Луна, ничего не меняя...

Луна, ничего не меняя
Горит в вышине обелиском.
Яд боли жестокий смиряя,
Спит вечер -- черней василиска.

Все люди черствей. Мы изгои.
Коварна, жестока, скупа
-- О что ей всё горе людское! --
Бездушное море, толпа.

Проснись! Ничего не изменишь.
Зачем соловей пропоёт?
Гляди: всё, чему ты так веришь,
Слепая толпа проклянёт.

Душой беззащитной владея,
Бетонным истопчут умом
Толпы распалённой злодеи
На ней, обнажённой, разлом.

Их души в холодной темнице,
И, кажется мне, неспроста
Они видят только ослицу,
Они не узрели б Христа.

Мы брошены снова, избиты.
И горьше отравы слеза.
Глаза мои снова открыты.
Закрой их! закрой мне глаза!

Отчаянье, словно камланье,
Неведомо силой своей.
Но души уже на закланьи
Всё тише, смиренней, мягчей.

Смятенье сильней океана,
Бескрайней, унылей, мрачней.
Как будто душевные раны --
В сто раз беспощадней людей.

Как стукнет ужасная полночь,
Угрюмая, чёрная ночь,
Как лёд, равнодушная сволочь
Не сможет спасти и помочь.

Король, нищий, шлюха и дева,
Ребёнок ли, воин ли, Сет,
Святого душа ли, злодея --
Нет разницы -- разницы нет! --

Когда, под дряхлеющей липой,
Под визг или хохот толпы,
Не слыша рыданья и хрипы,
На горло поставят стопы.

За все наши вопли и слёзы
Никто грош разбитый не даст.
Страшны ли теперь нам угрозы?
И душу -- и мать он продаст!

Жестокий, холодный, спокойный --
И часть, и дыханье толпы,
Живой и коварный покойник,
Не слышащий вопль и мольбы.

И ты, когда будешь от боли
С пронзённой душою гореть,
Они так же будут спокойно
Без блеска живого смотреть.

...Вы, что и печали и грозы
Могли в дух эдемский сложить,
И горечи -- в запах мимозы, --
Зачем, для чего же мне жить?

Придите, молю вас, придите,
В бездушный и проклятый час,
Святою водой окропите
Мне душу -- о горе без вас!

Навеки покоя не будет,
А мир всё мерзлей и мерзлей.
Всё хуже спокойные люди...
А может, не стало людей.