Когда судьба безжалостно смеётся глава 3

               
Появление ещё одного ребёнка в семье Михаила было воспринято с радостью. Мария Николаевна и Степан Игнатович уже сходили в соседнее село и договорились о крестинах внука. Крестины были намечены на Благовещение. Так решили на семейном совете. Теперь все ждали, когда настанет этот торжественный день. Домникия всё время была с малышом и уделяла почти всё время ему. Старший сын то и дело заглядывал в комнату к матери, когда она его кормила.
– Мама, - спрашивал Петя, глядя на маленького ещё братика. - А чего он такой маленький?
Она, глядя на сына, только улыбалась. А потом, подозвав к себе сына, погладила его по голове: - Вот подрастёт и с тобой играть будет.
- А когда он подрастёт? - не переставал задавать вопросы Петя.
- Скоро, скоро, - успокоила его мать.
В комнату зашёл Михаил. Увидев сына возле матери  удивился: - Я его по комнатам ищу, а он тут. Ну что, сынок, пошли кушать. Пусть мама покормит малыша, а потом положит его в кроватку. Петя последовал за отцом на кухню. Вскоре на кухне появилась и Домникия, и всё семейство принялось обедать.
Петя сидел за столом и пытался расспросить мать о маленьком братике, на что Михаил пригрозил поставить его в угол.
- Ты вот лучше в тарелку свою смотри, а то всё-то ему надо знать, - с улыбкой перебил его Михаил. - Узнаешь, когда тебе скажут.
- А как его будут звать? - не унимался любознательный Петька.
- А, правда, Дона, как мы его назовём? - повернувшись к жене, спросил Михаил. На кухне наступила тишина.
- Давайте назовём Владимиром, - предложила Домникия и взяла мужа за руку. - Ты как, Петька, согласен, если мы назовём малыша Володей?
ТОТ посмотрел на мать и расплылся в улыбке. И попытался слезть со стула.
- Ты это куда? - спросила сына Домникия.
- Я, мама, Володю посмотреть издалека, - тихо прошептал Петька, словно боясь разбудить спящего братишку.
- Ты лучше доедай, а потом мы вместе и посмотрим, - и кинула взгляд на мужа.
- Значит, Володька будет, - и  Михаил поцеловал жену в щечку…
- Бабушка, бабушка, - встретил Марию Николаевну Петька, - а у меня братика зовут Володя, - похвастался он ей.
- Да ты что? - всплеснула руками Мария Николаевна, проходя в комнату, где была дочь с ребёнком. - И когда это вы успели? - спросила она, присаживаясь на табурет.
- Да как то само собой и получилось.
- Тогда пусть будет Владимир - владеющий миром, - согласилась Мария Николаевна и, встав со стула,  подошла к коляске, перекрестила спящего малыша. - Пойду я обрадую отца, что внука назвали Владимиром.
- А приходили, мама, зачем?
- Так сказать, чтобы готовились к крестинам, на следующую неделю едем.
- Мама, я сама не управлюсь приготовить. Надо чтобы кто-то пришёл помочь приготовить, а то ведь гостей будет много.
- Да не волнуйся ты, поможем, - успокоила Мария Николаевна дочь. - Отец к такому торжеству барашка заколет. Дона, если что надо будет, присылай Михаила. Она обняла Петьку и, выйдя во двор, направилась к калитке.
Хотя ночи были холодные, но днями выглядывало солнце и становилось теплее. - Ну и слава Богу, - произнесла Мария и перекрестилась. - Вот и пережили зиму, - сказала она, неизвестно к кому обращаясь.
На юге весна не задерживается, и лежавший в сугробах снег давно сошёл. Поля потемнели и ждали, когда солнце пригреет. Стайка скворцов пронеслась над дорогой и, уселась за соседними домами. Мария Николаевна не была поэтической натурой, а скорее женщиной, которая следит за тем, чтобы в доме было сытно. А красоты здешней природы она видела в растущих фруктовых деревьях и небольшом винограднике, в домашнем хозяйстве, но то, что пришла весна её радовало. Она скорее была домохозяйкой с прикреплёнными к ней обязанностями. Небольшого роста, красива собой, она вызывала восхищение противоположного пола. Богобоязненная Мария воспитывалась в духе покорности и верности мужу и семье. Очень рано выйдя замуж, она в свои сорок три года имела двух сыновей и дочь. Её старший сын Николай был женат и имел дочь. Да и жили они рядом на одной меже, только Николай жил на верхней улице. Средний сын Степана и Марии, Александр жил с родителями, имея маленького сына. И только Домникия с Михаилом жили в отдельном доме, через дорогу купленном у одного сельского хозяина родителями Михаила и Домникии.
***
Тёплое апрельское утро разбудило село криками петухов и лаем дворовых собак. В доме Николая жена уже подоила корову и, выйдя во двор, насыпала домашней птице в корыто зерна. Николай встал и пошёл умываться. На кухне никого не было, и только в печке горели дрова.
- Видать доит корову, - подумал Николай, вытираясь полотенцем. Дверь хлопнула и появилась Нина с полным ведром молока.
- Коля, давай позавтракаем, а то мне надо сходить к соседке провеять молоко. Она поставила на скамейку ведро с молоком и стала накрывать на стол. Дочь ещё лежала в постели и мать не стала её будить.
- Ты сегодня к родителям зайдёшь? - спросила она мужа, - или сразу в магазин? У меня соль закончилась, - пожаловалась она ему.
Николай, молча, доел завтрак и тихо пробормотал, что зайдёт к матери с отцом, а потом в магазин.
- Вчера встретил Манова Петра, жаловался, что у них с коммуной не всё ладится и говорил, будто из района «гости» прибудут насчёт колхозов агитировать. Узнаю, правду ли говорят, что вступать силком будут или так сплетни по селу пускают.
- Ох, - вздохнула Нина, - и когда это закончится. Еле крестьянин на ноги встал, а они опять последнее забирать. Час от часу не лучше.
- Смотри, - буркнул на неё Николай, - языком- то не сильно мели с соседями. И опустил голову, вышел из дома.
Пройдя вниз по меже, Николай очутился на участке огорода родителей. Почуяв приближение человека, выглянувший из будки пёс поднял лай.
- И кого это несёт? - подумал Степан Игнатович, прибираясь в коровнике. Он оставил лопату и выгляну на улицу.
- Тихо ты, - прикрикнул он на пса, увидев Николая. - А я уж думал, кто чужой, - сказал Игнатович. - По делу, сынок, или просто заглянуть к нам?
- Да я в магазин иду, соль взять, а заодно заскочил и вас проведать.
- Так заходи мать в доме, - пригласил он сына. - Кушать будешь или дома завтракал, а то мы только собираемся завтракать.
- Я, отец, завтракал, - ответил Николай. - А Саша дома или куда ушёл?- спросил Николай.
- Да куда ему идти? Дома с Федоркой. Она с матерью завтрак готовят. А он с сыном на полу катаются, - подкручивая усы, усмехнулся отец. - Заходи в дом а я сейчас управлюсь и тоже приду.
- Да не волнуйтесь, отец, я на минутку, Нина будет ждать дома.
- Подождёт твоя Нина, и Степан подтолкнул сына к двери. - Давай иди, я мигом тут, - и снова пошёл в коровник…
В центре, как называли его сельчане, находился магазин и клуб. Это было излюбленное место, где можно было узнать новости и встретиться с одногодками. Николай издали увидел группу мужиков, которые стояли у клуба и вели разговор, жестикулируя руками.
-Коля, давай сюда, - позвал его стоящий там конюх Григорий. - Ну, вот скажи Егор, - обратился он к молодому парню на пару лет старше Николая. - Скажи, что ты слышал от Ильи Ямова? А если не веришь, - Обращаясь уже к Николаю, продолжил он, - сам прочитай объявление. В воскресенье днём приедут из райцентра агитировать теперь уже в колхозы.
- А на кой они нам, - проворчал Николай, - мы тут уже в коммуне наелись досыта. Они что нам теперь вёдрами шоколад будут раздавать, - съязвил Николай, и на его лице появилась ухмылка.
- А может лучше будет в колхозе, - встрял в разговор Трифон.
- Да вам, куда бы ни вступать, - встрял в разговор Тодор Матвеев. - А если я не захочу в этот ваш колхоз, так меня силком что ли потянут, как бычка на бойню? Толпа засмеялась.
- А может, и потянут, - пошутил кузнец Фёдор, и толпа вновь разразилась смехом.
Ещё некоторое время Николай стоял и слушал разговоры односельчан и, вспомнив, что ему надо купить соль, пошёл в магазин. Всю дорогу домой Николай размышлял над разговором возле клуба." А чего сейчас думать, - решил он, - послушаем, что предложит правительство, тогда и будем думать", - и он сплюнул, отправив мрачные мысли в дорожную грязь.
***
Николай по пути зашёл во двор к отцу и решил пройтись по меже к своему дому. Из-за плетня, что окружала небольшой участок винограда, появилась голова отца.
- Что, сынок, в «центре», рассказывают? О чём мужики разговор ведут? - Всякое на языке у народа, отец, а точно никто сказать не может. Знающие мужики говорят, что слышали от Ивана Петровича. Обещает начальство из района приехать, тогда всё станет ясно.
Степан Игнатович махнул рукой и продолжил возиться с кустами.
- Я пойду, - сказал Николай отцу и пошёл по дорожке к своему дому.
- Конечно, - иди вдогонку пробормотал Игнатович.
По дороге проехала запряжённая лошадьми телега. Увидев во дворе Степана, Фёдор махнул ему рукой:
- Привет, Игнатович, как дела, здоровье?
- Да как дела, - подойдя к калитке, у которой притормозил Фёдор, ответит тот. - Вот хозяйство ведём, а чем нам ещё заниматься. Николай тут мне новость принёс, что будут колхозы организовывать.
- Да слышал я такое, - почесав затылок, ответил Фёдор. - Да и куда нам деваться, что решат верха так и будет. Нас ведь теперь, Степан, мало кто спрашивает. Вон затянули в коммуну и что… пшик. А теперь колхозы решили организовать. Он тяжело вздохнул и, покачав головой, выдал: - Развалят собственника, и поминай их, как звали.
- Да, - посетовал на то Степан, - времена - не приведи Господь, - и перекрестился. - А ты, Фёдор, куда собрался?
- Да глины надо накопать у реки, сарай решил подмазать.
- Ну, тогда езжай держать не стану, - сказал Степан, и Фёдор, тронув вожжи, продолжил путь.
***
Всё село жило ожиданием встречи районного начальства. С утра клуб был подметён и расставлены скамейки. Мужики, что беднее, пришли с раннего времени с жёнами. У клуба велись разговоры о том, кто приедет и, что будут решать. Детворе было раздолье, и они устраивали свои игры, за что мужики покрикивали на них, чтобы не мешались под ногами.
- А ну, пошли вон отсюда, - подняв клюку, грозил непокорным ребятишкам дед Матвей, который жил только за счёт того, кто что даст. Ещё в империалистическую войну он получил ранение, так и хромал, упираясь на трость. Баба его три года как померла. Вот и жил он кто, чем поможет. Да и изба была не хоромы, а мазанка без крыши. На такие дома говорили: землянка.
Постепенно народ собрался и появился Иван Петрович.
– Иван, что-то начальства районного не видать?
- Мы тут их с утра ждём, - сказал Пётр Манов.
- Сколько ещё ждать, а то ведь у каждого хозяйство есть, - и толпа загудела. - Чего зря народ собирать, если не о чём речь вести, - послышались голоса собравшихся мужиков.
- Да погодите вы, - успокоил их Петрович, - с минуты на минуту будут, путь то не близкий. А мало ли чего в дороге бывает.
- И то верно, - поддержал Ивана, брат Филипп. Иван посмотрел на брата и улыбнулся. " И чего это сегодня на него нашло? - подумал Петрович. - Видать с мужиками в карты много проиграл."
Многие женщины зашли в клуб, расселись на скамейки, принялись щелкать семечки. Кто моложе прохаживался возле клуба и, делая беззаботный вид, бросали жгучие взгляды на молодых парней.
- Едут, - завидев запряжённую тачанку парой лошадей, закричал босоногий Тимка, сын Клавдии. И правда, из-за поворота показалась тачанка.
– Наконец явилось начальство,- сострил конюх Григорий.
Тачанка остановилась возле клуба.
- Не заждались? - слезая с тачанки, спросил лысоватый мужчина среднего телосложения. Он был одет в пиджак зелёноватого цвета с накладными карманами и брюки галифе.  Приятный голос и наружность располагали к душевной беседе. Он вытащил платок и вытер им лицо.
- Жарковато нынче, - сказал он и подошёл к Ивану Петровичу. - Ну, веди, Петрович, нас, а уж знакомство будет во время беседы. - Правильно я говорю? - обратился он к мужикам, которые шли рядом.
- А почему бы не познакомиться, если дельные предложения есть, - ответил Тодор Матвеев. - Вот послушаем вас из района, что предложите, тогда и решим, - усмехнулся он.
Иван Петрович и приезжие гости взошли на небольшую сцену. На сцене стоял стол, покрытый красной материей для торжественных случаев и три стула для президиума. Зал зашумел.
– Граждане, тише, пожалуйста, - обратился Петрович к односельчанам. Он откашлялся и громко что бы было слышно, произнёс: - Разрешите представить вам Георгия Станиславовича Шепова.
- Да тише вы, - крикнул Григорий, пусть человек расскажет, и зал стих.
***
Дети ещё спали, а Домникия уже была на ногах. Михаил занимался хозяйскими делами.
- Миша, ты в клуб пойдёшь или нет? - спросила она мужа.
- Пойду, конечно, интересно знать из первых уст, а не то, что потом мужики рассказывать станут или брат. Вот управлюсь по хозяйству и пойду.
- Я бы тоже с тобой пошла, да только с ребёнком не сильно там и посидишь. Я лучше к матери схожу, - сказала Домникия и продолжила возиться у плиты. Когда Михаил закончил убирать за скотиной и, умывшись, пришёл в дом, Домникия уже приготовила завтрак.
- Пора Петьку звать, а то будет спать до обеда, - сказала она и пошла в комнату, будить сына. - Эй, соня, вставай, - тронула она Петьку и погладила сына по голове. Он открыл глаза и улыбнулся: - Мама, можно я ещё чуток полежу?
- Нет, нет, Петька, пора завтракать, завтрак на столе, и ходи тише, чтобы Володю не разбудить. Она пошла на кухню и следом за неё появился Петька в коротких штанах и рубашке навыпуск.
- Давай умывайся и за стол, - скомандовала Домникия…
Было ближе к полудню, когда Михаил подходил к магазину. Он издали заметил ожидавший народ, но торопиться не стал. Не любил большие сборы да бестолковые разговоры. "Своих забот полон рот, - думал он, - а тут ещё и чужие проблемы пережёвывать."
 На улице никого уже небыло, и Михаил, войдя в клуб, примостился у стены. Рядом он заметил Илью Ямова, который молча, слушал выступление районного представителя.
- Как думаешь, Миша, – спросил тихо его Илья, - дело говорит или опять что-то мудрят?
- Пока не знаю, вот послушаем, а там будем думать.
Когда выступающий оратор закончил, из зала полетели реплики.
-Так что теперь всю землю, у нас заберут, а нам как быть? Чем семьи кормить? - послышался голос Димова Степана.
- Товарищи, - поспешил успокоить их Георгий Шепов. 
- Советская власть позаботилась и об этом. Она организовывает колхозы, а это обозначает, что всем будете управлять вы. Вам предоставляется выбирать председателя коллективного хозяйства, который и будет руководить. Вот я от имени района хотел бы вам предложить коммуниста Николая Ивановича Дончева на место председателя колхоза.
- А что у нас своих нет? – послышались голоса. - Зачем нам чужие председатели.
-Товарищи, я, конечно, спорить не буду с вами, - сказал выступающий, - но партия направила к вам надежного человека и думаю, что он вам понравится. - А он что девица, что бы нам нравится? - раздался из зала смех.
- Хватит вам глупости городить, - сказала жена Николая, Нина. - Человек дело предлагает, нам же легче будет.
- Возможно, будет легче тем, у кого меньше земли, - подал голос, стоящий возле Михаила Илья Ямов. - Мы тут уже в коммуне были, и что вышло?
- Хватит тебе, Илья, слёзы лить, - не сдержался Иван Петрович. - Да, не получилась коммуна, но теперь совсем другое дело. Это дело государственной важности и его надо выполнять.
- А в колхоз силком затягивать станете или добровольно? - спросил тот же Илья.
- Колхоз - дело добровольное, но я советовал бы вам вступать.
- А что и запишемся, - крикнул из первых рядов Фёдор кузнец.
- И мы пойдём, - закричали другие мужики.
- Меня запишите, - поднял руку конюх Григорий…
Только под вечер Михаил пришёл домой.
- Я уж думала вы, и ночевать там будете, - поправляя платок на голове, сказала Домникия, встречая мужа.
- Да ну их, - махнул Михаил рукой и тяжело вздохнул. - Шума было много, а как будет, посмотрим. Обещали, что каждый получит работу, за которую будут платить трудоднями.
- А как это? - переспросила Домникия.
- А я откуда знаю, говорю то, что слышал. Завтра Иван расскажет, он ближе всех к начальству. А кормить собираешься, а то я проголодался сильно, - сказал Михаил и обнял жену. - Петька уже спит, или у матери?
- Дома, вторые сны видит, - ответила Домникия. - Набегался за целый день, вот и спит. Тебя ждал, да не дождался.
Михаил ужинал, а Домникия смотрела на мужа, чуть уставшего, но такого родного и близкого. Ей в этот миг захотелось прислониться к нему и быть под его защитой, смотреть в его голубые, словно море, глаза, и она улыбнулась. И тут же подумала, что муж у неё самый красивый и умный.
***
Звёздное ночное небо, словно скинув все проблемы мироздания, отодвинуло шторы на окне, заглянуло в спальню к Михаилу и Домникии. В комнате было тихо. Среди этой тишины слышалось лёгкое дыхание спящего в своей кроватке Володи. Он, положив головку на бок, крепко спал, посапывая маленьким носиком. Михаил, несмотря на позднее время, ворочался с бока на бок.
- Миш, ты чего не спишь? – тронула его за плечо Домникия. Он повернулся к ней и тихо, почти шёпотом произнёс: - Да всё не могу уснуть из-за этого собрания. Коммуна была, отдал половину, теперь колхозы организовывать начнут, и опять земля вся в колхоз. Заберут в общее пользование. А нам тогда что? Только участок возле дома? Огород - и живи, как знаешь. Да кто его знает, как будет? - вздохнул он. - Им что, приехали, рассказали - и по домам в район, а тут думай. Да ещё про трудодни наговорили. Одним словом разоряют индивидуальные хозяйства. Был хозяин, и нет его. Мы сами знали, когда сеять и собирать урожай, а теперь указ из района будет. А если председатель не ведает, как большое хозяйство вести, тогда считай, что мы  - голодранцы и голод. У нас ведь и неурожаи не редко были, но мы выживали, а теперь, - и он замолчал.
Домникия прижалась к мужу и обняла. Он чувствовал, что она тоже понимает его тревогу.
- Да ты не расстраивайся. А Иван что на это говорит? - спросила она Михаила.
- Я раньше ушёл, а он там остался с гостями. Видать к себе повёл переночевать, а утром они уедут.
Она прижала мужа к себе, и он прильнул к её губам. Только к первым петухам они оба уснули.
Во дворе залаяла собака. От лая проснулась Домникия и легонько, чтобы не будить мужа прошмыгнула к окну.
«Кто там ещё?» - подумала она и глянула во двор. У калитки стоял Гриша Пеев. Домникия одела поверх ночной рубахи платье, и вышла из дома.
- Гриша, чего тебе? - спросила она столь раннего гостя.
- Да мне Михаил нужен, - стоя у калитки сказал тот.
- Погоди немного, я его сейчас разбужу, - сказала Домникия, и пошла, будить, спящего мужа. – Гриша, а ты заходи, - пригласила она и прикрикнула на собаку, что бы пёс перестал лаять.
- Тебе чего? - протирая глаза и прогоняя сон, спросил Михаил, увидев во дворе друга.
- Так что, Миша, загонять в колхоз будут или по желанию? – спросил Гриша.
- Да по желанию, - усмехнулся тот, - а ты что вчера не был разве?
- Да куда там, не до того было. Одним человеком меньше или больше, какая разница, - продолжил Гриша.
- Этот вопрос, решенный сверху, а мы..., - и он махнул рукой. - Даже наш Иван и тот толком не знает, как будет. Но говорят, в других сёлах организовали колхозы и пока не жалуются.
- Это точно, - согласился Гришка, - а им что терять, у них и земли хуже, да и бедноты больше. Неровня нашим зажиточным мужикам.
- Да согласен, - ответил Михаил.
Скрутив самокрутку из табака и, прикурив, Гриша затянулся. Выпустив дым, он вздохнул. - А ещё что говорили? - спросил парень, собираясь уже уходить.
- Так и говорят, вроде будут создавать сельсовет, - ответил Михаил, - который будет решать все спорные вопросы между сельчанами.
- А кого хотят назначить или тоже пришлют? - спросил Гришка.
- Пока не знаю. Да нам, что, всё равно, лишь бы не так, как с коммуной, а то пойдём по белому свету голыми и босыми.
- И не говори, - согласился Гриша и, затушив дымящий остаток, положил окурок в карман.
- Я думаю, Гриша, всё скоро станет ясно. Я видел, как народ вчера вопросы задавал. Сельские мужики, у которых большие земли не очень были рады такому повороту дела. Партия сказала вот и выполняй, а кто против колхозов будет… - и Михаил замолчал. - Поживём, а там увидим, - закончил Михаил, и попрощался с другом.
***
С тех пор, как в семье Михаила и Домникии появился младший сын, Володя, прошло три года. Много всего произошло за это время в селе. Но то, что колхоз прижился и работал, было на удивление. Многие молодые девушки и парни пошли учиться на курсы трактористов и, закончив их, умело справлялись с железными конями. Более сознательная молодёжь, больше из бывшей бедноты, вступала в комсомол. Государство не жалело средств на возрождение, коллективных хозяйств, видя в том поддержку городов продуктами питания. Новые стройки страны требовали больше зерна и продуктов, поэтому вся надежда была на колхозы. Но была и другая сторона этой, как бы сказать, медали. Никто не мог покинуть село, потому что село было не паспортизированное. А если кто и пытался, как- то выскочить из этой крестьянской кабалы, то он не мог. Паспорта были только у городского населения. За удачными годами были и года неурожаев. Трудно было выжить сельскому жителю. Правительство давило налогами, и тот миф райской жизни был развеян. Многие селяне едва сводили концы с концами. Подсобное хозяйство приходило в упадок. Не хватало времени для своего участка. Двадцати соток огорода обрабатывать, порой приходилось подраставшим детям. Мужики и женщины все были задействованы на полевых и хозяйственных работах. На колхозных фермах трудились с раннего утра и до позднего вечера. Дойка, кормёжка и опять дойка, и так целый день и только, когда заканчивалась вечерняя дойка, изнурённые женщины и скотники возвращались домой. Это было тяжёлое время для страны и для сельского жителя. Каждое фруктовое дерево обкладывалось налогом. Вся домашняя птица была пересчитана. Имеющаяся живность - всё это было в списке у председателя сельского совета. Налоги платили все, не взирая, на количество душ. Таковы были реалии того времени…
***
После суровой на удивление зимы, весна выдалась тёплая, и весеннее солнце радовало не только детвору, но и взрослых жителей села. Разбитые дороги постепенно подсыхали, оставляя искореженный вид от колёс телег и железных колёс с шипами, тракторов. Михаил и Домникия работали в полеводческой бригаде. На заработанный трудодень насчитывались деньги, которые выдавались по окончанию года. А так же зерно. А в основном все жили на то, что оставалось в семье от ведения своего хозяйства. Да и какие это были деньги. Тому, кто не мог платить налог из-за неурожая фруктов, приходилось погашать долг деньгами. Государственная машина, набирая обороты на индустриализацию, всё сильнее сжимала тиски, и выжимала, что можно было выжать из крестьян. Крестьянские хозяйства держались на одном честном слове. Многие сельчане, видя, что платить налог нечем старались вырубить плодовые деревья. Так можно было, как-то облегчить налог, нависший долговым топором над любой крестьянской семьёй. Не обошла долговая нагрузка и Степана Игнатовича. Еще зимой, когда шла перепись плодовых деревьев, он вырубил половину фруктового сада. Мария Николаевна видя, как муж рубит то, что столько лет радовало глаз и плодоносило, качала головой и тихо причитала: - Господи, за что же нам такое наказание? Она вытерла фартуком стекавшие слёзы зашла в дом…
Дети у Михаила и Домникии подрастали. Теперь уже старший сын Петя мог заботиться о меньшем брате, находясь у бабы Марии и деда Степана, пока мать и отец не приходили с работы. Обычно после работы их забирала Домникия или приводила домой мать Домникии, баба Мария. Михаил старался из всех сил, чтобы в доме хоть как-то был хлеб и немного молока. Но того, что оставалось после налогов, было очень мало. О лучшей жизни приходилось только мечтать. Оставшиеся двадцать кур - несушек не могли пополнить продовольственную корзину. Всё приходилось отдавать сборщику, который приезжал каждую неделю. Молоко, куры, яйцо, шкура зарезанного телка - всё уходило в государственные закупки с минимальной ценой. А долги всё росли. Не было ни одного хозяйства в селе, чтобы у кого-то не висел долг. Да и Михаила, и его семью он, словно смерч, закрутил и бросил в самое пекло. Прошедшие неурожайные года дали о себе знать. Многие старики не выдержав такой натиск прессовой машины, тихо, словно это была их судьба, уходили в мир иной от голода и от болезней. Нередко Домникия оставаясь наедине с мужем, тихо говорили о том, что надо бы бежать.
- Куда бежать? - спрашивала Домникия у Михаила. - Без паспортов и с маленькими детьми.
Многие пытались вырваться в другие области, где можно было, пережить голодное время и этот непосильный гнёт государства. Многие пытались, но удавалось не многим. Тех, кого ловили, возвращали обратно в колхоз или отдавали под суд. В то время судебная машина работала исправно. Никто не смотрел ни на детей, ни на стариков. Многие мужики, которые пытались что-то принести домой, взяв горсть зерна, давно пилили лес в Вологодских лесах или в Сибири. Брат Михаила Иван кое-как держался, но много раз вызывался в район, откуда приезжал в тягостном молчании. Последнее время между братьями особого понимания не было. Михаил изредка заходил к матери с Домникией и детьми на пару часов. И если смотреть со стороны, то это были скорее встречи внуков с бабушкой. Одна опора была на сына Ивана, но и тот крутился, как белка в колесе. Поэтому Михаил не особо тянуло на откровения с братом. Да и тому не очень хотелось говорить, что происходит в стране. Каждый был замкнут на своей боли. Брат Филипп, который часто выступал с критикой на сцене сельского клуба и смешил народ, внезапно исчез в одно утро. Были разговоры, что вроде бы вызвали в район, да так назад и не приехал. Слухов ходило по селу много, да только никто толком и не знал. Многие, кто знал хорошо Филиппа, старались об этом молчать, понимая, чем может обернуться вопросы, куда он делся. Мать горевала, но зная, что сын не редко выступал с критикой в адрес колхозов, понимала, что все его высказывания не могут оставаться без внимания власти. И когда Филипп в один день не вернулся домой, она всё поняла и приняла судьбу такой, какой она есть. Теперь старший сын Иван Петрович был её единственная поддержка и опора.
***   
Всё больше Михаила посещали мысли: а как жить дальше? За последние время в селе всё чаще стали умирать старики и взрослые мужики. А что говорить о детях, которые недоедали. Государственный продовольственный налог ложился бременем на простого колхозника.
В этом и семья Михаила была не исключение. Его не однократно вызывали в сельский совет, напоминая о неуплаченном долге в казну государства. Вот и сегодня он шел в сельский совет, чтобы просить об отсрочке погашения долга. Он думал о том, что ему говорить и не заметил, как из соседней улицы по направлению к церкви шла небольшая похоронная процессия. Несколько человек двигалось за повозкой, на которой лежал гроб. Впереди за гробом шли, все в чёрной одежде, невестка и мать Никиты Ганева, трое мужчин помогавших похоронить почившего односельчанина и ещё несколько женщин. Михаил узнал женщину, идущую за гробом, которая часто приходила к Марии Николаевне. Он остановился и подождал пока повозка проедет и перекрестился.
- Нет, - подумал он в этот момент, - что-то нужно менять иначе, самого вот так вот повезут. И он зашагал по неровной дороге, думая, чем же обернётся на этот раз встреча с председателем сельского совета.
Когда Михаил подходил к зданию, в котором помещался сельский совет, из дверей вышел Григорий Пеев.
- Что, Миша, и тебя вызывают? - спросил он.
- Да, и не первый раз, - прищурив недовольный взгляд, ответил Михаил. - Ты же сам знаешь, какой урожай был, и хозяйство не ахти еле, концы свожу. Двое детей. Да разве они поймут, им подавай налог, а с чем остаётся семья их не интересует.
- Да, - согласился с доводом Михаила Григорий. - Слышал, что у Никиты, что женат на Вере, тот, что сват Ильи Ямова, корову забрали, за неуплату налога, а у них четверо детей и один мал малого.
-И не говори, - покачал головой Михаил и, простившись с другом, зашёл в сельсовет.
- Что же ты, Михаил, с налогом тянешь? - встретил его с порога, председатель Данил Семёнович. - Мы не можем ждать больше, район жмёт. А у тебя долг - сто пятьдесят рублей. И не хотелось бы тебя огорчать, уважая тебя и твоего брата, но поделать ничего не могу. Пришло решение по твоему вопросу из района, забрать твой дом ввиду неуплаты.
- Как так? - возразил Михаил и повысил голос на председателя.
-Да ты не кричи, - махнул тот рукой на выпады Михаила. - Пойми, я тут не виноват, - возразил Семёнович, - все дела решают в районе. А тебе лучше помолчать, и он затянулся дымящей папиросой. Я был на неделе в районе и пытался что-то сделать, да только там и слушать не хотят. Им нет дела до всего, - опустив голову вниз, сказал председатель. - Ты думаешь, мне приятно говорить тебе и другим о том, что их оставляют без коров или птицы.  У них там государственный план, и он, понизив голос, сказал, - ладно Михаил иди больше ничем тебя не порадую. А твой дом отдают другой многодетной семье.
Михаил вышел из сельсовета и зашагал к дому.
- И что делать? - эта мысль, словно осиновый кол торчала в голове Михаила. Погруженный в мрачные раздумья он не заметил, как очутился возле своей калитки.
- Папа пришёл, - увидев Михаила, закричал Петька и подбежал к отцу. Тот поднял его на руки и пошёл в дом.
- Ну, что, Миша? - спросила его Домникия, встречая мужа.
- Да что сказать, новости неважные забирают у нас дом, за долги, - опуская Петьку на пол, ответил Михаил. Он сел на скамейку и пригласил сесть рядом Домникию. - Пойду, поговорю с отцом, возможно проблему с жильём решим, хотя бы на первое время, а там видно будет. Да и выбраться из села не так просто, ни паспортов, ни документов, - зло сказал Михаил и стукнул кулаком по столу. На что Петька прижался к матери.
- Ты, Миша, успокойся, - сказала Домникия. - Я думаю, может, первое время у матери поживём, а дальше придумаем, - и она тронула руку мужа.
-Хорошо, - согласился Михаил и, успокоившись, решил завтра поговорить с тестем.
***
Ночь прошла не спокойно, Михаил несколько раз вставал и ходил по комнате, но так, чтобы не разбудить жену и детей. Ему не давал покоя вопрос, за что всё это. Он же первый по просьбе брата вступил в коммуну. А когда организовывался колхоз, вступил в него без лишних разговоров. А тут вот тебе какой сюрприз. Его воспалённый мозг не мог дать точный и правдивый ответ. Домникия во сне повернулась и, увидев, что нет мужа, повернула голову.
- Миша, - тихо спросила мужа, - чего ты не спишь?
- Спи, Дона, - ответил Михаил на вопрос жены. - Я пойду на кухню, а потом приду, - успокоил он Домникию. Он прошёл на кухню и, не зажигая лампу, присел возле окна. Лунная ночь освещала большой двор, будто говорила: - смотри, Михаил, это последние дни в этом доме. Он сидел, не шелохнувшись, словно неведомая сила заворожила его. Так он просидел, пока на востоке не появился первый яркий луч напоминающий выстрел картечи. Восток алел, утро врывалось огнедышащим криком, и раздирал плачущую душу Михаила.
В такой позе и застала его Домникия, придя на кухню. Дети ещё спали, и она, подойдя к мужу, легонько тронула его за плечо.
- Ты так и не ложился? - прижавшись к нему, спросила она Михаила. Он почувствовал её прикосновение и в какой-то момент понял, что как бы то ни было, а жизнь продолжается.
- Мишенька, всё как- то образумится, - обнимая мужа, прошептала она. - Весь народ так живёт, Господь милосердный не даст нам пропасть, -и, повернувшись к висящей в углу иконе, перекрестилась.
***
Пока на зорьке крепко спали дети, Домникия на кухне готовила завтрак. Михаил управлялся со скотиной. Выбросив весь мусор на навозную кучу, из-под коровы и телёнка он взял метлу и подметал двор. Два десятка кур разбрелись в загородке, которую Михаил смастерил, чтобы не рыли на огороде.
- Миша, иди завтракать, - выйдя на крыльцо, позвала Домникия мужа. Он закончил подметать двор, положил метлу в сарай. Отряхнув брюки и ополоснув лицо и руки холодной водой, Михаил вошёл в дом.
После вчерашнего разговора с Данилом Семёновичем, Михаил, войдя в дом, ощутил, будто защемило сердце, словно это были прощальные встречи с чем-то близким и родным. Он задержался на минуту в коридоре. Было чувство, что кто-то неизвестный выбивал почву из-под ног. Взяв себя в руки, Михаил вошел в дом. За столом уже сидели Петька и Володя. Увидев отца, они вышли из-за стола и бросились обнимать его.
- Ах, вы мои дорогие, ну-ка расскажите, как вы спали? - спросил Михаил, погладив каждого из сыновей.
- Эй, хватит отца отвлекать, - пригрозила Домникия детям, - давайте садитесь завтракать…
Убрав со стола после завтрака посуду, и отправив детей во двор, чтобы они не мешали, Домникия прибирала на кухне.
- Миша, так ты пойдёшь к родителям или подождёшь меня?
- Дона, лучше я сам схожу и поговорю с отцом. Зачем ещё и детей водить. Сама знаешь Федорка в положении, не до этого сейчас.
- Ну, как знаешь, - согласилась Домникия и, выйдя на крыльцо, приказала детям из двора никуда не выходить.
- Петя,- приказала она старшему сыну, - смотри, чтобы Володя никуда не влез.
- Хорошо, мама, - отозвался Петька и продолжал что-то строить из веток возле сарая…
Хотя время уже близилось к обеду, но Степан Игнатович был ещё дома. Кони были колхозные запряжены с подводой и мирно ожидали, когда поедут после обедней дойки собирать молоко и везти на приёмный пункт. Александра дома не было, и только Федорка сидела дома.
- Добрый день, - поздоровался Михаил, войдя в дом.
- Ну, так добрым гостям всегда рады, - ответил тесть и поздоровался с Михаилом. - Чем порадуешь нас или просто так заскочил? - спросил, глядя на зятя Игнатович. - Ты вот пока дома был, а сорока уже весть давно принесла нам. Мы с матерью весь вечер думали, как же теперь быть. Эх, времена настали, - вздохнул Степан Игнатович и предложил зятю присесть. - Вот что мы тут надумали, Миша, с матерью да Александром. Ну, первое время поживёте у нас, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Уж как- то будем ютиться свои «черти» куда вас деть, а потом надо что-то думать. Я слышал многие бегут из колхоза. Кому удаётся, те выживают. У нас в селе за последнее время, сколько от голода умерло, вот и мерь на свой аршин. Я пока работаю, и Александр тоже. Да коровка есть, вот и перебиваемся. А ещё одну семью не потяну. Ты уж не обессудь, рад бы душой, - и он замолчал…
- Па, - да нам бы хоть какое-то время, но не под небом же жить. - Конечно, конечно, - согласился Игнатович, - вот и я о том же говорю. Поживёте у нас пока, а там даст Бог, как- то определимся. Ты так и скажи Домникии, пусть не переживает.
- А когда собираются описывать дом? - спросил Игнатович.
- Так на днях обещали, и уже известно, кто поселится.
- Ты давай хоть кур перенеси, да коровку с тёлкой приведи, сарай большой места хватит. А там, дай Бог, разгребёмся. И он встал и глянул на ходики. - Ты уж извини, мне на работу пора. Вы приходите с дочкой вечером,- сказал Игнатович, там и Александр придёт, вот и поговорим.
- Миша, погоди, - сказала Мария Николаевна, видя, что зять собирается уходить. - Я ту гостинец для внуков приготовила, - сказала Мария Николаевна и протянула завёрнутые в чистую тряпочку несколько булочек. - Вчера пекла, пояснила она.
- Спасибо передам, - ответил Михаил, и они с тестем вышли из дома. - Вечером приходите обязательно, - сказал он, выезжая подводой со двора в открытые ворота.
- Миша, - крикнул Степан Игнатович, - ворота закрой, пожалуйста, а то я спешу. Он выехал на дорогу и, погоняя лошадь, поспешил на коровник.
***
Народ умирал от голода, от болезней, но государственная машина, словно ненасытный циклоп, всё требовала больше и больше. Во многих районах области побеги из колхоза принимали
угрожающий характер, и сегодня в сельском совете Данил Семёнович созвал актив для информации и усилению и охране территории колхоза.
- Я вот чего вас сегодня собрал, - сказал Данил Семёнович, обращаясь к начальнику актива, Никите - худощавому парню с глазами, как у цыгана. - Смотри Никита, чтобы ни одна мышь не проскользнула с территории колхоза.
- Мы стараемся, да и людей маловато, - хотел было вставить тот, но Семёнович прервал его: - Знаю, что стараешься, да только мало этого, бежит народ, бежит, - и он, сотрясая кулаком, ударил по столу.   - С этого дня особое внимание высоким посевам, потому что ночью бегут, мать их так, - не сдержался председатель. - А кто убирать урожай будет? – и он посмотрел на весь актив. - Ребята вы молодые. У вас есть кони, есть нагайки. Возьмите ружья, если надо то стреляйте. Пугайте, но чтобы никто из села ни ушёл. А теперь по работам. И чтобы ночью особый контроль был, не то, и он пригрозил, сотрясая кулаком воздух.
***
Уже после весенней распутицы наступили более тёплые дни, и весенние напевы природы разбудили местные сады, и улицы и наполнили красотой цветения вишнёвых и абрикосовых деревьев. Михаилу и Домникии с детьми было очень больно терять этот уютный уголок семейного счастья, где столько было любви и радости появления детей…
Два месяца, как Михаил с женой и детьми, в прямом смысле, ютились у родителей. Но что поделать, и родители, хоть было и тяжело, но терпели. Домникия видела настроение отца и матери, понимая что три семьи в одном доме, это уж слишком тягостно, но молчали дабы не вызывать негативные эмоции зятя. Михаил ходил на работу с Домникией, а дети в это время были на попечении бабушки и жены брата Александра, Федоры. Попытки встать к кому- то на постой, не приносили успеха. У каждого были свои проблемы, да и время было не из лёгких. Не проходила и неделя, как кого-то не хоронили. Года были голодные, не урожайные. Большинство из бывших зажиточных мужиков, которые проявляли недовольство, арестовывали, и больше они домой не появлялись. Многие решались бежать, да только единицам удавалось проскользнуть мимо «отряда» Данилы Семёновича. Тех, кого возвращали, предупреждали, что следующий раз дело будет передано в район, а там спрос маленький – тюрьма. Время, словно огромная плита невзгод, опускалось на плечи крестьянина. И терпел и стар и мал. Единственная свобода была в обращении к Богу…
В доме Марии Николаевны к вечеру было пусто. Федора пошла с ребёнком к своей матери. Александр с Михаилом возились на огороде. Домникия приготовив ужин на всех забрала детей и пошла к соседке - родственнице. Упираясь на палочку, и наблюдая, как сын и зять возятся в огороде, Игнатович подошёл к ним.
- Как тут дела? - спросил он, останавливаясь возле них.
- Думаю, - ответил Александр, - отец, урожай должен быть хороший.
- Верно, сынок, может Господь и услышал наши молитвы, и дождь был нынче ко времени, а то ведь совсем замотали суховеи. Он посмотрел на Михаила, и спросил его: - А ты что думаешь Миша?
- Да мне, отец, что думать. Решаться надо, а то так не выживем.
- Вот и я об этом же, - ответил Игнатович и тяжело вздохнул.
- Да я давно с Домной обговорил этот вопрос, да только не знаю, какое выбрать время, чтобы не заметно и удачно. А то ведь может закончиться не так как мне хочется, - и он посмотрел на тестя.
- Верно, говоришь, Миша. Ты вот что, пока никому об этом не говори. Не надо, чтобы знали лишние языки. Время не спокойное, лишнее слово сболтнёшь и угодишь туда, «где Макар телят не пас», - и он улыбнулся. - Ладно, вы тут доделывайте, а я схожу до кума Павла и узнаю, как его здоровье. Он оставил Александра и Михаила на огороде, а сам пошёл по тропке между грядками к забору соседнего дома.
***
Как бы зима не была трудно, а лето обнадёжило жителей села. На колхозных полях колосились посевы. У сельчан появилась надежда, что может в конце года удастся, как то поправить свои дела, получив на заработанные трудодни зерно. Колхоз готовился к уборке урожая. Михаил работал с женой в колхозе, но мысль убежать не покидала ни на час. Домникия старалась успокоить мужа, видя, как он переживает.
Всё чаще можно было видеть Домникию с детьми по вечерам. Она рассказывала старшему сыну, Пете, что они с отцом, возможно, уедут далеко, но они их любят и пока оставят у бабушки. А как только устроятся на новом месте сразу приедут и заберут. Петька ничего толком ещё не понимал, но детский ум подсказывал ему, что скоро они должны расстаться с мамой и папой.
- Мама, а мы будем с бабушкой жить, чтобы удостовериться, - спрашивал Петька, глядя на мать. Да сынок пока с ней, а мы с папой быстренько приедем и вас с Володей заберём. Вы же у меня большие и плакать я думаю, не будете. Петька обнял мать за шею и прильнул к ней и прошептал, чтобы никто не слышал: - нет, мама, мы будем вас ждать. Дона что ты там всё с Петькой говоришь, - увидев внука на коленях у матери, - спросила Мария Николаевна. Да я это так, чтобы не скучал без нас. Да ты дочка не бойся мы с отцом здесь, а если надо то и Федора поможет. Голодными их не оставим.
- Когда надумали уходить? - спросила Николаевна дочь. Отец говорит надо, чтобы ночи безлунные были, тогда и спрятаться можно в траве или в поле. Да нам мама лишь бы до соседнего села дойти, а там никто и спрашивать не станет. Откуда и зачем. Мало ли теперь по сёлам народу ходит милостыню просят.
- Если бы так дочка, тяжело вздохнув, - ответила Мария Николаевна. И дай Бог, чтобы вам повезло, и она перекрестилась…
***
В этот вечер, собрав некоторые пожитки и еду на дорогу, Домникия и Михаил вышли во двор. Провожать их вышел брат Домникии Александр и Мария Николаевна. Первым из дома вышел отец Домникии.
- Михаил, - напутствовал Степан Игнатович зятя, - смотри, чтобы всё было хорошо. Если возможности не будет бежать, то лучше возвращайтесь. Не надо рисковать у вас всё-таки дети.
- Нет, отец, - тихо ответил Михаил, - решили так решили, и другого времени не будет, - и он начал прощаться с тестем. Мать обняла дочь и всплакнула.
- Ладно тебе слёзы распускать, - тихо, но властно сказал Игнатович. - Не на войну же провожаешь. Идите в дом, чтобы никто не заметил…
Михаил и Домникия прошлись по нижней улице и спустились к оврагу. Ночь выдалась тёмная и только собаки, из соседних домов чувствуя присутствие человека, подняли лай. - Этого нам только и не доставало, - держа жену за руку, бросил Михаил. Пройдя вниз по улице, они вышли к реке.
- Миша, куда теперь? - шёпотом спросила Домникия мужа.
- Вот пройдём к запруде и потом перебежками к кукурузному полю, а там, даст Бог, если никого не встретим, то думаю, доберёмся до соседнего хозяйства. Эх, - тихо выдохнул Михаил, - а там, только нас и видели, обнадёживающе произнёс он. Внезапно из-за туч выскользнула луна, словно ждала этого момента.
Михаил дёрнул жену за рукав: - присядь. Она присела и ухватила мужа за руку.
- Что там? - тихо наклоняясь к нему, произнесла она. - Надо послушать и посмотреть, а то так можно и на наших активистов напороться.
Кругом стояла тишина, но случайно Михаил услышал какой-то невнятный разговор. Кто-то есть впереди.
- Надо подождать, - шепнул Михаил, и они прижались к земле. И точно через некоторое время невдалеке проехали двое на конях. Теперь было слышно, как один говорил другому.
- Слушай, Васька, какой чёрт тут бродить? Может, где приляжем, а то вторую ночь без толку сторожим.
- Да тебе бы только и спать. Ты помнишь, что говорил Семёнович.
- Да помню я, помню. Ему что, он дома лежит в постели с женой и кувыркается, а мы …, - и он засмеялся.
- Тихо ты, - крикнул тот, что был за старшего, - кажется, кто-то проскочил со стороны бригады. И они, с криками, украшая речь отборным матом, помчались на конях в другую сторону. Михаил лежал не шелохнувшись. Когда Михаил услышал удаляющиеся выстрелы, тихо произнёс: - Кажется, пронесло. Теперь им будет не до нас, и они с женой быстро прошмыгнули на поле, скрывшись среди густо насеянного кукурузника. Только они пробежали метров пятьсот, как Михаил остановился, словно вкопанный. Он пригнулся и, придвинув к себе Домникию, зажал ей рот. Сделав знак молчать, они опустились на корточки. В этот момент будто помогая беглецам, луна исчезла в набежавших тучах….
Было слышно как недалеко заржала лошадь.  Не оставалось сомнения, что они едут в сторону, где лежали, прижавшись к земле, Михаил и Домникия…
- Слушай я, точно видел, они где- то здесь, вставая на стременах и разворачивая коня то в одну сторону, то в другую, охрипшим голосом, Михаил был в этом уверен, кричал Никита. - Ну, суки – поймаю, застрелю и, он словно вихрь пронёсся, пустив коня  рысью едва не зацепив беглецов, лошадью. Домникия услышав угрозы, была ни жива, ни мертва. И только, когда стих топот и стрельба, Михаил разжал ей рот. Она вся, дрожа, прижалась к мужу.
- Всё, Дона, нормально, - гладя по плечу жену, шептал Михаил. Предстоял ещё один рывок к свободе…