Через тысячу лет и На болоте

Через тысячу лет это озеро станет болотом –
Неизбежно сомкнутся, как губы, его берега.
И уже не понятно, не видно: и кто там, и что там...
За корягой – коряга, как Баба-Яга, как карга.

Зарастает травою забвенья, багульником, ряской
То, что было богато живой, а не мертвой водой.
По земле ты ступаешь, казалось бы, плоской, но тряской,
Гад глядит тебе в спину, и в воздухе пахнет бедой...

Чуден северный край вещих снов, утешений и тягот,
Где на сто километров вокруг – ни единой души,
Где зимой подступает ледник, летом – россыпей ягод,
Как камней драгоценных, в космической этой глуши.

Над болотом Большим Комариным, за Неодолимым
Веет смертью в лицо, и все в плесени черные пни.
Так воспой же озера и жизнь с ее неутолимым
Ровным светом, у сосен высоких в чуть сонной тени!


и:

                Лёне

Помнишь ягоду-гоноболь
На болоте, в клочьях тумана?
Всё сильней головная боль
От разросшегося дурмана.

А мы шли, ступая слегка
Между полуоткрытых «окон».
До чего ж подстилка мягка!
Воздух весь – из плотных волокон.

Посреди карельских болот,
В царстве гнилости и броженья,
Собирали мы сладкий плод –
Плод ли нашего воображенья?

На болоте, в его парах,
Вглубь вело нас тайное зренье,
Словно были в иных мирах,
А точней - в другом измеренье!

Пусть не суша и не вода,
Смех кикиморы так и манит!
В топь ты сгинуть мог без следа:
Палкой ткнешь – и в болоте канет…

Инфернальный фосфорный свет,
Словно опыт ставит алхимик,
В моей памяти – зыбкий след,
Помню лишь: по колено вымок…

Понял я теперь, почему
«Местом силы» зовут болото:
Там, как в детстве, в дымке, в дыму
Проступает вечное что-то...