Кружева с трубы пушились - из писем в облака

Здравствуй!
     Ведь ты, как и я, не знаешь, куда  и  когда упадёт облако Колдуньи, уносящее всё твоё самое ценное…  И я до сих пор стою в зарослях цветущего вереска. Смотрю в небо и жду, когда завершение, превратившееся в дальнюю точку небесной глубины, снова обрастёт пушистым шлейфом.. Обрастёт и внезапно рухнет в сирень цветущей воды… Я устала ждать. Легла на холодный плоский камень, вытянула гудящие ноги…
     Мой Златокрот стоял рядом. Он тоже не знал, как можно приблизить ожидаемое.
     - Вспоминай что-нибудь светлое! Вспоминай! – уговаривал он меня, шурша своей лопаткой в серебре оленьего мха – ягеля. - Вспоминай даже своё самое светлое воображение! Пусть воображение, если нет реальности! Но лучше – хоть что-нибудь из реальности!
     Он говорил мне это и от какого-то душевного перенапряжения обливался потом. Представляешь, как по шерстяному лбу катятся огромные капли пота! Я смотрела на эту трогательную картину сострадания и щурилась. Щурилась так, будто не он - подслеповатый Златокрот, а я, окончательно не разбирающаяся в своём небе.
     - Кусочек светлой реальности! – шептала себе, вслушиваясь в сквозную тупизну своих гудящих ног. И вдруг кинула ему навстречу своё радостное лицо: - вспомнила!
     - Рассказывай! - замер он, наклонившись над моим камнем и всем своим шерстяным существом упираясь на черенок серебряной лопатки. – Рассказывай! Это поможет облаку Колдуньи скорее упасть…. Рядом упасть… Упасть и раскрыться!
       И я посмотрела на встречу его словам счастливо.
      - Итак, слушай! Это было очень давно. Так давно, когда я жила в по-настоящему сказочной стране. Такая страна существовала и называлась она СССР. Там было моё сказочное детство. Я ничего не знала о ней плохого. Хотя плохое и  было, но я об этом не знала. Я хотела, чтобы все дети моей страны были такими же счастливыми, как и я. И вот, закончив  МГУ, я стала вести всесоюзную детскую литературную студию в Государственной детской библиотеке в Москве. И надо было преобразовать и усовершенствовать пионерскую организацию. И для этого много хороших, умных взрослых людей собралось в Артеке. Днём мы работали над созданием новой программы, а по вечерам собирались в уютном коттедже на берегу моря. И вот в один из таких вечеров кто-то играл на гитаре. А потом, так же, как ты, мой Златокрот,  один человек  спросил меня: « А можешь вспомнить самый светлый момент в твоей жизни?» И я взяла гитару и стала тихим шёпотом исполнять своё сказочное о когда-то моём зимнем доме в Карелии…

   
   Мы ходили, мы ходили
       Возле дома, возле дома,
       Возле крохотного дома
       С можжевеловым кустом.
   
       Мы грустили, мы грустили:
       В доме не было знакомых,
       Хоть каких-нибудь знакомых,
       Как же мы в него войдем?

       А войти, войти хотелось:
       В доме этом всё вертелось,
       И труба, качая крышей,
       По карнизу шла к окну.

       Там серебряные мыши
       Пили пар, к стеклу приникши,
       И легонечко кусали
       Сыроватую луну.

       На окне сидел фонарик,
       В лёгкой шапочке фонарик,
       Разноцветными кругами
       Снег качался под окном.

      Пели клавиши рояля,
      И сосульки в снег роняли
      Капли-капли, капли-капли,
      Будто плакали о чём.

       Кружева с трубы пушились,
       С дымных нитей звёзды шились.
       Так же плакали сосульки,
       Нам не ведомо, о чём.

       Всё на свете было прежним:
       Детским, теплым, нежным-нежным,
       Но исчез в сугробе снежном
       Не открытый нами дом.   

   … Все слушали сказку о моем затерянном в снегах и в памяти доме… Где-то рядом шумело море… Но мой шёпот был громче… А потом громче шума морских волн казались мне восхищённые взгляды сидящих рядом людей. И потом, уже вернувшись домой, я нашла в почтовом ящике письмо, и человек, писавший мне это письмо, признавался в любви к тем моментам волшебства, которое испытал там, в Артеке, слушая мою песню о затерянном в карельских снегах доме моей юности…
       - А знаешь, - сказал Златокрот, - вся твоя несуразица  жизни в том, что счастливые моменты ты не несёшь, как волшебный факел. Факел, поднятый высоко над суетою невзгод… Но сейчас… ты вспомнила… И тем самым вдохнула силу в загорающийся факел ожидания. А теперь переведи взгляд от неба к земле!
      И я послушала его. И перевела свой взгляд от неба к земле… В сиреневой воде, постепенно и тихо, раскрывало свои потаённые створы облако Колдуньи. И мальчик на камне, протягивая мне сияние белой кувшинки, тихо сказал:
      - Я помню тот твой дом с горящим на окне фонариком… Его высверки в глуши ночи…  Его крышу над снежными сугробами… И ниточки дыма, из которого шились звёзды… 
       В душе моей  всё всколыхнулось… Назревало что-то такое, что я не могу тебе так сразу рассказать. Но рассказать хочется. Ты просто подожди, когда я подумаю, как…
   До свидания!