Сон Амариэ

Светом вышиты стены города,
а в стекле замерла заря,
отступили все страхи с холодом,
только всё оказалось зря.
И пускай мне грешн; печалиться,
дескать, это живёт в веках,
как вернейший кинжал, скиталица,
я сжимаю кольцо в руках,
вспоминаю мгновенья радости
и тепло его звонких слов...
Наполняюсь бессильной яростью
и кляну про себя богов.

Пеленою белёсой выстелен
край, откуда за сотни миль
уходил он на поиск истины.
Там ложился ковром ковыль,
отгорали закаты маками,
бриз же ласково плащ трепал,
и созвездья мерцали знаками
в отражении вод-зеркал.
Птицы вести мне слали разные
на крылах золотых ветров,
мол, тревоги мои напрасны, и
только в выдумках снег багров.

Но однажды, до ив цветения,
мне привиделся странный сон.
Я пыталась смахнуть видение,
где стоит на пороге он:
весь измученный, кровь — измазаны
одеяния цвета звёзд.
Вместо слов, что должны быть сказаны,
я сдержать не сумела слёз.
Только он, улыбаясь, с нежностью
руку тянет. "Мой ясный свет,
я ждала тебя. С неизбежностью
не смирилась за столько лет..."

Сон растаял, осталась росами
лишь надежда, она — Эстель:
по траве с золотистой россыпью
он придёт. Вместе с ним апрель
запоёт голосами тонкими,
пробудив от тоски поля,
наконец, под ручьями звонкими
зацветёт пестротой земля...
На душе филигранью светится:
"Я вернулся почти, прощай."
Знаю точно — однажды встретимся,
моя вечность, моя печаль.