Посвящается пляжу...

   Он шёл умытой, тонкой полосой,
   Сбегавшей, набегающей, косой...
   Он слышал, как шаги его туги...
   Таким был слышним, мокрым и сухим,
   Что шёл, как крался поступью слуги,
   И пеной брался киснущий рассол,
   Когда спускалось солнца колесо,
   И спицы мыло в заводях глухих.

   Таким он был всегда, поскольку быть
   Таким его обязывал и быт.
   Хотя "не быть" он тоже мог бы смело.
   Он был лишь тем, чем и могла быть мелочь...
   Земной и жёлтый, он, не насыпной,
   Таким шёл жёлтым, будто крашен хной.
   Он был ходячем босиком, горячем...
   Он хамен был, нахалом, нагло зрячим
   На собственную голь...Он был неспрячем,
   Поскольку возлежал в песке судьбы.
   Он как бы был тем пляжем и не был...
   Переключая неумело стрелки,
   Он вёл туда, где глубью было "мелко".

   Когда лежишь на зыбкости такой,
   Такой нагой, как зыбь, ты - никакой.
   И все вокруг незримо - никакие,
   Как без шаров сукно стола, без кия...
   Ты - беспризорник, бездарь, бомж от скуки,
   Наполеон, сосущий Эльбы кукиш,
   Плут, пустозвон, полинезиец, пентюх...
   Ты - пенный пот, прилив, к приливу вентиль,
   На берег брошен шкипер, шкворень, шкентель...
   Ты - Вакх, Викул,Вильгельм, Висент, Викентий...
   И рай и ад...Лишь ты поднимешь зад,
   И пляж поднимет всё, чем он глазаст,
   Особенно - к сучкам своих кабинок,
   Где он глазаст числом нагих ложбинок.

   В нём столько соли, как в Стамбуле - турок.
   Он - гипертон, предел температуры...
   Он холост. Он - пижон. Он - забияка...
   Он - Македонский...Он такой, что - всякий...
   На нём сжигалось, плакалось и звалось,
   И неразрывное, когда-то разрывалось.
   Бахчисарай средь корабельных сосен,
   Невыносим, как мат Сето, несносен...
   Постелен, потому - полуполосен...
   Он так был жёлт, как бел был снег в Давосе.

   Как гепатит от "А" до "Я" всех марок,
   Желтухой янтаря, умытый, ярок,
   Он лгал, что свет его спины - сургуч.
   Он сыпал ложью, становясь сыпуч.
   Любил ли он всех тех, кого бы мог?

   Когда ты шлёшь коварное письмо
   Коварной женщине - лишь просишь об услуге
   Интимной...Необязанный, ты - флюгер,
   Вертляв и ветрен, двойственен, двояк,
   Ты кругл, и шар - конструкция твоя.
   И как тогда любить? Как пуритане
   Любили бы того, кто мудр летами?

   Он кий держал вперёд другим концом.
   Он в мир смотрел "гобсековским" лицом.
   Лишь фальшью был он, фоном ремесла,
   Его твердынь осыпаться могла
   К приходу ночи. В сумерках, пуглив,
   Он зарывался в шепчущий прилив.
   Остывший, в мокрой чешуе песка,
   Не мог уснуть, и шёл к воде от скал.
   Прибрежный ветер пену полоскал
   В его садках, и звёзды, как угли,
   Ему казаться полчищем могли.

   Как пляж, он был не более заметным,
   Как и пятак не тал бы толстомедным,
   Истёртый мощью океанских скул...
   И он дарил себя лежать песку.
   И чуя тяжесть чью-то над собой,
   Он головой в спасительный прибой,
   Срывая кожу пены, зарывался...

                * * *