезда,
Теперь явился в собственном авто:
Купил его, продав квартиру деда,
И вот опять хлопочет за него!

Глава четвертая
Муха

Есть существа, вам про какие скажут:
 – Всех невозможно  перечесть в стране.
Ну, разве тех, кого с трудом размажут
На мухобойке. Шлёпнув по стене.
Нет существа, тревожнее, чем муха –
На месте на одном не усидит.
Всё ей по вкусу – хлеб или макуха.
Что на столе – всё мигом заразит!
Дизентерия – это вам не шутки,
Ерёма ею как-то заболел.
И так привык в больнице к своей «утке»,
Что расставаться даже не хотел.
С тех пор он руки моет постоянно:
Не экономит в мыльнице кусок.
А так же мух гоняет окаянных,
Под их жужжащий, нудный голосок.
Фома в инфекционной с ним палате
На пару свой больничный коротал,
За то, что муху приютил в салате
И всё потом  – до листика сжевал.
Однако, он не сделал должный вывод.
И к мухам, как и прежде – терпелив.
И более того, мушиный выплод –
Опарышей содержит коллектив.
Чтоб на рыбалке, в качестве наживки,
Насаживать степенно на крючок.
И клёв стоит такой, что лишь обрывки
Оставит лески полный тюрючок.
Ещё Фома с матёрой мухой рыщет
По городу (поехав по делам),
Найдёт кафе, где бросив муху  в пищу,
Не платит ни копейки по счетам.
Подход различный к этим насекомым
Им не мешал приятельство водить,
Пока однажды – в доме у Ерёмы,
Их не свело желанье: – Накатить!
Хозяин не скупился на закуску:
Есть сала шмат, есть в банке огурцы.
А в ёмкости – традиционно русский,
Напиток, что любили их отцы.
Друзья в делах всё были, да в заботах –
Не виделись давненько за столом.
А потому свой опыт не в компотах
Продемонстрировали славно и ладом…
И всё бы ничего, но из кармана
Вдруг муха выбралась, ценимая Фомой.
Почистив лапки на краю стакана,
Облёт устроила над мисками с едой.
Ерёма в гости мух не приглашает,
Для них есть мухобойка. И увы…
Азарт охоты мест не выбирает –
На лбу прихлопнул муху у Фомы.
Опять лечиться довелось на пару.
И снова муха стала в том виной.
Фома потерей был обижен поначалу.
Утешился – обзаведясь другой.

Глава пятая
Цифровой формат

Жизнь современная насыщена вся цифрой.
И той, что с арифметики знаком,
Но еще больше – что под строгим грифом,
Имелась в сейфе с вычурным замком.
Теперь про цифровую всю начинку
У телевизоров, открыто говорят,
А что скрывать: не баня, где на спинку
Чужой жены, не стыдно бросить взгляд.
Тем более, что в цифровом формате
Такое на экране наплетут,
Что и сексолог в форменном халате,
Заблудится за несколько минут.
А не смотри! Включи канал про шоу.
Каких теперь несметно развелось.
Тут о политике токуют. По другому –
Судачат те, в ком классовая злость!
Еще обсудят: кто на ком женился,
Кто у кого стащил сюжет хита.
Жаль, с арифметикой тот парень не ленился,
Чья к телевизору приложена рука.
А то бы просто собирались в стайку
Да обсуждали бабушки молву.
Какую нынче: гордо, без утайки,
Готовы разносить на всю страну.
То политолог рассуждает басом,
То активист движения мычит,
Накрыть бы вас, ребята, медным тазом,
В психушку сдать, где с опытом врачи.
Но поздно, братцы, поезд тот уехал,
Который мог нас увести назад,
И день, и ночь, всерьёз, а то со смехом,
Наш на ток-шоу изменяют взгляд.