Эхо одной осени

Кебурия Георгий (Гугули) Николаевич родился 10 ноября 1936 года. По образованию инженер-механик.   В 1960 году окончил факультет механизации Груз. Сельхоз. института. В 1962 году окончил философский фак-тет Тбилисского гос. университета.
Был ответственным секретарем Межправительственной комиссии по экологической безопасности. Последнее место работы: начальник Управления агроэкологии Министерства сельского хозяйства Грузии. Принимал участие в качестве делегата в международных конгрессах по вопросам климата в разных странах. Научный труд “Концепция экологической безопасности человечества” в 2010 году был отмечен Наци- ональной премией Грузии.
Читал  лекции  по  истории  авиации  и  воздухоплавания в Авиационном институте Грузии. Совместно с ректором Авиационного института, Серго Тепнадзе, написал книгу “История покорения неба – от мечты до реальности”. Автор научных трудов и изобретения. Неоднократно печатался в СМИ и выступал по телевидению.
Издал сборник стихотворений и переводов грузинской поэзии и прозы на русский язык. Издал книгу стихотворений и переводов на грузинский язык. Член Творческого союза писателей Грузии. За краткий поэтический пересказ поэмы Шота Руствели “Облаченный в шкуру тигра”, изданный мэрией г. Тбилиси, удостоен звания лауреата премии имени Иване Мачабели. Лауреат Международной премии «Золотой витязь». В 2016 году перевел с грузинского на русский (в поэтической форме) “Десять заповедей” Мамуки Салуквадзе. Член Между- народного культурно-просветительского союза “Русский клуб”, член Пушкинского общества “Арион”.
Лауреат Международного литературного форума «Золотой витязь» 2016 года.
Отец  двух  дочерей  и  трех  внуков. Автор нескольких пьес и сценариев.
 
ISBN 978-9941-457-19-7
 
Георгий (Гугули) Кебурия
















4-е издание, дополненное













ТБИЛИСИ
2016
 
684 Гр-5 (2Г)
894-631 (479-22)
К-33







Графика  Анны Кебурия





Издано мэрией г. Тбилиси в 2002 году.

Русским культурно-просветительским обществом Грузии книга признана
«Лучшей книгой 2002 года»



При оформлении обложки допущена небольшая оплошность:
на фотографии автору всего лишь 21 год.
Увы, от того счастливого времени осталось лишь ЭХО...









© Г. Кебурия, автор, 2016

© Анна Кебурия, оформление, 2016



ISBN 978-9941-457-19-7
 
Некий писатель сказал, что в Грузии больше грузинских поэтов, чем самих грузин. Гугули Кебурия – русскоязычный грузинский поэт, но поэт истинный!
Думаю, этим достоинством и привлечет он внимание русскоязычных любителей поэзии.
В добрый путь, Гугули!
Чабуа Амирэджиби.
Тбилиси. 15.09.98.


Впервые стихи Гугули Кебуриа были напечатаны в прошло- годнем номере нашего журнала. Так что к выходу первого его ли- рического сборника у Гугули Кебуриа уже был “свой” читатель.
Истоки феномена “русскопишущих” поэтов-грузин восходят к началу прошлого столетия. Гугули Кебуриа продолжает ту вековую литературную традицию, которая, кстати, почти, совсем, не исследована.
Вернемся, однако, к самому Гугули Кебуриа – его стихам и прозаическим опытам. (Кстати, у него есть также успешный дебют в переводческой сфере).
Все то, о чем пишет Гугули Кебуриа, – глубоко прочувствовано. Поэтому поэтическая искренность (так же, как и человеческая) одно из его несомненных достоинств.
Для русскоязычного читателя знакомство с книгой Гугули Кебуриа будет равносильным знакомству с миром типичного интеллигентного тбилисца на рубеже двух столетий.
Уверен, это знакомство будет интересным и не поверхностным. Гарантом этого служит тот внутренний нерв, который постоянно ощущается в стихах Гугули Кебуриа и вся богатая палитра его творчества.

ЗАЗА АБЗИАНИДЗЕ, критик, главный редактор журнала «Литературная Грузия»
22.VI.1999 г.
 


 




_ 4 _
 
О ПОЭЗИИ ВООБЩЕ, И В ЧАСТНОСТИ...


<К ПОРТРЕТУ СТАРОГО ГУСАРА> Смотрите, как летит, отвагою пылая... Порой обманчива, бывает седина.
Так мхом покрытая бутылка вековая
Хранит струю кипучего вина.
М. Ю. Лермонтов

По профессии я эколог, а литературной деятельностью стал заниматься с осени 1996 года. Скорее всего, не исключено влияние возраста, когда начинаешь подводить итоги или одолевает ностальгия по тому, чего уже не будет. А может быть, это просто блажь?! «Болезнь» эта сопутствует человечеству во все времена и во всех поколениях. На бла- годатной почве среди миллионов слабых стихов рождаются и бессмертные шедевры.
И. Бродский в своей Нобелевской лекции в 1987 году отмечал: «Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтобы завоевать сердце воз- любленной, чтоб выразить свое отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить – как он думает в эту минуту – след на земле... Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку... Стихосложение – колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения».
Сколько бумаги порой изводят люди, но, в лучшем случае, иногда остаются в истории литературы как авторы одного стихотворения. А порой, хоть автор и не запоминается, но само стихотворение надолго переживает своего создателя.
 
Я, например, не могу удержаться от соблазна предложить читателю одно стихотворение, которое помню с детства, хотя, к сожалению, имя автора (кажется, Бахметьев) позабыл.

Чьими лапами грубыми, сильными Тебя бросили в дебри трущоб. Отцветают глаза твои синие,
И бледнеет румянец щек.

Не по возрасту стала ты хилою, Не по возрасту складки морщин, Жизнь твоя, как березка унылая, Затерялась в изгибах лощин.

Слышишь, там, в синем омуте вечера, О любви и о счастье поют.
А тебя? Где тебя искалечило? Взяли волю и свежесть твою.

И теперь вот знакомой дорогою, По мужчинам равняя свой взгляд, Ты идешь с затаенной тревогою
К черной пасти угрюмых шахт.

И день целый стоишь у конвейера, – Шум машин, вихри пыли, жара, – Проклиная все то, чему верила
И чему поклонялась вчера.

Но об этом молчи! Ветер яростный
Налетит, как сорвиголова,
И развеет по тундре безжалостно
Горькой правды святые слова.

Он развеет слова... Но страдания, Жажду встреч и желание жить, Раз, увидев в твоем увяданье,
Уж никто не сумеет забыть.
 
Не сумеет забыть эту жуткую
Правду нашей убогой земли
И глаза, что цвели незабудкою, А теперь уж совсем отцвели.

Никто сегодня и не помнит о Владимире Чимакадзе, а какой поэт не захотел бы, поставить свою подпись под его коротеньким стихотворением. Увы, сегодня оно звучит уже, скорее всего, как эпитафия.
Это было когда-то и где-то,
Впрочем, может быть, не было этого. Ваша комната, полная света,
И халатец из ситчика светлого.

Растерял я когда-то и где-то
Все, что было хорошего, светлого. В вашу комнату, полную света,
Как попасть мне из хаоса этого?

Поэты часто ссылаются на голос свыше, призывая в свое оправ- дание Господа, но забывая о том, что порой он “подшучивает” над нами, потому что шедевры рождаются, только когда он сам вселяется в души поэтов. Тогда их уста становятся божествен- ными, как у бессмертных. Поэтому гениальные поэты – исклю- чение из правил.
Гений Чаадаева понимал гениальность Пушкина и поэтому призывал его: “Киньте крик к небу – оно вам ответит!” Но это доля лишь избранных, ибо подавляющее большинство, обращаясь к Богу, слышит только свое, же эхо, принимая его за глас Божий, или благословение музы. Не будем осуждать их за это. Время платит им забвением. Это неизлечимая, безболезненная болезнь человечества, и дай Бог, чтобы она была единственной.
Впрочем, я согласен с поэтом Михаилом Квливидзе, когда он пишет, что его “Монолог Иуды” уже существовал до него, а он всего лишь воспроизвел текст.
Когда кто-то как бы диктует вам, то процесс стихонахождения
оказывается чем-то сродни составлению мозаики: если какой-то фрагмент искажает картину, это сразу бросается в глаза. Зато как
 
вы по-детски радуетесь, когда находите нужное слово, и оно точно ложится в заранее отведенное место. Хотя вся эта гармония
– из области техники письма, профессионализма, но вдохновение
– создание капризное. Не многим хватает силы воли прекратить писать, когда оно иссякает и стихотворчество превращается в рифмоплетство.
Мотивы, побуждающие к стихосложению, порой необъ- яснимы. Иногда это просто желание как-то зафиксировать свое пребывание на свете, ведь со временем 99,9% живущих предаются забвению, и этому пытаются противостоять, “увековечивая” свои имена повсюду, вплоть до скал и заборов и т.д., и т.п.
По большому счету, тема – “что в имени твоем”– слишком хрупка и недолговечна, ведь цивилизации, а “в недалеком будущем” и все человечество навсегда сойдут со сцены. Мы обречены самим фактом своего существования, – это рождает наш пессимизм, но это и стимулирует нашу любовь к жизни и желание поделиться этой любовью с другими. Люди продолжают жить в своих произведениях чисто символически, ибо все-таки главное в творчестве – сам результат, а не автор.
Поэзия не признает ни политических, религиозных и географических границ, ни возрастных ограничений. Все многообразие жизни расцветает в творениях автора и придает вкус его плодам.
Стихотворения несут в себе закодированные гены их авторов и, как живые организмы, из поколения в поколение продолжают существование, как цветы или ягоды, украшая и чем-то даже оправдывая смысл нашего бытия.


* * *
На мои стихи мой друг Нато Арчвадзе часто писала пародии. Из этого материала я потом составлял диалоги, так что она вполне законный соавтор соответствующего раздела книги, за что я и приношу ей глубокую благодарность.
Реакция моей дочери выразилась в форме рисунков, и я с удовольствием поместил их в книге в надежде на то, что через них будет, протянут мост к молодому поколению.
 
Эпиграфы – отправные точки путешествия в мир поэзии, они, как камертоны, подсказывали интонацию, настроение, хотя иногда подбирались позже, вдогонку к стихотворению. Кроме авторских,  в  книге  встречаются  эпиграфы  из  поэтов  разных эпох и стран, что продиктовано желанием автора придать своим стихам общемировое звучание, приобщить индивидуальное, национальное восприятие к всемирному поэтическому эсперанто.
Мои переводы далеки от подстрочника, они возникли скорее как ассоциации, как родственное состояние души. Иногда мой перевод имеет с оригиналом лишь общую «станцию» отправления. Используя оригинал как трамплин, я в полете остаюсь наедине с самим собою, ибо таким образом все равно подхожу к вершине истины гораздо ближе, чем, если бы упрямо пытался дословно передать содержание стихотворения.
Бальмонт,    переводивший    «Витязя    в    тигровой    шкуре»
гениального Шота Руставели, приводил слова Сервантеса о том,
«...что всякий перевод похож на узорную ткань, показываемую с изнанки...» Но есть ткани красивые и с лица, и с изнанки. Интересно мнение Беллы Ахмадулиной о сущности перевода: «...Я рассматриваю перевод, как любовь одного человека к другому...
Мне кажется, что подстрочник – это дитя, если можно так сказать, которое беззащитно, оно потеряло ту жизнь, в которой жило на родном языке, и еще не определило новой жизни. Пока это только дитя, с которым можно сделать все, что угодно, и лишь настоящее искусство поставит, направит, усыновит это дитя, сделает его не только своим ребенком, но отнесет ко всему миру, чтобы весь мир принял его в свои объятья.
...Мы  говорим  о  пределах  вольности  перевода.  Я  думаю, что математическим способом не удастся вычислить должный предел.
...Я считаю, что истинно точным перевод можно сделать путем каких-то неточностей, потому что потери при переводе с одного языка на другой обязательно бывают».
За стихотворениями нет конкретного образа, в них больше стремления   к   недоступному   Идеалу   Любви,   который,   как линия горизонта, недостижим. Но в них фигурируют и образы, сочетающие в себе и божественное, и сатанинское начало.
 
Сколько душевных сил и переживаний потрачено в мире на поиски идеальной любви, и сколько грехов на совести обеих сторон во все времена и у всех народов. Но жизнь повторяется во всех ее проявлениях, и мы опять летим, как бабочки на свет, опаляя крылья.
Ларошфуко в “Maximes” писал:
Une vie sans passions ressemble’a la mort. Жизнь без страстей подобна смерти.
Но разве справедливо то, что бессмертники и незабудки рождаются только ценою страданий. Эльдар Рязанов писал:

Всё я в доме живу,
В том, который снесли и забыли, Я на службу хожу,
Ту, где должность мою упразднили. От мороза дрожу,
Хоть метели давно отшумели, И по снегу брожу,
Что растаял в прошедшем апреле.

Гете говорил, что за всю жизнь он был счастлив всего семь минут. На Востоке продолжительность жизни определялась только теми  драгоценными  минутами  и  днями,  которые  приносили людям  незабываемую  радость.  Поэтому  на  кладбище  можно было встретить могилу с эпитафией, гласившей, что ага такой- то прожил три года и три месяца, хотя уходил из жизни в весьма преклонном  возрасте.  Так  пусть  будет  благословенна  Божья
благодать, именуемая Поэзией.
Вспоминается стихотворение, посвященное Ириной Одоевце-
вой Николаю Гумилеву:

Вьется вихрем вдохновенье По груди моей и по рукам, По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами словам. Я исчезла, я – стихотворенье, Посвященное вам.
 
В этой книге хотелось бы высказать все – от первого крика до последнего вздоха, но «еще не вечер» и эхо моей «последней осени» длится всю оставшуюся жизнь. Так что дай вам Бог, дорогой читатель, настоящей любви, той самой, когда ближнего любишь  больше  самого  себя,  ибо  тот,  кто  любит  всех,  не любит никого. Все остальное лишь ступеньки на дороге к ней, единственной и неповторимой.





ДАВАЙТЕ ПОЗНАКОМИМСЯ!

Наша жизнь – сплошные сновиденья. День и ночь – на ниточке одной.
Но порой стихи из ожерелья
Рассыпаются проснувшейся строкой.

Г. К.


Грусть легкая лишь украшает старость, Воспоминания – как брошенная шаль, Но пусть не омрачает вашу радость Моих стихов осенняя печаль.

Я их люблю, как дружескую ласку, Как исповедь томительных ночей,
И вам дарю на сон грядущий сказку, Чтоб c нею жизнь казалась веселей

P.S.
Стих для души, как музыка природы, Как хлеба ароматный каравай!.
 







































* * * Разыгралась карта козырная: Подфартило – ставка на туза! Дама пик, как карта роковая, Счет подводит – кончена игра!
 

ПЕСНИ БРАЖНИКА


* * *
Зима – пора воспоминаний,
Весна – предвестница любви,
А летний жар переживаний
Нам дарит осени плоды.


* * *
Нас преследует смерть, как соперница счастья, Увядают от грусти цветы.
Лишь улыбки весны не боятся ненастья
И живут в ароматах мечты.



* * *
Кто-то смертью себя обессмертил, Кто-то жизнью себя погубил. Позабыв о присутствии смерти,
Я от чаши богов пригубил.



* * *
Может быть, я раб своих желаний, Может быть, я раб своих страстей. Пустотою разочарований,
Я плачу за радости ночей.
 

SOS! ... _ _ _ ...

В грядущем нечего искать, В прошедшем - все мертво, Больней всего, что покидать Не жаль мне ничего...

Дж. Г. Байрон. «Чайльд-Гарольд»



За окном – шум и спешка дорожная. Город мой не торопится спать.
А ко мне, словно мышь осторожная, Одиночество входит опять.

По ночам просыпается прошлое, Время, кажется, движется вспять. Жизнь – понятие ненадежное, Ведь её так легко потерять.

Ждет страданье руки состраданья. В одиночку и счастье не в масть.
Нет для смерти ни в чем оправданья, – Раз прийти, чтоб навеки пропасть?!

Но, увидев тоски отражение, Я спешу возвратиться назад.
И спасенья ищу я в движении, Всех прохожих целуя подряд.

P.S.  В безвременье и бой часов слышнее...
 

* * *
Как много человечества, Как мало лиц родных, Как много одиночества, На улицах чужих





* * * Мы на крыльях мечты
покоряем луну и созвездья, Но спешим возвратиться
в дом родной на любимой земле.


Там, в росинке травы,
расцветает весны многоцветье, Отражается радуга
в необъятной, как небо, душе
 

О, если б даже дикая трава, Растущая в забвенье на полях, Заговорить могла,
То сколько слез бы пролилось тогда
И сколько песен прозвучало!

Ёсано Тэккан


Она тасует, молча карты, Печально локон теребит. Кружатся мотыльки у лампы, А ночь над прошлым ворожит.

Ножи часов срезают время, Напрасно дождь стучит в окно. Была любовь, а стало бремя,
И сон, и явь слились в одно.


Темнеют под глазами тени.
Не жизнь, а просто дребедень. И ностальгией по сирени,
Так и не смог согреться день.


Не оттого ль мы так ранимы, Что так изменчива любовь? Воспоминанием томимы, Тасуем, молча карты вновь.
 

Видно, в прежней жизни Ты сестрой моей была, Грустная кукушка.
Исса

Вчерашний день уже далек, И тянут время карты. Полупрозрачный мотылек Кружится возле лампы.

Дежурят верные часы
И приближают осень,
И бродят призраками сны
Средь одиноких сосен.


А на судьбу ложится тень
Былых переживаний,
Но не спешит согреться день
Теплом воспоминаний.


Мы знаем, таинства игры, Увы, неповторимы.
Но карты вновь тасуем мы, Предчувствием томимы.
 

НОСТАЛЬГИЯ

Годы жизни, ветром унесенной, Водопадом льются с высоты,
Но на берег, памятью спасенной, Выплываешь ты, и только ты.
Г. К.


Нет покоя даже в день воскресный. Кружит, вьюжит мыслей хоровод,
И, как дух прошедшего воскресший, Оживает профиль у ворот.

Снова вечер, тот заветный вечер, Прошлое, как листья, ворошит, Час свиданья обрывает ветер,
В старых письмах тайнами шуршит.


В этом мире все мы пассажиры, Кто безвестен, кто оставит след. Мы еще как будто и не жили,
Но за нами вереница лет.


Неужели, Боже, ты не слышишь?
Стон прощальный, журавлиный крик! Сколько лиц счастливых ты увидишь, Возвратив им прошлое на миг.
 








Злой судьбы слепые пилигримы, Мы по жизни наугад идем.
И под занавес, усталостью гонимы, Мы когда-то, где-то упадем.

Многих сердце насовсем забыло, Я и сам уж многими забыт.
По тропе шагаем мы уныло, – Не по нам ли колокол звонит?

Только вечер, в памяти воскресший, Тот, который сердцу не забыть, Манит в небо птицей улетевшей. Ради этого на свете стоит жить.

P.S.
Раб ты божий! Помаши кадилом, И к кресту дай губы приложить ...
 

МОЛИТВА


Спаси меня от ласки лживой, И лицемерия врагов,
Влеченья к женщине блудливой, И необдуманных шагов.


Напутствуй, как мне жить по правде, В согласии с самим собой?
Ведь многие при всем параде, Торгуют собственной душой.


Состариться я не успею, Душою вечно молодой. Пусть я ослепну, онемею, Пока я жив, я жив тобой.


Тобою: - истиной безгрешной, Молитвой, что дает покой,
К собратьям преданностью нежной
И к Богу верною тропой.
 

В АЛЬБОМ ЕЛЕНЕ

Всех женщин все равно не перелюбишь. Всего вина не выпьешь все равно...
Игорь Северянин


Лена! Тебя я сейчас вспоминаю. Снишься ты мне в ореоле венца, Женского счастья тебе я желаю, Благословленного знаком Творца.

Может, я больше тебя не увижу,
Может быть, ты и не вспомнишь меня, Но, когда имя твое я услышу,
То улыбнусь... и твоя в том вина.


P.S.
Ах! Весна, ты так игрива! Всех готова полюбить.
Ты Адама соблазнила,
Нам в раю теперь не жить.
 

* * *
Ты прислала мне желтые листья, У меня ж на душе снегопад.
Г. К.


Была ты рыбкою простою, Когда попалась в сети мне. Со мной ты стала золотою,
И я был счастлив, как во сне.


Раскрыл я пред тобою душу, На трон вселенский усадил, Я подарил тебе всю сушу,
Но все равно не угодил.


Была довольна ты судьбою, Когда вернул тебя я в пруд. Пытаться говорить с глухою
Или с немой – напрасный труд…


P.S.
Разбито зеркало, – рассыпались осколки,
И каждый что-то мне о прошлом говорит...
 

СОН НАЯВУ

Да, сном, и только сном, должны его назвать! И в этом мне пришлось сегодня убедиться: Мир – только сон…
А я-то думал – явь,
Я думал – это жизнь, а это снится...

Ки-но Цураюки



Это сон или явь, я не знаю,
Я не в те, видно, игры играю. Наши роли на небе расписаны, Только нами еще не прочитаны.

А прочтем мы их на том свете, И узнаем, за что мы в ответе,
А пока этот мир сновидений –
Панацея от всех треволнений.



P.S.
Мы созданы из вещества того же, Что наши сны, и сном окружена Вся наша маленькая жизнь.
Буря. Уильям Шекспир
 



РЕИНКАРНАЦИЯ


Как много дней, что выброшены зря,
Дней, что погибли как-то, между прочим. Их надо вычесть из календаря,
И жизнь становится еще короче.

Эльдар Рязанов

На прощанье последняя осень Встрепенулась дыханьем весны, Я любил тебя, может, не очень, Но тобою полны мои сны.

Все мы ходим по минному полю, Каждый шаг у опасной черты.. Не найти нам заветную долю, Молодыми седеют мечты.

Кто разводит пути поколений, Не дает нам Жар-птицу найти?
Кто играет на струнах мгновений? Кто расставил ловушки в пути?
 





В каждом взгляде ищу я ответа, Опьянев от дыханья весны,
Или, может, мне снится все это, Как когда-то приснилась мне ты?

С каждым днем каждый час все дороже, С каждой ночью разлука грустней.
Я б распял эту старость, о Боже! Чтоб начать все сначала скорей...

Холодна ты, последняя осень. Засушил я на память цветы.
Я любил тебя, может, не очень, Но любила меня только ты.

P.S.
Чтоб вернуться к пройденной дороге, Чтобы след найти твой, наконец,
Чтоб поймать Жар-птицу на пороге
И пойти с мечтою под венец!
 

Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ДОМА ЭМИГРАНТОМ

Он одинок не потому что стар,
А потому, что никому не нужен\…
Г. К.

Как много слов грузинских я не знаю, И нужных слов, порой, не нахожу.
В родной стране язык свой забываю, И как турист по улицам хожу.

Мир милостив, когда ему ты нужен, Когда ты сам командуешь судьбой. Тогда и враг, порой, тебе послушен., И полон света путь перед тобой.

Но под конец тернистый путь все уже, Все меньше сил, и ты в пути один.
И со здоровьем, с каждым днем все хуже, И в зеркале пугает сеть морщин.

Ты с возрастом все больше ценишь слово, Но молодежь коверкает язык.
В нем много иностранного, дурного, Нет, не к лицу ему такой парик.
 

 











Язык, как лекарь, – он моя отрада, Но не с кем мне на нем поговорить. Как выполоть мне сорняки из сада?
Наследство предков, как мне сохранить?

Как много слов грузинских я не знаю, И нужных слов, порой, не нахожу.
В родной стане язык свой забываю, И, как турист, по улицам хожу.

P.S.
Чтоб время не было убито, Чтоб не был временем убит.
 

 






























* * *


Огнем любви искрящийся бокал Летит в камин осколками свиданий, Но долго вкус и цвет,
и голос прошлых дней, Зовет и тешит нас
теплом воспоминаний.
 

 




























* * *

Где любовь моя – тайная, Страсть моя – безрассудная, Для кого – слишком явная, Для меня – неподсудная.

На душе трава – жухлая, Отцвела весна – бурная, Ах! Ошибка – безумная,
 

Там, где начало без конца, Конец там без начала...
Г. К.

Весна опять волнует кровь, Она всему начало,
Весна и есть сама любовь, Цыганка мне сказала.

Любовь разминулась с весной, И снова я страдала.
Ушел он от меня к другой, – Цыганка нагадала.

Опять глядит с укором дочь. Зачем судить так строго? Мне и самой уже невмочь Ждать встречи у порога.

Напрасно жду любви я вновь, Что было, то пропало:
Я потеряла не любовь, Себя я потеряла.

P.S.
Где-то бродит парень кареглазый, Ранены мы с ним одной стрелой,
Как он мог любить всех женщин сразу, Не жалея сердцем ни одной!
 

ЭПИТАФИЯ


Невозможное было возможно, Но возможное – было мечтой.
А.Блок


Я – страница, вырванная из книги жизни. Я – осенний лист, уносимый ветром.
Это ты не захотела прочесть меня. Это ты закружила меня в вихре. Скажи только – зачем?!





* * *

...А я товаром редкостным торгую – Твою любовь и нежность продаю.
Анна Ахматова


Предпочла ты мне многих, Но я зла не держу.
Я свою половинку
Все равно отыщу.
 

В Новый год на планете веселье, Каждый год новым кажется нам, Но бездушны планет карусели,
Не ведут они счета годам.
Г. К.

В кошельке богатство наше – время, Опустеть он может и за час.
Время – радость, а под старость – бремя. Как же мало времени у нас!

Время никогда не отдыхает, Никогда и никого не ждет, Никому ошибок не прощает И куда-то мимо нас течет.

И никак нам не попасть с ним в ногу, Ни догнать его, ни перегнать.
Кто стремится сократить дорогу, Не успеет пьесу доиграть.

Что за смысл у слова «бесконечность», Хуже смерти слово «никогда»,
Я любить тебя хотел бы вечно, Чтоб моей была ты навсегда.

P.S.
Что мне тело - хрупкая защита, Что мне память - миг и нет меня. Тайна жизни тучами укрыта, –
 

ВЕЧНОСТЬ БЕСКОНЕЧНОСТИ

Время – ось круговерти Вселенной, И живет оно вроде без нас.
Мы его украшаем надеждой
И лелеем свидания час.
Г. К.

На вокзалах по ночам Время в ожидании, Равнодушное к гудкам Встреч и расставаний.

Суждено нам всем уйти
Позже или раньше,
Не заметив нас в пути, Время двинет дальше.

Семафора желтый цвет Ожиданьем дышит. Красный и зеленый свет Нам судьбу распишет.

Кто-то едет на запрет, Кто-то правду ищет, Где-то прячется ответ, Кто его отыщет?
 



Голос твой и встречи под луною, Кажется, забыто все навек!
Но заплачут струны под рукою, И... опять мне девятнадцать лет.

Мы живем с изломанной судьбою. Вроде нас и не было, и нет...
Так напомни ж дрогнувшей струною, Эх, гитара, сколько же нам лет?
Г. К.

Я боюсь назвать тебя желанною, Ты, увы, давно уж не моя.
Но зачем опять улыбкой странною
Ты зовешь в забытые края?


Притяженью душ – нет объяснения. Что для них колючки лагерей!
Даль – всего лишь символ отчуждения
Зоны от бескрайности полей.


Я томился за стеной изгнания. За спиной надежды всех дорог. И не знал я большего желания, Чем забыть тебя, но... я не мог!

Я боюсь назвать тебя желанною, Неужели ты еще моя?
Не мани опять улыбкой странною, Не зови в забытые края.
 


Timeo Danaos et dona ferentes
Бойтесь данайцев, дары приносящих.


Вначале ты казалась Божьим даром, И, как в мечту, я был в тебя влюблен. Но наш роман закончился кошмаром. По счастью, это был всего лишь сон.

Я наслаждаюсь тем, что вновь свободен, Никто тебе не может изменить.
Что Провидению ты все еще угоден, Еще не поздно Еву полюбить.

P.S.
Я оптимист, плывущий в море пессимизма.



* * *
Кому-то – небо чистое, Кому-то – облака,
А мне – глаза лучистые, Ресничек бахрома.

Кому слова – как семечки
Да встречи у ручья.
Кому-то – просто времечко, А мне – вся жизнь твоя.
 

СЕГОДНЯ



Один лишь взгляд, одно лишь слово, И я, как раб, у ваших ног.
Вначале это, вроде, ново, Но всем известен эпилог.
Г. К.

В гонке лошадь не щади – Мчись, не отставая!
Пала лошадь – замени, Слез, не проливая.

Видишь жизни поворот, А за ним – прямая, Скоро финиш – у ворот Ада или рая.



P.S.
Уходит время каждый раз, Но к нам не возвращается. Летит, как ветер мимо нас:- Здороваясь – прощается.

И счастье, словно птица к нам, В окно влетев, скрывается. Любовь нам снится по ночам, И то грешит, то кается.
 

ЛАБИРИНТ


Я болею романтизмом
Много-много лет,
И лечу его цинизмом, Но спасенья нет.

Верю слову я любого, Если он не шут,
А споткнувшись, верю снова, –
Каждый третий плут.


Друг мой – признанный философ –
Учит меня жить.
Для него вопрос вопросов:
«Пить или не пить?»


Если пить, то путь к могиле
Водка сократит.
«Лучше пить, чем жить в сортире», –
Друг мой говорит, –


Ты открой глаза пошире, Даже куклы врут,
За витриной в «Детском мире» Глазом не моргнут.


Любы руки им любые, Рады хоть в гарем,
Как путаночки крутые,
 


Дома у тебя такая, Ну, не друг, а Брут, Ее парни у сарая “Спонсором” зовут.

И не верь ты Коломбине, Как паяц слепой,
А не то взлетишь на мине
Подлости людской.


Не держи змею в квартире, У тебя не рай.
А веди себя, как в тире, В “яблочко” стреляй.

Мы с тобой не супермены, Драться, смысла нет.
Не спасает от измены
Даже пистолет».


Надоело, видно, Богу
Отвечать за всех,
Ведь не он мостил дорогу, Где гуляет грех.

Оживил бы Галатею, Как Пигмалион,
Но убить живую фею –
Не велит закон.
 

Я не снайпер и не киллер, Этот бой не мой,
Слишком много грешных в мире, Я и сам такой.

Мой сосед живет стабильно –
Водкою храним.
Каждый вечер анонимно
Мы в “раю” сидим.


С другом пьем зимой и летом, С ним мне по пути,
Впрочем, в лабиринте этом
Выход не найти.


Я скажу вам на прощанье: Душу не спасти, Параллельны с покаяньем Грешные пути.

P.S.
Я болею романтизмом, Много-много лет,
И лечусь алкоголизмом, Но спасенья нет.
 


Все случайности с елки снимите, Но оставьте верхушку одну...
На нее в полутьме посмотрите, И увидите сон наяву.
Г. К.


Возле вас много шума и блеска, Но в толпе не запомнить лица,
Сколько их, промелькнувших так близко, Промахнувшихся мимо венца.

Но печалиться нет вам причины, Вы еще так свежи, так сильны. Вам еще не знакомы морщины
И поклонников вид со спины.


Не берете вы зонтик с собою, Вам приятней босою идти.
Жизнь вам кажется детской игрою, Каждый шаг лишь началом пути.

Но когда под весенней грозою Вы, промокнув до самой души, На тропинке, размытой судьбою, Затеряетесь где-то в глуши,

Чьи-то сильные руки, как крылья, Вознесут вас над пастью реки, – Не забудьте про чары бессилья,
Не спешите на землю сойти.
 

Пусть они донесут вас до дома, Где вас ждет в одиночестве мать. Подкрепитесь стаканчиком рома. И пусть мама отправится спать.

Ну, а дальше все будет впервые, И, надеюсь, на все времена, Словно в сказке, на годы златые Не расстанется с вами весна.

Вам приснится лесная опушка, И цветы на полянке зимой,
Из печенья и тортов избушка, И обрыв над молочной рекой.

И когда сумасшедшей волною
Унесет вас в объятья любви,
Я с причала махну вам рукою, Пожелав вам удачи в пути.

И по лестнице, шаткой и нудной, Я на старый маяк поднимусь, Через сумерки жизни безлюдной
В шторм лучами надежды вернусь.


Защищу вас от сглаза людского, И, Всевышнего волей храним,
Я останусь, как тень домового, И хоть кем-нибудь буду любим.
 

Все трудней на маяк подниматься, Но по-прежнему тянет наверх.
Чтобы с прошлым навек не прощаться, Я б маячил ночами для всех.

Ведь и я был на финише первым, Ведь и я был когда-то любим.
Но судьба по ступенькам неверным
Убежала на службу к другим.


Не томите мне душу тоскою, Не стелите под ноги печаль.
Мне бы лучше по травке с росою
Босиком вместе с солнцем гулять.


Не ищу я уже приключений, Свою чашу я выпил до дна. Утешение из утешений – Пожелание людям добра.
 

ПОЗДРАВЛЯЮ ВСЕХ
С ДНЕМ МОЕГО РОЖДЕНЬЯ!


Старик! Я слышал много раз, Что ты меня от смерти спас, – Зачем?..
М.Ю. Лермонтов. Мцыри



Просил я Бога много раз, Чтоб он меня от смерти спас. Спас от болезней и нужды, От бесконечности вражды.

Спас от измен в любви и дружбе, От неприятностей по службе, Спасибо, что помог хоть раз, Ведь мог я и не быть средь вас!
 

То, что было, уже не продлится. Рассказать? Все равно не поймут. Но зачем, же так часто нам снится Образ твой, что надеждой зовут?
Г. К.

Об одном тебя только прошу:
Ты о прошлом меня не расспрашивай, Нашу осень, что в сердце ношу,
Ярким цветом весны не раскрашивай.


Затерялись в ночи те закаты, Нежных слов не найти у беды, Не шумят громовые раскаты, Под дождем затерялись следы.

И не жду я теперь покаянья, Сам не раз спотыкался в пути... Никогда не просил подаянья,
И не брал я у чести взаймы.


И теперь ты не жди всепрощенья, Тяжела эта легкость души, Разжигала костры наслажденья, Так теперь на углях попляши.
 




Все могло быть, как в старом романе: Я бы встретил тебя у крыльца, Затерялось бы время в тумане
И никак не нашло бы конца.


И кружились бы парочки в зале,
В час свиданья вспорхнули б сердца, Но за масками на карнавале
Не найти нам родного лица.


Об одном тебя только прошу:
Ты о прошлом меня не расспрашивай. Я в душе лишь начало ношу,
А финал ты, на память, донашивай.



P.P.S.
Рай оплачен дорогой ценою, И к нему нет легкого пути, Много нас, наказанных судьбою. Пожалей нас, Боже, и... прости!
 

В мире много тоски,
Но ничто не сравнится, поверьте, С тяжкой болью разлук,
С неизбежностью горя и смерти. Небеса и земля
Необъятны, но тоже не вечны. Только скорбь и печаль,
Только скорбь и печаль бесконечны.

Из старых китайских повестей



В черной вазе аленький цветочек – Догорает жизнь на лепестках.
Ты тогда мечтала лишь о дочке, Заблудившись в чувствах впопыхах.

Но любовь немела среди точек, Заливаясь соловьем впотьмах. Запятые отдавались строчке, Отгоняя расставанья страх.

Жизнь казалась ей романом толстым, Сочиненьем в нескольких томах, Приключеньем и сюжетом острым Без кавычек в прожитых годах.

На обложке все было красиво, Рыцарь верный мчался на коне. На страницах нежились игриво Строчки, как на ласковой волне.
 



По сюжету он ходил с цветами, О любви стихами говорил. Ласковым был бурными ночами, Утром, не простившись, уходил.

А в цветах таилась “похоронка” – Телеграмма в вежливых тонах, Что ему не хочется ребенка
И что он и так уже в долгах.


Ей хватило сил поставить точку, Лживых слов любви – развеять прах, И не вспоминать о нем при дочке (Сколько боли в “розовых” мечтах).

Как спасти детей от этой боли, И от правды о плохих отцах, Потерявших текст, забывших роли, Ставших точкой в собственных словах?

P.S.
В книге жизни знаки препиранья Затерялись где-то там, в глуши, Только точки – символы страданья – Помнят каждый поворот души.
 

ВСЕЛЕНСКАЯ ТОСКА


Время создано смертью...
И.Бродский

То теряет, то находит
То на дно во тьму низводит, То потом на трон возводит Нас игривая судьба.

Ходит, бродит, колобродит, Словно места не находит, Совесть по ночам тревожит Тень любимого греха.

Не излить его ни криком, Ни молитвой, ни корытом, Полным злата и разбитом Искушением греха.

Словно червь нам душу точит, Угрызеньями изводит,
И ответа не находит
Грусть в потемках тупика.


P.S.
Верните годы молодые, Чтоб мог я беззаботно жить
И, чтоб, вкусив блага мирские, Соль жизни смертью оценить!
 

Грусть без радости всюду найдется, Где же радость без грусти найти?!
Г. К.
Нет печали моей предела, И нет скорби моей границ, Непрочитанной жизнь пролетела, Лишь обложка в руках, без страниц.

Словно падаю я то и дело,
За перила схватиться нет сил. В невесомости плавает тело,
Я в полете, как призрак, застыл.

Сколько рук пожимал я напрасно, Сколько лиц мне бы лучше забыть.
Но с тобой было все так прекрасного, Что же нам помешало любить?

Почему я тогда не поверил,
Что тобой был когда-то любим? Почему я тебе не ответил? Почему не сумел стать другим?

И, забывшись в пылу увлечений, Я свой шанс навсегда упустил, Среди сонма своих прегрешений Лишь тебя я себе не простил.

Бутафорская жизнь прошумела. Боже мой! Что же я натворил?! Прогулял я душою и телом
Весь отпущенный срок... до перил!
 


ПЕСНЬ НЕЗАБУДКИ

Я так хотел, чтоб ты вернулась, Хотел на радугу взлететь,
Но время вспять не повернулось,
И поздно мне о том жалеть!
Г. К.

Не пиши ты мне про радость, не пиши. Лишь при встрече ты услышишь зов души, Светлячком и незабудкой не зови,
Много нас, не домерцавших до зари.


Поспеши ко мне, мой милый, поспеши, Не заснуть мне без тебя в ночной тиши. Поцелуем долгожданным обожги,
И потухшую свечу во тьме зажги.


Я уйду с тобой в далекие края, Там тебе открою сердце, не тая, Где не знают ни меня и ни тебя, И пускай нас не добудится заря.

Там, где сплетницы не ждут нас у ворот, Где от зависти не перекошен рот,
Где зимой поют от радости цветы, Где мерцаем светляками, я и ты.

Припев: Сбудется, не сбудется, Мне не угадать,
Что судьбой заказано, Нам не миновать.
 

Сон любимый часто снится
Без начала и конца.
Г. К.

Дверь без стука открылась,
Ты, как призрак, явилась. Келья вдруг озарилась –
Словно солнце взошло.

Время – остановилось,
Нам блаженство открылось, И безумство вселилось
В наши души с вином.

Счастье – словно приснилось, Будто с неба свалилось,
И луна удивилась, Засмотревшись в окно.

Мы как черти бесились,
И всю ночь веселились, И лишь утром забылись,
Как убитые, сном.

А икона молчала
И грехов не прощала, Видно, разницу знала,
Между жизнью и сном.

Мимолетно – свиданье, Бесконечно – страданье,
Не забыть мне прощанье
С ароматом цветов.
 

Ты ушла – не простилась, Сигарета – дымилась,
Где-то в пальцах таилось
Обаянье духов.

Одиночество длилось,
Время словно кружилось
И под гору катилось, Не щадя никого.

Каждый день ты мне снилась, Пытка стала, как милость,
И никак не забылось
Той постели тепло.

Если б все повторилось,
Хоть на миг возвратилось, Ну, хоть раз бы приснилось,
Что кому суждено?


P.S.
Только изредка в полночь Сновидением легким Промелькнет и исчезнет Привиденье твоё.
 

Душ, друг другу беззаветно верных?
Г. К.

Я простился с тобой на пороге, С кем-то ты торопилась уйти... Был попутчиком я на дороге, Оказалось... нам не по пути.

Ты останешься в сердце занозой, Болью скрытой гримасой шута.
Я обманут искусственной розой, Разукрашенной кем-то, шутя.

Надушила себя ты духами, Но пропал аромат красоты. Отплачу я тебе лишь стихами, Как бы сброшу тебя с высоты.

Но... пропало мое вдохновенье, Где ты, рифма больного стиха? Я любил аромат заблужденья
И запретную прелесть греха.

Будь ты проклята, горечь разлуки!.. На устах онемели слова.
К небесам простираю я руки. Недописана жизни глава!

P.S.
Ветер парус опять раздувает. Снова жизнь приключений полна. Человек лишь тогда умирает,
 

ВПАДАЯ В МОРЕ,
РЕКИ ТЕРЯЮТ НАЗВАНЬЯ?!
...Прощайте,
О вешние воды,
Спасибо вам за журчанье, За то, что вдаль уносили Речи мои и молчанье.
Вы к людям уйдете далеко, Взмахну я рукой в знак привета И сяду у ваших истоков
В немом ожиданье ответа.

Се Биньсинь. Вешние воды



Переулки вопросов окружают проспект,
Но огни светофоров
все меняют ответ. Не ходите в потемках,
не ищите беды, Снег, на жизни задворках,
заметает следы. Переулки – старушки,
их пугает проспект, Невоспитанно ярок
их реклам марафет. Для слепого котенка
здесь сама благодать, Все старушки готовы
заменить ему мать. Но котенок прозреет
и откроет глаза,
 

Он, набегавшись вдоволь, возвратится сюда.
В эту улочку детства
он придет стариком, Промяукает нежно
свою песню о том, Как развалины эти
были домом тогда, Как старушечьи руки
приласкали кота. Как огромной ручищей навалилась беда,
И со стоном и скрипом развалились дома.
И, бродя по обломкам, инвалидом войны,
Кот из кубиков счастья слепит дух старины.
Но никто не нагнется,
чтоб погладить гонца. Предвещает молчанье
нам начало конца. Не ищите напрасно,
переулки, ответ, На окраину детства
не заглянет проспект.
 


КОЛЛИЗИИ ИЛЛЮЗИЙ

Возлюбим ближних, как себя, Возненавидим их, любя...
Роберт Фрост. Осложнение

Где ты, светлое время наивных иллюзий, По ухабам ошибок нас жизнь растрясла, У «разбитых корыт», поседевшие люди, Любят, право, недолго, но помнят всегда.

И, примерив к лицу карнавальные маски, Мстим мы всем, и душа обрастает корой
И, привыкнув к столь легкой доступности ласки, Ни себе, ни другим мы не верим порой.

И напрасно нас ждет злата-рыбка у моря, Нас давно не манит голубая мечта.
И, допив тост до дна, мы не ведаем горя, И, разбив свой бокал, мы уйдем в никуда.

P.S.
Не мани ты меня, не мани,
Я не первый обманут тобою. Прогони сатану, прогони,\
А иначе не станешь собою.
 

ИНДУЛЬГЕНЦИЯ

За окном то ли ночь, то ли вечер, Где-то время по каплям течет, Ну, а мне по душе только ветер, Он скорее к тебе приведет!
Г. К.

Вы вернулись тогда, когда вас и не ждали, В одночасье согрев холостяцкий мой быт. Мы почти ничего про любовь не сказали, Но я понял, что вами еще не забыт.

Одинокая жизнь далеко ведь не сахар, Слишком много грехов я уже совершил, Из меня никогда не получится пахарь,
Я ведь с детства, как хищник, охоту любил.


В день прекрасный в семье появилось потомство, И с тех пор стала ты талисманом моим. Умножается жизнь там, где есть благородство, Был, как будто, весь мир нам подарен двоим.

P.S.
Но, увы, мы не ось Мирозданья, И ни ты, и ни он, и ни я,
А Всевышний вдохнул жизнь в созданья, Чтоб чуть-чуть позабавить себя.
 

Странно...
Мы живем, точно в сне неразгаданном, На одной из удобных планет.
Много есть, чего вовсе не надо нам, А того, что нам хочется, нет.
Игорь Северянин


Если б мы с тобою раньше встретились, То любовь не стала бы игрой.
Но тогда с часами мы не сверились,
И не стали мы с тобой одной судьбой.

Первый поцелуй был подражаньем
С детских книжек списанной любви. Я впервые уходила в плаванье, Оторвавшись от родной земли.

Обернулась свадьба мне галерою, Руки - весла, хлопоты грести.
Я была обманута химерою –
Только ты бы мог меня спасти.

Жизнь порой, как остров одиночества. Мимо, мимо шли все корабли. Слишком поздно – сам его высочество Случай – мне помог тебя найти.

До того, как мы с тобою встретились, Я влюбленность чтила за любовь.
До того, как мы с часами сверились, Разлюбила я саму любовь.
 

Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.

Анна Ахматова


Ты вошла игривою походкою, Сглаживая острые углы, Подарила мне улыбку легкую, И в камине ожили угли.

Жил я прежде птицей беззаботною, Но с тобой я потерял покой,
И, завидев стаю перелетную, Как безумный, я спешил домой.

Потому, что птицы перелетные
Ветер странствий чувствуют в крови, Потому, что страсти мимолетные Дружат с ветром в поисках любви.

И когда наутро, заколдованный, На беду я отворил окно,
Ветер вдруг завыл ночными стонами
И в стакане вспенилось вино.


Повинуясь ветру сумасшедшему, Я не стал противиться судьбе, Отпустив вдогонку прямо к лешему Птицу, полюбившуюся мне.
 


Где вы, встречи, ветром унесенные? Сохнут ваши гнезда от тоски.
Где кукушки – птицы беззаботные, Где ночные бабочки любви?

И никак не угадать по внешности, Что таится в глубине души.
Если птицы в небе ищут верности, Ты пленить их клеткой не спеши.

Вновь поют нам арии сезонные, Заливаясь трелью, соловьи,
И не спится в ночи мне бессонные, Лишь в камине теплятся мечты.



P.S.
Отложили все полёты
на последнюю весну, Но я все зачем-то жду
улетевшую судьбу.
 

Мне казалось, впервые все это, Говорят, это было всегда.
То влюбляется Муза в поэта, То бросает его навсегда.
Г. К.

Лютый хлад ночной
Разбудил меня. Я дышу тобой И ищу тебя.

Чернота вокруг,
Стало страшно вдруг. А тебя все нет,
Кто мне даст ответ?


А ответ давно
Улетел в окно.
Где-то там, с другой, Слышен голос твой.

Как же мне теперь Без любви прожить. Кто поможет мне
До весны дожить?..


Не спешит рассвет
Дать душе ответ.
 

И кровь приливала к коже, И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись!
Марина Цветаева

Я сегодня прощаюсь с тобою, Хоть не виделись мы много лет. Заплачу за грехи я душою
И приставлю к виску пистолет.

Никому, никогда я не мстила, Хоть служила я всем для утех. Никого, никогда не любила, Лишь тебя я искала во всех.

В этот час мои мысли с тобою,
Не прощенный судьбою мне грех. Из-под холмика с свежей землею
Не услышишь ты жуткий мой смех.

Но, когда смерть придет за тобою, Ты, как я, лишь один дай ответ: Там, в пути, за последней рекою, Ждет меня моей милой привет.

P.S.
Никому нет дела – будь хоть голой, Я в толпе как будто бы в глуши.
На тропе любви, такой знакомой,
 

Голос – рай земной,
Но, увы, все остальное
Выдумано мной.
Г. К.

Здравствуй!

Я тебе, столь недоступной, верен каждый миг.
Но, увы, никто не слышит молчаливый крик.
Где-то, кто-то, для кого-то сочиняет стих,-
Жажда жизни, страсть и время подгоняют их.




Прощай!

На душе ни дуновенья, Ветер страсти стих.
Ждет минуты вдохновенья
Позабытый стих.

Р.S.
Ты песнь неспетая моя.
Ты мной не сказанное слово.
 

HOmO SaPIeNS-у ОТ НОЯ

Природа – бесконечности источник, Тебе навеки благодарна я,
Спускаясь по ступенькам этих строчек, К тебе припасть хочу, любовь моя...
Джуна


Невиновными томятся в клетках божьи существа, Рвемся мы очеловечить всех животных с поводка.
Щедрость нашего вниманья для невинных – «срок в тюрьме». Кто назвал благодеяньем жизнь в искусственной среде?


Человеку лучше с другом,
а собаке лучше с псом. Разуверившись, друг в друге,
мы животным платья шьем.

Рыбе – реки, да пошире,
птице – весь небесный свод, Как же душно им в квартире
без друзей и без забот.

Чтят они свои знакомства,
коль не голоден, не съест, Любят только для потомства –
нет в природе лишних мест.
 







Нет, не справились мы с ролью, не по шапке, видно, честь,
Кто же выдумал неволю –
провинившихся не счесть.


е желай другим ты долю одомашненных сирот,
Знай, природа любит волю,
знай, придет и твой черед.


P.S.
Расплодились людоеды,
все спешат друг друга съесть. Озверели оглоеды –
нам теперь в ковчег не влезть.


Как поэты невезучи, бесполезен книгочей,
Как шакалы, рыщут тучи над планетою ничьей.
 

Как быстро ночка пролетела, Как рано день стучит в окно Как быстро сердце охладело! Мне вас вернуть не суждено...
Г. К.
Отшумел уже парад,
скомкан в мусоре плакат, И над бывшими мечтами
клены в трауре стоят.

В их задумчивости тайна, нам её не разгадать,
Может, ждут, когда весною повторится все опять?

Не гляжу я на дорогу,
там за речкой нет пути, Я весну, как недотрогу,
хоть на миг прошу зайти.

Вялость слов и грез усталость предваряют вечный сон,
Омрачит любую радость ожиданье похорон.

То болит коленка детства, то я сам себе не рад,
После долгого кокетства
сбросил маску старый враг.

А бывало, захмелевши,
кубок жизни пил я всласть, Где ж безоблачное небо,
нерастраченная страсть?
 


Я вернусь в родную школу, к перемене поспешу,
Через столь знакомый гомон на себя я погляжу.

Вспомню первую ошибку и запретную любовь,
Превратиться бы в мальчишку, погонять бы мячик вновь.

Посижу я в сквере шумном, полюбуюсь на возню,
Если мяч подкатят, черти,
я им класс свой покажу.

Вспомню старые проказы, вдруг, как леший, закричу,
А придя в себя не сразу,
с сердца пепел отряхну.

На последнее свиданье
не пришла ко мне любовь, Непрощенное прощанье
бередит мне раны вновь.

Прогулял я все уроки, отзвенел давно звонок,
Я же все стою у школы...
Если б я вернуться мог?!

P.S.
Календарными листками Дни развеял листопад, Преждевременная старость
 

Когда орел, расправив крылья, парит средь белых облаков,
Я танец страстный вспоминаю,
и женский лик среди клинков. Когда танцор, раскинув руки,
летит, как птица, за судьбой, Я знаю, время тут не властно,
тут жизнь становится мечтой. Все, что накоплено веками,
все то, что мы в душе храним, И что не высказать словами,
мы в танце молча, говорим. Вскипает кровь в телодвиженьях,
переплетеньях рук и ног, – Я жизнь, как праздник, ощущаю,
как солнцем полный винный рог. Ведь в танце все, и штиль, и буря,
и преклонение пред ней, Пред той, которая всех краше,
пред той, кто сердцу всех милей. Горим в любви мы безответной,
и во взаимности горим, И каждым жестом или взглядом
мы женщину боготворим. Грузином быть безумно трудно –
мы слишком многого хотим. Чтобы сравним, был каждый с Богом,
чтоб Богом каждый был любим. И будет жить в грузинских танцах
твой лик, бессмертная Нино, Пока грузин поёт и пляшет
 

СЛАДКИЙ ПРИВКУС МАГНИТОВ ОДИНОЧЕСТВА (Для детей старше 16 лет)


Никогда я в жизни не состарюсь, Никогда не буду одинок.
Я из всех других людей составлюсь, Как стихотворение из строк.
Е.Евтушенко


Грусть – сестра веселья, между ними – сплин,
Так от лиц рожденья
до прощальных спин.


И когда процессия медленно пройдет,
Кто лишь обернется,
кто замедлит ход.


Ко всему привыкли,
будто не про них, Кто-то мимоходом
вспомнит про своих.


А потом продолжат хлопоты свои,
Там среди прохожих где-то я и ты.
 



А вокруг веселье временно живых,
Кто-то где-то песню делит на двоих.

Явно нужен третий –
песня не идет, Третьего к могиле
катафалк везет.


В очередь за гробом люди не спешат,
Травят анекдоты, шепчутся, молчат.

А в конце – с косою кредитор стоит,
Кто-то не долюбит,
кто-то не доспит.


А покойник мирно едет на покой,
Для него проблемы нет, кроме одной:

Как вернуться к милой, к солнцу и луне,

И ко всем, живущим на родной земле.
 

Но не видит смысла возвращенья Бог
В цикле повторенья пройденных дорог.

Сбудется, не сбудется –
нам не угадать,
Про судьбу нам, смертным, в жизни не узнать.

Не вернусь я ивою плакать над рекой,
Не вернусь я иволгой с вечною тоской.

Я вернусь гитарою песни распевать
И хмельною чаркою в губы целовать.
 
P.S.
 

Изобилью красок Не найти границ. Слишком много масок, Слишком мало лиц.
 

* * *


Возвращусь я сбывшейся мечтою, Незабудкой на твоем столе, Возвращусь мелодией родною, Тихим перезвоном в хрустале.

Ты меня почувствуешь вдруг рядом – По волненью странному в груди, Будто кто-то манит тебя взглядом,
Ты меня за это не суди.


Если б мог я повторить все снова, Исполняя прихоти твои,
Если б мог сказать тебе хоть слово, Если б мог сказать тебе: прости.

Ты прости, что я любил всё сразу. Ты прости, что я не долюбил.
Тем цветам, что украшают вазу, Кто-то жизнь невольно сократил.

P.S.
Вид плакучей ивы навевает грусть...
 

НА ТРЕТЬЕМ БЕРЕГУ


Почему ты все время торопишься? От кого день и ночь ты бежишь? Ты домой, никогда не воротишься, Белой чайкой в закат улетишь.

В поднебесье твой путь начинается
С капель первых, со снежных вершин. Нет, твой путь никогда не кончается, Ты – слеза планетарных морщин.

По земле вьется путь твой извилистый
Родником, ручейком иль рекой.
Ты играешь под ветром порывистым
В брызгах моря соленой волной.

Называем тебя мы по-разному – Майский дождь иль волны бирюза. Ты по-разному нравишься каждому, Пена волн иль травинки роса.

Пить тебя, не допить, не насытиться, Чашу жизни не выпить до дна. Горизонт третьим берегом видится. Бесконечна, как жизнь, ты, вода!

Почему ж ты все время торопишься? От кого день и ночь ты бежишь?
Ты домой, никогда не воротишься, Белой чайкой в закат улетишь.
 

ПЕСНЬ МОРЯКА

...я с изумлением узнал, что слово «фортуна», которое мы всегда понимали как «судьба», у греческих
моряков означает «волна». Действительно, в волне очень часто заключена «фортуна» – судьба моряка.
К.Паустовский. Амфора


Если б слезы могли рассказать о любви, О любви, обернувшейся горем, Наводнили бы Землю печали дожди, День и ночь волновалось бы море.

Где мне силы найти, грусть-тоску переплыть, Потерял я тебя за волною,
Мне тебя никогда, никогда не забыть. Не смирюсь я с судьбою такою.

Обыщу я весь мир, но тебя я найду. Проплыву, пролечу, прошагаю.
С того света тебя красной розой верну
И весной соловьем повстречаю.


P.S.
Тосковать без тебя – горе,
Ждать свиданья с тобой – к счастью, Шторм для рыбы – пустяк в море, Нет спасенья мне перед страстью.
 

Ложь – всего лишь кажется красивой, Только в правде скрыта красота, Оттого у куколки игривой
Так бездушны лживые глаза.
Г. К.


Не узнать мне тебя, Справедливость, Ты слепа, и глуха, и хрома.
По душе ли тебе чья-то милость
Быть служанкой в богатых домах?


Как найти мне тебя, Справедливость! Где искать твоей правды тайник?
То сдаешься ты черту на милость, То тебя подменяет двойник.

Я не верю в подобное сходство, Ты прекрасна, везде и всегда, Черт тобой маскирует уродство, Прикрывая исчадие зла.

Дождалась и Иуду расплата
(Убивать могут даже слова),
Для кого – ты во всем виновата, Для кого-то во всем ты права.

Где же ты, наконец, Справедливость? Я ищу с тобой встречи везде.
Почему процветает фальшивость, Ты ж распята толпой на кресте.
 

Были мы с тобой родными – не разлей вода. Стали мы теперь чужими – видно, навсегда.
Г. К.

Где ты ходишь, где ты бродишь? Не найти тебя никак.
Вновь бессонницей тревожишь. Сжалась жизнь в один кулак.

Я  привыкла к ожиданью. Грусть, надежда – все одно. Может, лучше расставанье, Раз уж так нам суждено.

Не страдала б, не томилась. Не ждала бы день и ночь.
С горя в пляс с другим пустилась, А тебя послала прочь.

Был ты раньше, как подарок, Дней счастливых сувенир. Как ночной свечи огарок, Опаливший целый мир.

Где ты ходишь, где ты бродишь? Где, потерянный ты мой?
Дом родной ты не находишь. Каждый дом теперь чужой.

Мне ж остались только слезы
И знакомый почерк твой.
В дымке прошлого лишь грезы.
 

Пусть жизнь прошла, все пролетело, Осталась песня, песня в час ночной.
Б.Тимофеев


Чья-то душа в подвенечном сиянье Облаком белым плывет надо мной, То улыбнется мне, как на свиданье,
То вдруг простится дождливой слезой.


В тучах грозовых скитаются грешные, Плачут, рыдают над горькой судьбой. Пусть изольются они, безутешные,
Им никогда не вернуться домой.


Тщетно нас карой небесной пугают, Черти, и те нам давно не страшны. Зря к покаянию нас призывают,
Все, начиная с Адама, грешны.


И не помогут теперь сожаленья, Скоро мой дух полетит над костром.
Боже! Пришли мне, как символ прощенья, Радуги цвет над зеленым ковром.

P.S.
Сколько их было, и сколько их будет, Душ неприкаянных над головой.
В день, когда Бог человека забудет, Станет земля навсегда сиротой!
 

* * *

Так захотелось просто быть в пути
И ехать в поезде! Поехал.
А с поезда сошел, и некуда идти.
Исикава Такубоку

На вечности вокзале расходятся пути.
Спешат куда-то люди, мне ж некуда идти.

В любой вскочить бы поезд, развеять бы печаль,
И так всю жизнь бы ехать, но... времени мне жаль...





ГРЕШНИКУ – В «ЛУЧШЕМ» СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА

Я присел на крышку циферблата, Мимо, мимо пролетают дни.
Не попасть мне в рай никак без блата –
Слишком много женщин на пути..
 


Вы похожи на дивную розу,
Что цветет только в райском саду. Посвятить постараюсь вам прозу, И у ног ваших я упаду.
Неизвестный автор




ОТВЕТ НЕИЗВЕСТНОМУ ПРОЗАИКУ


Что за любовь, говорящая прозой. Сорванной розе, увы, грош цена. Ваша проза мне кажется позой. Роза – любовница, но не жена.




По случаю открытия кафе “ПИРОСМАНИ”


Тбилиси - маленький Париж, Арт-кафе, почти “Ротонда”, Но, к сожалению дефицит
У нас теперь “бомонда”
 

ОЖИДАНИЕ НЕОЖИДАННОГО


Я тщетно взывал к небесам о прощении. Стих родился в душе сиротой.
Я осень, рыдая, молил о спасении, А она осыпала листвой.
Г. К.

В полночь, когда ветерок Шепчет листьям слова любви, Я хороню последние надежды И молюсь перед иконой.


Ночью, когда лунный свет Мирно струится по листьям, Я, устав от фарисейства, Беззвучно плачу навзрыд.


А наутро, когда жаворонки Славят высоко в небе жизнь, Возненавидев пессимизм,
Я мечтаю о вечном покое...
 

ПАМЯТИ ДЖАНИКО ГЕОРГАДЗЕ

Наши жизни, как строчки, достигли точки.
Иосиф Бродский


Тост гремел, как эхо с гор, Наполнялся рог олений, Тамады орлиный взор Усмирял волну волнений.

Жил он песней – сам не пел, И ушел средь песнопений. Рыцарь слова, онемел,
Смолк, творец стихотворений.


Над могилой светотень,
А внизу сонм сновидений, Где-то там и наш олень,
В мире горьких сожалений.


Мы придем сюда не раз,
И в жару, и в холод лютый, Чтоб вернуть его, хоть раз Песни горестной минутой.


В соавторстве с
Мерабом Гамкрелидзе
 

О, боль, когда бы ни пришла, Всегда приходит слишком рано.
М. Волошин

Ты ушла, и умерли надежды, На снегу растаяли следы.
Я в любви был полною невеждой, Ты же воплощением мечты.

Но, увы... ты утешала многих, Словно бабочка, ласкала все цветы. Сколько лет прошло, пустых и долгих, Но занозой в памяти лишь ты.

По следам, окутанным туманом, Я б вернулся в радостные дни, Опьянел бы их хмельным дурманом И в обнимку спрыгнул с высоты.

Чтоб финал не хуже был начала, Чтоб в разлуке не страдали мы, Сделай так, чтоб музыка играла, Отче наш! Спаси меня от тьмы!

P.S.
Ностальгия лечит темноту печали, Осветив прошедшим будущего миг!
 

Омолаживают старость Внуки лепетом своим. Боже мой, какая радость Вспоминать себя таким.
Г. К.

Было море, море голубое, Было много света и тепла, Было время – время золотое, Жизнь, как чаша, полная вина.

Все куда-то в бездну провалилось, Хоть кричи – на дне лишь тишина. Неужели прошлое приснилось
И не повторится никогда?


Без предупреждений, сразу точка, Прямо в сердце пущена стрела,
С женихом вдруг убежала дочка, Налетело счастье, как беда.

Я ведь знал, когда-нибудь так будет, Я отстану где-нибудь в пути,
Кто-то близкий про меня забудет, Станет ясно, что пора уйти...

Что же вы не пляшете со мною? Может быть, мелодия не та?
Или слишком заняты собою. Или, может, мы вам не чета?
 

Говорят, что мне должно быть стыдно, Ведь пора птенцам уже летать,
Но за них как раз мне и обидно, Ведь любить – не с куклами играть.

Что ж, придется мне с судьбой смириться, Хоть и трудно крест свой донести,
Но не может сердце примириться, Как ни просит голова – прости!

Слишком рано у порога дети Чашу снов спешат испить до дна, Сможет ли, сквозь будни перипетий, Быть всегда возлюбленной жена?

Я молюсь и зажигаю свечи. Как там моя дочка без меня? Смогут ли неопытные плечи Донести всю ношу до конца?

Пусть цветут подснежники зимою, Для влюбленных и зимой весна. Нравится им воевать с судьбою, Бог им в помощь в поисках гнезда.

В детстве жизнь казалась нам игрою, Поскользнешься – встанешь, не беда, Впрочем, жизнь всегда была такою, Вы другими стали, господа.
 





Будут встречи, встречи-расставанья, С зятем робко дружбу заведу. Привыкая к мукам ожиданья,
Все никак покой не обрету.


Воют волки, запертые в клетке, Не найти им старые следы.
Я ищу игрушки, книжки, метки
Кем-то вдруг украденной игры.


Где ж ты, море, море голубое, Море ласки, света и тепла?
Где ж ты, время, время золотое? Тает солнце на закате дня.

P.S.
Без детей нам в тягость наша старость. В играх с ними празднует любовь, Внуки вновь нам возвращают радость,
Жизнь нам ручкой детской машет вновь.
 

ЛИСТ КАЛЕНДАРЯ

В календарном трепете Страх перед судьбой. Даже в детском лепете Слышен волчий вой.
Г. К.

Дней-жемчужин ожерелье, Словно четки под рукой.
В понедельник воскресенье
Вдруг становится трухой.

Не продлить ни дней, ни славы – Все уносится рекой,
Где Харон за переправу
С нас взимает золотой.

Если б мы пересчитали
Череду счастливых дней,
Мы бы с завистью признали – Обошел нас соловей.

В ночь кукушка прокукует
Нам судейский приговор.
И всю жизнь, как ветром, сдует
Смерть – в миру законный вор.

Непонятна, неизвестна Нам судьба календаря. Молимся мы повсеместно, Смерть за жизнь благодаря.
 


СМЕТАЯ ПЫЛЬ С ВОСПОМИНАНИЙ

Говорят, в заморских теплых странах
Птиц чудесных вроде бы не счесть,
Но мы с вами говорим о дамах,
Не до птиц сегодня, ваша честь!
 


Ты была смазливою девчонкой. Жизнь казалась снами наяву.
Вся в цветах, в коротенькой юбчонке, Ты порхала бабочкой в саду.
Не забыть мне, как ты танцевала, Красотой, пленяя всех вокруг.
Ты звездою стать тогда мечтала, Но, увы, в сачок попала вдруг.
Годы шли, а ты все хорошела, Жизнь, казалось, подвела черту. Ты ж чего-то большего хотела, Чтоб развеять сердца маету.
Сорванным цветам нет утешенья,
 
Г. К.
 
Им в хрустальной вазе не прожить. Может быть, ты – символ украшенья, Но, увы, с тобой гнезда не свить.
Ты была смазливою девчонкой, Стала ты... бездарною женой. Бабочкой, приколотой иголкой
В книге судеб собственной рукой.

P.S.
Как грустно мне листать альбом Полуистлевших фотографий. Спит в них давно забытый том
 

А на дворе морозно и темно,
И, кажется, что где-то воют волки.
Е.Блажеевский

До чего же дождик иногда хорош.
Он своей унылостью на печаль похож. Заживают раны под его напев,
Жизнь порой, как песня, а любовь – припев.

Утром солнце будит все надежды вновь. В зайчиках лучистых нежится любовь. Только звезды в небе ничего не ждут, Может, друг от друга тайны берегут?

Не находит смысла в жизни род людской. Как не согрешить тут в суете мирской? Никакой молитвой душу не спасти. Прости, Боже, душу падшую, прости!

Разгулялись бесы, всюду льется кровь. За спиной у черта прячется любовь. Смерть подешевела, ждет нас за углом, Но душа бунтует за хмельным вином.

Поднимает тосты, за здоровье пьет.
А потом, по пьянке, всю посуду бьет. Жалуется Богу, плачет и... грешит,
А потом прощенье вымолить спешит.

Ищет смысла жизни грешный род людской, Помоги им, Боже, обрести покой!
Кто-то лицемерит, и себе же лжет,
 





ДО ВСТРЕЧИ В НОВОЙ ЖИЗНИ

Мы все приходим в этот мир
На время, словно в гости. И крыша мира не Памир, А холмик на погосте...
А. Лисица

Жизнь проходит в поисках опоры, Чтоб взлететь, хотя бы раз на миг. Время на глаза наденет шоры,
И никто твой не услышит крик.


Крик о том, что ты уже в неволе, Что тоска переполняет грудь,
Что слова не помогают боле, Что уже, а не когда-нибудь...


P.S.
Пусть смерть таится за порогом, Там все проблемы решены.
Нам предстоит узнать о многом, Услышав голос тишины.
 

Не теряйте вкуса к жизни, господа! Ни в беде, ни в непогоду, никогда! Наша жизнь порой висит на волоске, Но лишь трусы покоряются тоске.
Г. К.

Мы песчинки-зрители у моря. День и ночь шлифует нас волна. Жизнь штормит от радости и горя, Но и в штиль она бедой полна.
Не спастись и в виртуальном мире, Ложь и там не спрятать под замок. Для кого-то мы мишени в тире, Прямо в душу целится стрелок.
Я хотел бы быть признаньем нежным, Чтоб никто не обижал меня.
Океаном я бы стал безбрежным, Чтоб меня любила вся земля. Небо, небо, ты мое призванье.
С ранних лет мечтал я полетать, Прилететь к звезде, как на свиданье, Про судьбу хоть что-нибудь узнать. Но молчат небесные созданья,
Им давно приказано молчать.
Не раскрыть нам тайны мирозданья, Среди звезд собратьев не сыскать.
В облаках вдруг заиграли краски, Видно, Бог решил порисовать. Господа! Снимите ваши маски,
Я на небе буду танцевать.
 

БОЖЕСТВЕННАЯ МУЗЫКА

Едва-едва я добрел, Измученный, до ночлега... И вдруг – глициний цветы!
Басё

Заезженная улица, подвальное окно.
И небо снова хмурится, но мне не до него.

Делами озабоченный, по улице иду,
Но, вдруг, как завороженный, я замер на ходу.

Божественная музыка лилась из-под окна, И собиралась публика, забыв про облака.

Студент консерватории адажио играл
И всей аудитории он души врачевал

Забыто одиночество, и стало легче мне, – Божественная музыка звучит в моей душе.

Божественная музыка неслась из-под окна
И собиралась публика, забыв про облака.

Заезженная улица, подвальное окно.
И небо снова хмурится, но мне не до него.
 

На всех у Бога счастья не хватает, Как искупить нам первородный грех? Жизнь продолжается – и это утешает, Хотя и та всего одна на всех.
Г. К.

Помнит домик и штормы, и штиль, Старый домик у берега моря. Разлетелись на тысячи миль
Стаи мыслей, со временем споря.


Никому я уже не пишу,
Грусть сроднилась с желаньем покоя. И гостей уже шумных не жду, Убаюканный песней прибоя.

Я доплыл до заветной земли, О походах уже не мечтаю.
В ожидании долгой зимы
Лишь тебя, лишь тебя вспоминаю.


Вспоминаю безумства твои
И слова, что ночами шептала. Слишком поздно я понял, – прости, Что тебя мне всю жизнь не хватало.

Счастье – утро и солнца восход. Горе – лес, умирающий стоя. Мне часы возвещают уход,
На щите возвращение с боя.
 

Я так давно тебя ищу,
Что, встретив, счастью не поверю. Ни слов заветных не сыщу,
Ни тишине их не доверю.
Г. К.

Порой слова так бесполезны! Порой молчанье лучше слов... Они сухи и бестелесны,
В них нет таинственности снов.


Любимые воспоминанья Мерцают и плывут в ночи, И оживают вновь желанья,
И манят в ночь нас светлячки.


Как странно знать, что где-то рядом, Ты ходишь - мужняя жена.
Ты рай мне заменила адом,- На каждый грех своя цена.

Пусть счастья миг наитишайший
Вернётся на круги своя. Поклон тебе наинижайший, Бог мой, за радость бытия!

P.S.
Загорелось сердце вдруг, Осветилось все вокруг.
Я тебя любить хочу,
 

* * *

Я помню только имя незнакомки, Но и того, увы, не назову. Фантазии живут у самой кромки
Той жизни, что реальностью зовут.

Г. К.


Как бы я тебя любил, На руках тебя б носил, Если бы судьба с судьбой Повстречалась!

Но, увы, совсем не та
Роль нам в жизни суждена. Чаще нас сама Фортуна Ошибалась.

Не задумываясь, я Жизнь отдал бы за тебя, Но тебе она ненужной Оказалась.

Ты жила, как за стеклом, На экране голубом.
В параллельном мире ты
Затерялась.
 






И теперь, в конце пути, Я б хотел тебя найти, Чтоб признанья моего Ты дождалась.

Как бы я тебя любил, На руках тебя б носил, Если бы судьба с судьбой Повстречалась.

P.S.
Жизнь тобою начиналась В виртуальности мечты, Но реальность оказалась
Столь же призрачной, как сны.
 

Облака сдавили землю Нестерпимой духотой. Гласу божьему я внемлю У обители святой.

Будет дождик? Иль не будет? Полегчает ли душе?
Иль полку проблем прибудет
В беззащитной тишине.


Не дождаться мне ответа, Да и ждать уже нет сил.
Бог послал мне радость света, Чёрт её мне загасил!


* * *

С кем угодно ты пей и пой, Только прошлого уж не трогай. Видно прокляты мы с тобой,
Не шагать нам одной дорогой.


* * *

Где и как тебя поймать? У кого тебя отнять?
То и дело убегаешь,
Может, в прятки ты играешь?
 

 
* * *
 


На голой ветке
Ворон сидит одиноко. Осенний вечер.
Басё
 
Вздрогнет ветка спросонья От причуд ветерка. Заштрихуется в небе Силуэт деревца.

Сбросит с легкостью ворон
Грусть-печаль, как врага, И под крыльями птицы Поплывут облака.

Разгуляется ветер
В пожелтевшей листве. Разбросает по лесу, Расстелет по земле.

Затрепещут, застонут Руки-ветки в мольбе, Покоряясь стыдливо Окаянной судьбе.

Им летать бы хотелось, Чтобы мир повидать, Иль, хотя бы, как листья, Раз взлететь и... упасть.

Ветер скоро уймется, Станет тихо в лесу.
 

Триста лет нам не жить. Я хотел бы так долго Свою ветку любить!

Отчего же на ветке Ворон так приуныл? Может, жизнь надоела? Иль не ту полюбил?



* * *

Заржавели кандалы в темницах, Города засыпаны землёй.
То лелеем жизнь мы, как в теплицах, То сечём под корень род людской.
Г. К.

Как мало у сердца отдушин, Как много незримых врагов.
Наш мир много раз был разрушен
За миг в карусели веков.


Порою судьбе я послушен, Плыву мимо всех берегов. Порой сам себе я не нужен, Порой я любимец богов.

Чтоб мир был прозрачно воздушен
И сбросил бы бремя оков,
Я, силой небесной разбужен, Рай заново строить готов.
 

РЕКВИЕМ


Я люблю цветенье трав весною, Летом запах скошенной травы, Осень, за прощание с тобою,
А зиму, за преданность в любви.


И разлука может быть красивой, Как гонимый ветром листопад. Только смерть, тоской невыносимой, Заметает жизнь, как снегопад.

Счастлив тот, кто жить сумел красиво, Только строил, а не разрушал.
Многие всю жизнь стреляли мимо, Счастлив тот, кто в цель свою попал.

Кто-то верит в Бога, кто-то в Будду, Атеист не верит никому.
Осуждать я никого не буду:
Я ни в рай, ни в ад не попаду.


P.S.
Когда мечты в далеком прошлом, А в будущем – последний шанс, Я не надеюсь, не мечтаю, – Жизнь спета, как один романс....
 

В АЛЬБОМ СОФИКО ЧИАУРЕЛИ


Ты звучишь возвышенным аккордом В зрительской и дружеской судьбе. Когда жизнь становится рекордом, Боги аплодируют тебе!




ЭТО БЫЛО ВЧЕРА

Светлой памяти Котэ Махарадзе посвящается

Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы!
М.Ю. Лермонтов


Дилижанс запылился в дороге, Лошадей не меняли давно.
Ждёт герой наш судьбу на пороге, Не уйти от нее все равно.

Я смотрю на него с восхищеньем. На картине он, словно живой.
Ждёт он встречи с завидным терпеньем, Взгляд по-прежнему серо-стальной.

Колесил он по cвету немало.
Был, как рыцарь, спасеньем в пути. В переделках его потрепало,
Но он смог от погони уйти,
 

И, как вихрь, мимо века несётся, Мимо добрых и славных времён.

Повторяется жизнь в переменах, Но пропал где-то сказочный мир, Поседевший в любви и изменах – Первых фильмов последний кумир.

Под колёсами листья взметались И кружились в последнем мазке, А потом на холсте осыпались
В безответной и желтой тоске.


Затерялась романтика в прошлом. Что теперь нам табун лошадей.
Их в моторе, чудовищно мощном, Усмиряет водитель-жокей.

Но порой, в ностальгической сказке, Нам приснится любимый герой. Дилижанс догоняет он в маске,
В гонке жизни, играя с судьбой.


Рвутся кони из рамы старинной, И так хочется с ними, скорей, Прокатиться дорогою длинной, Крикнув лихо: – Гони лошадей!

Позабыты картины на стенах,
В них, как в окнах, затерянный мир...
 


Заметил вдруг я, оглянувшись, Что ты не закрываешь дверь… Чтоб я сказал тебе, вернувшись: Поверь в любовь мою, поверь…
Г. К.


Влюблён ли я? В том нет сомненья
А ты? Молчание в ответ.
И нарастают треволненья, И колет пальцы мне букет.

Возможно, ты и не любила,
Так, чтоб и жизнь была не в счёт, Иль не того ты полюбила
(Порой нам дорог и просчёт).


Иль любишь ты до обожанья, Неповторимую, себя.
Ни ревности и ни страданья, Тут, вроде, третий лишний – я?

Но я пришел к тебе, как осень, Чтоб жизни подвести итог, Сказать: судьбе я верю очень, И ты мой лучший эпилог.
 







Чтоб стало ясно, что невзгоды
Остались где-то позади,
Что за спиной все непогоды
И нам с тобою по пути.


Я ждал ответа, ты молчала,
Но взгляд твой был всех слов сильней, И жизнь вдруг началась сначала
У не закрытых мной дверей.


Так пусть же вечно длится осень, Раз улыбнулась нам судьба… Ответ твой был предельно точен:
– Не стой у двери, как всегда!

P.S.
Кабы нас с тобой – да судьба свела –
Ох, веселые пошли бы по земле дела!
М. Цветаева
 

Последний тост, как тамада, Забывший выпить за себя.
Г. К.

Опять сегодня душит нас жара,
И говорят, что завтра будет хуже. Апокалипсис близится, пора
Нам пояса затягивать все туже.

И все, кто был и не был виноват, Ответ будут держать перед Судьею. Я для ответа, вроде, староват,
И что за прок судиться мне с судьбою?

Я приглашаю всех на Страшный Суд, Поверьте мне, что хуже там не будет. Там грешных всего мира соберут, Возможно, сам Господь туда прибудет!

И спросим мы, за что тут судят нас? За то, что мы невзгоды все терпели?
Всю жизнь свою, и даже в смертный час, Со дня рождения осанну Богу пели.

И пусть смягчит нам кару Страшный суд, Зачем же нас, людей, вы сотворили?
Ведь справедливости так долго ждут, Ведь много раз её при нас убили.
 

И неужели кончится все вдруг? Зачем же мы писали и творили? Был бесконечным по орбите круг, Мы жизнь за повторение любили.

И что теперь? Ведь скучно вам без нас, Пусть грешных, но талантливых порою. О! Я смиренно попросил бы вас
Чуть подождать с убийственной жарою.

Мы будем петь осанну, и творить, И воевать с проклятою судьбою. Мы так хотим с тобой поговорить,
Чтоб знать, куда идти нам за тобою.

Ведь жизнь прекрасна, потому что смерть
Бессильна, даже с страшною косою, И будет жизни колесо вертеть
Вода на мельнице божественной рукою.

И не страшит нас летняя жара,
И зимний холод нам не страшен тоже. Нас Страшный суд преследует с утра, А мы поем тебе осанну, Боже!
 
Ад и рай – это две половины души.
Омар Хайам. Рубаи

 

ДИАЛОГИ
С ДВОЙНИКОМ


 
 

К СОБРАТЬЯМ ПО ПЕРУ

Перед казнью
Я сейчас дослушаю
В мире мертвых до конца
Песнь твою, кукушка.

Неизвестный автор

Я не первый пишущий, Не последний ищущий, Так и не постигнувший Тайны бытия.

Сколько нас, порхающих Светлячков мерцающих, Строчек, засыхающих
В книге жития.

А вопросы множатся, С карусели смотрятся, Возвращая страждущих На круги своя.

Ну, а нам все пишется, И разгадка ищется Тайны неразгаданной Смысла бытия.

P.S.
Жизнь-рулетка крутится, И в ничто все крушится, Поглощая грешные Мысли и дела.
 


Вон бабочки снуют Туда-сюда, все ищут Ушедшую весну...
Есикава Гомэй

Ты не первый пишущий, Не последний ищущий, Так и не постигнувший Моего огня.

Сколько вас, порхающих, Многообещающих, Быстро исчезающих
На рассвете дня.

А зима морозная,
С грешниками грозная, Тайны все запрятала
В белые снега.

Ну, а мы все маемся, Не грешить стараемся, Обжигая крылышки Сладостью греха.

Сколько нас, мерцающих, Жизни прожигающих, Ночи посвящающих Тайне бытия.

А она, треклятая, Горьковато-сладкая, Пляшет все и дразнится
 


Был женой он всех мужчин, И всех жён мужчиной…
Жизнь двенадцати цезарей

Любит Валю Валико – Вроде всё нормально. Любит Васю Васико – Это экстремально!

Патология кругом – Маргарита с Ритой. Проповедует Содом Старый хрен с Лолитой.

Дело в том, что вирус СПИД Есть у всякого, кто спит
Без разбору, с кем попало, – Им любви нормальной мало.

Я ж романтик и святой!? Как мне тут найти покой? Сексуальный маскарад Превратил весь мир в бардак.

Я б хотел любить лишь раз, Чтоб спастись от всех зараз. Чтоб мы были бы верней Пары белых лебедей.

P.S. Для здоровых стыд и срам, В фейсбуке порно-спам. Импотенту ж секс-открытка, Как души его визитка!
 

ДО СВАДЬБЫ

Менестрели, менестрели
Лето целое пропели. И у осени купели Отцветают иммортели*.
Г. К.


На качелях мы сидели, Раздавались смеха трели, Целоваться мы не смели, Мы от счастья опьянели.

Раскачав сильней качели, В небеса мы полетели,
И на облачко присели, В голубые иммортели.

Губки у тебя алели,
Пан играл нам на свирели, Но глаза, как у газели,
На меня и не смотрели.


В небе жаворонки пели, Еле-еле душа в теле,
Я решил добиться цели, Но... проснулся на постели.




* Иммортели - бессмертники.
 

Раскачнитесь сильнее на качелях жизни!
Из письма А. Блока Г. Адамовичу



Помнишь, ты любил качели, Губки у меня алели,
В небо мы с тобой взлетели
И на облачко присели.


В небе жаворонки пели, Целоваться мы не смели, Ты хотел добиться цели, Раскачав сильней качели.

И теперь, добившись цели, Разлюбил ты вдруг качели. Так мечты мои сгорели, Поселилась грусть в постели.

А на жизни карусели Раздаются смеха трели, Эх, глаза мои, газели,
На кого ж они смотрели?..
 


ОН

Не бродить, не мять кустов багряных
Лебеды, и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.

Сергей Есенин

Я же знаю, что ты не придешь,
В мою душу, как свет не войдешь, Я, как чуда с небес тебя жду,
И в надежде на двери гляжу. Скажи только, зачем?

P.S.
Чудес на свете не бывает, Но кто об этом не мечтает...
 



ОНА

Я вся сгорела, превратилась в пепел, И на ветру его нельзя найти.
Из пепла искра не зажжется, Так дайте ж по ветру пойти.

Гулико Бараташвили

О тебе я ночами мечтаю,
Но приду или нет, я не знаю.
Ни звонка, ни письма я не жду и, страдаю. Мне тебя никогда не забыть, понимаю.
Без тебя, без любви,- погибаю…

P.S.
Сон чудесный так редко нам снится, Как и жизнь, лишь мгновение длится. Боже мой! Как мы время теряем:
Цену времени, видно не знаем! Мимо нас оно быстро промчится-
В неизвестность, как ветер умчится…
 

Ты спроси у тех, что остались
На том берегу, позади. А я вперед без оглядки На крыльях бури лечу.
Ёсано Акико


ОН
Умолял я тебя: не греши,
Не играй ты своею судьбою, Моя тройка давно впереди,
Ты ж в пыли, позабытая мною.


ОНА
Твоя тройка давно отгремела, Много пыли рассеяв в пути,
А любовь далеко улетела,
Ты с любовью теперь не шути.


ОН
Ты грешна, как сто чертей, Даже круг, и тот прямей. Бесы балуют тебя,
Как любимое дитя.


ОНА Согрешила я иль нет, Не тебе держать ответ. Погляжу я на тебя
В муках вечного огня.
 
ПОПУТЧИКИ

Если б не было соблазнов, Жизнь казалась бы пустой. В путешествии опасном
Не надейся на покой.
Г. К.


ОН
У меня билет до самого конца, Всю дорогу ты сидела у окна,
Я просил тебя хоть штору опустить, О любви хотел с тобой поговорить.

ОНА
Не считай ты полустанки на пути
И, как муха, мне на ухо не зуди.
Без любви дорогу к счастью не найти, Не мешай мне лучше вовремя уйти.

ОН
Не пытайся из вагона улизнуть, Райской птичке от меня не упорхнуть, Ты – теперь навеки пленница моя, Увезу тебя я в райские края.

ОНА
Мои правила сначала были строги, Но сегодня улыбнулась мне звезда. Проржавеют от тоски дороги,
Если их не любят поезда.
 

И не спрашивай, сколько мне лет...
Сергей Есенин


Ты писала о глазах, Проницательных и добрых. Ты писала о страстях –
Я читал это у многих.

Я не верил никогда
В слишком пылкие признанья. Ты любила, как всегда
Лишь свои переживанья.


Но теперь, когда года
Говорят мне – скоро старость, Признаюсь, что иногда
Ложь твоя была мне в радость.


Чтоб пылал огонь очей,
Чтоб не плакалась усталость, Чтоб жилось нам веселей, Чтобы жизнь была не в тягость.

Ты пиши мне про любовь, Про томительные ночи,
Как их ждешь ты, вновь и вновь, Чтоб и я их ждал бы, очень!

P.S. Любовь нас возвращает к жизни, Но приближает смерти час...
 

ЛЮБОВЬ ПОРОЙ СЛЕПА, ГЛУХА, ХРОМА, НО ВСЕ-ТАКИ... ПРЕКРАСНА!

Нет, не нужен мне другой, Только ты один,
До глубокой старости, До родных морщин.
Г. К.

Сколько бы ни говорили, Сколько бы ни рассуждали, Сколько бы ни повторяли, Сколько бы ни осуждали...

Правда то, что я жила. Правда, что любила Непутевого тебя,
А себя – сгубила...


P.S.

Но ни разу не вспомнил я ту, что любил, Потому что ни разу о ней не забыл.

Р. Гамзатов
 

А карусель все кружится – Не версты, а круги,
И мне все время чудится
Твой голос у реки.
Г. К.

Жизнь отравлена горькой тоскою, Снова письма в камине горят, Продолжаем войну мы с тобою, Все мосты, разрушая подряд.

Пропустил я свою остановку, Мне теперь не вернуться назад, Перепутал я, видно, дорожку
И шагаю с тобой невпопад.

Я ищу тебя снова и снова, Проклиная победы свои. Проиграл ты вконец, Казанова, Петушиные игры-бои.

Под уклон поезд ход ускоряет, Торопливые слышны гудки,
И твой голос мне все повторяет: Догони-ка меня, догони!

Для тебя, для себя, для обоих
Я рискнул бы, всей жизнью рискнул. Выпал нам шанс один лишь из многих, Да и тот лишь на миг промелькнул.
 


Позабылись бы ночи печали,
Я воскрес бы для жизни иной, Целый мир мы с тобой потеряли, Нам теперь и не снится покой.

Помогите, всесильные боги,- Заблудившись, совсем пропаду. Нет, не сходятся наши дороги, Параллелям сойтись лишь в аду.

Я играю с судьбою в рулетку,
Где фатальный судья – барабан – Жизнь не ценит мою ни в копейку, И в стволе у него ураган.

Жизнь отравлена горькой тоскою, Покаяньем ее не унять, Продолжаем грешить мы с тобою, Повторяя ошибки опять.

P.S.
Не пугайтесь ночных привидений, Чья-то жизнь продолжается в них.
 

Не угнаться никак за мечтою, Ждет привала давно караван, Не играй по привычке со мною,
Не родившись, умрет наш роман.
Г. К.


Третий лишний – это черт, На кой черт он нужен. Знает он наперечет,
Кто кому послушен.


Дней грядущих колесо Кружится, пройдоха. Вверх – кому-то хорошо, Вниз – кому-то плохо.

Жду я грома в тишине, Молния мелькала.
Ты давно не пара мне, Я давно пропала

P.S.
Где вы ангелы мои, ангелы-хранители? Не оставьте одног в час моей погибели.
Шел всю жизнь я, спотыкаясь на свою беду, Через счастье, через горе, до конца дойду.
 

Всю жизнь словами атеиста
Тебе он, Господи, служил.

Андрей Вознесенский
Булату Окуджава


Мне осталось жить совсем немного, Может, двадцать или десять лет.
И боюсь и не боюсь я Бога, Скоро мне придется дать ответ.

Стыдно, что не чувствовал укора, Когда рвал запретные плоды.
И Коран, и Библия, и Тора
Охраняют райские сады.


Но не страшно для меня и это. Страхом грех нельзя искоренить. Каждый день мы нарушаем вето, Как при жизни грех нам искупить?

На том свете, может, и неважно,
Смог ли ты безгрешным путь пройти? Только очень, очень, очень страшно Знать, что нет обратного пути.

Я надеюсь на местечко в рае, Впрочем, в ад мне легче угодить, Но на Землю я б вернулся в мае, Чтобы все сначала повторить.
 


Жизнь сыграла с нами злую шутку, Ненадолго приоткрыв нам дверь. Каждый день шагреневую шкурку Рвет и жжет во мне живущий зверь.

Испытал я в жизни муки ада,
И в раю пришлось мне побывать, От судьбы мне большего не надо, И ничем меня не испугать.

Буду жить под небом, как придется, Будет солнце, буду я плясать,
Ну, а если дождик вдруг начнется, Веселей с ним будет горевать.

Я любил, быть может, слишком много, Но собрал всего один букет,
Я прошу прощения у Бога,
Но чуть позже дам ему ответ.

P.S.

Всплывает прошлое, как сны. Обрывки фраз без окончанья, Но не с кем мне теперь делить И вспоминать воспоминанья.
 


ГОЛОСА В ЭФИРЕ

По привычке все тянутся
К чаше, выпитой до дна.

Иннокентий Анненский

ОН

Словно ветер на просторе, Я судьбу свою ищу.
Не найду на этом поле, В новой жизни разыщу.



ОНА


Ни увидеть, ни услышать
Ты меня не смог. Ты любил себя лишь только –
Сам себе ты бог.
Что ж, насильно мил не будешь, Ухожу – прости.
Ты в чужих воспоминаньях
Прошлое ищи.
 

ПЕРЕСТРЕЛКА В ВИРТУАЛЬНОМ МИРЕ

За одиночество вдвоем и за тебя я пью...
Анна Ахматова


ОН
На тропе любви – непроторенной, Ждал я встречи той – недозволенной, Ради жажды той – неутоленной,
Из-за боли той – неутешенной.


ОНА
Все слова твои – вроде ласковы, Но давно тобой уж – истасканы, Не найти тебе в себе – нового,
Не продлить тебе со мной – прошлого.

ОН
Как бы я любил тебя – первую, Если б верил я в любовь – вечную, Опоздали мы с тобой – встретиться, Всё куда-то не туда – вертится.



Т Е Л ЕГ Р А М М А:
Люблю ненавижу приеду убью целую я.
 

НЕ В МЕРУ ЗАБОТЛИВОЙ ЖЕНЕ

Не нарушай моего одиночества, не нарушай, Дай мне свободу в минуты, столь редкие, дай!
Не разрушай моих грез фантастических, не разрушай, Май на душе и под снегом согреет нас май.

Не говори мне какие-то глупости, не говори, Участь назойливых женщин ты, не повтори, Может, хочу я проблемы проклятые как-то забыть Или минуты счастливые восстановить.

Я для тебя даже жизни единственной не пощажу, Но в мир священный я даже тебя не пущу.
Может, Всевышнему шепотом хочется сто-то сказать? Может, я сам ему что-то хочу рассказать!

Если к тебе вдруг наведалась Муза, то запоминай, Слов, тебе сказанных на ухо, не забывай,
В жизни так редко нисходит на грешных Его благодать: Тайну рожденья и смерти хочу я узнать.

После Него мы такое вдруг чувствуем и говорим, Буд-то и вправду общаемся с ликом святым.
Эти минуты, как тайну небесную, боготворим. Вот почему одиночеством мы дорожим.

Не нарушай моего одиночества, не нарушай, Дай мне свободу для творчества, женушка, дай.
Рай для меня там, где время не движется, истинный рай, Май на душе и под снегом согреет нас, май!
 

Не предавай друзей – их не заменишь, И не теряй любимых – не вернешь,
Не лги себе – со временем проверишь, Что этой ложью сам себя ты предаешь.

Омар Хайам. Рубаи.


Природу женщин не понять: Когда роман с одним,
Они способны флиртовать, Заигрывать с другим.

Измена – боль, измена – враг, Беспомощен слепой.
Ложь, как капкан,– неверный шаг
И ранен ты судьбой.


Приснился мне кошмарный сон – Могила глубока,
Но слышится порою стон, Прохожим, иногда.

Приносит кто-то мне цветы, И слезы льет порой.
Опять, быть может, это ты
Смущаешь мой покой?


P.S.
Без любви стихов не написать,
 

Я, как хищник голодный, попавший в капкан,– Так кончается, видно, последний роман…
Г. К.
У тебя завязался роман с ноябрем – Ветер листья осенние стелет ковром. Ароматами осени встретит нас сад.
Каждой паре влюбленных он искренне рад.

Листья желтые танец станцуют с тобой. Припорошит их снегом холодной зимой. На прощанье станцует пурга в декабре,
И замерзнет роман, словно лес, в январе.

Бросишь листья, как письма в камин, в феврале, Может, в свете огня вспомнишь ты обо мне? Ветер страшно завоет в каминной трубе, Провожая роман по небесной тропе.

Март известен сюрпризами в календаре. Станет скучно вдове в опустевшем гнезде. Зачирикает птичка в апрельской красе, Зазывая поклонников к новой судьбе.

Слишком много соблазнов бывает весной, И на сцене заменит меня молодой.
Ты, как с вышки, зажмурившись, прыгнешь в роман. Скроет прошлого след романтичный туман.

Опьянит ароматами ветреный май.
Он устроит тебе столь обманчивый рай! Весь июнь и июль будешь плыть по жаре,
 

Август создан для отдыха, как и сентябрь.
Без любви, что за отдых, подскажет октябрь?! После встреч и разлук ты проснешься одна
И поймешь, что тоской безнадежно больна.


Ты вернешься в когда-то любимый наш сад. Он, как прежде, тебе будет искренне рад. Соберешь ты, как прежде, в охапку листы
И прижмешь их к груди, как когда-то цветы.


В танце с листьями ветер закружит тебя. Но, увы, среди них не найдешь ты меня… Ты ступай осторожно, их смять не спеши, В каждом листике теплится капля души.

Я мечта, унесенная ветром в закат,
За любовь смертью храбрых погибший солдат, Лист осенний, навеки уснувший в земле, Жизнь свою, подаривший на память тебе.

Вот откуда рождается, осенью грусть. Пусть напомнит тебе она прошлое, пусть! Ты любовь разменяла на мелочь грехов, Вот откуда рождается горечь стихов.

P.S.
Листья желтые брось ты в камин, Ведь не розы они, не жасмин. Ветер их полюбил и сгубил,
 

ПОСЛЕДНЮЮ ЛЮБОВЬ…

Посвящение Те. Бе.


Краски радуги – встречи с тобою. Без тебя жду я ночи с тоской. Пустоту я надеждой укрою
И согрею ладони свечой.

Без тебя мне и солнце не в радость – Вместе мы, и в разлуке порой.
Я порою и сам себе в тягость. Пустота, – когда ты не со мной.

Ты блефуешь иль просто флиртуешь? Как капризы твои разгадать?
То в лесу, как кукушка, кукуешь,
То, как дождь, даришь мне благодать.

Что же делать? Смириться с судьбою? Или карты по новой раздать?
Я тебе одну тайну открою:
Всем в конце суждено проиграть.

Видно, в этом и кроется прелесть, Что ответа нигде не найти. Возвращается рыба на нерест
В край родной, – может, нам по пути?!

Как измерить тебя, бесконечность? Жизнь для этого слишком мала.
Но Любовь – это больше, чем Вечность, Без неё нам и жизнь не мила!
 

Мы оба лжем, и оба это знаем, Какая странная и жуткая игра, Ведь мы давно так ясно понимаем, Что кончить прошлое пора!

«Мы оба лжем» Б.Тимофеев



По стеклу капли грустно стекали, Словно плакали вместе со мной. Дождь смывал отпечатки печали, И я вновь обретала покой.

Сотни глаз мне моргали из лужи. Осень в прятки играла с зимой. Ветер листья, спасая от стужи,
В хороводе кружил над землей.


Где ты кружишь сейчас, с кем танцуешь? Почему позабыл про меня?
Может, где-то кого-то целуешь? А я жду, как невеста, тебя!

P.S.
Телефон, как сфинкс, предательски молчит.
На душе опять скребутся мыши.
Голос внутренний то плачет, то кричит,
Да и тот становится все тише…
 

МУЖСКАЯ ЛОГИКА


Да, я таков, я виртуален,
Где ж мне еще искать покой? Я гениально уникален,
Когда общаюсь сам с собой.
Г. К.


Как нереальна ты, реальность! Тебя так трудно ощутить! Закономерная случайность – Как мне тебя не полюбить?

Ты мой двойник? Какая странность! Ты стать родною не смогла.
Мне режет слух непостоянность, Как звук разбитого стекла.

Но есть в тебе и прелесть тайны, Она кокетливо манит,
Пусть наши встречи и случайны, Я знаю, как найти тайник!

P.S.
Проиграл тебя я в русскую рулетку. Рисковал я жизнью, – ставил на любовь. Надо бы сначала бросить вверх монетку, Чтоб не проливалась понапрасну кровь.
 


 




ОНА
 
Не судите да не судимы будете.
От Матфея, 7.1.
 
Хоть и Ева я, но безгрешная. Я вдова любви безутешная… Змей обрек наш род на мучения, Это плата за прегрешения.

ОН
Не жена ты мне, не любовница,
И не друг ты мне, не поклонница. Почему ж во мне столько ревности? Почему ж во мне столько нежности?

ОНА
Ах! К чему эти страданья? Мимолетные признанья?
Жизнь – сплошные расставанья, Здравствуйте и до свиданья!

ОН
Поздно мы с тобою встретились, В книге судеб не отметились.
Ты для всех всегда желанная, Красота – твое приданое.

ОНА
Быть вампиром, или жертвою, То монахиней, то стервою? Роли в пьесе все меняются, - Нам, актерам все прощается...
 

Ну, хотя бы и во сне…
Г. К.

Что-то шепчет дождь осенний, Непонятен шорох мне.
Может, это дождь последний, Надо мной прошел во сне?

Как и годы золотые,
Не вернешься ты ко мне. Шепчут капли дождевые Про любовь мне в тишине.

Что же ты мне не приснилась? Я тоскую по тебе.
Неужели позабылась
Наша встреча при луне?

Не прошло, не позабылось, Дождь во мне все разбудил. Жаль того, что не случилось, Жаль, что я не долюбил.

Но, увы, жизнь пролетела, Не успела, не смогла. Слишком многого хотела, Слишком многого ждала.

О тебе всю жизнь тоскую, О несбывшихся мечтах,
Я тебя во сне целую – След помады на губах!
 

* * *


Разбудило меня щебетание птиц,
Солнце в тучах, а счастью их нету границ, И без слов стало ясной вся суть бытия, – Жизнь – подарок, и радуйся ей как дитя..



* * *


Будешь жить, как человек, уподобившийся Богу, Через муки на земле, в рай найдешь себе дорогу.
А продавшись Сатане, будешь править этим миром, Но потом гореть в огне - наказанье справедливом.



* * *
Я знаю, смерть неотвратима: Придет и мой последний час. Как ты, душа моя, ранима!
Я ждал её, но не сейчас…



* * *
Слова нуждаются в делах – Дела в них не нуждаются. Все то, что прячется в умах – В извилинах теряется.
 

ЗНАКОМОЙ НЕЗНАКОМКЕ

...Проходил я мимо, сердцу все равно –
Просто захотелось заглянуть в окно.
Сергей Есенин

Я не люблю окно, когда оно закрыто,
И не люблю твой дом, когда в нем дверь открыта. Я голос твой любил, и робкие признанья,
И то, как ждал с тобою первого свиданья.


Вот, наконец, настал тот миг благословенный,
Был первый поцелуй, как взмах крыла мгновенный. Я очарован был звучаньем твоей речи,
И жил я, как во сне, лишь ожиданьем встречи.


Но вдруг настали дни тяжелых испытаний. Пришла пора обид и разочарований.
Ты стала холодна, порой официальна.
Не ждите чуда там, где пьеса так банальна.


Встречала ты рассвет не на моей орбите, Казалось, все прошло и я уж не в обиде, По-прежнему окно твое было закрыто,
А дверь, а дверь, увы, для каждого открыта.
 


Но, встретив как-то раз, в знакомом переулке, Узнал тебя я, вдруг, по радостной улыбке. Стояла ты с другим, шептал тот комплименты И приглашал тебя в свои апартаменты.

Когда открыта дверь, туда любой заходит, Когда в окне темно, там что-то происходит. С тех пор я не люблю, когда окно закрыто,
И дом я не люблю, когда в нем дверь открыта.


P.S.
Кому-то для любви и Эвереста мало, А для кого-то холмик – тоже Эверест!
 


Страшна не смерть, а ожиданье смерти, И то, что жизнь в руках не удержать.
Ты стала точкой в этой круговерти, Ты боль, с которой мне не совладать.

Испил до дна я горечь расставанья. Тебя теперь за маской не узнать.
Я помню виноватые признанья, Когда с другим ушла ты танцевать.

Не мне судить, грешна ты иль невинна, Пусть Страшный суд выносит приговор. Моя любовь помочь тебе бессильна, –
К чему теперь о прошлом разговор.


Когда судьба командует тобою, Когда для всех ты вроде бы чужой, Когда твой плот уносится рекою,
Ты проиграл последний в жизни бой.


P.S.
А сколько встреч не состоялось
Из-за разрушенных мостов
И сколько взглядов затерялось
Среди пустопорожних слов?
 

беспорядочные  половые  связи  характерны  только для человека разумного, но именно это и послужило причиной самоубийственного размножения чело- вечества. Те же ученые считают, что оптимальная численность населения не должна превышать одного, так   называемого   «золотого,   миллиарда»   людей. При таком раскладе фатальный конец неизбежен. Единственный выход – рожать детей только по любви. А любовь это чувство, когда один любит другого больше самого себя. Все остальное или вехи по дороге к ней, или суррогат любви. Прости нас, грешных, Боже, и спаси!



ПИСЬМО ПОДРУГЕ В МИР ИНОЙ...

Чтоб спастись от душевных страданий, Я пытаюсь забыть о тебе
И живу в добровольном изгнанье, На обочине, сам по себе.

А по трассе машины гоняют, Обогнать все друг друга спешат. Пешеходов они презирают, – Слишком мало у нищих деньжат.

Я ж богат был любовью безумной, Хоть и жил я тогда в шалаше,
Мы летали с тобой в стае шумной, Как не снилось царю иль паше.
 

Ты порою на землю спускалась, Я ж летал выше всех облаков,
И когда ты ко мне возвращалась, Я до солнца лететь был готов.

Много душ-половинок на свете,– Им так трудно друг друга найти, Но, бывает, найдешь на рассвете И всю жизнь вам потом по пути.

Никогда и никто не сумел бы
С такой страстью тебя целовать. Лишь тебя, лишь тебя я хотел бы Больше жизни любить и ласкать.

Но коварной стрелою измены Был я сброшен тобой с высоты. Ты искала в любви перемены,
Я ж любил тебя до слепоты.


Потерял и любовь я, и счастье. Было счастье, как крылья в пути, Когда сердцу тепло и в ненастье, Но несчастье, как пуля в груди.

Я пытался понять, что случилось? Почему изменяют любя?
Куда сердце твое отлучилось? Почему не забыть мне тебя?
 


Ведь при встрече с тобой Казанова, И в массовке не смог бы сыграть. Дон-Жуаны родились бы снова, Чтоб с тобою хоть раз переспать.

Было б лучше влюбиться в путанку, – Та честнее тебя во стократ.
Мне б спросить на базаре гадалку, Может, в чем-то я сам виноват?

Есть в разлуке и знак умиранья,
Когда жизнь без любви – тоже смерть. Когда вдруг умирают желанья,
То не страшно живым умереть.


Я живу в добровольном изгнании, На обочине, сам по себе.
Чтоб спастись от душевных терзаний, Я пытаюсь забыть о тебе.

P.S.
Чему так рады яркие цветы,
Что на могиле распустились пышно? Мне кажется, что это снова ты,
И кажется, что там тебе все слышно...
 

Эти горы и озера – рай земной.
Я без них там вдохновенья не найду, От тоски и ностальгии пропаду.
Г. К.
Видел много смертей я в пути, А теперь она ждет за порогом. От судьбы никуда не уйти, –
Я король, в одеянье убогом.

Я б сыграл эту роль, еще раз
Гром оваций согрел бы мне душу, Но на небе уж издан приказ,
Что ж, входи ко мне, смерть, я не струшу.

Пьеса та ж (да и реплики те ж), Мир играет её от рожденья.
А в душе нарастает мятеж,
И в бессмертье ищу я спасенья.

Надо автору пьесу менять
И актерам другие дать роли, Не устал ли ты, Боже, играть? Видишь, корчатся люди от боли.

Гаснет свет, и царит тишина.
В зале призраков бледные тени. Моя участь давно решена –
Холм могильный и кустик сирени...

P.S. Когда родился первый человек?
Когда и где навек уснет последний? Я на вопрос не получу ответ, –
Жизнь – чек на миллион, но он поддельный...
 

П.А. Вяземский ”Первый снег” (1822). Поставлена А.С. Пушкиным эпиграфом к 1-йглаве ”Евгения Онегина”.

В МИРЕ БЕЗМОЛВИЯ…

Цветы в саду завяли: до следующей весны,
Нам сказкой жизнь приснилась: закончатся и сны, Та, что с ума сводила: лежит в земле сырой,
Бог жизнь нам смертью красит: и нет у нас другой!

Когда это случится: повсюду будет тьма, Когда это случится: то раз и навсегда. Когда это случится: ты потеряешь Я, Когда это случится: ты не найдешь себя.

Там никого не будет: лишь мрак и тишина, Её ты не увидишь, и ни она тебя.
Скажи спасибо Богу, что жизнь подарена, Ценить её нам надо: она на всех одна.

Живи, пока живется, и видишь красоту,
По божеским законам,– не слушай сатану.
И помни: жизнь для счастья и для любви дана, А иначе всей жизни, бесценной, – грош цена.

P.S.
Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
Сергей Есенин
 
ГЛАС ВОПИЮЩЕГО В ПУСТЫНЕ

Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было; и Бог воззовет прошедшее.
Екклесиаст, 3, 15


Эта история могла произойти
в любой стране и в любое время

Добрый день, дорогой читатель! Впрочем, может быть, уже вечер, хотя я предпочла бы, чтоб моя исповедь попала вам в руки поздней ночью. Это самое лучшее время для размышлений и уединения со своими мыслями. Я люблю читать по ночам, чем и испортила себе зрение и вынуждена теперь носить очки, за что в школе меня прозвали лягушонком, хотя где они видели лягушонка в очках?!
В общем, я такая же читательница, как и вы, но мне необходимо было рассказать кому-либо то, что со мной случилось, а излить душу оказалось некому, так как все отвернулись от меня, кроме…
Впрочем, не буду забегать вперед. Расскажу все по порядку. Меня с детства к нему приучили. Уроки всегда готовы, в комнате чисто и убрано, несмотря на то, что мой пес обожает устраивать войну с призраками, пользуясь моим отсутствием. Он даже научился открывать двери, приподнимаясь на задние лапы.
Я никогда не опаздывала в школу, и как тут опоздаешь, когда мама работает учительницей в той же школе. Но самый главный в доме – папа. Он у нас полицейский и, несмотря на то, что целый день наводит порядок в городе, дома продолжает делать то же самое, на том же высоком профессиональном уровне. Заслышав его шаги еще на улице, наш пес уже бежит к двери с тапочками в зубах и радостным лаем возвещает, что явился его коллега, что на посту идет смена караула и, наконец- то, он может спокойно поспать.
В общем, дома было все тип-топ. Семейный поезд катился
 
по привычному, и казалось, по раз и навсегда установленному расписанию. И, вроде бы, ничто не предвещало ни опозданий, ни тем более крушения…
То, что я получу золотую медаль, ни у кого не вызывало сомнений, ведь у меня был рекордный рейтинг – за все время учебы я не получила ни одной четверки. Но вдруг случилось непредвиденное.
В третьей четверти я умудрилась схватить несколько двоек. Даже к землетрясению мама отнеслась бы более спокойно. Грянул гром среди ясного неба, – я влюбилась, но это еще мягко сказано. Я вдруг вылетела из поезда и скрылась в облаках.
Во сне и наяву я, как в бреду, говорила со своим возлюбленным, хотя мы при встрече не успели переброситься даже парой фраз. Впрочем, я опять забегаю вперед.
Мой  одноклассник  как-то  пригласил  меня  на  спектакль в  театральном  институте.  Я  ему  нравилась,  и  он  как-то даже попытался меня поцеловать, но, получив увесистым учебником по голове, прекратил ухаживания. На этот раз я была приглашена скорее его братом, причем мой одноклассник настаивал на том, что приглашена, только я и никто другой из нашего класса. Сначала я была приятно удивлена такому вниманию, но потом догадалась, что мой друг расписал меня, типа того, что такая она умная, талантливая и, к тому же, недотрога, любит церковное пение и т.д., и т.п., чем поневоле вызвал у него интерес к моей персоне. В некотором смысле он не грешил против истины. Я, как белая ворона, разительно отличалась от своих ровесниц. Из-за своего пуританского воспитания я смущалась, когда девочки рассказывали о своих приключениях, смакуя подробности. В таких случаях я уходила от них подальше или находила себе какое-нибудь занятие. Зная мою слабость, они порой начинали болтать о сексе при мне и резвились, наблюдая за тем, как я краснею и затыкаю уши.
Так я попала на спектакль. Я не помню, о чем была пьеса. На сцене я видела только одного актера, в котором по пышной шевелюре сразу узнала брата моего одноклассника и, как только
 
он произнес первую фразу, мгновенно переключилась на его волну.
По ходу пьесы он читал стихи, но надо было слышать, как он их читал. Его голос завораживал, пронзительный взгляд проникал прямо в душу, глаза горели внутренним светом, одухотворенное лицо пылало, а тембр голоса долго ласкал слух, и я уже не слышала других актеров. Я была околдована и потрясена. Когда мы пошли за кулисы поздравлять его, то, по- видимому, я смотрела на него такими восторженными глазами, что, смутившись, он, как и я, потерял дар речи. Мой дружок попытался разрядить обстановку, сказав, что идет ловить такси, а мы можем пока поделиться впечатлениями.
Мы некоторое время стояли, молча, не в силах оторвать глаз друг от друга. Казалось, он хотел мне что-то сказать, но вдруг, передумав, неожиданно обнял меня так сильно, что я даже не смогла пошевелиться, и крепко поцеловал прямо в губы. Я чуть не потеряла сознание, меня будто током ударило. Когда я пришла в себя, то мой одноклассник теребил меня, спрашивая, где его брат, такси уже ждет. Я сказала, что его позвали к режиссеру и нам лучше не ждать его. Не помню, как мы доехали домой, разговор не клеился, я отвечала невпопад. Помню только, как удивился мой одноклассник, когда, выходя из машины, я вдруг поцеловала его в щеку.
– За что? – спросил он.
– Мне спектакль понравился, – ответила я.
С того дня я уже не могла думать ни о чем, кроме как о том поцелуе. Всю ночь пыталась писать стихи о любви, но ничего не получалось.
Утром впервые опоздала в школу. Мне казалось, что весь класс уже знал о моем падении. Когда учитель вызвал меня к доске, я весело сообщила ему, что задание не выполнила, и он смело может поставить мне двойку. Учитель так и остался с открытым ртом, за что мой дружок обозвал его удивленной лошадью. В школе начался переполох. Мама, которая контролировала каждый мой шаг, никак не могла доискаться причины моего умопомрачения, как  она  объясняла  мое  поведение.  Всем  было  ясно,  что  я
 
влюблена, но в кого, было неизвестно. Мой дружок хранил стоическое молчание. Строились разные догадки, в общем, тема стала волновать умы и языки наших сплетниц, но мой герой был вне зоны их умозаключений. Мы не встречались, мне никто не звонил, так что зацепиться было не за что. На вопросы домашних я отвечала, что это просто головные боли, связанные с расцветом весенних аллергенов. Папа пытался снабжать меня таблетками, которые ему приходилось принимать после травмы головы, полученной им при усмирении хулиганствующих демонстрантов. Я их скармливала нашему псу, который прикрывал меня и вообще был поразительно понятлив. Мне иногда даже казалось, что в прошлой жизни он был человеком, и не простым, а очень хорошим человеком. Понимал он меня на телепатическом уровне. Стоило мне подумать, не пора ли выгуливать его, как он уже стоял у дверей с ошейником в зубах. Все эти дни он не отходил от меня и, положив голову мне на колени, смотрел с таким пониманием, что я готова была рассказать ему все, как лучшему другу.
Мне хотелось признаться во всем маме, но я представила её реакцию на то, что её дочь целовалась в кулисах студенческого театра с почти незнакомым молодым человеком, причем вот так сразу, не успев переброситься с ним даже парой слов. Нет! Она бы мне просто не поверила. Мама призвала на помощь весь свой педагогический опыт. Сначала доверительно рассказывала о своем первом поцелуе в школе, пыталась вызвать меня на откровенность, но я сразу, же сказала, что мои одноклассники не тема для обсуждения. Тогда мама перевернула пластинку.
– Интересно посмотреть на твоего виртуального поклонника,
– говорила она. – Разве нормальным юношам может нравиться двоечница? Наверное, он и сам двоечник.
В конце концов, она решила, что на меня нашла блажь, и я по ночам мечтаю о каком-то герое романа или кинофильма, потому что на горизонте никого не было видно. Я никуда, кроме школы и церкви, не ходила, и ко мне никто не приходил. Бедная мама терялась в догадках, но ничего не могла сказать отцу, который каждый вечер требовал у неё отчета о том, где я
 
была и с кем, что ела и когда собираюсь исправить оценки. Но и полицейские методы оказались бессильны.
Я мечтала о том, чтобы хоть раз увидеть его, но не могла, же я первой позвонить ему. У него, наверное, столько поклонниц! Может, уже и не помнит меня. Я стала чаще ходить в церковь. Не  могу  сказать,  что  я  из  числа  тех,  кто  истово  молится, целуя образа, но сама атмосфера, аура святости, запах ладана, песнопения, утешали меня и, как спасательный круг, подавали надежду на то, что я смогу выплыть из моря неопределенности, бушующего в моей душе. Ведь даже самая горькая, правда, лучше неопределенности.
Если б я узнала, что он любит другую, а эпизод со мной для него так и остался всего лишь шалостью, может быть, я ушла бы в монастырь, но мой отец не пережил бы этого. Он обожал меня настолько, что даже принял кое-какие меры. Ну, какие меры мог принять полицейский? Однажды, возвращаясь из церкви, я обнаружила, что на почтительном расстоянии меня сопровождает полицейская машина. Тогда я объявила отцу, что, если он не снимет “наружку”, то я перестану ходить в школу. И он сдался под давлением матери, которая горячо доказывала ему, что с таким же успехом он может установить наблюдение за Аленом Делоном или Ди Каприо.
Но в один прекрасный день занавес поднялся неожиданно для всех и в первую очередь для меня самой.
Церковь находилась недалеко от нашего дома, и я всегда ходила туда пешком. В тот день я задержалась дольше обычного. И с грустью думала о том, что даже церковный бальзам не может снять с меня то наваждение, от которого я никак не могла освободиться. Я не знаю, какие ощущения испытывают люди, когда любят, но я практически не могла, ни о чем думать. Мне необходимо было увидеть его, чтобы или окончательно утонуть, или хоть на секунду выплыть, глотнуть воздуха и оглядеться вокруг.
Еще до того, как я вошла в подъезд, у меня екнуло сердце от  странного  предчувствия.  У  почтовых  ящиков,  спиной
 
ко мне стоял молодой человек. По пышной шевелюре не трудно было догадаться, что это был Он. Я замерла, как парализованная. Он резко обернулся, и… повторилась сцена, ниспосланная нам самим Богом за кулисами студенческого театра. Мы не могли оторвать глаз друг от друга и не могли вымолвить ни слова. Вдруг какая-то неведомая сила бросила нас в объятия друг к другу. И мы потеряли счет времени. Ощущения мои невозможно описать словами, даже великая музыка тут бессильна. Я чувствовала себя так, как будто, не умея плавать, попала в бушующее море и неожиданно для самой себя оказалась в родной стихии. Когда пришла в себя, то рядом никого не было. Как в полусне, я поднялась домой. Не было сил открыть двери своим ключом, пес уже заливался лаем, узнав мои шаги, а мама стояла в дверях. Окинув меня встревоженным взглядом и не скрывая иронии, она спросила:
– Ты была в церкви? - и на мой кивок головы добавила:
– По-моему, тебе самое время туда возвращаться.
– Я немного прогуляюсь, - ответила я.
Пес тут же ринулся в комнату и вернулся с ошейником в зубах. В скверике, перед нашим домом, я встретила своего одно- классника с огромным сенбернаром. Мой терьер попытался, было запугать его лаем, но, увидев, что тот не обращает на него никакого внимания, начал заигрывать с ним. Внушитель-
ные габариты новой знакомой его почему-то не смущали.
– Откуда у тебя это чудовище? - спросила я.
– Мой брат собирался в горы с ним, да все некогда. Вот я его и пасу. Кстати, на его счету несколько спасенных туристов,
- ответил он с такой гордостью будто бы сам, рискуя жизнью, вызволял замерзающих людей из снежного плена.
– А где твой брат? – поинтересовалась я.
– К тебе намылился, он же без памяти от тебя.
– Я тоже, – с вызовом сказала я.
– И когда же вы это успели? – поинтересовался мой друг.
– А пока ты собаку выгуливал. Что, завидно? – съязвила я.
– Да нет, мне даже приятно, что ты будешь играть в нашей
 
команде, только учти, с моим братом нелегко будет общаться. Он у нас нестандартная личность.
–Так ведь и ты мне все время твердил о том, какая я необыкновенная, хотя порой и обзывал лягушонком.
– Ну, теперь тебя не узнать. Теперь ты царевна-лягушка.
– А ты думал, что я так и останусь на всю жизнь гадким утенком?
Мой друг поднял руки, как бы сдаваясь в плен:
– Ты превратилась в прекрасного белого лебедя, но я, как друг, хочу предупредить тебя, что мой брат вряд ли соответству- ет тем параметрам, которые приемлемы для твоих родителей.
– Если ты имеешь в виду то, что у него много поклонниц, то не забывай, что лебеди моногамны и настолько сильно любят друг друга, что когда погибает один из них, то другой, поднявшись высоко в небо, сложив крылья, камнем падает вниз и разбивается насмерть, не перенеся разлуки.
– Да я не об этом. Дело в том, что мой брат в партии зеленых, оппозиционной правительству, он участвует в демонстрациях протеста, а это вряд ли придется по вкусу твоему папочке. Он ведь у вас блюститель порядка. Вот, кстати, и твой лебедь прилетел.
Собаки, отдыхавшие у наших ног, вскочили и запрыгали вокруг моего возлюбленного.
– Ты был у нас? - спросила я.
– Да. Просил у мамы твоей руки, - был ответ.
– Ну и как?
– Сначала она не врубилась, потому что, передав ей букет с цветами, я сразу же стал говорить о предложении руки и сердца. Я, говорит, уже давно замужем, а моей дочери нет дома. Может, вы сначала её спросите?
– Ну, а ты?
– Да вот, пришел спросить твоего мнения по этому поводу. В нашу беседу вмешался младший:
– Вы тут выясняйте отношения, а я пойду домой, собаку пора кормить, – сказал он почему-то обиженным тоном и, забрав сенбернара, удалился.
 
Когда мы пришли домой, первый вопрос мамы был:
– Где вы учитесь?
– Заканчиваю театральный, – ответил мой жених.
– Тогда понятно. Надеюсь, вы не всегда перевоплощаетесь?
– Может быть, это входит в привычку со временем, но я пока еще дебютант.
– Ну что ж, вы пока репетируйте, а на просмотр спектакля надо будет пригласить отца. Сейчас у нас все равно нет кворума для решения столь важного вопроса.
Мы скрылись в моей комнате, собака незамедлительно последовала за нами. Она с интересом обнюхивала ботинки моего жениха, и все время крутилась вокруг него.
– Ты даже моему псу понравился, - сказала я.
– Я тут не при чем, – рассмеялся он. – Мои ботинки пахнут моей собакой, и она, видно, пытается понять, почему я пришел в её обуви.
Моя мечта с каждым мигом становилась реальностью.
Я все время держала жениха за руки, как бы убеждаясь в том, что все это не сон.
– Я знаю, что театр твое призвание. Мне нравится то, что ты увлекаешься альпинизмом, но зачем тебе лезть в политику? Это ведь очень опасно.
– Я не могу равнодушно смотреть на то, как копаются в мусорных баках люди, конкурируя с собаками, кошками и крысами. Олигархи ради кошелька губят природу, травят воду, воздух и выкачивают последние запасы природных ресурсов. Я пытаюсь спасти не только нас с тобой, но и наше будущее.
На кухне вовсю свистел чайник, пес лаял на нарушителя спокойствия, а мама говорила по мобильнику, докладывала отцу о ЧП в нашем доме. Наконец она позвала нас к столу. Я, удивленная, уставилась на него. Ведь в тот день у нас почти ничего особенного не было, а тут стол уставлен яствами, ощущается аромат грузинского чая. Мама оказалась на высоте, выложив все свои запасы.
– Прошу к столу, – сказала она. – Простите, но отец задер-
 
живается на работе. Он не советовал появляться в центре го- рода, у правительственных зданий опять беспорядки. Он на- деется, что завтра вечером вы сможете встретиться в спокой- ной атмосфере. Мы с удовольствием познакомимся с вашими родителями.
Мама включила телевизор. Полицейские, как римские легионеры, прикрываясь щитами, теснили демонстрантов. Те забрасывали их камнями. Туман слезоточивых газов стелился по земле. Диктор объявил, что для разгона демонстрации на помощь полицейским вызван спецназ.
И  тут  опять  произошло  непредвиденное.  Мой  жених (для меня это слово звучало, как незнакомое иностранное выражение, о котором следует справиться в лексиконе), итак, мой жених, побледнев и извинившись, вдруг заспешил к двери.
– Куда вы? - удивилась мама.
– Родители будут нервничать, я к вам завтра приду обязательно, – сказал он и вышел.
Мой пес рвался его провожать, но, пока бегал за ошейником, моего жениха и след простыл.
Отец пришел поздно ночью, злой, голодный, и первым его вопросом было:
– Кто он? Чей сын? Узнав, что мой жених сын известного киноактера, помрачнел
и сказал:
– Эта семейка давно состоит у нас на учете. Отец неоднократно задерживался за превышение скорости, езду в нетрезвом виде, драки на светских тусовках, а сын состоит в активной оппозиции правительству и часто выступает на митингах протеста.
Мама пыталась возразить, но отец резко оборвал её:
– Обществу нужна стабильность и спокойствие для решения всех проблем, а они только путаются под ногами и тормозят движение. Я не намерен выдавать единственную дочь за какого- то смутьяна. По ним тюрьма плачет. Чтоб его ноги не было в нашем доме, – и, так и не поужинав, удалился в спальню.
 
Мама последовала за отцом, по дороге бросив на меня негодующий взгляд.
Через час они вошли в мою комнату, и мы долго беседовали о положении в стране. Когда я слушала отца, то поневоле соглашалась с его доводами, но когда вспоминала аргументы жениха, понимала, что он прав. Спорить с отцом было бесполезно. Он краснел от негодования, мама кричала мне:
– Замолчи! Ты убьешь своего отца, – и бежала за каплями. Во  избежание  эксцессов  я  замолкала.  В  эту  ночь  мне
снились  кошмары.  Мой  пес  скулил  во  сне,  наверное,  ему снился сенбернар или он проклинал свою холостяцкую судьбу.
Утром я не пошла в школу, потому что занятия отменили. В городе было объявлено чрезвычайное положение. Отец впервые ушел на работу, не поцеловав меня.
Мама сидела у моей кровати, пытаясь как-то утешить, но она не могла пропустить дежурство и вскоре ушла в школу. Я пыталась дозвониться к любимому, но телефон был отключен.
А беспорядки в городе нарастали с каждым часом. Демон- странты требовали отставки правительства. Хулиганствующие молодчики жгли машины, разбивали витрины, мародеры гра- били магазины. Все это показывали по телеку, и я пыталась найти среди демонстрантов своего жениха, но безуспешно. Наконец я дозвонилась до своего одноклассника. Он тоже ис- кал брата, но не мог его найти. Я хотела пойти в центр города, но он просил меня не делать этого, и обещал сообщить сразу, как только узнает что-либо.
Уже стемнело. Я с волнением, как затравленная, смотрела, как разгоняют демонстрантов полицейские и спецназ, орудуя дубинками, стреляя резиновыми пулями и пуская слезоточивый газ, и не сразу расслышала телефонный звонок.
– Я нашел его. Он в реанимационном отделении Центральной больницы, еду сейчас туда. Подробности перезвоню. Жди дома.
– Нет! – закричала я в трубку. – Что с ним? Я приеду.
– Он, к счастью, отделался переломом ребра, а его друг избит до полусмерти.
 
Я бросилась в больницу. В реанимацию не пускали, но мы, достав в гардеробной халаты, проникли, помогая санитарам таскать носилки. Даже в коридоре не было свободного места. Полицейские лежали вперемежку с демонстрантами.
У моего жениха все лицо было в кровоподтеках, грудь перебинтована.
Он утешал лежащего рядом друга, уверяя в том, что им еще повезло, ибо лучше быть раненым здесь, чем покойником в морге. Оказывается, друга избивали четверо полицейских, а он вступился. Хорошо, ребята успели подогнать машину скорой помощи, и их сразу же доставили сюда.
В палату вошел врач и распорядился:
–      Вам, молодой человек, первая помощь оказана, можете отправляться домой на постельный режим. Вы, девушка, приберите постель. У нас тяжелораненый, а мест не хватает.
Ребята, дожидаясь меня, вышли в коридор, а в палату внесли полицейского с перебинтованной головой. Его осторожно пере- ложили на ту же койку, где до этого лежал мой жених. Взглянув на раненого, я чуть не потеряла сознание. Это был мой отец.
– Отец! Папа! – кричала я, и, вероятно, мой истошный вопль привел его в сознание. Узнав меня, он прошептал:
– Позвони маме.
Я бросилась в коридор к ребятам за мобильником и увидела ужасную картину. Мой жених рыдал, закрыв лицо руками и повторяя:
– Это он! Это он! Теперь я потерял её навсегда! Брат теребил его, пытаясь понять, в чем дело.
– Что случилось? Объясни! Я ничего не понимаю!
– Это её отец! Он командовал теми, кто избивал нашего парня, и я бросил в него камень, чтобы отвлечь полицейских. Иначе мы не смогли бы спасти его. Все кончено!
Тут я потеряла сознание. До сих пор еще как-то держалась, но перенести такое было выше моих сил. В чувство меня привел голос мамы, кричавшей:
– Убийцы! Убийцы! – и обращавшейся ко всем сразу.
 
В больницу её привезли коллеги отца. Я не могла войти в палату, боялась взглянуть в глаза отцу, не могла видеть его, обычно такого сильного, умирающим. Тупо смотрела, как полицейские уводят моего любимого в наручниках. Не помня себя, бросилась к ним:
– Ведь он не знал, что это мой отец! Он не виноват! Один из полицейских отвел меня в сторону:
– Если ты хорошая дочь, то дашь нам показания. Он пытался убить полицейского, и просто случайно им оказался твой отец. Такое никому не прощается.
Случилось самое страшное из того, что могло случиться, и все дальнейшее потеряло для меня всякий смысл.
Отец мой скончался во время операции, не выдержало сердце. Оказывается, он уже перенес несколько инфарктов на ногах, а мы ничего не знали об этом.
Мать   кляла   и   меня,   и   правительство,   и   оппозицию. Мой   жених,   тем   временем,   томился   в   тюрьме,   перед которой митинговали представители оппозиции, требуя его освобождения.
Дом потерял опору, и мне казалось, что стены готовы каждую минуту обрушиться на меня.
Я металась между могилой отца, тюрьмой и церковью, где в молитвах пыталась найти утешение или хотя бы какой-то выход из того невыносимого состояния, в котором находилась.
Если  бы  я  содействовала  осуждению  своего  любимого, то мне было бы обеспечено блестящее будущее, поскольку правительственные круги использовали бы меня, как козырную карту в дебатах с оппозицией. Но для меня это было равносильно  самоубийству.  Даже  как-то  сразу  постаревшая от горя мать со временем перестала бы уважать меня. Ну, а я превратилась бы в живой труп. Среди нас, к сожалению, встречаются такие, весьма преуспевающие, самодовольные живые трупы. Нет, я не могла изуродовать свою душу и, что самое главное, не могла предать свою мечту. Я не могла не любить его, несмотря ни на что.
 
Если б я решилась выйти замуж, то все равно ничего бы не вышло. Тень отца, его укоризненный взгляд всегда преследовали бы меня. Я бы страдала, а вместе со мной, видя мои переживания, страдал бы и мой законный супруг. Он предпочел бы сидеть в тюрьме, чем видеть меня столь безутешной в горе. Моя мама никогда не смогла бы примириться с ним и, в конце концов, мы бы разошлись, переживая каждый свое в одиночку.
Если бы я ушла в монастырь, это убило бы маму. Это, во-первых, а во-вторых, меня “спас” от этого решения мой исповедник, который устроил мне встречу с настоятелем одного монастыря. Настоятель сверлил меня сальным взглядом и, положив волосатую руку на мои колени, сулил мне такую райскую жизнь в его обители, что я предпочла тот ад, в котором мне приходилось жить. Я знала о том, что многие служители церкви нередко нарушают заповеди и фарисействуют, но не решалась открыто осуждать их. Сказано ведь: “Не судите, да не судимы будете”, - каждый несет свой крест в одиночку.
Одно время я подумывала о самоубийстве, но, зная то, что церковь осуждает самоубийц, не хотела быть похороненной где-то за кладбищенской стеной.
Моя мать замкнулась в себе, бросила школу, даже перестала посещать церковь. Я спросила:
– Ты что? Перестала верить в Бога? Она мне ответила:
– У меня отняли бога. Им для меня был твой отец.
Я стала чаще ходить в церковь, хотя и там оставалась одинокой среди многочисленной паствы. Приходя домой, долго молча, всматривалась в иконы, занимавшие весь угол комнаты, и мучительно искала ответа. За что же так наказала меня судьба? За то, что я потеряла голову, встретив свою мечту? И как можно было не полюбить этого пылкого юношу с копной непокорных волос? Мы ведь даже и согрешить-то не успели. Не долюбили, не доцеловались. Как все это несправедливо! Ведь все мы братья по крови, а со времен Каина продолжаем уничтожать друг друга. За всю историю существования вида
 
homo sapiens, он так и не смог стать Человеком.
Мне довелось только один день прожить в образе царевны, так и оставшись навсегда лягушкой.
Мой поезд все еще витает в небесах. Почему-то ему очень не хочется возвращаться на грешную землю. Для души, страдающей и страждущей, там нет ответа. Боюсь, что нет его и у вас, мой дорогой читатель, но мне стало чуточку легче оттого, что я рассказала вам мою историю. Простите, если огорчила вас, но что поделаешь, такова жизнь!

P.S.
Мой пес при каждом звонке бежит к двери со шлепанцами в зубах. Знает ведь, что это не хозяин, а все равно бежит. На что он надеется?

 
Каждый шаг – лишь начало пути
 
СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

Как только немного потеплело, Старик вынес кресло- качалку на балкон и с тех пор каждый вечер отдыхал там, прихватив свежие газеты и неизменные чертежи, над которыми любил колдовать, словно решая замысловатые кроссворды.
В тот вечер он вернулся поздно. В комнате было тихо, только на кухне чуть слышно постукивали капли воды, как бы подчеркивая его одиночество.
Дочери не было дома, хотя обед, еще теплый, дожидался его на столе.
«Видно, недавно ушла, но что, же ей помешало дождаться меня?» – подумал он, присаживаясь к столу.
Он с утра ничего не ел, но есть все равно не хотелось.
Вот он, долгожданный день в его жизни, и как жаль, что ее нет сейчас рядом.
Не думал Старик, что этот праздничный день так огорчит его. Правда, его проект утвердили, но какая-то горькая капля разочарования отравляла радость победы.
Старик решил отвлечься от мрачных мыслей и вышел на балкон. На улице деревья прощались с последними листья- ми. Солнце «спешило на работу» в другие края, на прощанье, высвечивая красновато-лимонным закатом черные силуэты гор. В парке мамаши уже уводили детей домой, и на смену им появлялись влюбленные пары. Но привычный пейзаж почему- то не радовал его.
Старику показалось, что где-то промелькнуло знакомое платьице, но зрение уже начало изменять ему, а возвращаться в пустую квартиру за очками не хотелось.
«Где же все-таки моя девочка?» – подумал он.
Когда-то, в дни его молодости, парк был заброшенным кладбищем на окраине города, и сюда забредали лишь самые отчаянные пары.
Когда-то и он гулял здесь со своей возлюбленной в дни их первой счастливой весны, но... Не перенесла Лела родов, и
 
осталась на руках у отца маленькая Дали.
Много лет прошло с тех пор. Теперь город разросся, и новые дома уже стали подниматься по склонам гор.
В сущности, он был не так уж стар, но привычка суту- литься и седина так старили его, что трудно было узнать в нем прежнего красавца и весельчака. За преждевременную седину и замкнутый характер сослуживцы и прозвали его Стариком.
Дали выросла красивой, похожей на мать, но своенравной девушкой. Старик гордился дочерью и часто с грустью думал о том, что скоро она выйдет замуж и улетит из гнезда, а без нее ему будет тоскливо.
Сегодня она запаздывала, и он уже начал беспокоиться.
«Хоть бы записку оставила», – подумал он.
В последнее время он так увлекся своим проектом, что перестал замечать отсутствие дочери. Уже много месяцев допо- здна засиживался над чертежами последнего варианта чаесбо- рочной машины. Его увлекла идея облегчения труда сборщиц чая, с корзиной за спиной по утренней росе, как пчелки, порха- вших над длинными рядами кустов чайных плантаций.
Опытный образец машины уже прошел испытания, и результаты можно было бы считать положительными, если бы... если бы качество собранного чайного листа не оставляло желать лучшего.
Машина, прочесывая чайные флеши по высоте, вырезала подряд и нежные, ароматные лепестки, и грубые листья, и не могла конкурировать с ловкими руками и наметанным взглядом сборщиц.
Этот единственный недостаток и омрачал радость конст- рукторов при доработке проекта.
И  вот  сегодня,  на  техническом  совете,  этот  мальчишка внес свое предложение, и Старику ничего не оставалось, как принять его с благодарностью.
Ведь теперь машина будет производить выбор лепестков по
нежности, и качество сбора окажется в норме, хотя по прои- зводительности новый проект уступает его варианту.
 
Сегодня его проект решили представить на Государст- венную премию, но все-таки где-то, в чем-то ему было обидно за то, что целой группой конструкторов-единомышленников было потрачено столько сил и энергии, бессонных ночей, и вот теперь, когда все почти готово, этот вчерашний студент, присланный к ним на практику, «собирает выращенный ими урожай».
«А все-таки молодец мальчишка! Как его зовут, кажется, Гурам?!» – не удавалось Старику отогнать мысли о проекте.
Он прошел в комнату и, не притрагиваясь к обеду, разложил на столе чертежи. Его раздумья прервала Дали, которая ворвалась в дом и, не поцеловав отца, выбежала на балкон.
Старик удивленно посмотрел ей вслед. Она перегнулась через перила и махнула кому-то рукой.
Старик не выдержал и тоже вышел на балкон. На противопо- ложной стороне улицы в лучах заходящего солнца виднелся силуэт юноши.
Конечно, этого когда-нибудь следовало ожидать, но сейчас у Дали был такой счастливый и сияющий вид, что Старик растерялся.
А Дали повернулась к отцу, сказала вдруг:
– Папа! А что, если ты пообедаешь без меня, а я еще погуляю немного?
Но заметила его растерянность и смутилась.
– Ну, надеюсь, ты меня хоть познакомишь с ним?
Дали покраснела и, чмокнув отца в щеку, умчалась, крик- нув уже из передней:
– Хоть сегодня, папа, хоть сейчас!
«Что за спешка?» – хотел было ответить он, но хлопнула дверь, и Старик услышал только, как она сбегает по лестнице, не вызывая лифта. Старик вошел в комнату и вынес остывший обед на кухню. «Ну и денек сегодня, – подумал он. – Обеда, пожалуй, на троих не хватит». Вернувшись в комнату, он глянул в зеркало, чтобы поправить галстук, но вдруг раздался звонок. В дверях стоял... Гурам.
 
Прочитав на лице хозяина довольно сложное выражение, тот хотел было ретироваться, но Старик успел нарушить паузу:
– Милости просим, молодой человек, чем могу быть полезен?
Этот полуиронический тон установился между ними еще на техническом совете.
– До вот, хотел посоветоваться с вами.
Гурам покосился на чертежи, которые у него были под мышкой.
– Впрочем, если вам некогда...
– Нет-нет, входите, – сказал Старик, – сейчас, возможно, заявится еще один гость, но мы успеем.
Они вошли в комнату, и Гурам разложил свои чертежи на столе. Старик с первого взгляда понял, что конструктивное упрощение было правильно и грамотно разработано, но ему хотелось проэкзаменовать молодого человека, и он стал опро- вергать его доводы. Юноша разгорячился, и смело бросился в бой. «А у него есть чутье», – думал Старик. От прошлой не- приязни не осталось и следа. Перед глазами инженеров вста- вал образ машины. Мечта становилась явью. «Я взял за основу вашу конструкцию, позволяющую сохранять горизонтальное положение машины при продвижении по горным склонам, но изменил принцип действия ножниц, что гарантирует качество собранного листа», – доказывал Гурам.
– Я согласен, дорогой мой, – отвечал Старик, – но давай теперь вместе решать проблему производительности.
Вдруг, обернувшись, он заметил дочку. Она уютно примо- стилась на диване, и в ее глазах светилось столько счастья, что казалось, сама весна пришла к ним в гости.
– Папа, может быть, вы хотя бы поужинаете, а то за чертежами вы забыли и о себе, и обо мне, – сказала Дали и вышла на кухню.
Мужчины нехотя стали собирать чертежи.
 
МОЕМУ ДРУГУ

Всем, подобно Иисусу Христу, смертию смерть поправшим... Да святится имя ваше,
и ныне, и присно, и во веки веков.
АМИНЬ!

Моему другу изменила жена, и с кем... с его лучшим другом. История, в общем-то, банальная, и далеко не новая. Но меня заинтриговало, то обстоятельство, что мой друг пере- живал предательство друга намного трагичнее, чем измену жены. – Ну, женщины, положим, почти все одинаковы, в их генетике изначально заложена вторичность, подчиненность лидеру, она могла последовать и за искусственной мамой, как неоперившийся птенец, но он, мужчина, “ царь зверей», как он мог решиться на такой шаг, ведь нет хуже преступления, чем преступление без мотивации, тем более, что он не был, ни сексуальным маньяком, ни «тряпкой», ни патологическим эгоистом из разряда тех, кто считает себя осью мироздания, и вообще выглядел вполне порядочным человеком. Как я мог в нем ошибиться? – сетовал мой друг.
Я безуспешно пытался утешить его, выдвигая разные версии происшедшего. Ну, а если она была активной стороной, сначала дала ему повод, пококетничала, а потом он потерял голову, а когда нашел ее, то было уже поздно. Вот тебе и мотивация.
– Нет, – возмущался мой друг, – это не оправдание. Даже если бы он случайно застал ее совершенно голой, то долг должен был пересилить в нем физиологию и, взяв себя в руки, он должен был уйти подальше от греха. У нас в горах раньше бытовал такой обычай: если гость не заставал дома мужчину, то он не входил, чтобы не компрометировать женщину или на всякий случай застраховать себя от излишних соблазнов.
Все мои попытки погасить его эмоциональный взрыв были безуспешными.
 
Парень даже подумывал о самоубийстве.
Когда я посоветовал ему поговорить со своим, теперь уже бывшим, другом по-мужски, может быть, он сможет как-то объяснить свои действия, мой друг вскипел от негодования.
– Если б это была любовь, я бы еще попытался как-то его оправдать, но он прекрасно уживается со своей женой, а мою семью разрушил просто так, походя, может быть самоутвер- ждаясь в вечном соревновании со мной.
Ведь я любил ее, и даже сейчас не могу не думать о ней. Такая любовь была, что даже Ромео и Джульетта позавидовали бы, но я мучаюсь более всего от того, что не могу объяснить себе причину происшедшего. Если б не ее преданные взгляды, я бы мог подумать, что в наших отношениях наступило охлаждение и ее увлекла новизна ощущений.
– А может, она просто привыкла к тебе? – спросил я. – Ведь у каждой любви когда-то наступает конец.
В пылу спора мы абстрагировались от реальных фактов и стали обсуждать феномен любви, как понятие, сочетающее в себе мистику и случайность, божественное и дьявольское начало.
Я привел ему в качестве доказательства пример одной пары. Он был популярным солистом оперы, а она одной из самых красивых женщин города.
Видя их вместе, нельзя было не нарадоваться на их взаимоотношения, и вообще они очень подходили друг к другу, но... но в, то, же время было известно всем и то, что она изменяла мужу на каждом шагу. Умер он внезапно, но в полном неведении о супружеских изменах, счастливым и обожаемым супругом. А после его смерти она на все оставшиеся деньги построила усыпальницу, потом отказалась от пищи и, уморив себя  голодом,  завещала  похоронить  себя  рядом  с  ним.  – Так, может быть, он был импотентом? Неужели он даже не догадывался? – предположил мой друг.
– Может быть, – согласился я, – но он слишком сильно любил ее, чтобы переносить разлуку, совсем как Ося Брик в
 
пору увлечения его жены Владимиром Маяковским. Жили же они мирно втроем. – Но я не импотент, - вскричал мой друг.
– Наоборот, я даже чувствую в себе какой-то прилив сил, но не могу общаться с другой женщиной. Я пытался, но ничего не получалось. Я закрывал глаза и представлял себе только ее одну. Я не могу делить ее ни с кем. А теперь, если она даже и примет меня, то уважать, как мужчину, перестанет. А там, где нет уважения, о настоящей любви не может быть и речи.
– Ты противоречишь самому себе, – возразил я. – В принципе ты не должен уважать ее после того, что случилось. Значит, ты должен разлюбить ее, и твои страдания в таком случае лишены основания и логики. У любви много ипостасей, но всех их объединяет один постулат: настоящая любовь достигает идеала только тогда, когда один любит другого сильнее самого себя, и чувство это взаимно.
– В твоем случае это была односторонняя любовь, или в тебе говорит уязвленное самолюбие самца. Согласись, что если б в течение ряда лет она была бы верной женой, то спустя какое-то время ты бы сам изменил ей, и даже не увидел бы в своем поступке ничего предосудительного. Я и сам не могу объяснить себе, почему мужчины больше любят порочных женщин, чем девственниц.
Мой друг задумался, а потом сказал: – Да, я видно слишком высоко поднял планку, ей она оказалось не по плечу. Не каждому дано подняться на Эверест, даже альпинисту. Когда человек достигает идеала в любви, то это уже взаимная нирвана, и там уже не остается места для страдания. Но это бывает так редко, что мне кажется, в реальной жизни вообще никогда, – резюмировал мой друг.
Мы помолчали, задумавшись каждый о чем-то своем. Мне почему-то вспомнилась одна история.
Случилось это в пору моей беззаботной юности, когда я, заканчивая школу, готовился к поступлению в институт. Это было то счастливое время, когда проблемы только радуют молодого человека. Экзамены не пугали нас, мы все почему-то
 
были уверены, что обязательно попадем в ВУЗ. Но в это время, как сон наяву, у меня закрутился безумный роман с одной принцессой из соседней школы и медаль была принесена в жертву на алтарь любви (что не помешало моей возлюбленной окончить школу на золотую медаль).
На  нашей  улице  по  соседству  жили  два  брата,  которых все, даже не читавшие Чехова, называли Толстым и Тонким. В данном случае сказывалась не социальная разница, а противоположность характеров и внешнего облика, проти- воречащая парадоксальному представлению о том, что близнецы обязательно должны копировать во всем друг друга, как клонированные барашки. Один из них обладал тучной, грушевидной фигурой с походкой, вызывающей вокруг легкое землетрясение, а другой выглядел стройным и холеным аристократом из старомодных фильмов. Тонкий был педантом, любил точность во времени и в разговоре, опрятность в одежде и делах, в общем, из категории тех мужчин, которые, несмотря на мужественность внешнего облика, не расстаются с расческой и щипчиками для ногтей, придирчиво выбирают себе дезодоранты, а о культуре человека судят по блеску его туфель. Как ни странно, но среди женщин он пользовался колоссальным успехом, правда, в основном, на первой стадии знакомства.
Толстый, наоборот, мало внимания уделял своей эки- пировке, лишь бы его ничего не стесняло, и, что самое странное, несмотря, на внушительные габариты, ел меньше своего брата. Видимо, у него что-то не ладилось с обменом веществ, но это его мало волновало. Это был вечно веселый, добродушный человек, которого, несмотря на подшучивания над его фигурой, никак не удавалось вывести из себя, за что вся улица его очень любила. Лечил он всех подряд, от соседей до их случайных знакомых, вплоть до окрестных собак, и, разумеется, всех бесплатно. Он притягивал к себе людей своей биоэнергетикой, и они тянулись к нему, в общении с ним освобождаясь от отрицательных эмоций.
 
Жили мы в самом центре города, перегруженного цивили- зацией, на фоне которой эта история выглядит, чуть ли не пережитком прошлого, каким-то анахронизмом, удивительно целомудренным фактом, реальность которого поражает наше воображение.
Братья были врачами во втором поколении, если не считать их предков, которые славились в родной деревне и далеко за ее пределами, как искусные лекари, передававшие семейные секреты из поколения в поколение. В детстве мне самому пришлось в этом убедиться, когда я на каникулы приехал погостить к ним по соседству. Лето было жаркое, и мы целый день пропадали на реке, играя с местными мальчишками в войну на скользком, как мыло, глинистом островке посреди реки. Однажды, когда я прыгнул с высокого обрыва в реку и на глубине открыл глаза, то почти перед самым носом увидел змею (у нас в деревне не принято называть ее по имени, суеверные люди считают, что кто-то в это время может навести на них порчу, а если вы убьете ее, то на том свете у вас одним врагом будет меньше). С перепугу я, как ужаленный, пробкой вылетел из воды (хотя меня и уверяли мои сверстники, что в воде они безопасны, так как яд оставляют на берегу). Не помню, как я выскочил на берег и, как и был, голеньким бросился за камнем, но тут у самых кустов мне между пальцами правой ноги впилась большая ящерица. Я попытался оторвать ее, но только лишь хвост остался у меня в руке. В ужасе, я, как и был, в чем мать родила, смешно подпрыгивая на одной ноге, помчался к чуть ли не столетней знахарке Цаце, бабушке наших соседей врачей-близнецов.
Я  помнил  рассказы  мальчишек  о  том,  что,  если  тебя укусит «неупоминаемая», то нужно побежать к бабке Цаце и, не говоря ни слова, войдя во двор, бросить на землю палку или на худой конец ветку. После ее заклинаний можно смело играть  и  смеяться,  потому  что  любой  яд  бессилен  против ее колдовских чар. Я знал, что ящерицы неядовиты, но она, как пиявка, присосалась к моей ноге, а пытаясь прибить ее
 
камнем, я, промахнувшись, пребольно стукнул себя по пальцу, и теперь вся надежда была на тетю Цацу, как я ее называл, пытаясь разжалобить. Представляю себе, как я смешно и нелепо выглядел, когда совершенно голенький с ящерицей на ноге вбежал во двор бабки Цацы с истошным воплем: – Тетя Цаца! Скорее, меня ящерица ест!
Бабка Цаца, выглянув в окно и мгновенно оценив ситуацию, пробурчав что-то вроде: “Я давно уже не тетя, поросенок”, – исчезла. Я решил, что буду наказан за то, что нарушил непи- санные законы, ворвавшись во двор с криком, и, с трудом пересилив себя, замолчал. Бабка Цаца наконец, вышла во двор со щепоткой соли в руках. Не глядя на меня, она посыпала соли на глаза ящерице, и та, отвалившись, мгновенно исчезла в кустах.
Бабка Цаца сделала несколько легких взмахов рукой, что- то пробормотала про себя, и ранка вдруг полностью заруб- цевалась, не оставив и следа. (Может быть, поэтому я теперь не сомневаюсь в искусстве филиппинских хиллеров.) Потом бабка Цаца оглядела меня и с улыбкой спросила: – А где ты трусы потерял? – На берегу остались, – ответил я, и только тут до меня дошла вся трагикомичность ситуации. Я стоял, как истукан, парализованный от смущения, а бабка Цаца говорила, что мне еще повезло, ведь могло случиться и худшее. В чувство меня привел заливистый хохот моей подружки – правнучки бабки Цацы, которая, выглядывая из окна и стыдливо прикрывая ладошкой рот, никак не могла удержаться от смеха. Окончательно сконфузившись, я бросился к спасительным воротам, но там меня ждала толпа моих сверстников с моими трусами на длинной палке. Их-то мне стыдиться было нечего
– мы всегда плавали без трусов, и во главе улюлюкающего войска с трусами, как со знаменем в руках, мы направились обратно к реке.
С тех пор прошло несколько лет.
Когда настала пора вступительных экзаменов, моя подружка  приехала  в  город  и  начала  готовиться  к  поступ-
 
лению в институт. Братья-врачи приходились ей родными дядями и души не чаяли в своей племяннице. Виделись мы урывками между занятиями у репетиторов. Готовилась она, как вы уже догадались, в медицинский институт, и Толстый дядя по такому случаю, даже продал свою машину, чтобы нанять ей репетиторов. Во время коротких перерывов между занятиями мы вспоминали веселые эпизоды нашего детства, я, естественно, в первую очередь поведал ей о своем увлечении, и она, переживая за меня, все беспокоилась о том, чтобы я не завалил экзамены, я же все пытался убедить ее, что главное любовь, а экзамены никуда не убегут, их можно хоть каждый год сдавать. Вот один наш сосед третий раз поступал на один и тот же факультет, и все вхолостую. Мы вместе рассматривали фотографию моей возлюбленной, и я ей клятвенно обещал, что на свадьбе она будет шафером. Не довелось...
Первый экзамен был сдан на отлично, о чем телеграммой сразу была сообщено родителям в деревню. Шла подготовка ко второму, но вдруг в разгар экзаменационной горячки девушка пропала. Братья обегали все больницы, морги, подняли на ноги полицию, но девушки и след простыл. Скрепя сердце, послали телеграмму в село, но и там ничего не знали. В тот же день родители выехали в город. И вдруг, вечером того же дня она появилась. Исхудавшая, бледная, с огромными глазами, излучавшими такое откровенно бесстыдное счастье, что Тонкий дядя, славившийся своей выдержкой, не дождавшись ее объяснений, вдруг влепил ей пощечину. Толстый брат встал между ними так, что Тонкий и племянница даже не видели друг друга. Толстый тихо потребовал у нее объяснений. – Я полюбила, – сказала она, – я потеряла голову от любви! – вдруг выкрикнула она, – мы вместе ходили к репетитору, и однажды, когда, забыв обо всем, я осталась у него, мы потеряли счет времени. Он тоже провалил экзамены, – вдруг улыбнулась она. Но тут Тонкий опять не выдержал и, обойдя брата, ударил ее по второй щеке. У девушки из глаз брызнули слезы, она вдруг резко повернулась и выбежала из комнаты. С лестницы,
 
ведущей  на  улицу,  был  слышен  перестук  ее  каблучков. Тонкий спросил брата: – Что нам делать? К черту экзамены, твоя машина, но что мы скажем нашей сестре? Толстый, не раздумывая, вытолкал брата за дверь: – Беги скорее за ней, а то опять придется искать. Выбежав, Тонкий увидел племянницу где-то в конце улицы и ринулся вслед за ней. Толстый тоже пытался бежать, но у него это плохо получалось. Перева- ливаясь с ноги на ногу, пыхтя, он пытался догнать их, стараясь хотя бы не потерять их из виду. Самое страшное заключалось в том, что девушка бежала в сторону реки. Кура в ту пору взбунтовалась, и волны, как бешеные, непрестанно атаковали арки моста, как бы злясь, что не могли снести его. Тонкий еле успел догнать девушку у самого парапета набережной и, вне себя от гнева, схватив ее за руку свободной рукой, снова ударил, пытаясь как-то образумить.
– Что ты делаешь? Совсем с ума сошла? – Но не успел он закончить фразу, как племянница выскользнула из его рук и бросилась в реку. Тонкий, не раздумывая, бросился за ней. К этому времени Толстый наконец-то добежал до перил и, перегнувшись, в смятении и страхе следил за ними. Плавать он не умел. С берега было видно, как Тонкий, увидев среди волн голову девушки, подплыл к ней, схватил за руку и ...оба вдруг пропали из поля зрения. Толстый катался по земле в отчаянии. В мутных волнах ничего не было видно, река унесла их в неизвестность. Их долго искали, но так и не нашли. Мы были на панихиде. Это была самая странная панихида, которую только можно было увидеть в жизни. В середине комнаты в цветах утопали портреты племянницы и дяди во весь рост, а вокруг сидели убитые горем родные и близкие. Было очень много народу, но стояла поразительная, воистину гробовая тишина. Даже деревенские родственники, свято чтившие обряд похорон, не могли вымолвить ни слова. И вдруг в дверном проеме появилась незнакомая женщина в черном с портретом юноши в руках. И тут началось что-то невообразимое. Оказывается, ее единственный сын, когда узнал о гибели возлюбленной, тут
 
же, не раздумывая, вспорол себе живот несколькими ударами кухонного ножа. Спасти его не удалось. Врачи были поражены
– в таких случаях самоубийцы не решаются на повторный удар. Матери, срочной телеграммой вызванной из деревни, соседи ничего не могли объяснить толком. Они и сами не могли понять, что же случилось на самом деле.
Фотография девушки, ее учебник с конспектами открыли им дорогу к истине. Репетитор был в недоумении, почему вдруг пропали его «пингвины», как он обычно именовал своих подопечных, может быть, раздумали заплатить за уроки или, в лучшем случае, заболели, но предположить подобное не способна была никакая фантазия. Теперь две матери рыдали друг у друга в объятьях. С портретов возлюбленных смот- рели на нас полные жизни и радости красивые молодые лица. Я не выдержал этой сцены и вышел на улицу. Прошло много лет, но когда я вижу пошлые фильмы, в которых не любят, а занимаются любовью, я вспоминаю ту вечно молодую пару, которая умела любить по-настоящему, но, увы... не довелось.
А теперь давайте вернемся к моему другу, который собирался покончить с собой из-за двойного предательства, если вы не успели уже позабыть о нем. Выслушав меня, после некоторой паузы он глубокомысленно заметил: - Кто знает, если б им не помешали любить друг друга, то, может быть, когда-нибудь с ними произошло бы то же, что и со мной?
Тут  уже  вскипел  я:  –  Как  ты  можешь  поднимать  руку на самое святое? Что наша жизнь без веры в идеалы? Они тем и прекрасны, что неподвластны времени, эти вершины человеческого духа, просто не каждому дано покорить эти Эвересты. Есть люди, которые готовы за этот миг счастья заплатить жизнью, а есть и такие, которым хватает и небольшой горки. – Я согласен с тобой, – сказал мой друг, – порой любовь так возвышает человека, что ему и Эверест нипочем. У меня на всю жизнь запечатлелся в памяти урок самоотверженности, который преподала мне моя бабушка. И теперь, в свою очередь, он рассказал мне давнишнюю историю:
 
– Это случилось в ту пору моей юности, которую принято называть переходным возрастом, когда у подростков ломается голос, появляются усы и они, наконец-то, начинают ощущать себя настоящими мужчинами.
Когда как-то я попытался от избытка сил поднять пух- ленького соседского мальчика вместе с трехколесным вело- сипедом, то от перенапряжения у меня лопнул аппендикс и гной, попав в полость живота, вызвал перитонит. Целый месяц врачи боролись за мою жизнь, а когда они потеряли надежду, за меня взялась бабушка. Она ни на минуту не отходила от моей постели, и, когда бы я ни открывал глаза, она всегда была рядом. Воду мне давали столовой ложкой, и только кипяченую, так что я и позабыл вкус сырой воды. И однажды, не выдержав, я стал умолять, чтобы мне дали воды прямо из крана. Бабушка тогда заявила врачам, которые были категорически против, что берет всю ответственность на себя и, если мне суждена смерть, то пусть лучше я погибну от ее руки, чем от их лекарств. И дала мне столовую ложку холодной воды. Какое это было наслаж- дение! Не знаю, вода мне помогла или бабушкины молитвы, но с тех пор я быстро пошел на поправку.
Перед тем, как выписать меня из больницы, мой отец на радостях  затеял  какие-то  символические  танцы-обниманцы с бабушкой. Та не поддавалась, и в это время у бабушки из кармана выпали какие-то порошки. Бабушка попыталась поднять их, но отец опередил ее, и я увидел, как он вдруг побледнел. – Что это такое? Для чего у тебя это? – Если б с ним что-нибудь случилось, то я бы тут же последовала за ним, – спокойно сказала бабушка. Оказывается, это был сильнейший яд, но меня больше всего поразило то, как просто, даже буднично она ответила на этот вопрос. Для нее в этом вопросе не было никаких сомнений, ничего необычного.
Разве это не означает то, что она меня любила сильнее, чем себя. Или разве мало примеров этого в жизни. В литературе мы к ним привыкли, как будто их место только там, в нереальной жизни.
 
Я взял сигарету у друга и сладко затянулся, хотя совсем недавно бросил курить. – Мы часто желаемое принимаем за действительное. В одиночку на Эверест не взобраться, может быть,   цивилизация   когда-нибудь   найдет   новые   средства для покорения вершин, и Эверест превратится в заурядную туристическую достопримечательность, но тогда человек выдумает себе новый Эверест, ибо без цели, без идеала, без стремления к нему жизнь становится пресной, как кипяченая вода. – Что поделаешь, – ответил мой друг, – у кого-то в сердце Бог, у кого-то сатана, а у кого-то и тот и другой одновременно, только не надо воспринимать это, как трагедию. Жизнь надо принимать такой, какая она есть. В сущности, мы так и живем из века в век, и ныне и присно, и во веки веков. Аминь!
Сказано ведь когда-то одним мудрым человеком: если не можешь изменить ситуацию, то измени свое отношение к ней.
Мой друг улыбнулся своим мыслям, а я тому, что он уже не был похож на человека, помышлявшего о самоубийстве.
В течении одного года, один за другим, ушли из жизни са- мые близкие мне люди: Мераб Гамкрелидзе, Мишико Шенге- лия, Заур Болквадзе и Джанри Кашия. Прощанье с ними закон- чится только тогда, когда я снова встречусь с ними. Царство им небесное!
 

Втайне плакать готово! Все друзья мои разбрелись, Каждый своей дорогой.
Исикава Такубоку

* * *

Друзей в последний путь я провожаю И вспоминаю их в тревожном сне. Такой судьбы врагу не пожелаю, –
За что такое наказанье мне?

Друзья мои, я здесь, на этом свете, Жизнь продолжаю памятью о вас, Гостили вы недолго на планете,
Но даже смерть не разлучила нас.

Прощаюсь я и не могу проститься, И днем и ночью вы со мной всегда.
Я знаю, наша дружба вновь продлится, - Мы встретимся на небе навсегда!


P.S. Я не боюсь лет, снегом занесенных, И одиночества, отнюдь, я не боюсь.
Пусть не вернуть дней, ветром унесенных, Но, даже уходя, я не сдаюсь.

Я остаюсь в воспоминаньях близких,
В стихах, порой незавершенных мной,
В разрезе глаз детей, в движеньях быстрых, Что так похожи на меня порой.
 

Памяти М. Бирюковой


МЫ ПРИ ЖИЗНИ НЕ УСПЕЛИ С ВАМИ ПЕРЕЙТИ НА ТЫ…


Ты ушла в мир иной, как святая, Ты и в жизни святою была,
Всем проблемы решать помогая, Ты себя уберечь не смогла.

Если б знала, как нам не хватает, Твоего, «Мать Тереза», тепла.
Каждый с грустью тебя вспоминает, – Слишком рано от нас ты ушла.

Как соавтор за нас ты болела, Всякий раз, оставаясь в тени, Ни греха, ни гроша не имела, – Наши книги, как дети твои.

Ты ушла по дороге небесной, Богом избранных ждут там в раю. Как икону, как образ чудесный,
На всю жизнь я тебя сохраню.
 

Те дома давно снесли, но живы мы с тобою.

Г. К.

ИНГЕ ГАРУЧАВА


Кто сказал, что все проходит,  – встречи забываются, Ночь, порою днем приходит,  – радости теряются. Дон-Кихоты на планете больше не встречаются, Шар, крутится, стал быстрее,  – люди разлучаются.

Смерть за нами тенью ходит, всех скосить старается, И следы добра за нами, замести пытается…
Все неправда… Ночь проходит, утро просыпается, Кто-то друга вновь находит, кто-то вновь влюбляется.

Ты незримо ходишь рядом, мы с тобой встречаемся: Пусть теперь уж виртуально, все равно общаемся, Написал стихи недавно, ты меня поздравила,
Где-то, в чем-то я ошибся, ты меня поправила.


Жизнь земная в бестелесный мир перерождается, Кто-то в новой ипостаси снова возвращается.
Знаю, Ингеборг вернется, жизнь ведь не кончается. Ты в душе моей, Ингуля, – дружба продолжается.

P.S.
Вечной жизни на земле никогда не будет. Воля Божия на все, что с тобой пребудет…
 

МНЕ БЕСКОНЕЧНО ЖАЛЬ…

Мне бесконечно жаль
Своих несбывшихся мечтаний, И только боль воспоминаний Гнетет меня.
Б.Тимофеев


Как жаль, что мне уже не улыбнется солнце, Не будет обо мне печалиться луна.
Осталось мне допить еще чуть-чуть на донце, И я уйду туда, где тлен и тишина.

Еще вчера меня одолевали страсти,
И был я счастлив тем, что мог обнять тебя, Но все, увы, прошло, и не в моей уж власти Надеяться на то, что вспомнишь ты меня,

Что встретимся, как встарь, на ложе примиренья, – Голодный зверь любви вмиг растерзает нас,
Мы улетим в астрал, в порывах наслажденья. Будь милостив, Господь! Благослови тот час!

Такое в жизни вряд ли может повториться,
Но каждый раз с тобой все повторялось вновь. Не верилось, что я мог так в тебя влюбиться, Но, словно поводырь, вела меня любовь.
 


Как жаль, что все теперь уже в далеком прошлом. Не попрощавшись, я в небытие уйду.
Мне душно в обществе, безнравственном и пошлом, Души возвышенной никак в нем не найду.

Ты хороша собой и будешь жить беспечно. Лишь иногда легко меня ты вспоминай, Ведь я любил тебя и мог любить бы вечно.
Не слышишь ты меня? Ну, что ж, забудь. Прощай!


Благодарю тебя, судьбы предназначенье, – Я вижу Божий знак в том, что увидел свет.
Пусть длилась жизнь моя всего одно мгновенье, Но я летал во сне, на лучшей из планет.

Как жаль, что никогда я не увижу солнца, Что без меня, увы, теперь взойдет луна. Осталось мне допить еще чуть-чуть из донца, И я уйду туда, где тлен и тишина.

P.S.
Поначалу каждый день мне казался первым,
А теперь, любой из них может стать последним. Я стараюсь не грешить, - ад мне угрожает,
Только жаль, что нашу жизнь, грех так украшает...
 

Мечтал я навсегда
стать для тебя единственным, Но был одним из многих,
и в этом вся беда… Г. К.

Полюбил я стерву, как слепой, хожу, К призракам ревную, и с ума схожу. Что за наважденье? Боже, помоги! Были мы друзьями, – а теперь враги.

Пью я чашу жизни, а на донце яд.
Стал я ненавидеть женщин всех подряд. Снятся мне кошмары, и во всех ОНА,
А проснусь, – в окошке грустная луна…


Все ей безразлично, – с ней я или нет. Понапрасну в небе я ищу ответ.
Там у звезд все ясно, – это мир иной. Нам бы разобраться на земле с тобой.

P.S.
Ах! Как мечты похожи на цветы, Сорвешь, – и тут же увядают… Живу я на развалинах мечты,
Но, тем не менее, я о любви мечтаю.
 

…Но клянусь тебе ангельским садом, Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным адом,–
Я к тебе никогда не вернусь…
Анна Ахматова

Как часто люди лицемерят, Зло, маскируя добротой,
Но лжи порою больше верят, А правда ходит сиротой..

Но, если есть любовь на свете, И если с ней нам по пути, Откуда пули в пистолете?
И шрамы в раненой груди?


Была я пленницей улыбки, Обворожительно пустой.
И стала жертвою ошибки, Когда я встретилась с тобой.

В поступках ты непредсказуем, А я предательства боюсь.
Ты веришь, что не наказуем, –
Я покаянья не дождусь.
 

Клянусь я первым поцелуем, И смехом первенца клянусь, Прощальный танец мы станцуем, И я уйду, не оглянусь.

Клянусь я солнца теплым взглядом, Клянусь несорванным цветком, Мечтою быть с тобою рядом, Надежды траурным венком.

Клянусь я девственностью леса
И одиночеством в толпе,
Пока мой стих звучит, как месса, Не покорюсь я злой судьбе!

Во всем я вижу волю Божью, Лишь ей я слепо покорюсь!
На счастье, купленное ложью, Я никогда не соглашусь.

P. S.
Каждый день мне кажется последним, Каждый шаг подарен мне судьбой.
Я бегу по лужам в дождик летний, Радуясь, как будто бы впервой!
 

Влюбился я в тебя мгновенно, как мальчишка, Твой взгляд мне обещал безумства райских дней. Но ты на всех, смотрела как воришка,
Ушел я от тебя, но стало мне больней!
Г. К.


Ты боль, с которой не расстаться, Тоска, что не дает мне спать.
Как ты умела притворяться: Играть в любовь и изменять.

Но все раскрылось, так случайно, Услышал я ваш разговор,
Я третьим лишним был тут явно.- Судьба свершила приговор.

Я непростительно наивен, – Предстала жизнь в кошмарном сне. Изменой я ополовинен, -
Как мог поверить я тебе?


Ложь, словно опухоль, опасна. Она уносит много сил.
А жизнь,– она ведь так прекрасна,–
Я ж чуть её не разлюбил…


P.S.
Звучат финальные аккорды,– Я чашу жизни пью до дна.
 

































P.S.
 

Бродит мистика по Земле давно,
Я не тщусь понять, мне уж все равно, Но сирень цветет и зовет в окно,
Сам себе пишу от тебя письмо.
Г. К.

Странно жить вдали, среди всех одной, Странно – долго ждать редких встреч с тобой, Странно – слышать мне не твои слова, Странно – мне молчать, словно я вдова.

Где-то там не спит на столе ночник.
Там мой друг хранит наших встреч тайник. Там меня давно у порога ждут
И в тоске ночной часто письма шлют.

В них надежды свет, и любовь, и грех,
В них кричащий жест и молчащий смех, Там театр мой, там и роль моя,
Там любимый мой и моя семья.

Здесь мороз такой, не открыть окна, Как одной допить эту грусть до дна? Здесь луна и снег, тишина и ночь,
И во сне тебя ждет в кроватке дочь.
 
Ты жила в моей груди, болью нестерпимой, А теперь там пустота – нет моей любимой. Стало вроде бы легко – небо прояснилось,
Но не в радость мне тепло, – хоть бы ты приснилась…
 

 



 




ЭТО БЫЛО


 

_ 182 _
 



 







КОГДА-ТО...



 

_ 183 _
 









































ЭТО БЫЛО...


 

_ 184 _
 

 
ВСЕГДА

 

_ 185 _
 













































ВЕЧНАЯ


_ 186 _
 












































                ДУЭЛЬ               

_ 187 _
 

НА ИСХОДЕ ДНЯ

Ненависть - это любовь, искалеченная обидой.

М.Жванецкий


Кто разбудил в тебе пороки, Что мирно спали до сих пор. Открылись пред тобой дороги, И мчищься ты во весь опор.

Пора бы и остановиться.ю
Хотя бы дух перевести,
Не можешь ты остановиться:- Мне не догнать тебя, прости!

Ведь далеко «еще не вечер», – Снег только начинает год.
Я выстою в мороз и ветер,
В реке судьбы найду я брод.
 


Не знаю, сколько мне осталось, И стоит ли о том тужить,
Но я приветствую и старость,
И шанс в последний раз любить.


Прости мне, Боже, прегрешенья, За них готов я отвечать,
Но не скрываю удивленья:
Как можно всем подряд прощать?


Прощать убийцу и хапугу, Прощать жестокость и обман, И вероломную подругу,
Что яд подсыпала в роман?


P.S.
Ходит правда по земле, Ходит, удивляется:
Врут безбожно почти все, Никто не извиняется?!
 

Что вечность без тебя - Мне миг с тобой дороже!
Г. К.
Если б мог, я кричал бы о том, Что живу ожиданием встречи. Я не знаю, что будет потом,
Но сегодня расправил я плечи.

Страсть любви, как и жизнь, коротка, Но она – изверженье вулкана,
То, порой, как пушинка, легка, То на сердце глубокая рана.

Пусть вулкан отгремел и затих,
Но, проснувшись, взорвется он снова. Ведь любовь - это Муза и Стих.
Без неё не родилось бы слово.

В этом слове и солнце, и мрак.
Без любви жизнь проходит бесследно. То как друг она нам, то, как враг,
Но стремимся мы к ней безответно!

Если б мог, я кричал бы о том, Что живу ожиданием встречи. Я не знаю, что будет потом,
Но сегодня расправил я плечи.


P.S.
Придет иль нет, увы, не знаю. О, если б знать, чего я жду? Тебя в мечтах я представляю И, как слепой, на зов иду.
 

ЗАПИСКИ ЧИТАТЕЛЯ


Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья.
Георгий Иванов

Хорошо жилось первобытному человеку! Не надо было переживать за исход войны между евро и долларом, платить налоги  за  чужие  удовольствия,  залезать  в  долги,  чтобы обучить детей тому, что они тут же забывали, и нервничать оттого, что по телеку все время показывают то, чего у нас нет и никогда не будет. Конечно, разница в интеллектуаль- ном развитии и животных наклонностях ощущалась и тогда, но сейчас, когда за нашими плечами многовековой опыт предыдущих цивилизаций, с горечью приходится конста- тировать, что духовный мир человека отнюдь не стал благо- роднее и возвышенней, а условия жизни безопаснее.
Разве может именоваться цивилизованной цивилизация, которая лучших своих сынов гноила в тюрьмах, уничтожала физически. Достаточно вспомнить судьбы Пушкина, Лер- монтова, Достоевского или позднее Есенина, Гумилева, Маяковского, Цветаевой, Мандельштама и др.
Ю.Анненков вспоминает, что, когда Максима Горького спросили о том, как он оценивает советский период жизни, он коротко ответил: «Максимально горьким». Этот траги- ческий симптом касается не только нас. Достаточно привести примеры Махатмы Ганди, Индиры Ганди и Раджива Ганди.
От рук наемных убийц погиб также и Илья Чавчавадзе, признанный отцом грузинской нации.
Представители разных поколений, вероисповеданий, соци- ального статуса, мировоззрений или политических убеждений, а порою и вовсе без них, едут сейчас в одном составе, называ- емом ХХ век (зачастую и в одном вагоне, а изредка даже и в одном купе), который, не замедляя скорости, с ходу врывается на станцию ХХI век с огромным грузом нерешенных проблем
 
и реальной опасностью глобальной экологической катастро- фы. Парадоксально то, что не все в этом составе представляют цивилизацию именно ХХ века. Интеллектуал может оказаться в одном купе с прилично одетым питекантропом, нравствен- ное кредо которого не претерпело каких-либо изменений со времен доисторической эпохи. Особенно тяжело приходится людям, обогнавшим свой век, но их слишком мало и их голо- са не слышны, перекрываемые гвалтом биржевых маклеров, как рыбы в воде легко ориентирующихся в хаосе броуновского движения мирового капитала.
А глобальная катастрофа уже на носу, но мы в упор не замечаем ее и продолжаем победный марш цивилизации к тотальному самоубийству.
Выдающиеся ученые разных стран (Вайцзеккер в Германии, Кусто во Франции, Медоуз из Римского клуба, Браун в США, Моисеев в России и др.) независимо друг от друга пришли к однозначному выводу, что, если человечество не примет срочных и кардинальных мер, то к 2020-2030 годам негативные биосферные процессы примут необратимый характер и homo sapiens, как вид, навсегда исчезнет с лица земли, как и тысячи видов растений и животных, уже истребленных нами.
Испокон  веков  99%  первичной  биологической  продук- ции участвовало в круговороте веществ, гарантируя стабильность климата, что способствовало бурному развитию нашей цивилизации. Однако неуправляемая антропогенная деятельность в ХХ веке изъяла у биосферы до 75% первич- ной биоты, что в значительной степени нарушило механизм ее равновесия и вызвало бифуркационные, лавинообразные процессы перехода биосферы в новую фазу, не оставляя человечеству ни одного шанса на адаптацию к новым климатическим условиям.
Трагизм нашего положения заключается в том, что мы, понимая реальность опасности, никак не можем остановить процесс разрушения окружающей среды и развернуть наш менталитет лицом к глобальной проблеме.
Вырубив 2/3 лесов земли, мы продолжаем вырубать их бес-
пощадно. Площади жизненного пространства ежегодно сокра-
 
щаются, но мы продолжаем увеличивать численность населе- ния на 100 миллионов человек в год. Строим АЭС и захламля- ем планету токсичными и радиоактивными отходами, хищни- чески уничтожаем природные ресурсы. Во всем мире прави- тельственными органами и «зелеными» силами принимаются меры по охране среды и природных ресурсов, но они носят слишком локальный и разрозненный характер и не приносят ощутимого эффекта на фоне бесконтрольной деятельности тех, которые за деревьями не видят леса и фактически рубят сук, на котором сидят сами и их дети. Экология должна стать, наконец-то, приоритетной сферой человеческой деятельности. Отдельные государства и международные организации пыта- ются в научных центрах смоделировать биосферные процессы и прогнозировать их, но это архисложный процесс и невоз- можно составить всю мозаику, имея на руках всего несколько фрагментов. Глобальная система наблюдений за изменениями климата должна быть трансформирована в систему регулиро- вания и корректировки биосферных процессов.
Планета условно подразделена на 200 регионов, и в каждом из них должен функционировать научный центр, включенный в общую сеть под эгидой Международного научного центра биосферных проблем. Вот тогда, на основе всеобъемлющего экомониторинга, который из метеорологического должен преобразоваться в экологический, мы сможем реально прогнозировать наше будущее и выдавать конкретные реко- мендации. Международный центр должен координировать экологическую деятельность во всем мире, ибо только силами Коллективного  Разума  можно  будет  выработать  стратегию и тактику экологической политики земного шара. Речь идет не об устойчивом развитии, поскольку любое развитие подразумевает дополнительную нагрузку на природу, а о спасении человечества, которое немыслимо без возвращения в биосферу положенных ей 99% первичной биологической продукции.  Но  все  рекомендации  ученых  останутся  лишь
«гласом, вопиющего в пустыне», если они не будут претворены в жизнь. Уже очевидно то, что идея «золотого миллиарда», или
 
надежда  отдельных  государств  на  выживание,  безнадежна, ибо Ноева ковчега вообще не будет ни для кого. Выход видится лишь в реформе ООН и создании Международного Парламента и Международного правительства для решения глобальных проблем. Это отнюдь не означает посягательств на суверенитет отдельных государств. Объективная реальность и острейшая необходимость вынуждает международное сообщество объединиться   для   решения   общих   проблем.   Оппоненты могут возразить, что реформа обойдется слишком дорого. Но мировая практика давно убедила нас, что не принятые вовремя меры по предупреждению стихийных или антропогенных катастроф впоследствии требуют расходов на их ликвидацию в десятикратном размере. Мы до сих пор лечим следствия, а не причины возникновения проблем.
Еще в 1987 году на 42-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН министр иностранных дел бывшего СССР Эдуард Шеварднадзе говорил о том, что с глобальной угрозой надо бороться глобальными  средствами.  Мировое  сообщество  затрачивает на решение экологических проблем колоссальные средства, но они не приносят должного эффекта, ибо не направлены на решение главной проблемы. Во избежание распыления средств и научного потенциала необходима консолидация всех сил в Единую мобильную систему экологических структур, тесно связанных с общемировыми глобальными проблемами. В этой связи наиболее целесообразной нам представляется нижеследующая схема международного правительства:

1. Министерство экологической безопасности
а) Международный     научный     Центр     биосферных проблем;
б) Международная служба экологического мониторинга с компьютерным банком данных;
в) Международное бюро экспертизы крупных проектов; г) Центр связи с экономикой и контроля за соблюдением экологических норм, демографических квот, эмиссии
парниковых газов и т.д.

Научный  центр  создает  краткосрочные  (до  2005  года),
 
средние (до 2015 года) и долгосрочные программы (до 2030 года), а остальные службы осуществляют стратегию и тактику экологической безопасности по всей планете.

2. Министерство обороны и конверсии а) Центр космической безопасности;
б) Международные вооруженные силы;
в) Центр разоружения и конверсии;
г) Управление по чрезвычайным ситуациям (стихийные и антропогенные катастрофы) и Интерпол.

Министерство скоординирует все усилия по устранению опасности из Космоса (астероиды, метеориты, остатки спут- ников и т.д.), а также форсирует работы по тотальному разору- жению. Мы живем в состоянии постоянного психологического стресса, в столь экстремальных условиях, когда достаточно взрыва одной или двух ядерных боеголовок, чтобы вызвать детонацию всего ядерного потенциала планеты, после чего планета превратиться в Луну-сироту. Суверенные государства должны располагать только пограничными войсками, а силы Международного министерства обороны обеспечат соблюде- ние порядка на планете.

3. Министерство мирного космоса
а) Международный научный центр с филиалами на всех континентах;
б) Научный центр солнечной альтернативы;
в) Управление космических ресурсов;
г) Управление космических полетов.

Нашей цивилизации необходимо объединить усилия по поискам альтернативных планет и источников энергии. Ресурсы солнца, рассчитанные на 5 млрд. лет, по мнению многих ученых, чреваты сюрпризами, в связи с резкими изменениями в процессах горения (где гелий и водород уже поменялись местами – 70% и
30%). Глобальная задача выхода из Солнечной системы не под силу одному, даже самому развитому государству и требует мобилизации Коллективного Разума.
4. Министерство антропогенной деятельности
 
а) Стратегия потребления и обработки природных ресур- сов во всех сферах человеческой деятельности. Ее планирование. Прогнозирование общих тенденций политики устойчивого развития;
б) Экономика, финансы, торговля, денежная реформа, Всемирный банк, Валютный фонд; единая денежная система и т. д. Регулирование рождаемости за счет по- вышения качества жизни стран третьего мира. Пара- доксально, но экономический рост приводит к нищете.
в) Сельское хозяйство, проблемы голода и гуманитарной
помощи;
г) Управление альтернативной энергетики и транспорта.

5.  Министерство  гуманитарной  деятельности  (на  базе
ЮНЕСКО)
а) Здравоохранение и экология человека;
б) Просвещение, культура, наука, искусство;
в) Спорт, туризм и политика досуга;
г) Управление информации.

Возможно, эти проекты выглядят как утопия или фантас- тика, но я более чем уверен, что они - единственный путь к выживанию.
Трагизм нашего положения усугубляется тем, что с каждым днем наше призрачное благополучие стоит нам все больших жертв.
Для осуществления глобальных мер необходимы сильные личности с глобальным мышлением. Мир ждет своего лидера, и в выполнении этой исторической миссии по спасению человечества состоит цель жизни каждого из нас.
Мы  должны  убедить  всех  в  том, что  сегодняшний  путь ведет нас к глобальной катастрофе. Так неужели мир должен погибнуть только потому, что у нас не хватило сил вовремя перевести поезд истории на мирные рельсы. Каждый день может оказаться последним днем Помпеи – ибо “промедление смерти подобно”. Биосфера дала нам последний шанс, и мы не должны упустить его!
Парадоксально, что материальное обнищание большей части
 
человечества не повлекло за собой обеднения его духовного мира, даже, наоборот, во многих случаях огонь в очаге духовной жизни не гаснет, он согревает души людей, помогает им выстоять и т.д. (я не продолжаю, чтоб не впасть в патетику).
В историческом ракурсе Грузию можно рассматривать как образцово-показательную модель мира, геополитическое и географическое положение которой обусловило смешение разных культур и политических интересов. На стыке Европы и Азии, оказавшись в сфере влияния христианской России и мусульманского Востока, испытывая на себе активный магнетизм американского менталитета, грузинская культура, переварив все иностранные специи в котле самобытного, национального колорита, не теряя достоинства и художес- твенной ценности, входит в ХХI век не налегке, а с бесценным багажом шедевров во всех сферах культуры.
Что привнесли грузины в русскую литературу и наоборот, тема их взаимовлияния и взаимообогащения необъятна и непосильна для одного человека, но бесспорно то, что в Грузии русская культура пустила глубокие корни и входила в ежедневный рацион духовной пищи каждого поколения от детских книжек до научных трактатов.
Политические события, вызванные неадекватными традиционно дружеским отношениям военными действиями, создали некоторый вакуум, разорвав привычные связи, что ощущалось у нас особенно болезненно.
Братоубийственная война на границах СНГ, в первую оче- редь, разрушила нравственные устои общества.
Выдающийся философ ХХ века Мераб Мамардашвили в статье “Третье состояние” писал: “Народ, который выскочил из истории и жизни (я имею в виду все народы, населяющие российское пространство), не мог не оказаться в итоге больным.
...сознание такого рода очень напоминает комнату, в которой вместо окон сплошные зеркала, и вы видите не внешний мир, а собственное изображение.
...человек в принципе не может жить в мире, который ему непонятен.
...Если мы хотим участвовать в спасении цивилизации на
 
Земле, если мы хотим вернуться в свой европейский дом и иметь право говорить о нем в роли защитников, нам нужно самим стать сначала цивилизованными людьми, то есть перейти на другие, новые пути”.
Но на новые пути невозможно перейти, используя старые методы. Грош цена духовной культуре, если она не облаго- раживает человека, если она мирно уживается с жестокостью и другими пороками в душе человека. Чем отличается в таком случае наша цивилизация от первобытного общества, если, от- правив в газовые камеры тысячи, сотни тысяч людей, можно потом наслаждаться игрой на скрипке.
Иосиф Бродский в Нобелевской лекции писал: “...выбирай
мы наших властителей на основании их политических про- грамм, на земле было бы меньше горя: ...Ленин был грамотен, Сталин был грамотен, Гитлер тоже; Мао-Цзедун, так тот даже стихи писал (Сталин тоже в юности писал неплохие стихи. – Прим. авт.); список их жертв, тем не менее, далеко превышает список ими прочитанного.”
Грош цена литературе, если она не становится, не является религией человека. Может быть, я слишком категоричен и тре- бую от действительности невозможного, ибо нет гениев, до- стигших полной гармонии и совершенства. Ведь создаются же шедевры иногда такими великими грешниками, которых, не называя фамилий, можно с избытком найти, если поинтересо- ваться закулисной, а подчас и явной жизнью наших кумиров.
Но представить мир без этой красоты было бы страшно. И поэтому мне тяжело видеть на улицах родного города целое поколение, которому было не до школы и книг, привыкшему играть в войну и мафию, нищих, бездомных бродяг, никогда не наслаждавшихся музыкой в концертных залах или дома, так и не полюбивших и не узнавших того великого наследия, ко- торым мы вправе гордиться, балдеющих от какофонии звуков или наркотического дурмана, заблудившихся в собственном примитивизме, ограничивших свой лексикон лишь междоме- тиями, признающих только культ насилия и вседозволенности. В зеркале конца эпохи мы видим разочарованных молодых людей, переставших доверять старшему поколению. Только
 
слепой не видит хорошего, но возмущает нас именно плохое, ибо ложкой меда бочку дегтя не подсластишь. И тут у нас, к великому горю, много общего с нашими соседями.
Леонид Махлис, один из пионеров первой волны эмигра- ции, приехав в Москву двадцать лет спустя, делился своими впечатлениями с Феликсом Медведевым:
«...Писатели боятся, что скоро не на чем будет печатать их
книги. Кооператоры сбривают усы и, выходя на улицу, напя- ливают женские парики, чтобы обмануть бдительность реке- тиров.
Московские армяне боятся, что в час «икс» их примут за евреев, бакинские евреи опасаются разделить участь армян. И те, и другие боятся, что американское посольство откажет им в получении статуса беженцев.
Единственные, кто никого не боится, – это неухоженные дамы в «Гайд-парке» у «Московских новостей», пропове- дующие о скором конце света и требующие отдать под суд Гор- бачева, Ельцина и Кашпировского.
...поразило несметное полчище милиции на улицах. Слов- но военное положение. Но основной объект их внимания – автомобилисты.
Раскидай по Нью-Йорку такую уйму полицейских – пре-
ступники нос бы не высунули на улицу».
Роберт Рождественский, написавший: Все меньше окружающей природы, Все больше окружающей среды, –
на вопрос “Кто же мы?” отвечал: “Мы, боящиеся озоновой дыры, СПИДа и кооператоров, нашпигованные с детства ле- карствами, слухами и нитратами, молящиеся, матерящиеся, работающие и бастующие, следователи и подследственные, стареющие и растущие, спорящие, с чего начинать, с фунда- мента или с кровли... мы, обитающие в общежитиях, хоромах, подвалах, квартирах, требующие вместо “Хлеба и зрелищ!” “Хлеба и презервативов!”
По Ортега-и-Гассету: «Сущностный анахронизм истории» заключается в сосуществовании различных поколений во вре- мени и пространстве, не всегда являющихся сверстниками,
 
ибо «три различных витальных времени сосуществуют вну- три хронологического». Нино Пирцхалава в №15 газеты «Кав- казский акцент» писала: «Как-то Ортега-и-Гассет сравнил по- коление с «караваном», внутри которого каждый индивидуум добровольно движется вперед и каждый стремится быть «вер- ным поэтом» своей эпохи. Три различных каравана движутся то навстречу, то мимо друг друга. В нынешней реальной исто- рической ситуации Грузии каравану среднего поколения, т.е. отцов, с болью и чувством безысходности приходится наблю- дать за тем, как день за днем удаляются от него два остальных каравана. Один из них - караван стариков, покидая этот греш- ный мир, движется в мир иной, в небытие; караван же моло- дых без угрызений совести и чувства вины и ответственности за нынешнее положение страны стремительно направляется на Запад, в другой культурный мир, обходя Москву, воспри- нимавшуюся в свое время поколением отцов как центр Все- ленной. Это поколение неожиданно для себя очутилось в тра- гическом одиночестве в опустошенной и разоренной стране. Оказавшись в растерянности и замешательстве, оно принялось с настойчивостью и упрямством усердного Сизифа бороться за возрождение угасающей духовности.»
Человек пытается осмыслить реальность и масштабы тра- гедии, найти пути ее преодоления, чтобы наконец-то хоть не- надолго вернуть душе ощущение безмятежности, поэтому, вполне естественно стремление к бессмертным идеалам Добра и Справедливости, Красоты и Любви. Они с каждым столе- тием, с каждым годом, днем или минутой становятся все зна- чимее и дороже нам. Аривара Нарихита давным-давно писал:

Я красотой цветов пленяться не устал, И слишком грустно потерять их сразу... Всегда жалею их,
Но так их жаль,
Как этой ночью, - не было ни разу!

Дети – символ человечества, и, разрушая мир, мы в первую очередь жертвуем ими. Жаль, потому что человечество не может  или  не  решается  повернуться  лицом  к  насущным
 
проблемам.
Жаль, потому что, как писал великий Исса в начале XIX
века:
“Дерево – на сруб... А птицы беззаботно Гнездышко там вьют”.

Деградирует природа – деградируют люди.
Немецкий писатель Г. Лэнс писал: “Красота природы – мост между искусством, религией, философией и наукой”.
Война разрушила эти мосты. Немецкий эколог Э. Рудольф писал: «Так же точно, как буки и дубы не растут в цветочных горшках, так же точно поэзия никогда не возникнет на почве уничтоженной и ослабленной природы», ибо, как писал Лев Шилов, «чем богаче, красивее природа, тем добрее, госте- приимнее население». И подводя черту, я приведу слова немецкого этнографа XIX века Вильгельма Риеля о том, что “деревья без лесов подобны городу, без исторических зданий, без памятников, без художественных музеев, без театра и музыки, без социального и художественного стимулирования”.
Возвращаясь к теме взаимодействия грузинской и русской культуры, следует подчеркнуть, что поэзия серебряного века оказалась живительным родником для поколения, потеряв- шего ориентиры, которое, заблудившись, решило по следам вернуться назад, чтобы обрести сначала свои эталоны высокой “моды”, свою станцию отправления, к которой возвращаешься всегда, как к родному дому, как бы далеко ты ни путешествовал. Перифраз этой культуры в новом поколении - это мост, по которому мы перейдем в XXI век, не страшась того, что он разрушится под тяжестью наших грехов. Как хорошо подметил Александр Мелихов в своей статье “Высокое опьянение”, опубликованной в ЛГ: “В результате, если в былые времена культура могла считаться глазировкой на булке, то сегодня она превратилась в черный хлеб выживания”. Он близок и необходим  нам,  этот  серебряный  век,  и  мужеством  цветка на асфальте, и благородным стремлением к всепрощению и любви, когда вокруг царят горе и насилие. В самые трагические минуты жизни душа человека остается возвышенной, не давая
 
ему озлобиться и быть порабощенной дьяволом.
Поразительно то, как в такие минуты рождались шедевры. Помните у Ахматовой:

... Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет.

Ушли несчастными в личной жизни авторы шедевров, но неподвластна времени счастливая судьба их детищ – стихов творений, живописных полотен, скульптур, музыкальных про- изведений, архитектурных памятников и т.д.
Франсуаза Саган в своем эссе об Аве Гарднер писала: “Ава Гарднер была из тех людей, которые иногда превращают нашу жизнь в пейзаж, наполненный поэтическим очарованием, но
чувствуется, что для них самих жизнь – горькая пустыня».
Может быть, поэтому, когда, переступив порог шестого де- сятка жизни, я стал писать, это было похоже на то, как во время гипнотического сеанса человек начинает говорить на ранее со- вершенно незнакомом ему языке, возвращаясь к истокам своей реинкарнации.
Наше поколение выросло на поэзии серебряного века, оно было закодировано в нас, и поэтому неудивительно, что, заго- ворив на языке предков, мы вдруг оживили полузабытые ин- тонации или обороты речи, может быть, неумело, «непрофес- сионально», как сказали бы знатоки, но на родном и понятном языке. Может быть, во мне взыграли русские гены - ведь моя бабушка по материнской линии Марья Львовна была пред- ставительницей династии Ушаковых. На ее могильной плите изображен герб с фамильным девизом: «Верность и постоян- ство».
В области литературы за мной всего лишь читательский стаж, впрочем, весьма солидный. По-моему, это все-таки луч- ше, чем сразу начать писать, еще не успев стать читателем.
Бродский в вышеупомянутой Нобелевской лекции отмечал:
«...Я далек от поголовного обучения стихосложению и ком- позиции, тем не менее, подразделение общества на интелли-
 
генцию и всех остальных представляется мне неприемлемым».
С приобретением профессиональных навыков зачастую те- ряется девственность восприятия. Меломан и человек, впер- вые слышащий «Токкату» Баха, разумеется, воспринимают ее по разному, но степень эмоционального переживания у них может оказаться одинаковой.
Пианисту без автоматизма движений не сыграть Листа, но иногда стихотворение без следов обработки дышит непосред- ственностью и сохраняет свой магнетизм в мистическом про- никновении в биополе читателя.
Большинство закончивших Литературный институт так и
не стали писателями по большому счету (гораздо большее их число так и не стало ими, даже не поступив в него, и я в том числе), растеряв в процессе учебы весь запас творческой энер- гии.
Галактион Табидзе в восемнадцать лет уже создавал ше- девры грузинской поэзии. Я привожу эти примеры не в свое оправдание, так как отнюдь не отрицаю необходимости про- фессионального образования. Но я специалист в совершенно другой области, хотя поэзия и является любимой дочерью ма- тушки природы.
Парадоксально порой воздействие песни на душу человека, когда, не понимая слов, проникаешься настроением автора и незнакомая мелодия вливается в душу, как родная.
Применительно к поэзии, в этом плане великим компо- зитором был Галактион, который преподносил музыку стиха с такой чудодейственной силой, что иногда слова теряли свое зна- чение, и мелодия непроизвольно исполняла сольную партию.
Белла Ахмадулина в одном из своих выступлений говорила:
«...Когда я хожу по ночам в Тбилиси, мне кажется, что хожу вместе с тенью Галактиона. Я знаю его стихотворение, я знаю, в чем его смысл, оно не чуждо логике, но оно все держится на музыке, которую я не могу точно воспроизвести, – не просите у меня невозможного. Я могу только сказать русскому читате- лю, что это звучит на грузинском языке божественно. Я хочу, чтобы русский читатель поверил мне на слово, что Галактион
– великий поэт. Если бы для этого мне нужно было бы танце-
 
вать, я бы танцевала».
Меня всегда удивляло соседство явно слабых вещей с пре- красными образцами высокой поэзии (по аналогии с высокой модой) в сборниках даже великих поэтов. Но, по-видимому, этот инстинкт самосохранения проявляется и у простых смерт- ных.
Я понял это, когда мне самому пришлось столкнуться с ана- логичной проблемой. Недоросшие, неотшлифованные, стихи все равно родные дети и рука как-то не поворачивается их вы- черкнуть, ибо они неотъемлемая часть общей мозаики.
В записках читателя кого-то может удивить обилие ком- пилятивных источников, но это всего лишь малая толика того, чем бы я хотел поделиться с вами. Поэзия, она ведь, как женщи- на, как Муза, которая всегда непредсказуема и всегда желанна.
Вспомним Роберта Рождественского:

Это женское уменье, словно тыщу лет назад,
Странно и одновременно ждать, молить и ускользать. Быть собой, не повторяясь. Верить клятвам, не шутя. Приближаться, отдаляясь. Оставаться, уходя.

По мнению Иосифа Бродского, стихотворение есть про- дукт взаимного одиночества писателя и читателя. Так что, перефразируя великую Ахматову, выпьем за одиночество вдвоем, невстреченный, незнакомый, но уже близкий мне друг, выпьем за нашу случайную встречу в виртуальном мире и пожелаем, чтобы она не была последней.
Гениально  выражено  прощальное  настроение  у  Роберта
Фроста в стихотворении “Последнее”:
На последнем пороге, Не прощаясь, стою,
Я на этой дороге
Башмаков не собью.

Что ушел – не грустите, Не моя тут вина,
Мне грехи отпустите
За стаканом вина.
 

Не от Божьего гнева Я спасаюсь, друзья, Как Адам или Ева, Сам себе я судья.

Не из райского сада Ухожу я во тьму. Возвращать мне не надо Ничего – никому.

Если ныне я вышел, Не дождавшись утра, Значит, песню я слышал:
«Мне в дорогу пора!»

Но вернусь я, поверьте, Если что не по мне, После жизни и смерти Умудренный вдвойне.

Грустно, конечно, когда приходишь в этот мир хозяином, а уходишь гостем, но ведь каждый гость сам себе хозяин. Учитывая то обстоятельство, что своим вещам я отвел и так слишком много места для заключительного аккорда, я выбрал одно из стихотворений молодого и бесспорно талантливого поэта и актера Нико Гомелаури:

Меня покинул друг
И к небесам понесся. Не опуская рук,
Себе твержу: прорвемся.

Меня покинул брат,
Взгляд, бросив злобно, косо. Но я сильней стократ
И говорю: прорвемся.
 




Меня покинул дух, Кровь хлынула из носа. Но повторяю вслух:
Все ерунда – прорвемся.

Меня покинул сон – Бессонница несносна. Печаль гоню я вон,
Кричу во тьму – прорвемся.

Меня покинул сын,
И дочь за ним, без спроса. Хмельной сижу один,
Но все ж хриплю – прорвемся.

А главное – она
Ушла, сказав: не бойся, Не вспоминай меня
И повторяй: прорвемся.

Но мне ведь вместе с ней Хотелось с жизнью драться. Теперь хоть пой, хоть пей, Куда там прорываться.

Вот они, современные эдельвейсы, выживающие под коле- сами роботов истории. В них наше спасение, поскольку в нас они его не нашли. Вместе мы обязательно прорвемся!
 
РАЗОЧАРОВАНИЕ


О! Как давно тебя я жду. Дождусь иль нет, увы, не знаю, Но больше ждать я не могу, – Гнездо пустое покидаю.
Г. К.


Я превратился в свою тень, Мечты остались лишь мечтами. Дерзать в любви мне стало лень, Сижу я дома вечерами.

Проснулась молодость во мне, Увидев вас в цветастом платье. Жил до сих пор я, как во сне,
И вдруг мне улыбнулось счастье.


Но суждено ли нам любить,
Иль стать хорошими друзьями? Как мог без вас я жизнь прожить, Как мог не встретиться я с вами?

Жизнь быстротечна,чтоб терять Нам дар, ниспосланный судьбою. Хочу, прощаясь пожелать,
Чтоб Бог коснулся вас рукою.

P.S.
Поэты - ветренные люди:
Любовь для них запретный плод. Им в радость музыка прелюдий, Но в тягость в прозу переход.
 

Поговорка

Куда пропал мой друг желанный, В тоске любовь вновь ожила.
Где бродит он, мой ненаглядный? Ведь я его всю жизнь ждала.

Мы с ним на радуге сидели, Витая где-то в облаках.
На землю мы и не смотрели, – Там любят только впопыхах.

Бывает так, что чувства тратим Мы не по адресу порой. Ночами мук за это платим, – Прощенья нет обиде злой.

То, как слепые в чувствах кружим, То раним сердце сгоряча.
Захлопнув дверь, любовь мы губим, Оставшись в жизни без ключа.

Порой по глупости теряем Все то, что Бог нам подарил. Мы за ошибки отвечаем, Потерей тех, кто нас любил.

P.S.
Так близкое становится далеким
Бесповоротно, то есть навсегда…
 

САМСОН ДАЛИЛЕ


...Мелодией одной звучат печаль и радость... Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
А. Блок


Чужая ты, и я чужой.
Стал мир ходить вниз головой. И я хожу, как сумасшедший,
От самого себя ушедший.


Куда и с кем, в какие дали Исчезли вы в тот вечер, Дали. От радости и до печали
Всего лишь шаг. Вы это знали?


P.S.
Быть может, где-то, для кого-то, Была ты первою любовью,
Но для ревнивого поэта
Чужая радость стала болью.
 


Воем раненого волка
Оборвалась песнь души… Элина Урумова

Я теперь ничего не пишу И уже никуда не спешу. Полюбил тишину и покой. Может, скоро и «за упокой!».

Как моряк, я люблю этот штиль. Моя шхуна прошла много миль. Мне до гавани надо доплыть, Много жизней до шторма прожить.

Я хотел бы судьбу испытать, Может, стоит в рулетку сыграть? Может, мне суждено полюбить? Или снова мне в шторм выходить?

Что ж, судьба, испытай-ка меня! Позови, горизонтом маня.
Только дай мне чуть-чуть отдохнуть, До того, как… навеки уснуть!

P.S.
У глупых жить одна причина, У мудрых множество причин.
Элина Урумова
 

Минута нам порой дороже жизни, Но жизнь порой не стоит и гроша…
Г. К.

Кто-то, мне незнакомый, на сцене играет То, что кто-то ему про любовь расписал. Он про жизнь настоящую мало что знает, Я б ему про тебя кое-что рассказал.

Рассказал бы о встречах, страданьях разлуки, И о том, как тоска набегает волной,
Как волнуют знакомой мелодии звуки
И как дороги сердцу мгновенья с тобой.


Те минуты порой вспоминаешь годами, Ведь душа – это берег, а мысли – волна. Там, на сцене, играют чужими словами, Мною в жизни играет злодейка-судьба.

Или, может, все это мне только приснилось? Впрочем, жизнь моя тоже не боле, чем сон. Настоящим бывает лишь то, что случилось, – Первый крик на земле и последний наш стон.

Не пришлось, бы играть не свои ему роли, Он себя самого перед нами б сыграл.
Мы, внимая другим, забываем о боли
И о том, что в рулетку нас рок разыграл.
 


Тем не менее, мы безмятежны порою,
В благодарность за то, что увидели свет,
И живем мы в надежде, что с каждой весною
Все опять расцветет, – в этом счастья секрет.


Кто хоть раз испытал романтический трепет, Кто хоть раз без оглядки любил,
Кто философам всем предпочел детский лепет, Не напрасно на свете тот жил.

P.S.
Кто скажет, почему стихи я сочиняю? Быть может, по тебе тоску я заглушаю…
 

Для графа слишком плох стишок, Хромает орфография.
Рефрен звучит, как эпилог, Не стих, а стихография.
Г. К.


Я графоман, – почти что граф. Но рифмоплет с рукой умелой. К стихам приправа эпиграф,
Чтоб жизнь из черной стала белой.


К чему искусственный букет, – Он парфюмерией надушен. Похож он на реклам буклет, Который никому не нужен.

P.S.
Словоблудием полна наша биография.
Что-то хочет рассказать даже фотография. Позабыли мы любовь, в моде порнография. Графы кончились, вокруг только демография.
 



ПУСТЬ ПОРОЮ МУЗА СТЕРВА, НО ОНА ВСЕГДА ПРЕКРАСНА…


У природы нет плохой погоды, Всякая погода – благодать.
Эльдар Рязанов


Я найденное не ценила, А потеряв, не находила.
Так, без огня, вся жизнь прошла. Быть может, я тебя ждала?

Мы поздно встретились с тобою, Лишь осенью, а не весною.
Но, к счастью, на закате дня
Судьба пришпорила коня.


Заполыхало сердце вдруг
И осветило все вокруг.
Как мне благодарить судьбу
За то, что я тебя люблю…


P.S.
Ты мне не скажешь - да, И нет - не скажешь тоже. Дождусь ли счастья я, Скажи хоть ты мне, Боже?
 

Для чего нужна ты, бесконечность? Жизнь, как любовь, уж слишком коротка. Заменю печаль я на беспечность,
Стих, как щенка, спуская с поводка.
Г. К.

“Друг мой любезный, я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль”.
Я по жизни плыву, как медуза, безволен. Пьеса вроде идет, только кончилась роль. Но порою, во сне, я лечу над планетой, Как из жизни другой узнаю города.
А потом прямо в космос врываюсь ракетой, Но боюсь, что домой не вернусь никогда. Никогда не пойму я тебя, бесконечность. Что тебе моя жизнь – миг любви без следа.
Разгадал твой секрет я, бездушная вечность,
Жизнь ведь в частности – счастье, а, в общем – беда. Нет, не буду медузой, не буду безволен.
Я заброшу в окно ненавистную роль.
“То ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем, То ль, как рощу в сентябрь, осыпает мозги алкоголь”.

P.S.
Над гаснущим в томительном бреду Не надо слов – их гул нестроен. Немного музыки – и тихо я уйду Туда, где человек спокоен.”
Сюлли Прюдом
 

ЕСЕНИНИАДА, ИЛИ НЕСЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

Любовь не продают в аптеке, И на базаре её нет.
Она у Бога в картотеке,
Но лишь для избранных билет…
Г. К.

“Ты меня не любишь, не жалеешь.” Я, увы, немолод, некрасив.
Ты с другим теперь от страсти млеешь, Про свиданья наши позабыв.

“Молодая, с чувственным оскалом,” Я с тобой то нежен был, то груб. Помнишь ли, как ты меня ласкала? Не забыть и мне зовущих губ.

Не спеши к другим ты на колени, Посиди пока что у меня.
Знаю я, они пройдут, как тени.
Ведь ты любишь только лишь себя.

Что ж, такая мне досталась доля, Жизнь поэта стрессами полна.
На пути от радости до горя
Чашу с ядом выпил я до дна.

Я желаю быть тебе влюбленной, Чтоб напрасно ты любви ждала
И, придя на пир неприглашенной, Подбирала крошки со стола.
 


Раз, два, три четыре, пять, Вышел зайчик погулять. Выпил рюмку, выпил две, Закружилось в голове.

Чешская народная песня

Идет косой, качается, На драку нарывается. Подайте мне, кричит, лису, Не то я здесь все разнесу.

Пришла лиса-красавица, Ну что тебе не нравится? Смотри, какой красивый хвост, Иль, может, он тебе не в рост?

Влюбился заяц, вдруг в лису, Зайчиху бросил он в лесу. Пошли с лисой они в нору, Сыграть в известную игру.

Там, в тишине, вдали от всех, Взяла лиса на душу грех,
И съела зайца на обед,
Нет зайца, и проблемы нет!

Чтоб избежать подобных бед, Я дал бы вам такой совет:
Не пей сверх меры ты в лесу, И в жены не бери лису...
 


* * *
Время деньги пожирает,- На дворе уж новый век!
На любви стал экономить, Прагматичный человек.

Ходит, как бездушный робот, Ищет выгоду во всем.
За спиною слышен ропот: До чего ж мы так дойдем?!
Г. К.


Судьбу свою я принимаю, Такой, увы, какая есть,
И приговора ожидаю, Раз выпала такая честь.

Я день последний проклинаю: Не будет слова завтра в нем. Когда наступит он, не знаю:
Мы все к нему в свой срок придем.
 



Ну, а пока живу привольно, Стихи, как видите, пишу.
Писать стихи весьма прикольно: Я чистым воздухом дышу.

Пишу, и в мусор их бросаю, Как нереальные мечты.
Я оттого сейчас страдаю, Что нереальна даже ты.

Реальность – это хлеб насущный, Все остальное ерунда.
Реальность – это глас зовущий, Всех нас зовущий… в никуда!

P.S.
Стихи уже не пишутся, Дни медленнее движутся.
Кто знает, что же дальше будет? Ведь скоро мир про нас забудет…
 

В АЛЬБОМ

Ожиданье любви хуже ада – Я её` с нетерпением жду. Жаль, что вас, моя милая Ада, Я своею назвать не смогу.



* * * Восхитительная Ада Жизни, как ребенок, рада, Но и жизнь сама, как Ада, Аде, как ребенок, рада.



НЕИЗВЕСТНОЙ


Хабитусом - королева, И с умом Вольтера,
С ликом непорочной девы. Спит в тебе пантера!

Разбудить её нетрудно, Усыпить проблема.
Я признался бы прилюдно, Но... интимна тема!
 

“Все мое”, – сказало злато, “Все моё” – сказал булат. “Все куплю” – сказало злато, “Все возьму” – сказал булат.

Золото и булат. А. С. Пушкин.



Собственность - наркотик, - каждому свое: Только дом построит, как кричит: Мое!
Но проходит время, - там уже другой. Скоро вся планета станет нам чужой.

В мир пришел я голым, - голым и уйду, Ничего с собою взять я не смогу.
Разве можно землю и моря купить, Небо с облаками можно лишь любить.

В этом мире, может, много я страдал, Но с твоей любовью счастье я познал. Ведь душа бессмертна и полна тобой, С нею мне не страшен даже мир иной!

Знаю, день настанет, я испепелюсь, Никогда на землю эту, не вернусь.
Я, душой бессмертной, к звездам унесусь
И, как рыцарь верный, там тебя дождусь.
 



ПРОЩАЛЬНЫЙ ГУДОК


Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив...
Александр Блок


Я в поезде, а ты все на перроне. Стоишь и думаешь: поехать или нет? Я жду тебя в почти пустом вагоне.
Вот поезд тронулся, а ты лишь смотришь вслед...


Окно плывет, но ты пока что зрима. Стоишь, как статуя, а я кричу: - Скорей! Но ты молчишь, глядишь куда-то мимо, Ты словно пленница, у запертых дверей.

Не вырваться, не избежать разлуки.
Куда смотрела ты, кто привлекал твой взор? Ты далеко – слова - пустые звуки,
Мы, молча разошлись, без тривиальных слов...


Как скорый, мчит судьба, без остановок. Она, как стрелочник: порой меняет путь. Я радовался счастью, как ребенок,
Что путь без поезда,- его не повернуть!


P.S.
Повторить бы все сначала, Но на рейс ты опоздала!
 


ГУЛЕ ЖОРЖОЛАДЗЕ,

С дружеским приветом

Наши жизни – не сказки, не повести, А реальные взлеты и горести.
Ты сестра мне по духу, по совести, Не утратили мы еще доблести.

Нам для счастья хватало и малости, Никому мы не делали пакости.
И любили нас, и ненавидели, Никого, вроде, мы не обидели.

Было в жизни приятелей множество, Нам не нравилось одиночество. Одинокими были мы в творчестве,
А теперь одиноки мы в обществе.

Не привыкли мы плыть по течению, – Сердце следует только влечению. Приказаниям не подчиняется,
То влюбляется, то заблуждается.

Ты, как прежде, со всеми приветлива Так же женственна ты и кокетлива, Как же много в тебе еще свежести, Как же много в тебе еще прелести.

Хорошо, что с тобою мы встретились, В книге судеб на счастье отметились. Ты сестра мне по духу, характеру, Сколько плыть нам еще по фарватеру?
 

Ты давно привыкла улыбаться всем, Взглядом, обещая ласки и Эдем. Женщина-охотник – горе для мужчин.
Сколько поражений –  столько и морщин...
Г. К.
Нет ничего дороже ласки нежной,
Когда  душа  сливается  с  душой. Нет  ничего опасней тьмы кромешной,
Когда опору ищешь, как слепой…


Зал опустел, ушел последний зритель, Но ты и в жизни примеряешь роль. Актриса в пьесе, – в жизни ты любитель, Цена игре – лишь пустотелый ноль!

Не упрекаю я – изобличаю,
За маской прячешь ты лицо со мной. Вас много, я таким не доверяю,
С тобою вряд ли я найду покой!


Везет кому-то с первого же раза, Встречаясь сразу с преданной душой.
А для других влюбленность, как зараза, Когда рискуешь собственной судьбой.

Последняя любовь неповторима: Ведь скоро осень сменится зимой. Поэтому она легко ранима.
В цель попадает выстрел роковой!
 

Мы в горе счастьем больше дорожим. Пусть в сердце разгораются пожары, Мы живы лишь тогда, когда горим.

P.S.
Любовь, как зеркало, в которое ты смотришь, Молись, чтоб оно не было кривым…






* * *


Нашел я как-то золотой,
И думал, мой он иль чужой? С собой я денег не ношу, Своей свободой дорожу.


Неужто, вдруг мне повезло
И благо победило зло?
Ведь так обычно не бывает, Но кто об этом не мечтает?!
 



«НИЧТО НЕ ВЕЧНО ПОД ЛУНОЙ...»
Сонет 11. Уильям Шекспир


Мне грустно и легко;печаль моя светла; Печаль моя полна тобою......
А.С.Пушкин

Нет, никогда моею ты не станешь, Ты и себе-то не принадлежишь.
В дождливый день ты от любви устанешь
И сплетничать к подружке убежишь.

А я останусь среди мыслей горьких
И буду ждать прилива свежих сил.
Я отдохну от слов, уж слишком громких, В них правды нет. - я тишину любил.

Пусть лишь моей ты никогда не будешь, Да и ничьей не станешь никогда. Недолгою иллюзией пребудешь
И улетишь на небо навсегда…

Так мир устроен – на самообмане.
Как страус, голову мы прячем под крыло
И ищем утешения в романе, Пока нас ураганом не смело.

P.S.
Лишь в голубых мечтах нам снится пастораль.
 

Встречаются, чтоб расставаться, Влюбляются, чтоб разлюбить.
Мне хочется расхохотаться, И разрыдаться, и не жить!
Игорь Северянин

Мы гости на единственной планете, Что все живет, средь умерших светил. Сгорит однажды солнце на рассвете,
И станет мир кладбищем без могил.


Вот почему спешу я насладиться Мгновеньем радости, отпущенным судьбой, Вот почему хочу в тебе продлиться,
Пока не наступил час роковой.


Мы любим прошлое за то, что не вернется, Ведь потерявший, вряд ли что найдет. Судьба порой, шутя нам улыбнется, Обрадует… и стороной пройдет!

P.S.
Никогда не пойму я тебя, бесконечность, Даже в наших мечтах где-то виден конец.
Как бездушна порою судьбы быстротечность, Что со смертью невестой идет под венец...
 

КОРОТКИЙ СЕРИАЛ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ…

Стрелой измены поражен я снова, С предательницей долгий спор веду Не Дон Жуан я и не Казанова,
Я Вертер юный на свою беду.
Г.К.


Я помню, в поисках работы Пришли вы как-то в ресторан. Одолевали вас заботы
И неизвестности туман.


Вы были ангелом без крыльев, Добычей легкой для кутил.
Как деревцо в лесу без листьев, Что ветер в спешке оголил.

Мужчины с вами флиртовали, Сажали рядом на пирах, Вином вас щедро угощали,
С ухмылкой сальной на губах
 







Так они время проводили, И совратить пытались вас,
Как будто вашу жизнь купили. И лик ваш в профиль и анфас.

Судьба шагреневою кожей, Как ростовщик, давала в долг. И стали вы на них похожей – Таков печальный эпилог.

P.S.
Была ты рыбкой золотой, А стала мелкою хамсой. Так привыкаешь ко всему
И медленно идешь ко дну…
 





 


«Кающаяся Мария Магдалина» Тициан
 


ВСЕМ И НИКОМУ...


Тебе, продавшей дьяволу мечту, Тебе, переступившей за черту,
Мою любовь раздавшей по частям, Не снятся ли кошмары по ночам?
Г. К.


Так много радости в любви, Но в ней немало и печали... Так почему ж мы изменяли, И предавали, продавали,
Любовь друг в друге убивали, Порой безумно ревновали,
С лукавым выраженьем лгали, И то любили, то страдали,
И о несбыточном мечтали, Коль не умели, не желали, Быть однолюбами в любви?!

P.S.
Есть в правде аромат сирени,
А ложь – искусственный букет. Ложь – вниз идущие ступени,
А, правда – солнечный рассвет!
 




Как много женщин нелюбимых, И не любивших никогда,
Жизнь никому не посвятивших, Забытых всеми навсегда!
Г. К.

Сколько их, не согрешивших, не успевших досказать Ни стиха и ии молитвы, и мечтавших жизнь познать, Потерявших веру в Бога, с опустевшею душой.
Им труднее всех на свете, может ранить их любой. Они жертвы по призванью, нет надежды никакой. Если счастливы, то редко, лишь в общении с собой.
Они замкнуты, пугливы, – жизнь ведь мачеха, не мать.
В Красной книге их не встретишь, но их надобно спасать!


P.S.
Жизнь – мгновенье в сотню лет. У надежды срока нет
Она в воздухе витает, Тенью нас сопровождает.
 








* * *


Чуть помедленнее кони, Чуть помедленнее...
Владимир Высоцкий


Пусть я судьбою обойден, Пусть в выборе я неудачлив, Зато в тебя я не влюблен
И, к счастию, с тобой несчастлив.


А если б не был я умен,
И если б не был так догадлив, То был бы ложью я польщен,
И как олень рогатый... счастлив.


P.S.
Черный ворон, что ты вьёшься
Над моею головой.
Ты добычи не дождешься: Черный ворон - я не твой!

Русская народная песня
 

Всех ты одинаково ласкаешь, Всем одно и то же говоришь. Маску никогда ты не снимаешь
Кажется, что в маске даже спишь.
Г. К.


Я любил тебя так вдохновенно, Что во сне стихами говорил.
Ты со мной играла неизменно: Сатана тебя переманил.
Без тебя жизнь кажется мне адом. Твой уход страшней, чем пистолет. Только что была со мною рядом,
А теперь в игре другой валет. Ты кого угодно обыграешь, - Шулера за маской не узнать.
Под конец ты банк весь забираешь. Я б на жизнь хотел с тобой сыграть. Ты искала счастье в ресторанах,
Там в меню такого блюда нет. Хоть воды с избытком в океанах, Но от жажды гибнет человек.
Жаль мне тех, кто секс зовет любовью, Кто живет лишь только для утех.
Не тогуйте телом и душою, Покаяньм искупите грех!

P.S.
Ты заживо меня похоронила,
Но мне и в вечности тебя не позабыть...
 

ПИСЬМО ДЕЛОВОЙ ЖЕНЩИНЕ
«Надежды маленький кораблик» Булат Окуджава

Я был в раю, и видел ад, Меня ничем не удивить, Но я общенью с вами рад,
Готов за шарм вас полюбить.


Я знаю, вы неуловимы, Самой себя вам не поймать, Но как вы были бы любимы, Мне хочется вам рассказать.

Но вам смешно: я бесполезен, Как всякий интеллектуал,
Но для здоровья флирт полезен, – Он расширяет ареал.

Ведь все проходит в одночасье, – Теряют цену деньги, власть.
Как нам поймать за крылья счастье, Чтоб жизнью насладиться всласть...

О счастье! Встреча состоялась, Но мы молчим, как два кита,
А тишина так разгулялась, Что позабылась суета.
 

Один кит в море – это буря, Но два кита – стихии шквал. Тебя не остановит пуля, Меня же и девятый вал.

Нет времени для романтизма, – Есть боле важные дела
И, с точки зрения прагматизма, Меня ты явно не ждала...

Но я пришел и улыбнулся, Меня привел к тебе сам Бог. Он к нам надеждою вернулся, Чтоб жизни подвести итог.

Чтоб слились души воедино, Чтоб времени замедлить бег,
Чтоб длилось счастье непрерывно, Чтоб черт не мог наделать бед.

P.S.
Забудем о любви и прекратим “гастроли”: К спектаклям вашим равнодушен я.
Могу я выступать лишь только в главной роли, А “кушать подано” играйте без меня.
 



* * *


Насколько Богу я угоден, И есть ли польза от меня? Иль ни на что я не пригоден, И кончилась моя игра?

Но я хочу сказать так много, Успею ль все я рассказать? Прошу отсрочки я у Бога:
Ведь может он чуть подождать...




* * *


Время никого не пожалеет,
И любовь отправит на покой, Осенью сад жизни пожелтеет,
И заснет под снежной белизной.
 


 














_ 238 _
 







 

НОСТАЛЬГИЯ







_ 239 _
 
Нет покоя и счастья в реальности,
Утешенья ищу в виртуальности.
Нет там места ни грязи, ни пакости, Не украсть никому моей радости.
Г. К.
Ты теперь в далеком прошлом, полном сожалений О любви, распятой ложью, днях грехопадений. Реки судеб в океане, без следа теряются,
Но шекспировские страсти в жизни повторяются.


На дворе век двадцать первый, надо плыть быстрее,– Сбросьте за борт груз былого, - станет жизнь вольнее. Я не первый, не последний, стоит ли о том грустить,
В вазе, треснувшей от горя, воду нам не сохранить.


Нет любви, и нет страданий, - вроде все прекрасно,
Но любовь, как крылья в жизни, только падать страшно. Я тебя не обсуждаю и не осуждаю,
Бог простит ли, мне не знать, - я тебя прощаю...


У «разбитого корыта», рыбку потерявший,
Грез любви неповторимой, так и не познавший. Время потерял напрасно, - шанс не повторяется:
Жизнь прекрасней потому, что смерть нас дожидается...


P.S.
Разминулись с тобой по жизни мы путями: Маршрутами с тобою разошлись.
Мы разошлись не днями и годами, Мы жизнями с тобою разошлись...
 





* * *


Я к смерти отношусь, как к неизбежности, Которой нам никак не миновать. Спасаемся мы в волнах женской нежности Как после этого нам женщин осуждать?

Пусть дарят радость, – в этом их призванье, Их аромат нас должен опьянять,
Как трудно нам порой сдержать желание
Сорвать цветы, чтоб к сердцу их прижать.


А что потом? Одно лишь увяданье
И грусть разлуки с бурною весной.
А от признаний, лишь воспоминанье, Как дерево с опавшею листвой.

Мы любим жизнь, чтобы забыть о смертности, Которой нам никак не миновать.
Мы пьем вино, чтоб приобщиться к вечности,, Как нам вино за это осуждать?
 



С ПРИВЕТОМ ИЗ БАТУМИ ТАРИЕЛ ЦХВАРАДЗЕ ГЕОРГИЮ КЕБУРИЯ


Почти ослеп, и нет ноги,
на всё про всё – сто десять ларов, Но всем невзгодам вопреки
за жизнь цепляется упрямо.


И держится, и молодец, живёт, пока живёт надежда.
Не к смерти сшил, а под венец ему портной на днях одежду.


Её заносит он до дыр
и проживёт ещё лет тридцать. Мой друг, надёжный поводырь, тбилисских улиц вечный рыцарь.

Батуми.16.06.2012
 


Г. КЕБУРИЯ ТАРИЕЛУ ЦХВАРАДЗЕ
Благодарю за комплименты, Я вас на свадьбу приглашу. Под бурные апплодисменты, На бис её я повторю.

Сейчас, быть может, я бомжую, Но прежде был и я богат.
Я праведную жизнь земную, Предпочитаю во стократ.

Тебя, мой друг, я уважаю, Как не любить такой талант! Стихи я подразумеваю, Известно, что я твой фанат.

Но главное сейчас не в этом, – Стихами трудно удивить,
Но через ЧТО ты стал поэтом, Нельзя за это не любить.
 

Любил ты море рисовать. Женитьба, сын, – все шло парадом, Чего еще ты мог желать?

Ведь счастье было у порога, О чем ты мог еще мечтать? Но вдруг оборвалась дорога,
И круто жизнь пришлось менять.


Ушел из жизни твой отец, Потом судьба забрала брата. Казалось, что всему конец,
Ну как тут обойтись без мата?


Осталась мать и две семьи,
И ты один для всех подмога. Заботы тяжкие легли
На плечи, и не видно бога.

Но ты не сдался и не сник, Ты выдержал все испытанья. Нет, ты не то чтобы привык, Но пережил свои страданья.
 

Ты видел ад, горел в огне.
За подлость льготы предлагали, Но победил ты в той войне, Перешагнув черту печали.

Не скурвился, не озверел, Не потерял любви и веры, И голос твой не онемел, - Преодолел ты все барьеры


И, переплавленный судьбой, Пришел ты в мир уже поэтом, С неповторимою строкой,
И мы с тобой поем дуэтом.

Я пью за радость бытия,
За мужество быть вровень с веком. За то, что смысл весь жития
В том, чтоб остаться ЧЕЛОВЕКОМ!


Тбилиси, 16.06.2012
 





 
“Три обезьянки” Самбики-сару
 

Ничего не слышу, Ничего не знаю,
И всегда молчу.
От любви страдаю, О тебе мечтаю,
И жар-птицу счастья, Вновь поймать хочу…
Г. К.
Выдуманный, виртуальный, Был у нас в стихах роман, Слишком уж он нереальный, Интернет - самообман.

Но ведь было, было, было. Счастье я держал в руках. Все развеялось, уплыло,- Паутина на углах.

Был конец любви печальный, Тривиальный и банальный Что хорошо кончается,
То чудом называется!Ы

P. S.
Блажен, кто верует в буддизм, Им сатана не страшен.
Их безграничный альтруизм, Нирваною украшен.

Не пробуждай, буддизм, во мне, Несбыточные грезы.
Жизнь сказкой промелькнет во сне,
 



* * *


Порою не грешить грешно Судьба сама зовет на встречу Боитесь вы, а мне смешно, Рискните, я за все отвечу.
Г. К.


Я попаду в мир невозвратный, Где судят смертных за грехи,
Там жгут обманщиков развратных
И графоманов за стихи.


Но у меня есть оправданье, Я, как цветы, любовь дарил, Смягчи мне, Боже, наказанье, За то, что я тебя любил.

P.S.
Хорошо быть Казановой,
Но за грехи придется отвечать.
 

„КРОКОДИЛОВЫ“ СЛЕЗЫ


Горит пламя – не чадит. Надолго ли хватит?
Она меня не щадит – Тратит меня, тратит.

Булат Окуджава


Да, я кокетничать любила,
В мужчинах искру зажигать, Как рыбу в сети их ловила, Поймав, на волю отпускать.

Я по привычке флиртоваа, Мне, вроде, нечего терять.. Тебя мне в сети не пойма,

Ты сам  сумел   меня поймать.


И на беду, так и случлось: Попала в сети я к тебе.
Но ничего не получилось
Не подчинились мы судьбе.


Во всем сама я виновата, Но жить иначе не могу,
За все грехи одна расплата, Я по течению плыву.
 




Хотя тебя я обожаю,
Но скучно мне на берегу. Зачем тебе я изменяю? Зачем любовь не берегу?

Что, если я грехи признаю
И индульгенцию куплю?
Роль “Пышки” днем для всех сыграю, А ночью Бога полюблю.

Ты не простишь, я точно знаю И будешь прошлым попрекать. Быть стервой я предпочитаю, Коль не умеешь ты прощать!

P.S.
В раю мне будет очень скучно, А ад я видел на земле...
Саша Черный
 

Как я хочу тебя обнять
И долго, долго целовать. Увы, не любишь ты меня, Не я избранница твоя.

Меня ты никогда не ждешь И мне романсы не поешь. Она любимица богов,
А я лишь пленница оков.


Оков любви, что так крепки, Оков, что тяжки и легки.
Они свободы мне милей, И нету верности верней.

Пройдут года, и ты поймешь, Когда ты от неё уйдешь,
Что был, обманут, как слепой, Душой фальшивой и пустой.

Ты будешь сожалеть о том, Что не согрет уютом дом, Что в старости ты одинок, Что наказал тебя злой рок.

Тогда ты вспомнишь про меня, И то, как я ждала тебя.
Ждала всю жизнь и не идождалась, А счастье мимо нас промчалось...
 

Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей…
И тем её вернее губим
Средь обольстительных сетей.
«Евгений Онегин». А.С.Пушкин


Я иногда боюсь своих желаний, Они уносят нас за облака,
И от блаженства до земных страданий
Жизнь мчится, как бегущая строка.


И, в спешке, мы о Боге забываем, – Вот почему на свете столько зла.
Так постепенно жить мы привыкаем
Без красоты душевного тепла.


Я слишком часто в людях ошибался, Под Бахусом любовь крутил с одной. А протрезвев, с похмелья просыпался И радости искал уже с другой.

Такая жизнь, увы, не оправданье, – Судьба вершит свой страшный приговор. Теперь я знаю, что за наказанье, –
Когда вся жизнь, – невыметенный сор.


P.S.Все то, что есть, когда-то было
И может повторится вновь. Нам просто жизни не хватило,
 


ЛЮБИТЕЛЬНИЦАМ СЕКС-ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Да, я ревнив, эмоционален Порой, сдержаться не могу, Но не банально тривиален, Когда, как кое-кто, молчу.

Так интригуют вас другие, Когда им нечего сказать. Они пожизненно тупые, Вот почему они молчат.

А вы готовы восторгаться: –
«Ты видела, как он молчит?» Ну, как немым не восхищаться, Он глупостей не говорит.

Вот тут вы стоите друг друга, Как много общего у вас. Придурка лучшая подруга, – Вот ты без маски, без прикрас.

Я долгих лет вам пожелаю, Ведь мне пора уж на покой. Ответ заранее я знаю:
„Нет, я не с ним, ведь он не мой!“
 

Но я другой ответ читаю, Фейсбук ведь тайны не хранит. С находкой вас я поздравляю, Надеюсь, он заговорит.

Фейсбук – знакомства – клип – мобильный, – И наконец-то цель – постель.
Там круглый год улов обильный, Пока не сядете на мель.

Мель – одиночество и старость, И ты не властен над судьбой, Когда ты вызываешь жалость
И не с кем обрести покой.


А счастье было где-то рядом, – Судьба смеялась над тобой.
Всего лишь шаг, – и рай стал адом, И ты с другим, и я с другой.

P.S.
Стихов я больше не пишу
И верности в любви не верю. Сон жизни досмотреть спешу, Часы с часами Бога сверю.
 

НЕ ЧИТАЙТЕ БАБОЧКЕ МОРАЛЬ, ОНА ЛИШЬ ОДНОДНЕВКА ПОЛЕВАЯ

Не придет она сегодня, не придет. Мимо дома моего она пройдет.
Я давно уж не надеюсь и не жду,
В сердце все воспоминанья хороню.


Я к потерям привыкаю, как не жаль. Мне знакома эта горькая печаль. Счастье ходит, словно призрак, стороной, Но люблю свою судьбу я и такой.
Г. К.
Головка на моем плече Мурлыкала, как кошка, Но радости уже на дне
Осталось лишь немножко.


Неважно, с кем она теперь, Плечо первоначально!
О неизбежности потерь
Мурлыкает печально.


P.S.
Я так хочу, как прежде быть влюбленным, О встречах тайных по ночам мечтать.
Но нет, увы, простора мыслям вольным
 

Я ВИДЕЛ ПУШКИНА ВО СНЕ,
НО МЫ НЕ ПОНЯЛИ ДРУГ ДРУГА…


…Я вас любил так искренне, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.
А.С. Пушкин

Ты ничего не пишешь мне о 2.100 руб., мною тебе должных, а пишешь мне о M-me Kern, которую с помощью божией я на днях < уеб >.
Из письма А.С.Пушкина Соболевскому

Татьяна Ларина жестоко отомстила ему.
Нина Берберова


(Циник + романтик) + в одном флаконе = гремучая смесь!
Г. К.
«Я помню чудное мгновенье, – Передо мной явилась ты»,
И я поверил в сновиденье – И в исполнение мечты.

Я день счастливый вспоминаю, – Когда мы встретились с тобой, Но день последний проклинаю
И неудачный выбор мой.


Была ты самою красивой.
А я шалил, как зверь ручной. Казалась жизнь такой счастливой, Но был обманут я судьбой.
 





Я жил романтикой наивной, Забыв об истине простой:
Связался с женщиной блудливой, – Так не надейся на покой!

Я день счастливый вспоминаю, – Его не можешь ты отнять.
Но день разлуки проклинаю, – Его не стоит вспоминать.

«Я помню чудное мгновенье, – Передо мной явилась ты»,
Как призрачное сновиденье – И как иллюзия мечты.

P.S
Мы жизнью за блаженство платим, Минутой счастья дорожим,
Пока все силы не растратим, Пока на небо не взлетим.
 

Ты для меня сплошная рана: Дотронешься,– кровь потечет. Ушла ты, видно, слишком рано,– Любовь моя была не в счет.

Как видишь, боль не утихает: Мне утешенья не найти. Любовь горит, но не сгорает, Как душу от огня спасти!
Г. К.


Две тыщи шестнадцать  – печальная дата: В тот год ты разбила хрустальный сосуд. Любовь в нем хранилась, как божья награда, Теперь на осколках колючки растут.

Но время все лечит, рубцуются раны, В сон жизни вторгаются новые сны.
Лишь изредка, в полночь, забытые шрамы, Напомнят о том, что с тобой мы на вы.

Что ж бес-искуситель, тебе ведь виднее          : Кому поскользнуться, кому, где упасть,
Да так, чтобы как-нибудь да побольнее,
Но, к счастью, Всевышний не даст мне пропасть.
 

Две тыщи шестнадцать   – печальная дата: В тот год ты разбила хрустальный сосуд. Любовь в нем хранилась, как божья награда, Теперь сорняки на осколках растут.

P.S.
Отлетела ты, как лист осений, Провожаю взглядом я тебя...







* * *


То прекрасна, то ужасна, что за жизнь, то рай, то ад, Не на кого обижаться, жив пока что, – вот и рад. Радуйся, что ты свидетель, – будет солнце иль град. Время мчится, осыпая годы, словно листопад.
За рекою ждет забвенье, – не вернуться в райский сад. Как вино пьем чашу жизни, а на дне смертельный яд...
 

Сны иногда реальнее, чем жизнь...
Г.К.


Ночь была полна кошмаров: Снился дьявол во плоти,
В окнах отблески пожаров, Ни остаться, ни уйти.


Кто-то, вроде бы знакомый, Меня за руку берет,
Силой дьявольской влекомый, Совершаю я полет.


То лечу над городами, То по улицам брожу, За далекими морями, Дом родной я нахожу.


Жил давно я здесь когда-то,
В жизни, может быть, другой. Под ногами пол, как вата.
Я, как гость пришел домой.
 


Все мне вроде бы знакомы, Здесь я, видно, не впервой. Чьи-то лица, как фантомы, Кто-то плачет за стеной.


Где душа моя витает?
С кем общается во сне? Лишь она об этом знает Или кто другой во мне?


Я попал из смертных в вечность, И лечу куда хочу.
Как страшна ты бесконечность – Я проснулся и… кричу.


P.S.
Хотите знать, что с вами будет? Все предначертано давно: Планета скоро нас забудет,
Ей стать звездою суждено.


Кто будет ею любоваться, Писать стихи ей при луне? Безумно жаль мне расставаться, Со всем, что было на земле.
 

***


Дуща рвалась из тела, Куда она рвалась?
Она за жизнь радела, Но жизнь не удалась.

Ей поменять бы тело Другую жизнь начать, Но тело не хотело Земную жизнь менять.

Душа помолодела,
Чтоб повернуть все вспять, Но тело одряхлело
И стало уставать..


Пусть на земле все тленно, - Конца не избежать!
Лишь только то бессмертно, В чем Божья благодать!
 

Как ты прошлым стать спешишь?! Я б тебя вернул охотно,
Но в прошлом ты сладко спишь…
Г. К.

ТОЙ, КОТОРУЮ ПОКА ЕЩЕ НЕ ВСТРЕТИЛ…

Плачет за стеной навзрыд ребенок, Мне бы так, хоть душу отвести.
Я несу свой крест с самих пеленок, Одному его не донести.

Я без зла завидую дитяти. От души смеется он теперь.
Твой приход сегодня был бы кстати, В ожидании я смотрю на дверь.

Может, хоть сегодня нагадает
Мне гадалка, как же дальше быть? Утро день грядущий начинает, Солнце в душу заглянуть спешит.

Плачет за стеной навзрыд ребенок, Мне бы так хоть душу отвести.
Я несу свой крест с самих пеленок, Одному его не донести.

P.S.
Может где-то, кто-то одинокий, Как и я, мечтает полюбить?
Как найти тебя, мой друг далекий? Ради встречи этой стоит жить!
 



«Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами.»
Марина Цветаева


У ЖИЗНИ НЕТ ЧЕРНОВИКА, А ЖАЛЬ…


У жизни нет черновика, а жаль… Я б заново переписал печаль,
Я из тоски бы радость сотворил, Я б прошлое свое не разлюбил.

У жизни нет черновика, а жаль… Трагикомедия, увы, не пастораль. О, если б мог я заново начать,
Но поздно в жизни что-либо менять.

У жизни нет черновика, а жаль. Напоминает прошлое лишь шаль. Она хранила тайны  бурных дней, - Истлела шаль, и все секреты с ней.

У жизни нет черновика, а жаль… Все улетело в облачную даль.
С тобою будем мы теперь на вы, На ты, уж не получится, увы…
 

У жизни нет черновика, а жаль… Я со стены срываю календарь.
С деревьев листья ветром унесло, И все давно уж снегом замело,


У жизни нет черновика, а жаль.
Я разлюбил обманчивый февраль И кто бы ни был в жизни виноват, Её не повернуть уже назад…

P.S.
Когда-то нам было с тобой хорошо, Куда все пропало, куда все ушло?
Я тщетно пытаюсь поймать свою тень. Пришли мне луч солнца,последний мой день.




P.P.S.
Раздвоение личности – тяжкий недуг, затаившийся в подсознании человека, который, зачастую об этом и не знает, не в силах оправдать или оценить неадекватность своего поведения. Так и сожительствуют в одной душе Кармен и Джульетта, Казанова и Ромео. У каждой из них свое место в душе. И в этом их несчастье...
 

Как повсеместен ты обман
И как ты неуместен…
Г. К.


Счастливый день закончился кошмаром, Плотина рухнула под натиском воды. Любовь, нас охватившая пожаром, Погасла, уничтожив все следы.

Хожу по пепелищу, как убитый,
В надежде, что хоть что-нибудь найду.
В душе лишь путь, обидами размытый,– И кажется, что я уже в аду…

Так сатана романтикой торгует, Наговорив сентиментальных слов. Он душу у влюбленного ворует
И вводит в заблужденье простаков.


P.S.
Так рыбаки бросают сети, Но часто мелочен улов, Хотя и хвастают, как дети, Что загарпунили китов.

Но Мобби Дик - легенда моря, Его так просто не поймать.
Он, как любовь, - тут с ветром споря, Судьбу придется испытать!
 

За жизнь свою готов я отвечать,
Но без шпаргалок, что мне рассказать?!
Г. К.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ


Кто утешит меня в миг последний? Одиноким уйду в мир иной,
Не богач и не принц я наследный, Налегке ухожу на покой.

Было много и счастья, и горя, Я ошибки любил повторять. Вот и тихая гавань у моря,
Где теперь суждено отдыхать.


Я воздам славу Господу-Богу,
За возможность сей мир посетить, За подарок пройти всю дорогу, Ведь её бы могло и не быть!

P.S.
Мне повезло, что я на свет явился, Познал любовь и в облаках летал, Но жаль того, кто вроде бы родился, Но в жизни грез любви не испытал.

Кто никогда не жертвовал собою, Кто никому в беде не помогал,
Кто мог развлечься с женщиной любою,
 

ЖЕНЩИНАМ НЕЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ


Двойной игре всегда конец приходит: Ведь «К лучшему все в лучшем из миров». Душа свободу, наконец, находит
И отдыхает от кошмарных снов.
Г. К.


Все, что прельщает новизной, Когда-то уже было.
Как будто время за волной, Приплыло и уплыло.

Все повторится вновь и вновь, Жаль только нас не будет.
Жизнь – карусель, как и любовь: То вспомнит, то забудет.

P.S.
Случаются порой метаморфозы, Такие, что умом их не понять:
«Как хороши, как свежи были розы», Но увяданья им не избежать.



*».. И где ж она?...  В погосте белый камень, На камне – роз моих завянувший венок». Как хороши, как свежи были розы. Иван Митлев.
 



 



Семирадски й Генрих. Грешница. 1873
 

Стало больно мне, а не ему. Нет реально в жизни идеала, А без веры жить я не могу.
Как же жить, коль никому не верить? Ждать подвоха на любом шагу?
Если нечем верность нам измерить, Если другу веришь, как врагу!
 


Нет больше Галатеи, Пустует педьестал. От призрачной идеи, Пигмалион устал.
Та, что была желанна, Любимой и родной,
Вдруг стала, как ни странно, Далекой и чужой.
Была она воздушна, Прекрасна, как мечта,
Но слишком уж бездушна, И, как Лилит грешна.
Её очарованье,
Как ветром унесло, Но разочарованье, Свободу принесло.
Тому, что приключилось, Один лишь есть ответ: Любви раз не случилось, То и полета нет!
P.S. Без поэзии жизнь, лишь банальная проза.
 
Г. К.
 


НЕКРОЛОГ

Прощаю я врагов, но не прощаюсь
Чтоб как друзей потом их встретить там.
Г. К.


В разлуке, говорят, есть привкус смерти,- Развел нас рок, быть может, навсегда. Кружатся в танце надо мною черти,
Но не убить любовь им никогда.

Не справилась ты в пьесе с главной ролью, Но я в душе обиды не таю.
И даже ты, бессильна пред любовью, В воспоминанияз её я сохраню.

Ведь мы с тобой, два разных человека, Твой образ жизни явно не по мне,
Я в мир пришел из рыцарского века, Но даму сердца не нашел в тебе.

Любил ли я тебя, увы, не знаю,
Быть может, лишь хотел я полюбить, Но я таким как ты, не доверяю,
Лжи и себе я не могу простить.

Настанет день, когда ты пожалеешь, Что в жизни всем, да и себе, врала
Что, не познав любви, теперь стареешь, Что мимо счастья своего прошла.
 

Живем мы, каждый на своей орбите, Не нам судить друг друга – Бог судья. Кого-то ждет там тихая обитель,
Кого-то ад. На сцене ты и я!

Я верю в то, что что-то нами движет, И что судьба моя предрешена.
Из тупика мысль выхода все ищет,
Но» в темной комнате нет черного кота».

P.S.
Так стали мы с тобой чужими, У падших ангелов нет крыл.
Чем плох я по сравненью с ними? Чем я тебе не угодил?

Быть может тем, что тайны знаю, Ведь трудно обмануть меня,
Но зла тебе я не желаю, Надеюсь, Бог простит тебя.



**«Трудно искать черную кошку в темной комнате, Особенно, если её там нет».
Конфуций
 

Я жить хочу, не зная слова «завтра»,
В нем закодирован последний в жизни час. Все мишура,– реальна только, правда, Того, что есть: Сегодня и Сейчас!
Г,К.

ЗАПАХ ЖЕНЩИНЫ

Подари мне запахи твои,
Подари взгляд нежный и улыбку, Поцелуй безумный подари, Подари последнюю ошибку.

Знаю я, что ты ко мне придешь: Снова буду счастлив я безмерно, А потом надолго пропадешь, – Боль разлуки длится бесконечно!

Близок мне сейчас Сюлли Прюдом, Его песня о разбитой вазе.
Без тебя, как нежилой мой дом, –
Сколько боли в столь бессильной фразе…

P.S.
Осенний дождь во мгле! Нет, не ко мне –  к соседу Зонт прошелестел…
Рапран
 
АРФЕНИК
Почти документальная история

Сванетским этот район окрестили не потому, что там жили сваны, а потому что расположен был он на склонах горы, террасами спускавшейся к Куре. Это неофициальное название он получил еще и потому, что жители этого райо- на были самыми хулиганистыми  во всем городе. Арфеник слыла когда-то самой красивой девушкой Сванетского квар- тала города Тбилиси, но в восемнадцать лет она связалась с воровской шайкой, встав, таким образом, на преступный путь. Её прельстила, так называемая романтика свободной жизни, возможность вырваться из нищеты и, что самое глав- ное, вор в законе, красавец Ларго, устоять перед которым было выше её сил. Голливудские звезды позавидовали бы его внешности: огромным, выразительным глазам Кондра- да Вейда, очень популярного тогда по фильму «Багдадский вор», фигуре Джона Вайсмюллера, исполнявшего роль Тар- зана в фильме «Тарзан, человек-обезъяна», и походкой Юла Бриннера, который запомнился всем по роли Криса в филь- ме «Великолепная семерка». Но, к сожалению, хеппи-энды бывают только в кино и, как говорится, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал», в общем, все закончилось тем, что при очередном ограблении банда нарвалась на «аф- ганца», который в перестрелке ранил главаря, который все- таки успел смыться, а остальных, под дулом пистолета сдал в полицию. Арфеник, страдая в разлуке с любимым, пару раз пыталась совершить побег, но неудачно и каждый раз мотала новые сроки. Побеги прекратились с того дня, когда Ларго, спасая свою возлюбленную от неволи, решился на вооруженное нападение на женскую колонию строгого ре- жима, где находилась Арфеник. Переодевшись полицейски- ми, они проникли на территорию колонии якобы для про- верки соблюдения условий содержания во время прогулки
 
заключенных. Но, как только они посадили в машину Арфе- ник, якобы для допроса, и открыли ворота, охранники раз- гадали хитрость и открыли стрельбу. Толпа заключенных бросилась через ворота. В перестрелке Ларго был смертель- но ранен. У Арфеник был шанс спастись в машине, которая прорвав цепь охранников, покинула место трагедии, но она не могла расстаться с возлюбленным, и оставалась с ним до последней минуты, когда пришлось её силой оторвать от тела любимого.
Из колонии Арфеник вышла в 36 лет, настрадавшейся, но все еще сохранившей былую красоту женщиной. В нашем доме жила её сестра, жена знаменитого фотографа, имевше- го фотоателье в самом центре города. Квартира у них была трехкомнатная, но муж Варсеник, возомнивший себя блю- стителем нравственности, категорически отказался пустить её к себе, опасаясь видно, что бывшая заключенная может позариться на его деньги, или поколеблет нравственные устои его трех сыновей. Дом наш был П-образный и был похож на греческий амфитеатр. Жители, как зрители, все выходили на балконы, когда во дворе разыгрывалась оче- редная семейная драма, или заходил торговец. Кроме четы- рех этажей дом обладал и подвалом, в котором ютились три, как сейчас говорят, социально неблагоустроенных семьи. Моя бабушка, о которой я уже рассказывал в «Велосипеде» и других новеллах, пользовалась большим авторитетом в округе и с её разрешения Арфеник построила себе малень- кую клетушку, в которой, по-моему, кроме широкой кровати ничего не помещалось. Туалет был во дворе, водопроводный кран тоже, так что вскоре мужское население нашего дома получило возможность наблюдать бесплатный   спектакль, когда Арфеник, абсолютно голая выше пояса, подставляла свою спину под кран, даже в зиму умываясь холодной во- дой. Жены увлеченных необычайным зрелищем мужчин, громко возмущались, оттаскивая их от окон, но Арфиник
 
одарила их пару раз такими эпитетами, угрожая раскрыть их заветные тайны, что те предпочли ретироваться и тех пор не вступали с ней в пререкания.
Может быть, им и вправду было что скрывать, я не знаю, но факт, что Арфеник завоевала уважительное отношение к себе, несмотря на свою профессию. Я забыл рассказать вам о самом главном. Дело в том, что, не имея средств к существованию, Арфеник занялась проституцией. По ве- черам, первая путана города, выходила на «работу» и, под- цепив клиента, вела добычу в свою каморку. Интересная деталь: дверь была с большим матовым окном с железной решеткой, к которой давным-давно свыкся её взгляд, а на двери висел огромный амбарный замок, которым она, за- крывалась от непрошенных гостей, просунув руку изнутри, создавая видимость, что ее нет дома. Профессия для тех времен была революционной, поскольку многие нелегально занимались этим, но Арфеник была первой, кто в городе, не лицемерил, не фарисействовал, а в открытую называя все своим именем.  В нашем квартале её сначала побаивались, но потом, как, ни странно, зауважали. Мальчишки поначалу пытались её дразнить, крича ей вслед: «Такси! Такси!», но, однажды, она поймала за уши одного, и при всех, громко, на всю улицу объявила: «Да, я проститутка и зарабатываю этим себе на кусок хлеба. А твоя мать живет на всем гото- вом, но втихаря, изменяет твоему отцу с кем попало, то кто из нас такси? Спроси своего отца   об этом». После этого стало известно о большом семейном скандале, хотя все, к счастью, этим и обошлось. Ребята с нашего двора её как- то в шутку спросили, не слишком ли трудная у нее работа, для такой миниатюрной женщины? На что она, смеясь, рас- сказала, что внешность порой обманчива. Однажды, я за- кадрила огромного гиганта и потребовала у него за работу не менее десятки, что с портретом Ленина. Тогда это была неплохая сумма. Приняла я его, но так ничего и не поняла,
 
откуда у двухметрового мужика такой хилый червячок по- явился? А в другой раз пришел карлик, мне его жалко стало, я с ним за трешку переспать согласилась и напрасно. Потом целую неделю не могла работать. У нее были свои законы. Например: она никогда, как говорится не входила в «ближ- ний бой» с соседскими мужчинами, а одного из них, весьма на вид респектабельного мужчину, даже со скандалом вы- гнала вон, когда он по пьянке попробовал подъехать к ней. Как-то раз я спросил её: - «Почему ты отказалась от удоб- ного случая снять бабки с выгодного клиента? Они ведь по пьянке денег не жалеют» - “В первых, сосед не клиент, а во-вторых он поддонок»- ответила она резко, с возмущени- ем вспоминая этот эпизод. - “Откуда ты знаешь?» удивился я, - Трезвый он такой  вроде бы порядочный.
«Он только по пьянке вспоминает о том, что он мужчи- на. Я своими глазами видела, как он стоял перед витриной магазина и долго уговаривал манекен выйти к нему. Я знаю, что он ломился в двери к соседке, когда её муж был в коман- дировке. Боясь огласки, она открыла ему и впустила. Я хо- тела все рассказать её мужу, когда тот приехал, но не хотела стать виновницей разрушения двух семей и… промолчала.
Буквально на второй день  после этого случая, супруга этого бедолаги благополучно разрешилась девочкой и, ког- да крик младенца возвестил трибуны нашего двора о своем появлении, Арфеник, купив на свои, потом и кровью зара- ботанные деньги, полный комплект для новорожденной, преподнесла его счастливой матери.А тот респектабельный поддонок вскоре спился и умер на улице, валяясь «в соб- ственном соку».
Отопления в нашем доме не было и все запасали дро- ва на зиму. Как-то отец прислал нам целый грузовик дров, причем шофер приехал из района, поздно ночью и спешил обратно. Все ребята спали, и пришлось мне с водителем разгружать машину. Шофер вскоре уехал, а мне предстояло
 
к утру освободить проход и перетащить все в сарай. Поле- нья были не очень тяжелые, но их было много, и я выбился из сил. В это время во дворе появилась, возвращавшаяся «с работы», вдребезги пьяная Арфеник. Увидев мои мучения, она, всплеснув руками и, громко посочувствовав мне, при- нялась таскать поленья, собирая их в охапку и прижимая к груди и пачкая нарядное платье. Все мои уговоры, оста- вить дрова в покое, ни к чему не привели. Наконец-то, за- кончив работу, мы с ней присели у ворот, чтобы перевести дух. Она, окончательно протрезвев,  достала коробку «Каз- бек», и, постукав папиросой о крышку (как бы утрамбовы- вая табак), затянулась, выпустив дым из ноздрей, так, что мне даже завидно стало.  Я рискнул стрельнуть у неё, благо бабушка была в доме и не могла заметить. Арфик (как мы её звали по-соседски) очень строго посмотрела на меня и сказала: «Если ты настоящий мужчина, то докажи это тем, что можешь сдерживать себя. Если хочешь обрадовать свою бабашку, то мечтай о том, когда ты начнешь работать и ос- вободишь её от неженских забот. Люди курят, чтобы нервы успокоить, а тебе рано еще нервничать. Я курю потому, что прошла через такое, что и врагу не пожелаю».
- А о чем ты мечтаешь? – спросил я.
- Я давным-давно уже не мечтаю. Я только планирую.
-И какие у тебя планы? – не унимался я
Я хочу купить квартиру у Барабадзе – ответила она. Барабадзе жили на втором этаже в пятикомнатной, сол-
нечной квартире с отдельным входом. Хозяйка когда-то была женой очень высокопоставленного чиновника и он, при разводе оставил ей эти хоромы.
-А зачем тебе одной такая большая квартира – удивился я
Я её подарю своей сестре, ведь у нее трое сыновей, а сама переберусь в её квартиру.
- И ты надеешься таким трудом заработать столько де-
нег? – удивился я.
 
- Нет, - ответила она. Я знаю, что уже далеко не та краса- вица, какой была известна когда-то. Поэтому я меняю про- фессию. Стану маклером.  Первой женщиной-маклером го- рода Тбилиси.
Вы не поверите, но так и случилось. Она стала работать маклером и добилась таки своего. Надо было видеть, как она радовалась изумлению своей сестры, когда предложи- ла ей поменять свою пятикомнатную на её трехкомнатную квартиру. И, когда я спросил её: почему она это сделала? Ведь в свое время они не впустили её в свой дом, как заразу. Она мне ответила всего одной фразой: «Я наконец-то почув- ствовала себя человеком».
Правда, несмотря на такой подарок, она никогда не пере- ступала порог их квартиры и, жила довольно скромно. И ни- кто из соседей, никогда и ни при каких обстоятельствах не смел, напомнить ей о тяжелом и порочном прошлом.
Потом наш дом пошел на слом, квартиры мы получили в разных районах города, и я потерял след этой колоритной женщины.
С тех пор прошло много лет. Как-то, возвращаясь с ра- боты, я остановил машину у  супермаркета, чтобы сделать кое-какие покупки по дому. Рядом со мной остановился ро- скошный джип, из него вышел мальчик, который вбежал в магазин. Незнакомая женщина, сидевшая в машине оклик- нула меня по имени. Взглянув на нее, я узнал Арфеник. Вы- глядела она как вполне респектабельная особа, и узнать в ней прежнюю Арфеник было довольно трудно.
- Арфик, неужели это ты – воскликнул я, пораженный её видом. Тебя просто не узнать.
- Не зови меня Арфеник, я теперь Афина. С прошлым по-
кончено навсегда и мой сын ничего не должен знать об этом.
-Ты вышла замуж? - бестактно удивился я
- Нет, я его усыновила, но его родители погибли в авто-
катастрофе. Она произошла на моих глазах, но он был та-
 
кой маленький, что ничего не помнит. Я объяснила ему, что отец погиб при катастрофе самолета, а меня он считает сво- ей матерью.
Мы закрыли эту тему потому, что мальчик подошел к ма-
тери и спросил все ли он купил так, как она наказала.
- Познакомься Ларго, это наш давний друг, он знал твое- го отца и с большим уважением относился к нему - сказала Афина.
- Да, мой мальчик, - сказал я, погладив его по голове, ты можешь гордиться своим отцом, и, взглянув на Афину, до- бавил, и матерью тоже. Афина протянула мне визитную кар- точку.
- Не забывай старых друзей. Заходи, поможем продать или купить квартиру. В этом деле у меня конкурентов нет – Сказала она.
- А разве они у тебя когда-нибудь были, - улыбаясь, от- ветил я. Машина медленно двинулась с места, набирая ско- рость.
 
ВЕЛОСПЕД

Жизнь сложилась так, что мои родители жили в Москве, а я воспитывался у бабушки и дедушки в Тбилиси. Дед все время проводил в деревне, снабжая нас экологически чи- стыми продуктами, и приезжая в город только на зиму, так что бабушка мне заменяла сразу всех одновременно.
Жили мы на улице Квали, параллельной проспекту Ру- ставели. К ней круто спускалась улица Герцена, по которой мы любили гонять на велосипедах. В то время не было та- кого оживленного движения транспорта, как сейчас, и маль- чишки нашего квартала могли свободно играть в футбол, флажки, лапту и другие игры, зачастую напрочь забывая о том, что, хотя бы иногда, нужно   обедать и готовить уро- ки. Только авторитет моей бабушки мог заставить нас пре- кратить игру и подобру-поздорову разойтись по домам. Она стояла с палкой у ворот, и плохо приходилось тому, кто не успевал, разогнавшись вбежать во двор. Внешне она каза- лась строгой, но тем не менее, все, от мала до велика, очень любили её, и с удовольствием подчинялись, понимая сколь- ко тепла и любви крылось в её  требовательности. На лет- ние каникулы я уезжал в деревню к дедушке. Там я с сосед- скими мальчишками целый день проводил на берегу реки, играл в футбол и, забывая о том, что коровы, оставленные на наше попечение, уже объели вокруг всю траву и теперь рвутся с привязи, и жалобным ревом напоминают нам о том, что пора менять им место. Возраст был переходной и я, подражая взрослым ребятам, научился курить. Вернув- шись в город, я поспешил похвастаться перед сверстниками своими достижениями в этой области. Бабушка, или запах почувствовала, или кто из соседей выдал мой секрет, но в один, далеко не прекрасный вечер, она позвала меня и, гля- дя пристально в глаза, спросила: «- Ты куришь? Учти, что, если ты соврешь, то уедешь обратно к деду и можешь не возвращаться.  Если скажешь правду, я прощу тебя, но при условии, что ты никогда не возьмешь папиросу в руки». Я покраснел и признался в «преступлении», тут же дав слово,
 
что  брошу курить. Бабушка прочла мне убедительную лек-
цию о вреде курения и отпустила с миром.
В то время, мы любили все свободное время проводить на углу проспекта, где продавались воды Лагидзе, (там на- ходилась наша «биржа»).
Это было время первых застолий, тостов и новых песен, первой влюбленности и первых поцелуев.
Человеческой душе свойственна ностальгия по старому времени, когда и волны на море были совсем другими, но сейчас, сравнивая публику, которая наводняет проспект, я ищу те поразительно красивые, благородные лица, те ра- достные восклицания и искренние поцелуи при встречах друзей, и с горечью убеждаюсь в том, что они исчезли, как будто испарились.
Люди ходят  озабоченные, с хмурым выражением лица и поздоровавшись, сразу начинают жаловаться на свои про- блемы. А разве их раньше было меньше? То было после- военное время, когда очереди за хлебом, керосином и чем угодно были в порядке вещей. У нас дома после сходняка на бирже собиралась вся золотая молодежь города. Жили мы на пенсию деда, который, как первый грузинский летчик и авиаконструктор, один из основателей гражданской авиа- ции в Закавказье, получал довольно солидную персональ- ную пенсию, но её все равно не хватало, и бабушка, эта быв- шая аристократка, которая ходила когда-то в шляпе с вуалью и перчатках, теперь обшивала весь район. Зачастую у нас за столом было всего ничего, но мы безумно интересно про- водили время. Резо Амашукели читал вдохновенные стихи, Демур Цкитишвили потрясающе пел старинные романсы. Не было ни телевидения, ни компьютеров, ни мобильных телефонов, но была духовность и были рыцарские отноше- ния. Мы были скромны и довольствовались тем, что имели, поэтому нам всего хватало. Взгляните на фотографии сво- их предков. Какие благородные, одухотворенные лица! Это они, наследники высокой культуры, своим примером учили нас жизни, приобщая к высоким идеалам нравственности. Когда на улице старшие ребята травили похабные анекдо-
 
ты, то пацанву прогоняли, оберегая их уши от непристойно- стей. Туфли у меня быстро изнашивались, поскольку я лю- бил играть футбол (о бутцах тогда мечтать не приходилось) и тогда бабушка умудрилась гвоздями прибить к подошве аккуратно вырезанную автомобильную покрышку. Сначала я возмутился, но, видя зависть своих сверстников, успоко- ился. Наряду с «Бутылками» (узкими брюками) это даже вошло в моду. В ту пору школа наша была мужской, но в по- следнем, одиннадцатом классе, нас объединили и хотя наш класс так и остался мужским, но в десятых уже появились девушки со всеми вытекающими отсюда последствиями.  Я тут же влюбился в одну, как я считал тогда, писаную краса- вицу (впоследствии, много лет спустя, встретив её на улице, я изменил свое мнение), забыв о выпускных экзаменах, о спорте и, что самое главное все реже общался с бабушкой (о чем теперь горько сожалею). Сказано ведь: «Если б моло- дость знала, если б старость могла». Однажды, когда на ве- черинке, когда в модном тогда «светском» полумраке, я ни- как не мог решиться поцеловать свою избранницу в щечку, прибежал соседский мальчишка и сообщил, что на бабушку налетел какой-то велосипедист, и к ней приезжала скорая помощь. Когда я прибежал, запыхавшись, домой, бабушка лежала на постели вся в гематомах. Увидев меня, она подня- ла руку и сказала: «Все нормально, вот только очки жалко. Я не мог сдержать слез, но вскоре взял себя в руки. Бабуш- ка успокаивала меня: «Врачи сказали, что сотрясения мозга нет, все кости целы, вот, немножко полежу, и все пройдет».
Оказывается какой-то неизвестный мальчишка, разо- гнавшись на спуске, не вписался в поворот, колесо задело бордюр тротуара и он всей массой, как снаряд, налетел на старушку. Перепугавшись, он вскочил, помог подняться ба- бушке, а потом убежал с великом, пока не собрались соседи.
Я поднял на ноги весь квартал. Всех, у кого имелся ве- лосипед, за уши таскал к бабушке, но она никого не «при- знавала», видимо предчувствуя, какая расправа ждала вино- вника. Да и ребята, те которые знали, скрывали от меня. Они знали, как я обожал свою воспитательницу, но боялись, что
 
я буду слишком жесток с провинившимся.
К счастью, бабушка скоро выздоровела, но через год, пе- ред тем, как я собрался уезжать в Москву для поступления в институт, она неожиданно скончалась. Догадавшись, что у бабушки начинается агония, отец послал меня за кисло- родной подушкой, чтобы я не видел этой душераздирающей сцены. В жизни я не бегал так быстро, но когда я прибежал, то все соседи, собравшись у постели всеобщей любимицы, рыдали во весь голос. Я до сих пор помню тепло её тела, когда обняв, кричал, звал её, но она не отзывалась. На по- хоронах было так много народа, что прохожие удивлялись, переспрашивая у соседей, что за начальник такой умер, что перекрыта народом вся улица, и у всех глаза на мокром ме- сте?  В день похорон, на панихиде, я заметил одного незна- комого, толстощекого мальчугана, который плакал, пытаясь скрыть слезы, вытирая их платком, но они текли, как бы само собой, не останавливаясь. Я подошел к нему и спро- сил кто он такой? Мальчик, сквозь слезы признался, что он именно тот, кто свалился на бабушку с велосипеда. Я его, оказывается, притащил для опознания, но она сделала вид, что не узнала его. Он приезжал из деревни к родственникам на каникулы и, не удержавшись от соблазна, впервые сел на велосипед. Когда он помог бабушке подняться, первые слова, что она сказала ему, были: «Возьми свой велик и дуй отсюда пока цел, чтоб тебя не видели!». Он хотел признать- ся мне, но боялся моих кулаков. Время было такое, что у всех во дворе были штанги, ребята гордились накачанными мускулами и драки часто случались, но потом все мирились и оставались, если не друзьями, то хорошими знакомыми. Ножей и огнестрельного оружия тогда никто не применял. Такое было безобидное время.
Отчего ты плачешь? – спросил я, Ты ведь избежал на-
казания.
«Я плачу потому, что оказался трусом и не решился по- том, когда она выздоровела, подойти к ней на улице и по- просить прощения» ¬- ответил он и протянул мне руку. - Вы меня прощаете? – спросил он. Я подумал о том, как бы отве-
 
тила бабушка и сказал: - Да, конечно! Это горе сблизило нас, так что будем друзьями. Не забуду выражения его глаз. И взгляды ребят, которые облегченно вздохнули, увидев, что мы вместе выносим гроб.
Когда я уезжал в Москву, он пришел попрощаться со мной. Меня вдруг осенила идея. «Ты ведь, каждый раз за- висишь от того, когда будет твой поезд в деревню». –« Да, автобусы до моей деревни не ходят» – ответил он. –«А сколько километров? – спросил я. –«Около ста». – ответил тот. –«Знаешь что, вот возьми мой велик, дарю, и дуй на нем до деревни, а заодно вот еще запасная камера, на всякий случай». Парень покраснел от радости и засмущался, но я вывел свой велик из сарая, и передал ему со словами: Бери, в Москву я на нем все равно не доберусь». Приятно было смотреть, как он пробует его на нашей улице, осторожно и медленно кружа вдоль тротуара. Перед отъездом я пошел на кладбище попрощаться с бабушкой. На могиле лежали цве- ты от кого-то, впрочем, нетрудно было догадаться от кого. Царство ей небесное! Надеюсь, что сверху ей видно все и она довольна нами.
 
КАК СОХРАНИТЬ РУССКИЙ ЯЗЫК НА ГРУЗИНСКОЙ ЗЕМЛЕ

Сама постановка темы, уже является тревожным симпто- мом, предсказывающем, как сокращение словарного запаса тех, кто говорит по-русски, так  и засилье других языков на русофонском пространстве.
Наиболее веских причин две: снижение социального ста- туса русскоговорящих и стремительное смешение языков в результате процессов глобализации.
Ни на один из них повлиять мы не в силах, но притор- мозить угасание русского языка мы сможем, если как мож- но больше литературы на русском языке будет попадать на книжные прилавки  Грузии.
Этот и другие тезисы мне хотелось бы рассмотреть на примере жизни одного человека, которого я, к счастью хоро- шо знал, и который много сделал для развития и сохранения русского языка в Грузии. Когда я говорю об одном челове- ке, то в данном случае, я подразумеваю двоих, слитых вы- сокой любовью и родством душ, как сиамские близнецы в одно целое. Это, ныне покойная (царство ей небесное) Инга Гаручава и Петр Хотяновский. Родившиеся и выросшие на грузинской почве, они обогатили русский язык своими про- изведениями, и им рукоплескали   представители разных стран.
Их пьесы украшали репертуар театра им. Грибоедова и радовали многонациональное тбилисское общество. Сам факт, что их пьесы переводились на грузинский язык и ста- вились в театрах Грузии, тоже являлся наглядным примером приобщения широких масс к русской культуре. Стихи Инги давали духовную пищу всем, понимающим русский язык в Грузи, тем самым оберегая его от засилья других языков.  В стране, где в её столице из ста русских школ осталось всего
 
две-три, творчество Гаручава и Хотяновского вселяло на- дежду, что русский язык устоит, как Брестская крепость, пока существуют такие защитники. В этом плане очень мно- го делается такими журналами, как «На холмах Грузии» и
«Русский клуб», во главе с подвижниками русской культу- ры: Михаилом Айдиновым и Николаем Свентицким. Но си- туация настоятельно требует издания нового международ- ного журнала (билингвы), в котором печатались бы пере- воды иностранной литературы и произведения грузинских авторов. Это расширило бы кругозор общения читателей и усилило бы контакты представителей грузинской культуры с внешним миром. Рождение такого «дитяти» должно в оди- наковой степени заботить, как Министерство культуры Гру- зии, так и Министерство культуры Российской Федерации.
В результате, шедевры грузинской литературы будут по- падать в поле зрения россиян.  И тут же напрашивается, в качестве примера, творчество Гаручав и Хотяновского. Инга в шутку любила говорить, что в России их считают грузин- скими драматургами, а в Грузии русскими, но, скажите, пожалуйста, кто из грузинских драматургов смог оживить в исторической памяти народа, жизнь и творчество таких выдающихся деятелей грузинской культуры, как Верико Анджапаридзе и Михаил Чиаурели. И кто, как не Гаручав и Хотяновский помогли Софико Чиаурели осуществить по- становку пьесы «Рождение планет», получившей одобрение самого Патриарха всея Грузии Ильи Второго.
Инга была глубоко верующим человеком. Она считала, что все, что они с Петром Хотяновским придумали и напи- сали уже витало в информационном поле и им оставалось только услышать и записать. Ведь Господь сказал: “Слыша- щий да услышит. Видящий, да увидит».  Поэтому не суть важно то, на каком языке слышим мы, а важно то, как вы- ражаем услышанное потом в своем творчестве.  Гаручава и
 
Хотяновский впитали в себя грузинскую культуру, и отрази- ли в своем творчестве трагические и радостные страницы её истории. С таким же творческим подьемом они присутство- вали и в российском театральном процессе и являлись как бы мостом между двумя культурами. Если бы в Эквадоре кто-нибудь стал писать стихи на прекрасном русском язы- ке, это стало бы сенсацией, но никого не удивляет тот факт, что, та, же Инга, Паола Урушадзе и другие поэты пишут в Грузии не хуже, если не лучше многих столичных братьев по перу.  Поэтому надо стимулировать, как печатные, так и интернет издания наших авторов на русском языке. К сожа- лению, литературные конкурсы, которые проводятся у нас, никогда в номинаци перевода, не включают переводы с гру- зинского на русский язык, и эта ниша до сих пор остается незаполненной.
До того, как английский язык получил столь широкое распространение в Грузии большинство представителей моего поколения знакомилось с мировой литературой в рус- ских переводах.
Сейчас глобализация и Интернет вносят свои корректи- вы, но сам русский язык настолько прекрасен и многолик, что мы знаем случаи, когда в переводе на русский, оригина- лы получали новое звучание, порой превосходящее ориги- нал. Фестивали, проводимые Русским клубом, на неблаго- приятном политико-социальном фоне напоминают скорее панихиду по прошлому, чем праздник русской словесности Скоро мы с русскими начнем изъясняться, в основном, на английском языке. Интеллигенция, знавшая русский в со- вершенстве вымрет. Останется русский язык только среди торгашей. Не родятся такие стихи, как «Мне Тифлис гор- батый снится» Осипа  Мандельштама, и не появится такой гениальный перевод Пушкинской «Буря мглою небо кро- ет», Тициана Табидзе, который не уступает оригиналу. И не
 
родятся в Грузии такие талантливые и преданные русской культуре творцы, как Инга Гаручава и Петр Хотяновский. А
«Сны о Грузии» Беллы Ахмадулиной так и останутся снами. Неужели мы напрасно гордились тем, что только «Мерани» Бараташвили переводили на русский свыше тридцати раз. Неужели настанет время, когда грузинские дети и подрост- ки, будут читать Пушкина, Лермонтова, Толстого в англий- ском переводе? Я не завидую этому поколению. Их просто жаль! От такой мрачной перспективы не будет хорошо ни грузинам, и не русским.
 
М. Ю. ЛЕРМОНТОВ – ГЕРОЙ… И НАШЕГО ВРЕМЕНИ

1) Поэтический мир М. Ю. Лермонтова (1814 – 1841)

Поэзия Лермонтова настолько прекрасна и совершенна, что остается в сердце каждого, кто хоть раз прикоснулся к ней.
Эта импровизация на тему Михаила Юрьевича, уди- вительным образом перекликается с легендой, которая связана с именем его далекого предка шотландского поэта и барда, Томаса Лермонта (1220–1290).
Должен признаться, что об этом я узнал уже позже, вычитав в Интернете следующее:
«Самым известным фольклорным источником легенды о Честном Томасе является баллада XVII века «Томас Рифмач» (Thomas the Rhymer). В ней рассказывается, как Томас сво- ей песней пленил сердце королевы эльфов, та отвезла его в волшебную страну и сделала своим возлюбленным. От королевы он получил дар предвидения, легенда приписывает ему предсказание многих событий в истории Шотландии.
«Честным Томасом» баллада называет его за то, что он не говорил ни слова лжи. Некоторые историки полагают эту балладу родоначальником всей шотландской литературы в целом.
Одним из самых известных произведений о Томасе является баллада Редьярда Киплинга «Последняя Песнь Честного Томаса» (The Last Rhyme of True Thomas) (1894), переводившаяся на русский язык. В ней Король (возмож- но, Александр III, король Шотландии) хочет наградить Честного Томаса рыцарским званием и землями за искусство песни.  Но  бард  лишь  смеется  над  мирскими  наградами. Он заявляет, что уже присягнул Волшебному королевству, и все сокровища земные не сравнятся с чудесным даром, что он получил от эльфов. Томас сам награждает короля
 
тремя песнями, трижды перевернув его душу. Сперва он заставляет Короля рыдать, раскаиваясь в своих грехах, потом пробуждает в нем боевой дух, и наконец, возвращает ему светлые воспоминания о первой любви».

2) Лермонтов – провидец

И еще одна цитата о Томасе Лермонте, который был предком и Джорджа Байрона.
«Наиболее известным предсказанием Томаса являлась смерть шотландского короля Александра III 19 марта 1286 года»
Дар предсказателя он по наследству передал и Лермонтову, который еще в 1917  году предсказал гибель империи.
Чтобы не выдумывать велосипед, приведу цитату Игоря
Соколова:
«Первое стихотворение «Предсказание» было написано им  в  1930  году.  В  нем  есть  такие  пророческие  строки:
«Настанет год России, черный год, Когда царей корона упадет, Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пища многих будет смерть и кровь».  Даже строчки

«В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь — и поймешь, Зачем в руке его булатный нож
И горе для тебя! — твой плач, твой стон
Ему тогда покажется, смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем, Как плащ его с возвышенным челом»

воспринимаются не иначе, как абсолютно точное мистическое предсказание о вожде мирового пролетариата и организаторе страшной революции –  о Ленине (плащ в котором Ленин выступал на броневике и возвышенный блестящий лоб – то же самое чело). Таким образом, Лер- монтов  предсказал  революцию  1917  года,  которая  за-
 
кончилась  братоубийственной  гражданской  войной. Второе стихотворение «Сон», было написано совсем не- задолго до своей смерти. В этом стихотворении он почти до точности описал свою гибель на дуэли с   отставным майором Мартыновым:

«В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал, недвижим я, Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя».

Дуэль поэта с Мартыновым произошла в Пятигорске, т.е. на Кавказе и совсем недалеко от Дагестана. Официальное сообщение о его смерти гласило: «15 июня, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с громом и молнией; в это самое время между горами Машуком и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М.Ю. Лермонтов».
Ни Пушкин, ни Лермонтов не боялись смерти, потому что знали дорогу в волшебный мир, недоступный для простых смертных.

3) Окололермонтовщина

Лермонтоведы, как, к примеру, Мариам Вахидова, которая десять лет посвятила доказательству того, что настоящим отцом Лермонтова был чеченец Бейбулат Таймиев, сейчас пытаются установить тайну рождения поэта. Какое это имеет значение для оценки творческого наследия поэта?
Даже, если и права многоуважаемая Мариам, то мы все равно не можем объявить Лермонтова великим чеченским поэтом, как не можем назвать Пушкина, великим эфиопским поэтом. Поэт оценивается по тому вкладу, который он вносит в культуру той или иной страны.
Есть и курьезные примеры интерпретации Лермонтов- ских произведений. Цитирую М. Вахидову:
«Как тут не вспомнить стихотворение «Ребенку» (1840),
 
в котором исследователи так же не сойдутся, о ком речь: к мальчику это обращение поэта или к девочке? Кто адресат
- сын генерала Граббе (П. А. Ефремов) или дочь В. А. Лопухиной-Бахметьевой (П. А. Висковатый)? (ЛЭ, с. 464) Ни тот, и ни та. Просто ребенку! «Ужель теперь совсем меня  не  любишь  ты?..»-  вопрос,  на  который  сын-поэт не  мог  получить  ответ.  Но  отец  ответил.  Спустя  девять лет, если верить означенной дате, что в данном случае непринципиально! Лермонтов, который давно уже живет с мыслью о близкой смерти, увидев чужого младенца, представил себя на его месте и то, что мог бы сказать ему его родной отец в эту минуту. Еще в 1832 г. в стих. «Нет, я не Байрон, я другой…» поэт чувствовал, что раньше начав, он раньше и кончит, но в душе его: «как в океане, / Надежд разбитых груз лежит», и, задаваясь вопросом: «… Кто/ Толпе мои расскажет думы?», отвечает категорично и однозначно: «Или поэт, или никто!..» (Др. вариант: Я – или Бог – или никто! - в котором исследователи запутались. Сместив акценты, они изначально неверно читают эту фразу. Не как ответ на вопрос, поставленный выше, а как самостоятельную фразу, продиктованную непомерной гордыней! Не потому ли Лермонтов дал сразу два варианта, разъясняющих смысл, вложенный им в слово: «Я»?), так вот «изведать» свои «тайны», потрясающие нашу душу, Лермонтов доверяет поэту в себе! «Или никто!» означает, что даже не он сам как человек!  Что совпадает с третьим вариантом: «Иль гений мой, или никто!» Что без обиняков указует на то, что документального подтверждения можно не искать, - только в поэзии, и только в творческих вещах! Эта его уверенность, что тайна  его матери известна только ему и с ним умрет, дает нам основание подозревать поэта в том, что именно он мог уничтожить ее дневник, и сделать это он мог перед последней дуэлью, когда шел навстречу верной гибели!
 
Оставим, известное всем сходство Михаила с матерью. Говоря о своей не угасшей любви к его матери, теперь уже отец спрашивает сына: «А ты, ты любишь ли меня?». «По крайней мере, я люблю!» - слышится в этом вопросе ответ самого отца-сына, с глубокой нежностью склонившегося к этому младенцу. Вот они и объяснились. Но что это за намеки, «понятные» Белинскому и проигнорированные лермонтоведами? Лаская ребенка, который может только внимать в силу своего возраста, но не может отвечать, отец спешит дать ему свое тепло, свою нежность, свою любовь, но все это украдкой от всех и от той, образ которой в его груди сохранили «верные мечты».   (Родители младенца живут на приличном расстоянии, что только в мечтах могут быть вместе!) Отец понимает, что она тоже любит его, и что их младенцу она в молитве шепчет и его имя, но он готов сохранить ее тайну, лишь бы они с младенцем были счастливы и покойны: «…тебя она,/ Ни за кого еще молить- ся не учила?/ Бледнея, может быть, она произносила/ На- звание, теперь забытое тобой…/ Не вспоминай его… Что имя? – звук пустой!..» Его имя не просто «табу» в ее обще- стве, оно трудно запоминается, на чужом языке оно - ско- рее «название», которое младенец все равно не повторил, бы, будь он постарше. «Дай Бог, чтоб для тебя оно осталось тайной», - поэт будто хочет уберечь младенца от той боли, которую испытал сам в детстве, прочитав дневник матери. Он был «потрясен», «ошеломлен» этим чтением настолько, что снова «слег в постель с горячкой и отказали ноги», - пишут исследователи. И потому так понятны слова поэта, обращенные  к  этому  милому  ребенку,  не  ведающему, какие страсти кипят в сердце несчастного отца: «Но если как-нибудь, когда-нибудь, случайно/ Узнаешь ты его – ребяческие дни/ Ты вспомни, и его, дитя, не прокляни!» Сам ребенок   (Миша) вырастет, и поэт напишет о нем, назвав  его  именем  «Сашка»:  «Он  не  имел  ни  брата,  ни
 
сестры,/ И тайных мук его никто не ведал». Даже бабушка Арсеньева. Она не спускала глаз с любимого внука, она жила им, дышала им, исполняла все его капризы, спускала все шалости, а он напишет о себе: «Я сын страданья…»!
О том, какие чувства в себе подавляла мать ребенка, какие «глухие рыдания обманутой любви» (В. Белинский) она глушила в себе, и какие «стоны исходящего кровью сердца» (Он же) рвутся наружу в этом стихотворении, мы узнаем, послушав Ее (Марии Михайловны) поэтический ответ на все наши безмолвные вопросы. Вот она одна из записей в дневнике матери поэта: «О, злодей, злодей, чужая сторона… /Разлучила с другом милым ты меня, /Разлучила с сердцем радость и покой, / Помрачила ясный взор моих очей /Как туманы в осень солнышко мрачат. /Но с любовью ты не можешь разлучать, /Она в сердце глубоко лежит моем,
/С ней расстанусь разве только лишь тогда, /Как опустят в мать сыру землю меня. /Для того ль, мой друг, смыкались мы с тобой, /Для того ль и сердцу радость дал вкусить, / Чтобы бедное изныло от тоски…» (Т. Толстая. Глава 6 и 9) Все так и случилось: опустили Марию Михайловну в сырую землю, и рассталась она навсегда со своей любовью в 21 год,
11 месяцев и 7 дней, будучи замужем за красивым молодым офицером, которого она якобы любила, но с которым, как видим, не захотела жить! Ничего еще не связывало Марию Михайловну с Юрием Петровичем так сильно, чтобы эти стихи, как принято считать, она посвятила ему».
Обратимся к первоисточнику, поскольку стихотворение
«Желание» закрывает эту тему:

Зачем я не птица, не ворон степной, Пролетевший сейчас надо мной? Зачем не могу в небесах я парить,
И одну лишь свободу любить?
На запад, на запад помчался бы я, Где цветут моих предков поля,
 
Где в замке пустом, на туманных горах, Их забвенный покоится прах.
На древней стене их наследственный щит
И заржавленный меч их висит.
Я стал бы летать над мечом и щитом
И смахнул бы я пыль с них крылом;
И арфы шотландской струну бы задел, И по сводам бы звук полетел;
Внимаем одним, и одним пробужден, Как раздался, так смолкнул бы он.
Но тщетны мечты, бесполезны мольбы, Против строгих законов судьбы.
Меж мной и холмами отчизны моей, Расстилаются волны морей.
Последний потомок отважных бойцов,
Я здесь был рожден, но нездешний душой. . . О! зачем я не ворон степной?. .

Это, что касается «тайны» происхождения поэта, а теперь давайте рассмотрим прочтение стихотворения «Ребенку» другим исследователем, где речь идет о дочери Смирновой- Россет, отцовство которой приписывается Лермонтову:

 


Александрина
 
Л. Белова
 

«Счастья не случилось: заботливый друг Александрины был отправлен на Кавказ в начале мая 1840 года, а ребенок
- дочь с многозначительным именем Надежда - родился в  конце  мая.  Вспомним  в  связи  с  этим  стихотворение
«Ребенку» (1840):
О грезах юности
томим воспоминаньем, С отрадой тайною и тайным содроганьем,
 
Прекрасное дитя,
я на тебя смотрю... О, если б знало ты, как я тебя люблю!..

Лермонтоведы склонны относить это стихотворение к дочери Варвары Александровны Лопухиной, ориентируясь, прежде всего на первую строку. Да, в 1831-1832 годах юный поэт испытывал к Вареньке горячее чувство. Однако ничто не мешает в строке о грезах юности видеть совсем иной смысл: Лермонтов в отрочестве мог мечтать о браке и детях, о семье, каковой был лишен с детства; отказаться от этих грез его, вероятно, побудил трагический пример Пушкина: творец уязвим, если он не одинок. Стихи и проза 1840-1841 годов показывают, что к тому времени Варенька Лопухина больше  не  занимает  Лермонтова;  фактическое  прощание с  нею  -  сцена  гибели  коня  в  «Княжне  Мери»  (1839). Многие места в его стихах, предположительно относимые литературоведами к В.А.Лопухиной, никак нельзя связать с нею; наиболее показательный пример - строка из второй строфы «Валерика»: «Душою мы друг другу чужды». Отношения поэта с Варенькой были светло-гармоничными, чего не скажешь об отношениях с Александриной, натурой противоречивой и порой «чуждой» Лермонтову из-за своей принадлежности ко Двору.
В 1839-1840 годах Михаил Юрьевич часто видел детей А. О. Смирновой-Россет, бывая у нее в доме в Царском Селе и Петербурге. В 1840 году, до отъезда поэта во вторую ссылку (самое начало мая), детей у Александры Осиповны было двое: Ольга (родилась в 1834 году; ее сестра-близнец Александра скончалась в 1837 году) и Софья (родилась в
1836 году). Младшая дочь Надежда появилась на свет после отъезда Лермонтова. Полное любви и боли послание могло быть обращено к шестилетней Оле или к четырехлетней Соне, а могло - и к своему будущему ребенку.
 
Не лишено вероятия следующее предположение. Остановившись по дороге на Кавказ в Москве, Лермонтов отказался ехать дальше с другом и родственником Алексеем Столыпиным  (Монго)  и стал  дожидаться  сослуживца  по Лейб-гвардии Гусарскому полку Александра Реми, надеясь от него узнать последние новости из Царского Села, куда уже переехала на лето Александрина. Тогда он и написал стихотворение «Ребенку».
Из «Баденского романа» известно, что Александра Осиповна имела обыкновение молиться по вечерам вместе с детьми - отсюда тема молитвы в стихотворении. Понятно и обращение к ребенку (не к мальчику или девочке): кто родится, отец еще не знает. Есть и другие аргументы. Например, в 40-х годах, когда Н.В.Гоголь стал духовным наставником А.О.Смирновой-Россет, в центре их переписки неизменно оказывалась Наденька (а не кто-либо иной из детей Александры Осиповны), растущая без отца, точнее - при чужом отце.
Но главное даже не в логических аргументах, а в том, что очень уж многое в диалогах «Баденского романа» ассоциируется  с  Лермонтовым.  Это  и  раннее  сиротство, и  мечты  о  жизни  в  тихой  усадьбе  вдали  от  столичной суеты (неуместные в устах дипломата Киселева, которого ждет служба в столицах Франции и Италии), и интерес к старинным народным обычаям, к народной лексике, забытой в космополитичном Петербурге, и пренебрежительное отношение к посленаполеоновской Франции (вспомним стихотворение Лермонтова «Последнее новоселье»), также не согласующееся с обликом дипломата - сотрудника рус- ского посольства в Париже. Понятны ревнивые реплики героини по поводу увлечения собеседника «черными гла- зами»: «Black Eyes» - Екатерина Сушкова, и Александрина не могла не знать о ней, поскольку дружила с двоюродной сестрой Сушковой Е. П. Ростопчиной.
 
Разгадав шифр мемуаров А.О.Смирновой, попытаемся определить ту «молитву чудную», о которой говорит Лермонтов в стихотворении 1839 года: «В минуту жизни трудную, // Теснится ль в сердце грусть, // Одну молитву чудную // Твержу я наизусть...». Вот фрагмент из «Баденского романа»:
« - На сегодня, кажется, довольно (рассказов о прошлой жизни. - Л.Б.). Пойдем к детям, а потом я прочту некоторые молитвы.
Я села с книгой, а он стал на колени (перед иконой. - Л.Б.)... Его особенно поразила молитва Иоанна Златоуста. После молитвы он обернулся ко мне, лицо его обливалось слезами...»14
Итак,   это   молитва,   во-первых,   вечерняя,   во-вторых
- Иоанна Златоуста. Речь, скорее всего, идет о молитве, начинающейся словами: «Господи, не лиши мене небесных Твоих благ. Господи, избави мя от вечных мук...»
Если собеседник «г-жи Чаграновой» - Лермонтов и стихотворение «Ребенку» атрибутировано мною правильно, то становятся понятными и необычайная заботливость молодого человека по отношению к замужней беременной женщине, и его обостренный интерес к другим ее детям, к теме детей вообще, и краска стыда на лицах обоих при появлении посторонних - то есть все то, что с «Киселевым» выглядело бы просто абсурдным: с какой стати молодой родственник мужа проводит столько времени с его беременной женой, выспрашивает о малейших деталях ее прошлого, мечтает о совместном деревенском уединении? Как абсурд и восприняли «Биографию Александры Осиповны Чаграновой» ее дети - и чуть не уничтожили архив матери, сочтя многочисленные «нелепости» результатом ее душевного заболевания. Между тем Александра Осиповна не только в мельчайших подробностях помнила свои встречи с любимым - ее умственных сил хватило и на то, чтобы тщательно зашифровывать свои воспоминания.
 
Была ли у Александрины возможность скрыть свою тайну? Едва ли. Столь близкий ко Двору человек, как А. О. Смирнова-Россет, наверняка находилась под постоянным наблюдением. О степени же близости Александры Осиповны к царскому семейству можно судить хотя бы по следующему отрывку:
« - Будь я императрица (говорит ей одна из великосветских собеседниц - Л.Б.), я бы никогда ни на секунду не отпускала Вас от себя.
- Но она тоже очень любит мою болтовню, и император также, они хохочут, когда я рассказываю про мои со Стефани (фрейлиной - княжной Стефанией Радзивилл. - Л.Б.) глупо- сти в Зимнем дворце и даже шалости в институте. Я бываю там почти каждый вечер; так как я очень хорошо читаю, то за- нимаю их чтением. Я езжу в Петергоф зимой на неделю, ког- да бывает годовщина кончины короля Прусского. Император работает, а я ему читаю какой-нибудь роман или мемуары»15. Недаром попытка Смирновой-Россет спасти Лермонтова от ссылки на Кавказ в 1840 году не имела успеха: император не желал уступать бывшую любимую фрейлину молодому гвар- дейцу-сердцееду, которым после выхода «Героя нашего вре- мени» заинтересовалась даже императрица.
Стала ли тайна Александрины известна при Дворе по доносам слуг или сама она неосторожно разоткровенничалась с близкой подругой - дочерью царя Марией Николаевной, - так или иначе, но с начала 1840-х годов наблюдается всплеск интриг вокруг поэта, причем главным его недоброжелателем становится именно Мария Николаевна.
Стараясь оградить Александрину от толков, Лермонтов пишет стихи о своей страсти к ней в чужие альбомы, никак не намекая на адресата своих посланий. Так, в 1841 году он записывает в альбом фрейлины М.Бартеневой стихотворение
«Любовь мертвеца» (вольный перевод с французского). В том же 1841 году «безадресно» заносит в альбом, подаренный
 
ему В.Ф.Одоевским, стихотворение «Они любили друг друга так долго и нежно...» Имя адресата этих, да и многих других шедевров  любовной  лирики  Лермонтова  1839-1841  годов так и останется загадкой, если не принять во внимание, то совершенно исключительное место, которое занимала в жизни поэта Александра Осиповна Смирнова-Россет.
Придворный мир опутал Александру Россет, и в 30 лет остававшуюся «шаловливой девочкой», - опутал золотыми цепями  так,  что  освободить  ее  оказалось  невозможно. Ее верный рыцарь погиб, успев написать лишь три главы романа о своей «утренней звезде», «женщине-ангеле». Она осталась одна со своей тайной.
А Надежда Николаевна Смирнова (Надежда Миха- йловна  Лермонтова,  о  чем  она,  по  всей  вероятности, так и не догадалась, несмотря на прозрачные намеки в автобиографическом романе матери) вышла замуж за англичанина, родила сына Артура; фамилия его по отцу - Соррен. Последние годы жизни Смирнова-Соррен провела в Москве, на Пресне (умерла в 1899 году).
Я вообще не могу понять, какое значение для истории имеет дочь Лермонтова (даже если это так), если она не создала ничего заслуживающего внимания.

4) Наследие Лермонтова

Но что касается самой Смирновой-Россет, то она была музой великих и не очень поэтов.
Вот, что пишет о ней Александр Сватиков в альбоме «Дом
Смирновых – в дар Грузии»:
«В  23  года  от  роду,  возрасте,  считавшемся  в  ту  пору почти стародевическим, Александра Осиповна вышла за- муж за успешного государственного служащего Николая Михайловича Смирнова, к которому, по ее собственному признанию, испытывала только дружеские чувства. Тем не менее, у них было четверо детей. Одному из них, Михаилу
 
Николаевичу, родившемуся в 1847 году в Калуге, куда его отец был назначен губернатором, окажется предназначено судь- бой стать важным звеном в цепи людей и событий, связавших салон красавицы с грузинской столицей. Но мы погрешим против истины, если не упомянем об обстоятельстве, возможно, предопределившем дальнейшую историю семьи.
Дело в том, что, итальянка по отцу, Александра Смирнова- Россет, никогда не бывавшая в Грузии, по матери была полунемкой-полугрузинкой. Ее бабушка по материнской линии    Кетеван    (Екатерина    Евсеевна)    принадлежала к  древней  княжеской  фамилии  Цицишвили,  состоявшей в  родстве  с  последним  грузинским  царем  Георгием  XII. С бабушкой и ее родней у Смирновой-Россет были связаны самые теплые воспоминания детства. Есть мнение, что хорошее  знание  своей  грузинской  генеалогии  сыграло не последнюю роль в решении Михаила Смирнова, который, после окончания естественного факультета Одесского университета, приехал на Кавказ и остался здесь навсегда».

Михаил Лермонтов А. О. Смирновой

В простосердечии невежды Короче знать вас я желал, Но эти сладкие надежды Теперь я вовсе потерял.
Без вас хочу сказать вам много, При вас я слушать вас хочу;
Но молча, вы глядите строго, И я в смущении молчу.
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано... Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно...
написано в 1840 году
 
Лермонтов остался са- мой демонической фигурой в истории мировой поэзии, которую так точно уловил Михаил Врубель.
Печорин тоже Демон, приносящий горе другим своим столь обольсти- тельским существованием, которое обрекает женщин на страдания, поскольку ничего не может дать им.
Любовь Демона к Тамаре
- это подсознательное вле- чение Лермонтова  к  прек- расной, юной черкешенке.
Здесь стерты границы между добром и злом и не дано Дьяволу попасть ни в
 

 

Александра Осиповна Смирнова
1840
 
рай, ни в ад, и обречен он витать между ними всю вечность.
Обаяние  и  притягательность  самого  Лермонтова  состоит в масштабах его вдохновения, это сверхчеловек, пророк, беседующий с Творцом на равных, он весь окутан мистикой, как и его предок, дух которого проснулся в его генах спустя века.
Дух Лермонтова и сейчас витает над нами и будет окрылять многие поколения, ибо это герой не только нашего времени.
Он вечен, как и вечна борьба со злом на роду написанная всему человечеству.
Зло это смерть и, если она победит, то погибнет все живое, а планета станет безжизненной. Зачем оно, это зло? Чтобы добро не дремало, (на то и щука в реке, чтобы карась не дремал).
Парадокс истории заключается в том, что люди понимают,
 
что творят зло и никак не могут остановиться. В Индии убили
«отца нации» Махатму Ганди и Индиру Ганди не пожалели, впрочем,  как  и  мы,  грузины,  которые  расправились  с Ильей Чавчавадзе. Я вспоминаю себя мальчишкой на сцене школьного театра, декламирующего «На смерть поэта», а сейчас размышляю о том, как несправедливо устроен мир.
Ведь ни Дантес, ни Мартынов так и не были наказаны ни роком, и ни правительством. Мартынов жил в Москве привольно, не мучаясь угрызениями совести. Вспомним судьбы поэтов серебряного века.
Более того: находятся ведь люди, которые и после смерти продолжают клеветать на святые для сердца каждого цивилизованного человека имена.
Продолжают травить и имя великого поэта, то приписы- вая ему неуживчивый характер, пытаясь якобы оправдать его, ссылаясь на семейную драму и тяжелое детство, но все это, говоря компьютерным языком – спам, т.е. мусор.
Трагизм поэта заключался в его гениальности.
Кавказ   поразил   пылкое   воображение   поэта,   и   не только красотой и величием гор. Он явно симпатизировал свободолюбивому духу горцев, их традиционным уважением к старшим, их обычаям.
После развратного Санкт-Петербурга и Москвы цело- мудрие женщин и рыцарские нравы мужчин пленили его. Они не впрягали крепостных в коляску вместо лошадей, как это делала его бабка Арсеньева, которая для забавы держала даже карликов в доме. Карлики были, но и счастье было тоже карликовое. Надо оставить все в сторону и благодарно в споминать тех, кто остался в вечности, благодаря своим шедеврам.
«…Он исповедался в своих стихах… оставь любопытство толпе и будь заодно с гением!» А.Пушкин – П.Вяземскому о Байроне.
 

Последуем и мы совету великого поэта…

 
«Демон сидящий» Михаил Врубель



* * *

Ужель всё было сновиденье: И ложе девы, и окно,
И трепет милых уст, и взгляды, В которых мне запрещено Судьбой искать себе отрады? Нет, только счастье ослепить Умеет мысли и желанья,
И сном никак не может быть
Все, в чем хоть искра есть страданья!

«11 июля». М. Ю. Лермонтов
 


Дух Сатаны, бессмертный дух, над смертными витает. Он душу каждого из нас на стойкость проверяет. Богатством, властью и грехом, он слабых искушает,
И мучается род людской и кары ожидает


Вот Каин где-то среди нас – брат брата убивает, Богатый грабит бедноту, невинный вновь страдает, Неверный муж жену свою в измене обвиняет,
И все, что создано добром, зло вмиг уничтожает.

Быть может, жизнь мила нам тем, что смерть ей угрожает. Нам плод запретный сладок тем, что сторож охраняет, Покаявшихся и святых, Бог раем награждает,
Ад переполнен, там, в огне, вся нечисть погибает.

Но почему так мало тех, кто жизнь нам украшает?
Чей пламень сердца, путь земной сквозь тьму нам освещает. Мартынов пусть горит в огне, таких Бог не прощает,
Но, как, же Лермонтова нам сегодня не хватает…

P.S.
Погиб поэт! – невольник чести – Пал, оклеветанный молвой.
С свинцом в груди и жаждой мести, Поникнув гордой головой...
Смерть поэта. М. Ю. Лермонтов


 
 

Разлука будет без печали.
М. Ю. Лермонтов


Я был наивен, и доверчив,
С тобой почти что гуттаперчив, Порой излишне виртуален,
Но, как мужчина, сексуален.

В поступках я парадоксален, Как индивидуум – уникален. Красноречив, как Цицерон, По гороскопу – скорпион.

Влюбляюсь часто и страдаю, Мне лгут, и я им изменяю. Ищу жену, как однолюб,
Но никому, пока, не люб.

А ты, как хищница опасна, Капризна и огнеопасна. Как паучиху мне обнять,
Ведь можно жизнь с ней потерять.

Что ей мужчина на обед: Откусит яйца, и привет!
Мне любы женщины простые, Но так живут только святые.

Мадам: – «Я дико извиняюсь, Но с вами навсегда прощаюсь. У вас и рай, и круги ада,
Но Данте в жизни мне не надо.
 



Один лишь рыцарь Дон-Кихот
Из века в век идет в поход.
Я тоже, вместе с ним пойду, Быть может, счастье я найду.

Ведь только Бог об этом знает, Что верность редко, но бывает. Когда душа с душой сроднится, И в одну душу превратится.

Чтоб жизнью вволю насладится
Но, если это не случится,
Поэт с судьбой навек простится, И лягут на бумагу строки:

«…И жизнь, как посмотришь
с холодным вниманьем вокруг - Такая пустая и глупая шутка...».*

*М. Ю. Лермонтов
 

«И ЭТО ПРОЙДЕТ» Надпись на кольце царя Соломона

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далекой, Что кинул он в краю родном?

М. Ю. Лермонтов


Нам буря душу очищает – Когда к нам Бог благоволит. Пусть сердце от тоски страдает, Оно от страсти не сгорит.

Но страшен шторм, как Божья кара, Для тех, кто одинок в пути.
Любовь и жизнь – два божьих дара, Как мне тебя в себе найти?

Хочу я знать, что там, за небом, Как мир устроен под водой,
Знать, как пшеница стала хлебом, Хочу сразиться я с судьбой!

Не от себя я убегаю,
А от превратностей судьбы.
Я шторм не в гавани встречаю, А в перипетиях борьбы.
 

Хранятся тайны прошлых дней, И в дымке сизого тумана,
Я вижу мачты кораблей.

Я на одном из них отправлюсь, С мечтой моей в страну чудес,
И, может быть, хоть там понравлюсь
Я песней сладкой для принцесс.

Им не понять земных страданий, Коварства нименных страстей. Нет неисполненных желаний,
И любят крепче и верней.

Я им спою про парус белый, И про невидимую даль,
Куда поэт осиротелый
Уплыл, оставив нам печаль...

P.S.
Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой,
А он мятежный, ищет бури,
Как будто в бурях есть покой!».
М. Ю. Лермонтов
 

Я разлюбил себя за грубые ошибки, Я разлюбил тебя за поощренье их.
Не верю я теперь, ни в искренность улыбки,
Ни в то, что заберет с собой печаль мой стих.
Г. К.
Ты клялась мне единственным сыном, Что мечтала всю жизнь обо мне,
Что забыла о муже постылом, Что со мною ты, даже во сне. Ты от скуки играла со мною,
Но потом твой расчетливый ум, Стал искать за моею спиною, Обладателя банковских сумм.
Тех, кто в жизни любви и не знали, Что душе, как лекарство, нужна. Они женщин на час покупали:
Вот такого себе ты нашла.
Секс в машине, с женатым мужчиной, И подарки, как плата вперед.
Вот, что стало разрыва причиной, Вот чем хвастался после урод. Мы такое встречаем нередко,
В наш, продвинутый вроде бы, век. А любовь мы встречаем так редко, Что отвык от нее человек.
P.S.
Страсть нами часто управляет: Как сатана судьбой играет,
И ты, увы, раба страстей,:
Тот, кто со всеми - тот ничей!
 

* * *

Я ненавижу в людях ложь,
Ту, что считают безобидной, Ту, за которую мне стыдно, Хотя не я, а ты мне лжёшь.
Андрей Дементьев
«Я ненавижу в людях ложь»

Бывает честность от рожденья, Она скромна, живет в тиши, Бывает и по принужденью,
Но это уж не от души.


Кого-то честность погубила, Кому-то жизнь она спасла. Мир лицемерить научила, Богатство многим принесла.

Не верю в ложь я «во спасенье», Врут все почти, кому не лень. Правдивость – сердцу в утешенье: Ложь – темнота, а, правда – день!

P.S.
Есть, говорят: «святая ложь». Она, как-будто помогает.
Ты лучше слух мой не тревожь: Он от фальшивых нот страдает…
 

Душа у дерева святая, – Не обижает никого, – Листвою пышной прорастая, Всех тенью радует оно.

Но время не щадит и святость: Приходит человек с пилой,
И валится на землю старость, Чтоб в вечности найти покой…

А вечность то, что повторится, Удобрит землю перегной,
И через корни возвратится, Чтоб снова зеленеть листвой.

Жаль тех, кто не успел родиться, Им мир познать не суждено. Спешу я счастьем поделиться
Со всем, что Богом рождено.

И я был деревом когда то,
С большой кудрявой головой, Но, разве время виновато
В том, что я ранен был судьбой.

Так и живем, с огнем играя,–
«Ничто не вечно под луной» – Лишь только ты, душа родная, Витаешь вечно над землей!

Душа у дерева святая, – Не обижает никого.
Листвою пышной прорастая,
 


Бой-френдом быть я не хочу: Я большего желаю.
Я за тебя, и за себя, Пред Богом отвечаю!
 

Бывает шанс неповторимый, Его не так легко поймать. Упустишь – рок неумолимый, Второго, может и не дать.

Была ты для меня богиней, А стала куклою пустой. Теперь вокруг меня пустыня, У берега воды морской.

Так можно умереть от жажды: Никто не слышит крик души. Любовь не умирает дважды, Ты ей на помощь поспеши.
 
Г. К.
 

Согрей её объятьем крепким, И жажду лаской утоли.
Не порть наш праздник, словом едким, Любовью душу исцели.

Я ощутил бы снова радость, Как запах скошенной травы, Как первых поцелуев сладость,
 

ЛЕВ ЗИМОЙ


Что мне делать? Как мне быть? Жить мне дальше, иль не жить? Стал я сам себе противен, Оттого, что так бессилен.

Словно в клетке, лев зимой, С опечаленной душой.
Мир привычный вдруг разрушен: Стал он никому не нужен.

Горько плачет царь зверей, В тесной клетке без дверей. Кто поможет его горю, Выпустит царя на волю?

Вот открылись все пути: Льву же некуда идти.
Кто мне скажет, что с ним будет, Когда мир о нем забудет?

Многих ждет его судьба, Не поможет нам мольба. Бог законы не меняет:
Жизнь он смертью измеряет.


P.S.
Меня все к тайне нашей жизни тянет – Как долго человечество протянет?
 


ПЛАЧ РОМЕО


Человек без мечты, Словно год без весны. Без тебя дни пусты: Иллюзорны, как сны.

Для меня никогда Не вернется весна. Пустота, как стена: Ни дверей, ни окна.

У могилы твоей
С каждым часом больней,– Одиночества тень
На душе целый день.


Я иду за судьбой, Позабыв путь домой. Счастья нет для меня Без тебя, без тебя…
 


ПРЕРВАННЫЙ СОН


Спугнули сон, как стаю воробьев– Один лишь миг, и я опять тоскую. Что лес души без песни соловьев, Опять я в одиночестве зимую.
Г. К.


Я баюкаю боль, я качаюсь из стороны в сторону, Будто меряю шагом знакомый, исхоженный путь.
Мне никак не успеть, ни к тебе и ни к поезду скорому, Не судьба нам на море с тобой отдохнуть.

Ты проснешься еще, тебе доля такая завещана, Будешь жить, становясь беспощаднее день ото дня. Я баюкаю боль, как ребенка баюкает женщина,
Это все, что осталось от прежней любви от тебя.


P.S.
Завял букет, недавно мной подаренный: Цветы осыпались вдруг, все до одного. Смотрю на них я, как змеей ужаленный: Лишь ветки голые остались от него...
 

Я не знаю, как мне быть? Не могу тебя забыть… Если б смог я разлюбить, То не стоило бы жить...
Г. К.


Мне больно знать, что ты меня не любишь, Ты мне об этом часто говоришь.
Но никогда меня ты не забудешь
Воспоминания в душе ты сохранишь.


Нам омрачает душу сожаленье, О без любви потерянных годах.
Осталось в памяти одно лишь утешенье: Из-под ресниц, цвет бирюзы в глазах.

Когда-то в них, в миг страсти безудержной, Играл огонь, и я любил тебя.
Любовь моя – вдовою безутешной, Напоминает тень самой себя.

P.S.
Ах, обмануть меня не трудно, Я сам обманываться рад!

А.С.Пушкин
 


Я строю дом, и тут же разрушаю.
Так жизнь свою на прочность проверяю. Зачем мне дом, который ненадежен, -
Я слишком часто был неосторожен...
Г. К.

Вы спускаетесь в бар,
вы садитесь у столика крайнего, Чтоб потом незаметно,
для себя же, бесследно уйти. Вам не хочется слов,
вы идете из рейса дальнего, Вам до гавани надо
свой бокал, не разбив, донести. С ним душевный настрой
обретает иное звучание. В нем напиток волшебный
закодирован, словно тайник. Стоит выпить его,
и вся жизнь приплывет на свиданье, И доверчивым шепотом
вам про вас все расскажет двойник. Вы увидите след,
уходящий в далекое прошлое, Словно пена волны,
убежавшей, как жизнь, за кормой. Вы столкнете за борт
все случайное, ветхое, пошлое, Не оставив себе
ни греха, ни гроша за душой.
 



Но бокал уже пуст,
хоть вино продолжает движенье, Разнося по углам
сердцу милые письма, слова. Мы храним их всю жизнь,
как копилку святого волненья, Как аквариум детства,
из которого слита вода. Вы встряхнете душой, отгоняя страниц наважденье, Вы посмотрите в зал,
наливая напиток в бокал. И случайно в него
попадет хрупкий миг наслажденья, Вы увидите рядом,
столь знакомый, камеи овал. Вы поймете тогда,
что напрасно тоскуете в гавани, Что не штиля, а шторма
ждут ревнивой любви паруса,
 

Что пора выходить вам
навстречу ветрам, снова в плаванье, И, подняв свой бокал,
вы посмотрите даме в глаза. И в безмолвный ваш мир
вдруг ворвутся мелодии страстные, И по палубе шаткой
затанцует интриги канва. А в каюте у вас
оживут сновиденья  прекрасные, И продолжат свой спор
день и ночь... и огонь и вода.


P.S.
Прошептав тебе еще полслова,
Я допью пустеющий бокал,
А потом займусь любовью снова
И умру, сраженный наповал.
 

ПОСВЯЩЕНИЕ Н. Т.


Тебя, смутившую покой, Возникшей призрачной мечтой, Мелькнувшей, словно привидение,
Быть может, шлет мне Провиденье?!
Г. К.


Мне кажется, что я влюбился: Настал мой судьбоносный час, А, если я опять ошибся, Надеюсь, что в последний раз.

Но знает ли она об этом,
Иль, может быть, ей все равно. Мы познакомились с ней летом, А кажется, что так давно.

Не тороплю я жизнь с ответом, Случится то, что суждено. Какое счастье быть поэтом,
И видеть свет там, где темно.


P.S.
Хоть нет тебя, но ты повсюду. Свобода стала мне тюрьмой.
 

НЕДОСТУПНОЙ


Если вы не в силах изменить ход событий, То измените свое отношение к ним.

Тебе, мечте невыполнимой, Реальной только лишь во сне, Судьбе, такой неумолимой, Что улыбается... не мне.

При встрече я б сказал так много, Иль, может, молча бы ласкал.
Ах Сатана, побойся Бога! В мечтах покой я потерял.

Но, если б ты поцеловала
Меня, как я того хотел:
Жизнь красками бы заиграла, И я б на радугу взлетел.

Но жизнь, как поезд мчится мимо, Как счастье мне остановить?
Душа моя легко ранима,
Как больно мне мечту любить!


P.S.
Под карканье ворон, завидующих счастью, Живу я, как барон, не сдавшийся ненастью.
 

* * *


Тебе, родившей семерых детей, Но так любви и не познавшей…
Г. К.


Ты мой аэродром, Жар-птица столь желанная, Разлука слишком частая и встреча долгожданная. Погода ли нелетная, иль буря ожидается, Пропавшее создание ко мне вновь возвращается.

Ты знаешь, что я жду тебя, с великим нетерпением,
С любовью встречу, как всегда, смиренным всепрощением. Сначала в ванну отведу, смывать грехи дорожные,
Потом накрою стол тебе и принесу пирожные.


Согрею утюгом постель, чтоб сны приснились легкие, Чтоб отдохнула ты душой, ведь ночки нынче стремные. Проснешься на моем плече, как девушка невинная, День превратится снова в ночь, и ночка будет длинная.

Я буду целовать глаза, глядеть в них без усталости. Мне хватит взгляда твоего, недолгой, тихой радости. Забуду обо всем плохом, и как мечту побалую,
Иль кофе принесу в постель, или стишком обрадую.
 








Прочтешь и ты свои стихи, кому-то посвященные,
Потом расскажешь, как прошли твои «гастроли» сольные. Как друг советы дам тебе, но ты их не послушаешь,
Зачем ты черта радуешь, а совесть свою мучаешь?


Ведь ты талантлива, умна, достойна лучшей участи. Зачем ты тратишь свою жизнь на мелочи и глупости?
Все пролетит, «Как с яблонь дым», стихи твои останутся. Придут и те, кто их поймет, они им и достанутся.

Я пристань верная твоя, пока жизнь улыбается.
Но скоро станция моя и… «Двери закрываются!».
Я знаю, вспомнишь ты меня, расскажешь свои новости, А я, как верный талисман, спасу тебя от горести.

P.S.
Поэт в стихах то пел, то плакал, Над переменчивой судьбой.
А бес, как черный ворон каркал, Смеясь над грешною душой
 

Ветер гонит листья по аллее, Безысходность вижу я во сне. Стала ты навязчивой идеей, Болен я тоскою по тебе.
 

Я говорю с тобой стихами,
Но ты не слышишь, не глядишь. Ты где-то там, за облаками,-
К далеким берегам летишь.


Я точно знал, что ты не стоишь
Тоски безрадостных ночей,
Но из души ведь не прогонишь, Зеленый свет твоих очей.

Терпел я от тебя такое,
Что трудно не сойти с ума. Как не старайся, все пустое: Любовь сильнее, чем чума.

Настала вечная разлука,
Мне в твоей жизни места нет. О, Боже мой, какая мука, Ждать отрицательный ответ.

P.S.
Ты мне, как фантом приснилась. Храню я в памяти весь сон,
Но ты в тумане растворилась
 
Г. К.
 

Зачем стихи, что не читают? И кто их пишет, для кого? Зачем цветы благоухают, Когда нет рядом никого?

Ты как цветок в далеком поле:- Красив он, но незрим для нас. Ах, если бы  по божьей воле, Увидется с тобой хоть раз!
Г. К.


Мы приходим в этот мир вроде бы случайно, Но творим свою судьбу индивидуально.
Бог нас всех благословил на дела благие, Освещают путь земной нам отцы святые.

Сатана, как враг не спит, сеет зло повсюду, Горе и печаль несет он грешному люду. Спутал карты он душе, чистой, благоверной И направил в гололед, по стезе неверной.

Если б знать, когда и где гибель он готовит, Караулит за углом, в сети души ловит.
В зимний день, когда вокруг полное ненастье, Мы рискуем подарить черту свое счастье.
 

Результат: одна душа в небо улетела. То одна, а у другой тело омертвело, Но принять её к себе небо не хотело.

Ты покаяться должна, бог тебя не примет,
В этот судьбоносный час дочь он не покинет. Не затем ты рождена, чтоб уйти бесследно, Вижу я любовь твою и люблю безмерно.

Не терзайся, не страдай, облегчи ты душу: Знай, что я всегда с тобой, слово не нарушу. Ты в долгу передо мной, за твое рожденье,
Ты должна познать любовь, в ней твое спасенье.


Женихов тебе пришлю, выбирай любого,
Чтоб не помешал нам черт, враг всего святого. Чтоб была ты счастлива, долгие года,
Чтобы сделала свой выбор, раз и навсегда.


P.S.
Дьявол смертный искушает, Кающихся Бог прощает: Люди мечутся меж ними, Меж соблазнами грешными, И поступками благими, -
Меж стандартами двойными. Жребий брошен пред тобой, Выбирай из них любой:
Ты командуешь судьбой!
 

* * *
Как хорошо, что ты приснилась, Хоть это был всего лишь сон.
Г. К.


Хотел я горе утопить,
Но море по колено было. Хотел тебя я разлюбить,
Но сердце все равно любило.


Как ты могла все позабыть - Душа обиды не простила! Но не могу я не любить,
За то, что было, было, было…


P.S.
Я к тебе вернулся с того света,
Так хотелось встретиться с тобой. Соловей дождался таки лета: Снова льются трели над землей.
 


Какое благо мир воспоминаний, Когда бессильно время их стереть.
Он, как лекарство от былых страданий, Хотя приходится о многом сожалеть.
Г. К.

Лабиринт из тупиков, – ни выхода, ни входа.
Я, как белка в колесе, - с судьбою Дон Кихота. Черно-белой полосой, - день и ночь меняются, То на сердце грусть-тоска, - тучи собираются, То нагрянет вдруг любовь, - солнце улыбается.
Жаль, что все когда-нибудь, все равно кончается. В новой жизни, говорят, - вновь все повторяется, Но как там тебя найти,- сны ведь не сбываются. Дни, когда я был с тобой, - счастьем вспоминаются Дни разлуки для меня, - болью отзываются. Пустота съедает грусть, - нити обрываются.
На печальные стихи, - эхо откликается. Лабиринт из тупиков – только вход без выхода. Я мечтаю о тебе, - только вздох без выдоха.

P.S.
Цель жизни для меня не приз, и не зарплата, А Эверест в любви, как высшая награда.
Бог ищет в человенке, лик самого себя, А я в себе пытаюсь найти, Господь, тебя
 

* * *
О смерти я все чаще вспоминаю,
Чем ближе срок, отпущенный судьбой. Я каждый день на прочность проверяю, И чист ли я пред Богом и собой!
Г. К.


Спят на полках книги и забыт завет Превратили жизнь мы, в деловой проект, Запахов сирени в интернете нет:
Что же дальше будет, где найти ответ?


Когда все доступно, то зачем стихи, Когда нету Бога, кто простит грехи? Станет бездуховным робот-человек:
Как ты прозаичен, двадцать первый век!


Но и бомбой страшной не убить любовь, Нам токката Баха очищает кровь.
Еслиб в конце жизни ждал нас хэппи-энд,
То не превратилась жизнь бы в Диснейленд!

P.S.
Блажен кто верует в надежду, Кто встретил в жизни идеал. Прости Господь меня, неведу: Я этих радостей не знал.
1
1               
 

ОДИНОКОЕ СЧАСТЬЕ


Чем больней разлука,- Тем сильней любовь!
Г. К.
Ты, как осенние цветы,- В них аромат прощанья, Печаль мелодии мечты, И горечь расставанья.

 






P.S.
 
Ты плод фантазии моей,- И тщетность ожидания.
Ты, украшенье грустных дней, И яд воспоминанья…
 
«...Ты исцеляешь нас, но как ты губишь мир! « Шарль Бодлер. Цветы зла.




* * *
Без уваженья нет любви, Есть только страсть,
И то на время…
Г. К.

Я слишком часто был разочарован: В любви и дружбе явно не везло. Тобой настолько был я очарован, Что в сердце, среди ночи рассвело.
 

Казалось мне, - ты верная подруга, Я ж на пороге счастья своего.

Но жизнь опять сыграла злую шутку, Ты убежала к моему врагу.
Не разглядел в тебе я проститутку, Ведь ты потом соврала и ему.

Тайком от всех, ты и со мною спала, Но, то был секс, животный секс всего. А мне любви, любви мне не хватало,
А секс: пришел, ушел и… ничего.


Коль женщина себя так мало ценит, За что её, скажите, уважать?
Она и богу своему изменит,
И, кто же будет ей грехи прощать?


Ей лишь бы внешне было все пристойно, И лишь бы свет не осуждал её.
Ну а любовь, она убьет спокойно: - Она, увы, помеха для неё!

P.S.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,


Сергей Есенин.
«Ты меня не любишь, не жалеешь».
 

* * *
Я ждал свидания, как будто бы впервой, Фантазии так волновали душу.
Час ожидания прекрасен и порой
Мне кажется, что стук я в двери слышу.


Нет утешения, в душе лишь пустота, Когда вокруг одна лишь неизвестность. Надежда пролилась сквозь пальцы, как вода, Не по душе мне жизни бесполезность.
Г. К.


Поверьте, возраст не помеха, И бедность тоже не порок.
Я в ожидании успеха,
Жду каждый день вас у ворот.


Придете вы, иль нет, не знаю. В сей час неважен результат.
Я радость встречи предвкушаю, И своему волненью рад.
 



Она пришла, и был я счастлив, Но был недолгим наш роман.
Не знаю, кто из нас несчастлив,
Но ведь и жизнь сплошной обман.


Мы заблуждаемся порою, Но стоит ли тужить о том? Ведь повторится все весною, И вновь забудется потом…

P.S.
Все суета сует”, так говорит поэт: Эклезиаста нам напоминает.
Чтоб не спросили мы, на все один ответ: Бог ничего на свете не меняет!

В раю уж места нет,- он как вагон метро: В час пик он пассажиров не вмещает.
Бог только избранным лает свое добро:
В пустом вагоне, в жизнь их возвращает.
 

* * *
Когда знаменитая порнозвезда Чиччолина была выбрана членом парламента Италии, обращаясь к делегатам, она сказала: Здравствуйте, коллеги!



Эй, вы ****и, шлюхи, сучки:- Грешные создания,
Довели меня до ручки: Тайные свидания!

То сирены вы морские, То исчадье ада,
К черту все дела мирские,- Вы моя отрада!

P.S.
Человек – это звучит гордо (по пьесе М.Горького
"На дне").
Проститутка – это звучит гордо! (Шаг вперед –
два назад).
До этого даже Максим Горький не додумался. Горько признаваться в том, что прошедший век не принес прогресса в нравственных устоях цивилизации. Поэтому вспоминаются слова Алексея Пешкова: По свидетельству Анненского, когда его спросили, как он оценивает советский период жизни, Горький ответил: Максимально горьким!
 

Казалось мне, что я заснул, Жизнь сказкою приснилась, Но рок на сей раз обманул, И ты не появилась.
 

Не могу ждать до утра, Я в тревожном бдении. Смотрит на меня луна, Молча, в изумлении.
 
Г. К.
 



























P.S.
 

Что не спишь? Чего ты ждешь? Ничего не сбудется.
То, что ищешь, не найдешь, Жизнь назад не крутится.

Лучше уж смирится мне, Сколько можно мучиться? Был когда-то на коне – Больше не получится.

Для чего же ждать утра? Некого и нечего.
Если бы она пришла, Хоть сегодня вечером.

Я б ласкал её всю ночь, Радость предпоследнюю, Я гоню все мысли прочь, Не хочу последнюю!
 
Вся жизнь мгновенье, сновиденье – Смерть – духа в вечность пробужденье
 

Пусть я не рыцарь ваших грез И танго сам с собой танцую. Хоть холод ваш не стоит слез, Но я вас все-таки целую!
Г.К.

Гоню плохие сны я прочь,- Кошмарная бессонница.
То ворон каркает всю ночь, То бес за мною гонится.

Я просыпаюсь весь в поту, Когда же это кончится? Боюсь проснуться я в аду, Душа на волю просится.

Когда-то я во сне летал, Ласкал всю ночь любимую, Ни страха, ни тревог не знал- Как я себе завидую!

Ценю я жизнь теперь сильней,- Судьбу неповторимую.
Тебя люблю еще нежней, - Единственную милую!

P.S.
Потери в жизни неизбежны,
К ним невозможно привыкать. Коварство призрачной надежды,
 

«НЕ В СВОИ САНИ НЕ САДИСЬ»

Никогда моею ты не будешь, И легко мои стихи забудешь. Вот уж если б ты моею стала, То стихи сама бы мне писала.
Г.К.


Я Бог, в которого не верят, но, все равно, я Бог. Любил тебя я, как богиню, но Бог мне не помог.
Мой Бог во мне, твой Бог с тобою, у каждого свой Бог. Была ты для меня святою, но получил урок.
Одной мне жизни не хватило, не уложился в срок. На разных мы с тобой орбитах, печальнейший итог. Злой рок командует судьбою,- за нас решает РОК!

P.S.
Я оскорблен самим собою, Разочарован  я в себе:
Не стать родным тебе с чужою, - Не строй ты замки на песке!
 

Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
Сергей Есенин.


Люблю любовь я, как наркотик, Как горный ключ моих стихов, Но шепчет на ухо мне чертик:
Лишь смерть – спасенье от грехов.


Ты остудила жар поэта, Ушатом ледяной воды. Ищу я в облаках ответа, Как исцелиться от беды.

Приходит смерть и раскрывает, Творца прекраснейший обман. Любое слово смысл теряет,
Будь библия то, иль коран.


Но я не верю в эти сказки,
И наслаждаюсь жизнью всласть: Да здравствует яд женской ласки, И все сжигающая страсть!

P.S.
Была ты выпита другим,
И мне ни капли не досталось. Дым без огня, всего лишь дым,
 

Отмщенье, государь, отмщенье! Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу, Чтоб казнь его в позднейшие века,
Твой правый суд потомству возвестила, Чтоб видели злодеи в ней пример.
Ротру, Пьеса «Венцеслав»


Использовано эпиграфом к стихотворению
М. Ю.Лермонтова «На смерть поэта»


Я в дружбе вновь разочарован, Распят продажною душой,
Я разуверен, расколдован - Без веры жить мне сиротой.

Двуличность, - Как ты вероломна! Не распознать тебя порой.
Лицом к лицу, ты благородна, Но безобразна за спиной.

Не стоишь ты переживаний, И ни презренья моего,
От пыли разочарований
Не остается ничего.


Лишь только шрамы остаются, Но не на сердце – на спине.
Кто успевает оглянуться,
 

Но Каин прячется в тумане, Иуды он страшней стократ!

Снимите маски, лицемеры: Придет и ваш последний час! Вы безобразны, как химеры,
И Страшный суд дождется вас!

Мне жаль лишь дней, во лжи прошедших, В любви и дружбе показной,
Семян погибших, не взошедших, Покрытых мертвою землей.

Я в дружбе вновь разочарован, Распят продажною душой,
Я разуверен, расколдован - Без веры жить мне сиротой.

P.S.
“Не судите, да не судимы будете» Евангелие от Матфея 7:1-5

Стоит баран в недоумении: Солома с сеном на мосту.
Коль съест: виновен в преступлении. Не съест, - так голодать ему.

«Око за око, зуб за зуб»Библия
(Левит, 24, 20; об этом же – Исход, 21, 24; Второзаконие, 19, 21).
 

Как многих мне пришлось обнять, Чтобы найти, чтобы понять,
Что без тебя не жить мне всласть!
Г.К.


Настали дни, темнее ночи: Я разрушаю сам себя.
Любил тебя я, видно очень - Во всем, увы, моя вина.

Искал души я половину,
Чтоб покорить с ней Эверест. Прошел я жизни половину,
И, как Христос, несу свой крест.


Иль слишком был я близоруким, Иль то расплата за грехи,
Стал я безногим и безруким, И не к чему теперь стихи.

P.S.
Нет, не для этого пришел я в этот свет, Чтобы, как волк остаться одиноким. Счастливый вытянул, по жизни, я билет И не хочу быть от тебя далеким...
 


ПРОЩАНИЕ С МУЗОЙ


Где начало того конца,
которым оканчивается начало?
Козьма Прутков.


Ни на что, уже я не надеюсь, И живу, покорившись судьбе.
Наших встреч горькой чашей согреюсь, Чтоб с тобою расстаться во сне.

Но и там промелькнешь ты, как призрак, Утром снова нагрянет тоска.
Для начала конца – это признак, Но решает все Божья рука!

Но и там промелькнешь ты, как призрак, Утром снова нагрянет тоска.
Для начала конца – это признак, Но решает все Божья рука!

P.S.
Я тебя у порога не жду,
И стихов про любовь не пишу. Как быстро я все потерял?
Видно, час мой последний настал!
 

УХОДЯ, Я ОСТАЮСЬ...

«Красота спасет мир», – если мы не разучимся любить… Таков закон Природы.
Г.К.


Был случай: мы с тобою танцевали, В объятиях - слияние наших душ. Но мы тогда и не подозревали,
Как близок был судьбы прощальный туш!


На небесах над нами подшутили, Но не до шуток было нам с тобой: Взлетев к богам, мы новый мир открыли, Забыв на миг, привычный путь домой.

Мы, наконец, нашли в пути друг друга. Под музыку, в такт двигались тела.
Но в легком флирте родилась вдруг фуга, И в мир чудес, в астрал нас повела.

На небесах богам вдруг стало ясно, Что впереди опасный поворот.
Что мы влюбились. не на шутку, страстно,- И, что дошли до райских мы ворот!
 



Мы не могли никак остановиться,
В ушах звучал лишь Мендельсона марш, Мы верили, что сладкий сон продлится. Жизнь выходила на крутой вираж.

И на Олимпе трезво рассудили, Не нарушать слиянья наших душ. Они наш танец, видно полюбили,
И не сыграли нам прощальный туш.


P.S.
Прощаюсь я и не могу проститься, Зачем конец, когда начала нет.
Пускай всю жизнь прощание продлится, Пусть только смерть, даст на вопрос ответ!
 

Твердят: “В начале было слово”. А я провозглашаю снова:
все начинается с любви! Все начинается с любви…
Роберт Рождественский


Ах! Как легко быть просто человеком, Рабом хлопот и низменных страстей,
И думать, что идешь ты вровень с веком. И быть, как все, в толпе среди людей.

Но я такую жизнь не принимаю, Хочу познать я все и до конца.
Я Богу долг любовью возвращаю, Как блудный сын Спасителя-отца!

Пусть жизнь моя полна переживаний, Пусть я порой чужой среди своих,
Но нет любви без горя и страданий, И нет на небо мне путей других!

Так и уйду во сне я, как в нирване, О, не буди меня проклятый быт.
Я, как гепард, бегущий по саванне. Что в воздухе над временем парит.

P.S.
Когда себя смогу я победить,
То побеждать врагов мне не придется…
 

СОДЕРЖАНИЕ


О поэзии вообще, и в частности ...........................................5
Давайте познакомимся! ....................................................... 11
Разыралась карта козырная... ...............................................12
Песнь бражника SOS!  Как много человечества... ....................................................15
Мы на крыльях мечты... ......................................................15
Прабабушка Правнучка Ностальгия Молитва В альбом Елене Была ты рыбкою простою...  ...............................................22
Сон наяву Реинкарнация Я не хочу быть дома эмигрантом ........................................26
Огнем любви искрящийся бокал...  ....................................28
Где любовь моя – тайная...  .................................................29
Весна опять волнует кровь...  ..............................................30
Эпитафия Предпочла ты мне многих... ................................................31
Бесконечность вечности ......................................................32
Вечность бесконечности .....................................................33
Здравствуй чужая милая ......................................................34
Вещий сон Самсона Кому-то – небо чистое... ......................................................35
Сегодня Лабиринт На пристани Поздравляю всех с днем моего рождения ..........................43
 
P.S. Орфография души Вселенская тоска Бой без правил Песнь незабудки Однажды в монастыре .........................................................51
Проснись мой сон Впадая в море реки теряют название?! ..............................54
Коллизии иллюзий Индульгенция Не ищи меня ты, не ищи ......................................................58
Падшему ангелу Фиалка Знакомые мотивы Здравствуй!  Прощай!  HOMO SAPIENS-у от Ноя ..................................................64
Здравствуй грусть! Нино Рамишвили Сладкий привкус магнитов одиночества ...........................69
Возвращусь я сбывшейся мечтою...  ..................................73
Песнь моряка «Над пропастью во»  лжи ....................................................75
Осколок зеркала, затерянный в листве ...............................76
Прощальное На вечности вокзале... .........................................................78
Грешнику Незнакомке Ответ По случаю открытия кафе “ПИРОСМАНИ” .....................79
Ожидание неожиданного .....................................................80
Памяти Джанико Гиоргадзе ................................................82
Было море, море голубое... ..................................................83
Обрывая лист календаря ......................................................86
 
Сметая пыль с воспоминаний .............................................87
Грустный гороскоп До встречи в новой жизни ...................................................89
Одиночный полет Божественная музыка Оптимистический реквием .................................................92
Внимая музыке молчанья ....................................................93
Как бы я тебя любил...  ........................................................94
Стих в утешенье страждущей душе ...................................96
С кем угодно ты пей и пой...  ..............................................96
Где и как тебя поймать?...  ...................................................96
Вздрогнет ветка спросонья...  .............................................97
Как мало у сердца отдушин...  ............................................98
Реквием В альбом Софико Чиаурели ..............................................100
Это было вчера Кроссворд Опять сегодня душит нас жара... ......................................104
Диалоги с двойником К собратьям по перу Исповедь бабочки Гендерный тендер До свадьбы 110
После свадьбы 111
Он 112
Она  113
Два монолога 114
Попутчики 115
Я помню вас нимфеткой .................................................... 116
Любовь слепа, глуха, хрома, но прекрасна! ..................... 117
Эхо 118
Перекличка Песочные часы Квазимодо ................................................121
Голоса в эфире  
Перестрелка в виртуальном мире .....................................124
Последнее предупреждение ..............................................125
Запоздалое покаяние Любовь непредсказуема  ...................................................127
Напомнит осень мне  Женская логика Мужская логика  Лилит  Что-то шепчет дождь осенний ..........................................133
Разбудило меня щебетание птиц ......................................134
Хорошо бы взять с собою в мир иной ..............................134
Я знаю, смерть неотвратима...  .........................................134
Слова нуждаются в делах...  ..............................................134
Знакомой незнакомке Не навреди! Письмо подруге  Занавес опускается В мире безмолвия Глас вопиющего в пустыне ...............................................143
Счастливый день Моему другу Друзей в последний путь я провожаю .............................172
Мае Бирюковой Инге Гаручава Мне бесконечно жаль ........................................................175
Полюбил я стерву, как слепой, хожу ................................177
Как часто люди лицемерят...  ............................................178
Ящик Пандоры Неотправленное письмо ....................................................181
Это было когда-то рис. А.Кебурия ....................................182
Это было всегдаРис. А.Кебурия ........................................184
Вечная дуэль Рис. А.Кебурия ............................................186
На исходе дня Ты ушла, и умерли надежды... ..........................................189
 
Я счастлив был Записки читателя Разочарование Далила Самсону Самсон Далиле В затишье перед штормом .................................................210
Диктант 211
Само-стено-графия Пусть порою Муза стерва .................................................214
С Есениным во сне Есениниада Басня Судьбу свою я принимаю ..................................................218
В альбом Восхитительная Ада...  ......................................................220
Неизвестной  Собственность - наркотик, - каждому свое...  .................221
Прощальный гудок Гуле Жоржоладзе Игра не стоит свеч Нашел я как-то золотой...  .................................................225
Ничто не вечно под луной .................................................226
Мы гости на единственной планете .................................227
Короткий сериал «Кающаяся Мария Магдалина», Тициан .........................230
Всем и никому Сколько их, не согрешивших, ...........................................232
Пусть я судьбою обойден... ...............................................233
Я любил тебя Письмо деловой женщине .................................................235
Насколько Богу я угоден ....................................................237
Ностальгия Рис. А. Кебурия  .............................................238
Почти последнее Я к смерти отношусь, как к неизбежности... ...................241
 
С приветом из Батуми ........................................................242
Ответ Три обезьянки.....Самбики-сару ........................................246
Три мудрых обезьянки .......................................................247
Я попаду в мир невозвратный ...........................................248
„Крокодиловы слезы» ........................................................249
Баловню судьбы Запоздалый ответ Любителям приключений ..................................................253
Не читайте бабочке мораль ...............................................255
Явидел Пушкина во сне .....................................................256
2016 То прекрасна, то ужасна,  ..................................................259
Сны иногда реальнее, чем жизнь ......................................260
Душа рвалась из тела  ........................................................262
Той, которую пока еще не встретил .................................263
У жизни нет черновика, а жаль ........................................264
Притворщице Заметки на полях Женщинам нелегкого поведения ......................................268
Семирадский. Грешница ...................................................269
Нелетная погода Некролог Запах женщины Арфеник Велоспед Как сохранить русский язык .............................................286
М. Ю. Лермонтов – герой  и нашего времени  ................290
Дух сатаны Я был наивен И это пройдет Эй, такси! 311
Бывает честность от рожденья .........................................312
Когда я был деревом… ......................................................313
 
Лови миг счастья Лев зимой  Плач Ромео Прерванный сон Мне больно знать, что ты меня не любишь... ..................318
Еще не вечер Посвящение Н.Т. Недоступной Ты мой аэродром Уж лучше боль Жертвам сатаны Хотел я горе утопить Заколдованный круг Спят на полках книги и забыт завет .................................331
Одинокое счастье Я слишком часто был разочарован ...................................332
Поверьте, возраст не помеха .............................................334
Эй, вы ****и Не могу ждать до утра .......................................................337
Время никого не пожалеет ................................................337
Гоню плохие сны я прочь ..................................................338
«Не в свои сани не садись» ...............................................339
И Т. Д. На смерть, оставшихся в живых .......................................341
Настали дни, темнее ночи .................................................343
Прощание с музой Уходя, я остаюсь... «О себе, любимом…»





Контактный тел: Моб: 595-57-41-94
Дом: 223-57-35.  E-mail: qeburia@rambler.ru