В Китае. Путь над облаками

С картинками публикация здесь: http://starboy.name/Kitay.htm
 
      
   
      

       
   

    В Китае. Путь над облаками.
 
   
    Примечание. В Китай я летел китайскими авиалиниями «Хайнань» (пятизвездочная компания, - уже авиакомпании оценивают по звездам, - чем они и не преминули погордиться). Эта компания стала 7-ой пятизвездочной авиакомпанией по уровню сервиса и безопасности в мире, что важно для спокойствия пассажиров. Интересно отметить, что 5-звездочные компании все восточноазиатские, европейские же (такие как Люфтганза, Эирфранц, Бритишаирлаинс) – на 4, российские – на 3. Видно, более женственный Восток безопаснее и в небе.

   Самолет взлетал на закате Солнца… символично - с Запада на Восток (с Запада с закатом Солнца гармонично на Восток – к восходу Солнца…) В уютной обстановке пассажиров обслуживали очень миловидные, как будто взятые с конкурса красоты, китайские стюардессы, с поистине восточной обходительностью и вниманием… Словно журчание ручья, звучала успокаивающая китайская музыка, вместе с закатом погружая в ночь…

   Рядом со мной в самолете села красивая незнакомка, она летела на остров Хайнань отдыхать на море, в аэропорту при выходе она заметила мне, что у меня очень большая сумка, на что я обратил внимание на Ее сумку… Она сказала, что там платья на каждый день и не по одному на день, ведь она же девочка… Милое создание в юбке китайской росписи – цветов и птиц… На что я подумал: «Переодевание платьев – метаморфозы цветов», «Пребывание в метаморфозах прекрасного».

   Центр Пекина встречал нас (группу из нескольких человек) весенним туманом, из которого выплывали красные Драконы-Дворцы, словно призраки Поднебесной… И на красной стене, как на кремлевской площади, до сих пор красовался портрет великого Мао… День выдался отличный и насыщенный…
   
    Примечание. В год Дракона я побывал в Запретном городе, городе Драконов… сам став Драконом… (теперь я и китайский чай пью из кружки с Драконом…)

    *Дракон – монстр, летучая крылатая змея (мой знак)...

   Поздно вечером я отправился на прогулку по главной площади, из тьмы в тумане высоко над головой выступали изогнутые крыши, горящие огнями, словно поддерживающие Небо, своими изгибами храня от злых духов… На улицах среди гуляющих китайцев витала азиатская пряность ароматов… повсюду зеленели кривоствольные сосны и свисали пряди ив - что девушек над водами висячие власы… Мой дух овевало мистикой иной Природы, страны далекой, неизвестной… Иное время, иная планета, иная жизнь в темноте Космоса…

    Известна китайская скромность и неловкость, наглость и интерес, приставучесть рикш (услугами которых лично мне стыдно было пользоваться; хотя им, наоборот, от этого хуже, ибо это их заработок, - но пусть Женщины катаются, - схожая ситуация в фемдоме, когда девушки стесняются быть Госпожами, лишая партнеров удовольствия).


            ***
    Тепло весеннего тумана,
    Меж первой зелени дерев
    Триады* взгляд на шов кармана,
    Блеснет пронзительно стилет…

    *(такие же гопники, как наши)


             ***   
    Мадам Вонг

 

 

 

 


    Примечание. Экскурсовод, молоденькая китайская студентка, спросила меня прямо, когда мы шли вдвоем, почему я приехал к ним один, без девушки? Честно сказать, я не ожидал такого прямого бесцеремонного вопроса в лоб, но китайцы вообще очень любопытны. Я ответил так же прямо, как есть, почему. Она задумалась… И добавил, шутя: - Может, я китайскую невесту приехал себе искать?.. (китаянок много, да и в Китае рождение детей ограничено).

    Примечание. Немец Юрген Брендт в своей книге «Лики Японии» отмечал, что каждый раз, когда он приезжал в новый отель, его доставали сожаления японок по поводу того, что он путешествует один. В этом вообще много женского - сожалеть об одиноком мужчине, и более где-то о себе, о женщинах, ибо по логике какая-нибудь из них могла бы стать счастливой и скрасить мужское одиночество. Зачем сожалеть, если можно просто занятья интимной близостью?..

    Примечание. Интересно, в отеле в Пекине, где мы остановились, в номерах были разложены презервативы, разные возбуждающие средства, травки, как для мужчин, так и для женщин. Подобного я нигде не встречал. Предусмотрительно-правильные китайцы…

    И все же удивительно, мы боремся за повышение рождаемости, а китайцы наоборот борются против рождаемости, вот плодовитая нация! И в чем причина такой плодовитости?.. В менталитете, коллективизме, отсутствии ярко выраженного эгоизма, устоях семьи, географии, традиции, готовности обходиться самым малым? Похожее у индийцев, - значит, у них что-то общее. Буддизм… женственность инь-стран…

    Примечание. У буддийского Храма траву нельзя топтать, ибо, как гласит надпись, «она тянет к вам свои головки и улыбается»…

    Примечание. В буддийском Храме я понял, что религиозен, объективно, то есть, для меня не столь важна какая-то традиционная религия, я религиозен в том смысле, что чувствую и понимаю потустороннее влияние на мою жизнь. Ибо хотя бы человек часто оказывается очень близоруким в своих представлениях, чтобы провидеть будущее наиболее объективно, он очень субъективен и многое себе накручивает неадекватно; но хорошо, когда за него нечто устраивается наилучшим для него образом помимо его сознания («Лечит болезни врач, а излечивает Природа» (Гиппократ)).
    Из всех же восточных религий мне, наверное, более близок синтоизм, обожествляющий Природу и имеющий культ предков. Где важным моментом является  дзен, выведение из равновесия для прозрения путем толчка, колебания… подобно всплеску воды на ровной поверхности… «Синто» - Путь богов… где главной богиней является богиня Солнца Аматэрасу… (а я поклонник Солнца как главного божества землян, а также поклонник различных Богинь). В Богине же Аматерасу сошлось и Солнце, и Женщина… но это все же японская Богиня…

    P. S. Дома я кинул на пол большое желтое яблоко, точнее, оно само покатилось… и я его оставил лежащим на полу, как в осеннем саду… и получился словно осенний натюрморт… Когда кто приходил, то сразу спрашивал, почему яблоко лежит на полу? На что я отвечал: «дзен»… (выведя человека из равновесия через удивление)

    Примечание. У даосского Храма находилась вывеска человеческих желаний, - интересно, - на табличках люди письменно выражали самые свои заветные желания и вывешивали их для осуществления. Наверное, в общем, спектр не велик и определяется базовыми потребностями…
   
    Когда несколько китайцев подошли к нам, не понятно, чего желая, гид сказала, что мы принадлежим к европейской расе, а китайцы любят фотографироваться с представителями других рас.
    P. S. Когда я своей давнишней знакомой сказал, что оказывается я принадлежу к европейской расе, она с улыбкой усомнилась. Но с одной китаянкой я все же сфотографировался… (я представляю смесь восточно-европейской расы, находясь где-то между западным европейцем и японцем; как сказал мой знакомый, я – не понятно какой расы, больше европейской, но и восточное во мне сильно…)

    Примечание. Мне настолько с детства запал в душу Шаолинь, что я помню, даже хотел написать письмо в правительство, чтобы меня отправили туда обучаться мастерству монахов. Я уже тогда хотел стать монахом. Но не судьба… точнее я стал монахом, только находясь среди людей и с собственной религией.
    Мой друг, когда вез меня в аэропорт, спросил, поеду ли я в Шаолинь? Я сказал, что собираюсь туда. На что он заметил, что это было его мечтой детства… (в детстве мы вместе с ним ходили на фильмы про китайских монахов и были ими вдохновлены). Он попросил меня привести что-нибудь из Шаолиня. Я привез ему жесткие деревянные нунчаки. Себе же купил звезды ниндзя, которые, кстати, очень четко втыкаются, -  детство, конечно, но приятно вспомнить… Хорошо, что меня еще в аэропорту пропустили с подобным арсеналом… Туда ехал, попросили достать и показать обычный туристический нож, который у меня был с собой… обратно ничего не просили, даже как будто и не смотрели…

    Примечание. Когда мы подъехали к Шаолиню, нас встречал на постаменте мастер - основатель монастыря… Один парень заметил: «Чем-то он на тебя, Андрей, похож…» (потом, когда я начал крутить нунчаки в коридоре Шаолиня, где вдоль за стеклами висели портреты выдающихся мастеров, он забеспокоился: «Ну, знаю, чем все это кончается…», - думая, что я сейчас что-нибудь разобью…) Другая женщина уже здесь в Питере спросила: «Тебя там за монаха не приняли?!.» Ну, в общем,  китайцы –  монголоидная раса, так что и сходство где-то очень отдаленное есть, тем более с моей лысой головой…

    Примечание. Сходили на традиционное выступление монахов… впечатлило, но по-иному, не как в детстве от фильмов.

    (сосредотачиваем энергию ци)
 
 
    Примечание. Ныне я смотрю на восточные единоборства несколько иначе и между «внутренними» и «внешними» все же предпочтение отдаю «внешним», таким как (тайский) бокс, классическая борьба, а без «внутреннего» и во «внешних» видах далеко не уйдешь, так что «внутреннее» и во «внешних» единоборствах присутствует, как у самураев во «внешнем» бое мечами.

    Примечание. Глядя на китайских мастеров настольного тенниса (что являются чемпионами почти во всех категориях в этом виде спорта), понимаешь, какими могут быть мастера японского меча…

    Примечание. В Шаолине гордятся тем, что здесь занимались знаменитые Брюс Ли и Джеки Чан. В детстве мне нравился более второй, я ходил на все фильмы кун-фу с его участием, не пропуская ни одного, особенно где по сюжету к старику, живущему где-то в отдаленной хижине, попадал незадачливый ученик, и старик из него делал мастера кун-фу. И именно что нравилось само действо на Природе, а городские сцены не очень увлекали. 

    Примечание. Китайцы проводят такие параллели: Пекин – Москва (столица, правительство, главная площадь, Мао), Сиань – Петербург (культура, университеты, достопримечательности), Шанхай – Нью-Йорк (небоскребы, деловой центр)… по выражению китайцев «в сравнении с Шанхаем Нью-Йорк отдыхает» (и в этом есть доля правды).

 (Китайский Ван…)   
 
 (Ван-Иван - созвучно)

    Примечание. Мне понятно чувство унижения, которое испытывали Ци Си и Мадам Чан Кайши за отсталость, нищету Китая, имеющего такую древнюю культуру. Ибо нечто подобное я испытывал за Россию. Зато сейчас Китай может гордиться высокими достижениями в различных областях, это бы порадовало и Ци Си и Мэйлин (Мадам Чан Кайши).
    P. S. Хотя в чем-то раннее китайское высокомерие древности было наказано исторически.



            ***
    Торгаши правят балом…
    Ушла в прошлое
    Феодальная аристократия…
    (и все же приоритет государства)



            ***
    Бедная девушка –
    Наложница англичанина,
    Безучастного к Ее судьбе…



            ***
    Гордый англичанин
    Едет в кибитке на рикше,
    Каблуком погоняя…



            ***
    Китайский бедняк
    (На коленях) чистящий ботинки
    Надменному англичанину…


   
    Примечание. Немного о китайцах. «Китай у русских писателей»: «Еще в древних книгах писал Аристотель о асианском народе, что азианцы разумнее суть европейских народов, а европейские народы гораздо храбрейшие суть азианцов. По¬добно же и ныне о китайцах таковые речи можно говорить нам, ибо китайцы пред нами, европейцами, суть в храбро¬сти, аки жены перед мужьями, а в разуме гораздо превос¬ходят, потому что зело превосходят остроумием, ибо хит¬рые вымышленники, лукавые обманщики, и ко всякому делу догадательны, и всегда тому рады, как бы обмануть ино¬земцев, чтобы тем показали, как превосходят разумом сво¬им все иные народы. И потому всегда притворяются, будто препростые суть и правдивые, дабы тем иных обмануть, к тому же непостоянны, всегда смотрят, чтобы корысть полу¬чить, но правда, что труждаются и работают непрестанно, голода же ни часу не могут терпеть, до полудня как им не есть, чают, что уже умрут.
    Телом они весьма легки, пеши много ходят и на себе много носят, летом же наги до пояса и без шапки на солн¬це в жару стоят на пашнях, на полях и в городах, и рабо¬тают так, что невозможно больше того о них сказать. Люди собою здравы, еще из молодых лет привыкают к работе, а больных людей или расслабленных и нищих гораздо мало у них увидишь. Все, что есть, хотя малое нечто, не попус¬тят они потеряться и собирают лоскутья кожаные малые и иное что-либо, всякие кости, перья, волосы всякие, еще же и самый скареднейший от всяких скотов кал собирают, и из того они вымышляют и делают себе корысть.

    Благодеяние же все по природе любят, и те, которые делают, хотя они во многих скаредных делах валяются, однако же гораздо бережно делают, и всячески вымышляют, чтобы никто ничего не догадался. Превосходят все народы в поч¬тении родителей и учителей своих, потому что сказуют, не послушну ему быть им и не служить во всем, досадить в чем-нибудь — грех смертный есть. Хотя честь у них и мень¬ше учеников, однако же всегда ученики почитают их и дают честное место им, и что им надобится просить у них, не да¬вать им — смертный грех, сказуют. Ничего у китайцев так не мерзко, как слово или дело, или признаки такие, в кото¬рых есть свирепство или ярость, и оттого они всегда гнев в ненависть таят и притворяются во всяких делах, и нико¬гда не носят с собою никакого оружия.
    Оружия же они и всяких воинских дел гораздо не лю¬бят, потому что, говорят они, оружие носить и войны де¬лать — разбойническое дело, а не человеческое, ибо чело¬веку подобает жить между собою в совете и смирении, а брань и война — звериный обычай, а не человеческий. Име¬ют же служивых людей китайцы, точию они воинских людей ничем не почитают и к тому еще и поругаются, наипа¬че же у них учение в чести немалой имеется.
    А гражданские дела, и почитание между собою, и почитание паче всех иных народов хранят, и всегда честное ме¬сто дают старейшим. Гостю подают тому, который приехал из дальнейшей страны, не почитают они никого отчеством или именем, только столь старейшие, его позовешь, и столь честнее ему, однако же во оных названиях имеют они сте¬пени свои. А что же попросту «я» или «ты», те речи только говорит господин к слуге, а они между собою весьма учти¬во повитаются, и знает всякий свою степень.

    И во всех поступках, в хождении и в славе весьма смирны, что лучше невозможно тому быть, наипаче же начальные их люди, философы постоянство, учтивость, смирение и крайнейшую доброту показуют. На улицах кричать или пьяну ходить, или шуметь, или глазами играть, то у них признак есть злого человека, а божиться или скверных слов отнюдь не услышишь. Когда же между собою витаются, руки вме¬сте складывают и стоят оба равно, и кланяется один друго¬му, говоря по своему языку «джа джа», учтивее ж «джинг», и правую руку держит гость. А когда ходят, с левой стороны держат, чтобы махалкою не отнимал ветер от другого, ибо каждый человек летом в руках носит махальце от жары. И оные вышеписанныя речи, чтоб знал всякий о прямых китайцах, которые и никанцами именуются, написали. А богдойские, которые ныне владеют Китаем, иные имеют обычаи, как о том писали в книжице о татарах.»

    В. Васильев

   « …Нередко случается, что навстречу ей попадается свадебный поезд, который мо¬жет тянуться также на огромном пространстве, потому что каждая вещь из приданого невесты несется на особых но¬силках. Говорить ли о том, что в Пекине существуют особые лавки, которые снабжают напрокат свадебными и похорон¬ными принадлежностями? В Пекине всего менее встречается на улице носилок, тогда как в описаниях путешественни¬ков по другим провинциям то и дело упоминается о палан¬кинах. В носилках здесь имеют право ездить только князья первых степеней и самые высшие сановники: любо смот¬реть, с какою быстротой мчатся носильщики! свита спере¬ди и сзади едва поспевает за ними; носильщики — все на¬род молодой, здоровый и, разумеется, хорошо одетый. Для того чтоб удостоиться чести носить на плечах князя, надоб¬но большое искусство, во-первых, чтоб идти в такт с дру¬гими, во-вторых, чтоб важной особе было спокойно сидеть; это же требуется и от носильщиков гроба: родственники по¬койника поставляют себе главною заботой, чтоб он перене¬сен был в новое жилище без всяких потрясений. Впрочем, у богачей, имеющих права ездить в носилках, кучер обязан бежать все время подле экипажа, т. е. такой же однокол¬ки, в какую мы видели запряженным осла, только поболь-ше и красивее отделанной. Читатели простят ли нам за то, что некогда и мы позволили себе удовольствие прокатиться на человеческих плечах, странствуя по горам там, где не может пробраться и ослик! Обыкновенно берут в ближай¬шей деревне носильщиков, которые за какой-нибудь рубль серебра взносят вас на самую вершину горы и доставляют благополучно к противоположной подошве, а если угодно, то и далее. Но здесь употребляются уже не носилки, а крес¬ла, привязанные к двум жердям. Кроме удовольствия быть везенным людьми, спокойствия немного, грудь и поясница начинают болеть от длинной дороги.»

    А. Потанина

    «Носильщики, по-видимому, составляют особый класс населения в Китае; несмотря на общность профессий, они резко отличаются от извозчиков и погонщиков мулов. По-следние одеваются чистенько в платье крестьянского по¬кроя из грубой синей ткани, носильщики носят городской костюм, но он почти всегда с чужого плеча и притом ино-гда представляет одни лохмотья. Когда к нам в Сианьфу явились носильщики, мы были смущены их видом; нам ка¬залось, что они представляют подонков городского общест¬ва; мне думалось, что только нас взялись нести такие обор¬ванцы, и я конфузилась наших носильщиков, но потом мы увидали, что наши сравнительно франты; у других, даже чи-новных китайцев, встречались почти полуголые. По-види¬мому, это народ, который владеет только крепкими муску¬лами и здоровыми желудками; зарабатывая сравнительно много, они ничего не сберегают; в дороге едят хорошо, и все свободное время проводят за карточной игрой, может быть, благодаря тому, что другие удовольствия — водка и опи¬ум — им недоступны, как отнимающие силу.

    В типографии говорят только по-английски, и чтобы купить несколько последних номеров газеты, мне пришлось по телефону вызывать переводчика из француз¬ского «Hotel des Colonies». Но и в «Hotel des Colonies» по-французски понимали только хозяин, да один старый китаец; остальные — только по-английски. Насколько наш друг француз мастер устроиться и хозяйничать у себя дома, на¬столько же он смякает и слабнет, скучает и скисает в сво¬их колониях. Должно быть, он слишком вежлив и, главное, слишком либерален для довольно-таки предосудительно¬го колониального ремесла, которое у англичан поставлено, в конце концов, на грабительскую ногу. Никто так не бьет жалких азиатов и африканцев, как англичане, притом чем попало и как попало: несчастных шанхайских джинрикшей палкой или каблуком в спину, восставших индийских си¬паев — пушкой, ускользавший из-под их власти Египет — разрушением целых городов. Однако знающие люди гово¬рят, что в последнее время англичан начинают заедать нем¬цы, оттирая их от торговли даже в их «станциях». И в самом деле, в Шанхае множество немецких магазинов; а в быт¬ность нашу там англичане скрежетали зубами при известии о занятии немцами китайской бухты Киао-Тчеу.
    Какая разница между нашей колонизацией и англий¬ской! У англичан — города, набережные, электричество, порты. У нас — серые деревни. У них что ни новая колония, то новый источник доходов. Каждое наше новое при¬обретение заставляет наше казначейство чесать в затылке: опять пойдут новые войска, новые переселенцы, новые ок¬ружные и областные чиновничьи штаты. Англия захватыва¬ет готовенькое: благорастворение воздухов, цветущие нивы, привыкшее к платежу податей население — остается дрени¬ровать «новое место» и цедить из него деньги. Наши «новые места» — пустопорожние.»

    А. Ивин

    «Человек привыкает ко всему, и даже такая странная, сказочная обстановка с течением времени теряет свою ост¬роту, и только народ, населяющий этот удивительный го¬род, надолго остается загадкой. Толпы студентов в каких-то странных подрясниках, напоминающие послушников неве¬домого ордена; девушки-полудети, хрупкие, как цветы; де¬тишки, серьезные, как философы; купцы, толстые, жизнера¬достные, женоподобные; угрюмые землекопы, утрамбовы¬вающие землю странными орудиями под заунывный мотив китайской «Дубинушки»; ремесленники, работающие в сво¬их крошечных мастерских незнакомыми, непонятными ин¬струментами; базарная толпа, такая шумная, живописная и так тихо снующая в своих мягких туфлях,— весь этот чело¬веческий муравейник с его странными обычаями, понятия¬ми, верованиями и легендами производит впечатление неведомого и в то же время загадочно-близкого нам мира, близ-кого нам, русским, как никому из европейцев. Ибо, несмотря на всю непохожесть, есть в этом Китае что-то от татарской, допетровской Руси, боярских охабней, расписных теремов и лубочной пестроты. Яркий костюм нарумяненной мань¬чжурки, степенная походка мандарина, всадник, проскакав¬ший с соколом в руке, причудливая пестрота летнего двор¬ца с зубчатыми башнями, словно сказочная иллюстрация Билибина, даже самый конфуцианский консерватизм, так отдающий твердостью в вере наших начетчиков, и тысяча неуловимых мелочей невольно уносят вашу мысль к давно прошедшим временам, ко временам Московской и Киевской Руси. Это смутное чувство близости, родственности, похо¬жести — взаимное, оно-то и объясняет отчасти тот глубо-кий, захватывающий интерес, с каким китайские студенты читают Ключевского, его мастерские описания старорусско¬го быта. Послушайте их комментарии, и вы убедитесь, как, несмотря на все различия, много у нас общего, и не только в исторических, переживаниях, но и в наших мыслях, на¬ших чувствах, нашем миросозерцании...»

    М. Андреев

    «Еще не так давно Пекин делился на три части: импера¬торскую, маньчжурскую и китайскую; каждая из этих частей огорожена еще и теперь могущественной стеной, имевшей своим назначением закрывать императорскую часть от взо¬ров простых смертных, а китайскую и маньчжурскую части разделять между собой, дабы благородная кровь маньчжу¬ров не смешивалась с кровью побежденных китайцев. Но уже давным-давно стена, отделявшая китайцев от маньчжу¬ров, потеряла свое истинное назначение и осталась только как немой памятник; теперь дело дошло до того, что мань¬чжуры совсем забыли свой язык и настолько ассимилиро¬вались с китайцами, что живут почти той же самой жиз¬нью, какой живут и китайцы.»

    З. Рихтер

    «Зинаида Владимировна Рихтер (1890—1967), писательница, журналистка, много ездившая по Советскому Союзу и часто пе¬чатавшаяся в «Правде», «Известиях», других периодических из¬даниях 20—60-х гг.

   Долгое время я не решалась сесть в рикшу, но совершенно избежать этого было невозможно, ибо автомобиль не всегда можно было достать, а пешком по жаре никто из консуль¬ских сотрудников не соглашался сопровождать меня в моих экскурсиях. Сев в рикшу, я испытала мучительное чувство. Между тем от многих мне приходилось слышать об удоб¬стве и приятности передвижения в рикше.
    — Неужели и теперь ничего не предпринято, чтобы ли¬квидировать унизительный труд рикш?
    — А куда же денутся 50 тысяч рикш, которые останутся без работы? Вопрос не разрешится, если вдруг все переста¬нут ездить в рикшах и будут их бойкотировать, — говори¬ли мне товарищи, обтерпевшиеся в Пекине. — Нужно сна¬чала развить в Китае промышленность — горную, текстиль¬ную и прочее — и тогда уже заменять рикш мотоциклами или чем-нибудь другим.

    Возле каждого прибора стояли чашечки с теплой ри¬совой водкой. Говорят, китайцы весьма снисходительно относятся к пьяным. Известный китайский поэт Ли Бай, напившись пьяным в присутствии императора, не мог прочесть написанного в честь него стихотворения. Им¬ператор не только не обиделся, но даже сошел с трона и собственноручно поднес поэту чашечку с прохладитель¬ным напитком.»

    И. Эренбург

    «Киплинг писал, что Восток и Запад никогда не встре¬тятся. Он родился в Бомбее, молодость провел в Азии, был хорошим поэтом, но, видя Индию, он ее не видел: на его глазах была повязка — идея превосходства Запада над Вос¬током.
    Афоризм Киплинга мне кажется не только неверным, но и опасным — он нашел отклики повсюду. Теперь иные начинают поговаривать о превосходстве Востока над Запа¬дом. А Восток и Запад встречались, встречаются и, надеюсь, будут встречаться.

    Идеи, основанные на единстве культуры, на солидар¬ности людей и народов, могут стать универсальными, а ра¬сизм или национализм (безразлично, от кого он исходит), с его утверждением приоритета и превосходства, неизбеж¬но порождает вражду, разобщает народы, принижает куль¬туру и в итоге становится всеобщим бедствием. Об этом я часто думал в годы, когда писал эту книгу, думаю и теперь, слушая по радио поучения некоторых китайских догмати¬ков. Вряд ли заря новой эры будет идиллической, но мне не верится, что люди, уверенные в превосходстве своей крови, своей религии или в абсолютной правоте своего толкова¬ния того или иного учения, осмелятся от словесного расще¬пления своих спорных истин и чужих, столь же спорных за¬блуждений перейти к оружию, способному уничтожить не только все заблуждения, но и все истины.»

    С. Кожевников

    «Позднее мы совершили поезду к… пещере.
    Едва выехали за город, как перед нами раскрылась цепь Сишаньских гор, напоминающая своими очертаниями спя¬щего человека. На склонах среди густой зелени виднелись сверкающие золотом крыши древних буддийских монасты¬рей — Тайхуа и Хуантин. Перед нами вилась, поднимаясь все выше и выше, кремнистая дорога. И когда она взобра¬лась на высоту двух тысяч с лишним метров над уровнем моря, путь ей преградила отвесная скала, с прижавшимся к ней плачущим теленком, высеченным из камня.
    На скалу ведут ступеньки. В начале подъема я считал их, но стоило остановиться и взглянуть чуть в стороны, как я забыл и про счет, и про ступеньки. Внизу раскрылось во всю ширь огромное озеро — двести восемьдесят километ¬ров в окружности. Это было знаменитое озеро Дяньчи. На темно-синей его поверхности скользили парусные лодки. Где-то посредине шел небольшой пароходик, оставляя за собой шлейф сизого дыма. В туманной дали то вырисовы¬вался, то исчезал Куньмин.
    Раскрылась такая изумительная панорама, что труд¬но оторваться. Однако когда мы прошли по пробитому в горе туннелю и попали в пещеру, мы увидели нечто, может быть, даже более прекрасное, чем сама природа. Мы увиде¬ли творение искусства. В пещере перед нами предстал це¬лый мир, высеченный из камня, — небо, луна, солнце, пти¬цы. Тут же были персики — символ вечной молодости и белые аисты — символ долголетия. Восемь старцев перехо¬дили реку: у каждого своя поза, каждый выражал какую-то мысль. А в центре — стремительно бегущий человек в красной камилавке, олицетворяющий небесную звезду, по¬кровительницу культуры. Одна нога его упирается в рога¬тую голову дракона. В высоко поднятой правой руке он дер¬жит кисть, готовый отметить самое яркое, самое одаренное произведение.
    Все это создано из одного камня, резцом одного чело¬века. Перед скульптором была скала. Он убрал лишнее, и родилось все то, что мы видели, кроме кисточки, которая была вырезана из другого камня. Имя этого человека — Чжоу Цзягэ. Жил он немногим больше ста лет тому назад.
    Про жизнь его и созданные им скульптуры сложено много легенд. Это был беспощадный к себе человек. Любимая им девушка не ответила взаимностью, он заглушил тоску рабо¬той. Девять лет, изо дня в день, он создавал свои скульпту¬ры. И когда все уже было готово, и он вырезал последнюю деталь — кисточку, камень сломался под резцом скульпто¬ра. Чжоу Цзягэ не вынес этого и бросился со скалы.
    Как это примечательно, что такая легенда создана имен¬но китайским народом! Все делать во всю силу и не давать себе ни в чем ни малейшего послабления — это одна из мужественных черт китайского национального характера.

   … — Этот народ, — пояснил преподаватель института, — самый отсталый. Но суеверий, конечно, много и среди дру¬гих малых народов. Вот сейчас в общежитии лежит больной студент из народности ицзу. Знаете, что он мне вчера ска¬зал? «Я, — говорит,— болею потому, что над моей головой, на втором этаже, живут девушки: женщина не может нахо¬диться выше мужчины, это приносит горе».

    Б. Галин

    «Однажды я поехал с молодым моим другом Хуаном в старый пекинский парк, в глубине которого расположен Храм неба. Мы не торопясь шагали среди величавых веко-вых кедров и сосен, окруженных, в свою очередь, молодой зеленой порослью.
    В путеводителе есть такие строки: «Пройдя ворота вто¬рой стены и углубляясь в гущу деревьев, вы сразу почувст¬вуете тишину и ощутите даже некоторую торжественность при подходе к самому храму».
    В южной части парка возвышается над землею громад¬ный мраморный алтарь. Он открыт со всех сторон и назы¬вается «Круглый холм».
    Старые книги повествуют, что будто только здесь, на высоком, искусно сделанном мраморном холме император мог встречаться со своим отцом — Небом и воздать хвалу своей матери — Земле.
    В путеводителе говорится:
    «Поднявшись на верхнюю круглую площадку, посети¬тель оказывается один на один с небом».

    Б. Полевой

    «В Пекине слишком людно. Европеец-рикша — это уже попа¬хивает сенсацией. А здесь, на тихой стоянке, где никого нет, кроме самих рикш, присевших возле своих фаэтончиков и режущихся в кости прямо на земле, можно, пожалуй, попробовать. Наши спутники долго убеждают рикш уступить ненадолго колясочку, может быть, даже свидетельствуя при этом, что сулянин (прим. ред советский человек) находится в здравом уме и твердой па¬мяти. Рикши посмеиваются, качают головами, но наконец все-таки соглашаются и выбирают самую лучшую коляску. Сесть в нее они отказываются наотрез, и это приходится делать одному из спутников. Как и всегда, когда берешься за незнакомое дело, противно волнуешься, боясь осрамить¬ся. Так и оказывается. Коляска никак не хочет сдвинуться с места. Сдвинувшись же, она катится, как бы даже подтал-киваемая сзади, но при этом все время норовит забрать в сторону, вывернуться, что ей, в конце концов, и удается, а седок едва не оказывается на земле.
    Убедившись, что мы не шутим, рикши приходят в страшный ажиотаж, засыпают советами: не поворачивай¬те резко руль, не тормозите педалями, не старайтесь сразу разогнаться, не прибегайте без крайней надобности к руч¬ному тормозу. Второй заезд оказывается более квалифици¬рованным. Сколько уже раз в нашей гостинице «Синьчао», которая, как легендарная вавилонская башня, полна людь¬ми двунадесяти языков, нам доводилось слышать от евро¬пейцев всяческие сожаления по поводу того, что еще не ли-квидирован труд рикш:
    — Ах, я видеть не могу: человек везет человека!
    А ведь чем, в сущности, эта профессия хуже, скажем, профессии извозчика или таксиста? Тем, что рикша сам крутит педали своей колясочки? Но разве это унижение? Вот когда в коляске изможденного рикши восседал надмен¬ный империалист или его раскормленная на чужих хлебах жена, когда колонизатор, полагая, что человек, крутящий пе¬редачу велосипеда или впрягшийся в оглобельки коляски, становится животным, его можно пнуть ногой, подбодрить стеком, тогда другое дело. А когда труженик везет другого труженика, спешащего по своим делам, или женщину с ре¬бенком, или старого человека, которому трудно ходить, ко¬гда возница и пассажир уважительно относятся друг к дру¬гу, когда, как теперь в Китае, никто не смеет безнаказанно оскорбить рикшу и он гражданин, как и все, с такими же правами, не так уж важно, механической или мускульной силой приводится в движение его повозка.
    В Китае все больше и больше пассажирских и грузовых машин. Но рикши еще, наверное, долго будут существовать, и в этом, как мне кажется, нет беды. У них теперь свой союз, защищающий их права, свои страховые кассы, среди них ве¬дется культурная работа.
    Но вот из меня рикша все-таки не получится. В этой профессии я проявил редкую бездарность, ибо все-таки ухитрился вывернуть пассажира из коляски и возвратил ее владельцу, будучи весь в поту.
    — Этому надо учиться в молодые годы, — сказал мне в утешение ее владелец…»


    Примечание. Лаура Тайсон-Ли, «Мадам Чайн Кайши» (Мадам Че или Мадам Чай). Любимы страницы, в духе фемдома http://starboy.name/sund/madamchaine.htm.

    
 

 

    Примечание. Китайские школьники заняли почти все первые места в олимпиадах по математике, физике и т.п. Молодцы, хорошо тренируются, правда, им не хватает в дальнейшем индивидуальности, самостоятельности, оригинальности, что идет в разрез с китайским менталитетом.

    Примечание. Немного о китайском. (aritusama, общи заметки) «Любой наш школьник после освоения грамоты в первом классе, может самостоятельно читать любую литературу и все свое дальнейшее образование продолжить самостоятельно. Для китайца это невозможно. Рядом всегда должен быть учитель, который расскажет, что означает тот или иной незнакомый иероглиф и как он произносится. А на работе таким учителем становится твой непосредственный начальник и руководитель - только он может обучить необходимым знаниям и новой терминологии, необходимой для освоения профессии. С одной стороны, это дает громадную преемственность навыков и традиций, а с другой - ограниченность, невозможность экспериментов и нарушения сложившихся норм.
    Это то, что касается роли Учителя для типичного китайца. Второй аспект - как это ни странно звучит - языковая ограниченность китайского языка и его вопиющая простота. Первое, что с ужасом понимаешь - у них нет времен, падежей, суффиксов, окончаний и приставок. Да вообще ничего нет, что входит в понятие грамматики и дает языку богатство звучания, точности формулировок и эмоциональной насыщенности. Китайские слова абсолютно неизменяемы - одни корни.
    Отсюда совершенно логично вытекает то, что слова в китайском языке в большинстве случаев не имеют внешних признаков принадлежности к частям речи. Существительные не различаются по родам, не изменяются по числам, не склоняются по падежам. Глаголы, как и существительные, не изменяются по числам и родам, не спрягаются по лицам. Никаких наклонений также нет, прилагательные не изменяются по родам, числам и падежам и не имеют степеней сравнения.
    Учить китайский после английского или французского, просто праздник жизни. Это самый простой язык на свете - протоязык, вышедший из картинок, которые рисовали неандертальцы на стенах пещер. Конечно, это несколько утрированное заявление... Все гораздо сложнее, но сути это не меняет - китайскому языку крайне не хватает гибкости и богатства более поздних алфавитных языков (будете сильно удивлены, но японские типы письменности катакана и хирагана относятся к нашей фонетической группе, отличие заключается в том, что вместо звуков, их иероглифы фиксируют целые слоги).
    К чему такой экскурс в языкознание?
    Как раз для лучшего понимания, почему вдруг именно Китай стал всемирным производственным центром. Они почти как роботы, они разговаривают на языке программирования, простом и односложном. Они не любят думать нетрадиционно - они умеют копировать и повторять, но зато делают это лучше всех. Копирование для китайца не воровство, а единственно правильная норма жизни. Они крайне дисциплинированы, потому что китайское общество это общество жесткой иерархии, где родители и начальники автоматически приобретают статус учителей, с которыми не спорят, а только слушают и повинуются.
    Любые профессии, где требуется творчество, принятие мгновенных нестандартных решений, где часто меняется бизнес-среда и исходные условия - не для китайца. И они это понимают. В отделах маркетинга и рекламы тайваньских компаний работает много иностранцев со всего света, а на небольшой мануфактурке ATI под Торонто, где производят образцы будущих видеокарт - 100% одни китайцы. И так везде. Технологии генерируются "алфавитными нациями", а с массовым производством лучше справляются "иероглифисты". Язык формирует сознание.»
    P. S. И все же в качестве разнообразия (и сознания) китайский – удивительно отличающийся язык.

    Примечание. Гид-китаянка увидела у меня блокнот с иероглифами, говорит: - Это китайские иероглифы, только не понятно, что здесь написано, по отдельности иероглифы значат очень хорошо, но на русский в целом трудно перевести…

    Примечание. Вот что говорят по поводу китайского языка китаисты-китаеведы, о китайском языке, Людмила Исаева (прямо, как звали Штирлица! А имя как у моей мамы…), «В мире символов»:  http://starboy.name/sund/kitgram.htm

    Примечание. К copy (копированию). Китайцы выполняют ныне, нмв, в мире важную миссию. Благодаря  копированию и низкой себестоимости (что достигается непритязательностью китайцев, их количеством, менталитетом и т.д.) они делают множество товаров по низкой цене, так что в мире все большему числу людей эти товары доступны, ибо в противном случае это были бы какие-нибудь дорогие и эксклюзивные вещи, а так благодаря китайцам это превращается в ширпотреб.

    В нашей группе из России было немного людей, отмечу нескольких, это медицинский работник – молодая привлекательная женщина из Петербурга, женщина искусствовед в возрасте из Петербурга и москвичка, - как я Ее назвал, - московская барыня. Ну, были еще и другие, но с ними я меньше общался, так время от времени. А с этими более тесно…      
   
    Медработник по дороге рассказывала, как в Египте (из-за своего норова, упрямства и независимости) ее в пустыне около границы с Израилем окружили автоматчики и взяли в плен, привезя и посадив в тюрьму в скалах, где находилась военная база. Ее допрашивал какой-то высокий военный чин в белом кителе с золотыми пуговицами… Я заметил ей, что это было, видимо, эротично!.. Но она сказала, что с его стороны не было ни заигрывания, хи-хи ха-ха там, ничего подобного, спокойный и серьезный допрос, и она поняла, что сейчас ее жизнь целиком зависит от этого человека, сразу вспомнила, что хорошо знает английский язык и объяснила, что она не террористка. Ее отпустили, но местного египтянина, который вступил с нею в контакт и подвез, обещали посадить, так как местным строго настрого было запрещено вступать в контакты с иностранцами. 

    Примечание. На жаре, когда я взял холодненького пива, медработник заметила мне, что при высокой температуре нельзя употреблять алкоголь, это де им еще на медицинском факультете рассказывали, как свести соседа по общежитию в могилу, его необходимо водить в баню и поить пивом и водкой, тогда он скончается от сердечной недостаточности. Точно, а я то не знал, почему мне после возлияний бывало так плохо на жаре, так, что я чуть не умирал… Вот ангел (иди демон?) меня предупредил, ибо более на жаре я не употребляю спиртные напитки. Видите, также запрещено медициной употреблять спиртные напитки перед баней и во время бани!(просто, в России многие этим грешат).
    P. S. Правда, я Ей тоже заметил, что в черной одежде ходить в жару – себе дороже, ибо черный цвет поглощает солнечные лучи, а светлая одежда отражает… На что она сказала, что у нее осталась только темная… (видок у нее был прямо-таки готский, но волосы были светлые…).  Хорошо еще черные ботинки свои сменила, они у нее порвались. Говорит: «Я в них полмира отшагала, а теперь поставила дырявые в корзинку для чистки обуви… Может, обслуга почистит напоследок…» Надо было мне в качестве сувенира у нее их забрать на память…   

    Медработник была прохладной, белокожей, жёсткой… сказала, что Ее величают «неспособной к подчинению» (строптивой), на что я заметил: «А я наоборот люблю подчиняться…» Раз в конце поездки она оказалась очень недовольной одной китайской студенткой экскурсоводом и заявила: «Сейчас я ее изнасилую!..» На что я сказал, что Ей лучше пойти в Домины ДС и там в свое удовольствие «насиловать» людей, но она так была поглощена своей местью, что не отреагировала, или не знала, как отреагировать. И довела бедную китайскую девушку чуть ли не до слёз. Так что китаянка потом мне жаловалась, что она не очень хорошо знает все русские слова, что у нее нет денег, чтобы поехать в Россию учиться. На что я ее успокоил, сказав, что говорит она бегло и хорошо (а это было действительно так), и что не беда, что не знает некоторых слов, и не стоит расстраиваться, все хорошо. Тем более, она старалась. Ну и потом заступился за нее, когда на нее накатали жалобу. Московская барыня поддержала меня, заявив, что так нельзя поступать с людьми…

    Раз та девушка-гид (которая очень не понравилась медработнику) бежит ко мне радостная: «Помню, как птицу, о которой я вам рассказывала, по-русски зовут – Ибис!» На что я заметил: «Хорошо, что не Иблис…»
    Когда мы проходили мимо прилавков с какими-то красочными буклетами, я сразу подошел посмотреть, на что она, уже успев несколько узнать меня, улыбаясь, сказала: - Андрей, это не книги!.. И потом добавила по поводу моей лысой головы: - У вас голова, как у Ленина… (а раньше была кудрявая… но со временем стала, как у древнего японца…)
    А увидев, - вот любопытные китайцы! (постоянно интересовалась, что я купил, зачем) - что я купил карты с известными красавицами древнего Китая, улыбаясь, указала на красивую, молодую китаянку в красном спортивном кабриолете, подколов: «Вон, красавица!..» «И все же, какое разительное неравенство в Китае между бедными и богатыми!.., - подумал я… Хотя, и в России тоже…»

    Примечание. Раз я вышел утром спросони (меня что-то сильно волновало) и спросил сходу про это у женщины-искусствоведа (мисс Марпул). Она в ответ: «Явился, гусь, а где здрасти?.. Еще и из Петербурга…» Я извинился и поздоровался…

    Примечание. Женщина-искусствовед, глядя на мой блокнот, заметила: «Вот, он все в блокнот записывает, потом выйдут из-под его пера заметки о Китае, и о нас напишет…» Она очень много объездила за свою жизнь, даже не делала больше фотографировала, заметив, что все впечатления остаются в голове, можно лишь сделать пару основных фотографий, а все остальное это так… «Вот, - говорит, - люди снимают-снимают, еще и себя у каждой достопримечательности… И со смехом мне: - А знаете, как спровадить гостей, которые уже порядком засиделись?.. Надо предложить им посмотреть свои фотографии из отпуска, где вы под каждым кустом… На что гости сразу: - Нет, спасибо, нам уже пора, как-нибудь в другой раз…»
    P. S. Странно, но я всегда любил снимать просто пейзажи, архитектуру… Если же фотографировал людей, то в интересных ракурсах и ситуациях… ну кое-где изредка снимал себя, для своей истории, чтобы вспомнить, каким я был когда-то… А так для меня важно было: импрессио (впечатление, особая эмоциональность, для вдохновения)… и я делал много снимков Природы…


            ***
    Китайский дворик,
    Вазы да цветы,
    Беседка, чайный столик,
    Зеленые кусты…

    *заварить китайского чая в парковой китайской беседке
   
    Искусствовед была в возрасте и большой любительницей Петербурга (ну еще Англия ей очень нравилась, видимо, потому что она была уже в возрасте, наподобие мисс Марпу*л, к тому же чопорная, и очень подходила к образу Англии). С ней было интересно пообщаться. Ну и все же, конечно, она считала Петербург самым красивым городом в мире… (ну и Лондон). Она мне, кстати, посоветовала почитать Всеволода Овчинников, сказав, что он много очерков сделал о Китае и Японии.
    Она, как искусствовед, сразу же отметила низкий уровень наших китайских гидов, ибо никто из них не знал, хотя бы почему китайские традиционные крыши имеют загнутый вид. (Один из главных ответов: ибо злые духи не ходят прямо… ну и от дождя…).
       
    *«у» – буква добавлена, ибо русским не свойственно глотать буквы, превращая их строй в неразбериху; это по-русски (и по-немецки) не относиться к буквам пренебрежительно, глотая их, что свойственно англичанам


    Примечание. В. Малявин «Повседневная жизнь в эпоху мин» (интересные, н.м.в., страницы)
http://starboy.name/sund/malyavin.htm

    Примечание. В. Я, Сидихменов, «Китай, страницы прошлого» (особо понравившиеся страницы) http://starboy.name/sund/starkit.htm

    Примечание. В чайном домике мне подарили писающего китайского мальчика (его чаем заливаешь, а он писает). Символично. Вот и я, словно писающий… Будда… на самой вершине Великой китайской стены, а напротив пропасть, горы и никого… О, какое счастье!.. А что? Заслужил… Я долго и мучительно терпел, пока взбирался на вершину китайской стены, ибо вокруг было полно народу и только каменные стены: у подножия была масса людей (одна индианка вначале подъема даже ногу сломала и лежала, не понимая, что с нею произошло), но по мере восхождения на высоту, людская масса таяла, оставаясь в тумане внизу, и вот уже попадались только единицы, большей частью индусы, а в конце и вовсе никого не осталось… Один лишь мистический китаец, что гулял с зонтом под дождем по вершине китайской стены… но и он, поулыбавшись, сошел вниз… и я остался один… а вокруг горы, небо и никого… Я на вершине поднебесной… Так и в жизни со мной… хотя и есть еще близкие мне люди…

    Примечание. Китайцы любят говорить, что западные люди стремятся взобраться на вершину горы, тогда как восточные предпочитают созерцать гору у подножия. В этом, мол, разница… P. S. То-то, – думаю, - китайцы стремятся превзойти всех в мире во всех областях… Идея стремления ввысь, к первенству - общая…

    Примечание. Курганы захоронения китайских императоров напоминают египетские пирамиды, все так же символизирующие грандиозность в стремлении ввысь…

    Как-то вечером, когда мы собрались за столом, немного выпили вина и, захмелев, пошли прогуляться… Указывая на небоскребы различной формы, я отметил, что с точки зрения архитектуры и исторического значения подобные (со)здания не имеют особой ценности* и растут повсюду, точно миллиардеры, как грибы по осени. Для себя же отметил главный цинус подобных башен, который заключается в их – Высоте, деловом стиле и комфорте, дающими чувство превосходства над остальными. И чем выше башня и занимаемый этаж – тем лучше. Небоскребы собой символизируют идею превосходства в чистом виде.      

    * ныне обмельчали богатеи (и российские в том числе, да и европейские, и американские), это видно по их «дворцам» - не то, что строила ранее знать – настоящие произведения искусства! Да куда уж нынешним нуворишам, бескультурью…

    P. S. Как-то медработник вспомнила небоскребы Чикаго, которые ее впечатлили своей высотой и прозрачностью (хотя, таких теперь по всему миру много…)

    Небоскребы:
    http://starboy.name/sund/neboskreby.html

    Примечание. Находясь в Китае, мне показалось, что это какой-то сон, что это не реально, что это происходит как будто не со мной, но я здесь и увлечен в водоворот китайской жизни…
   
   
   
            ***
    И в России есть уголки,
                как в Китае,
    (Но ивы не такие плакучие),
    И пух разлетается в мае,
    Над водами ветви тягучие…  (могучие)



            ***
    (В Китае)
    Под ив развесистых ветвями
    Влюбленных пара у воды,
    В преддверьях дней весенних мая
    Клонят к ним лебеди главы…



            ***
    (призрачный Китай)
    Цветы над водами Шанхая,
    Весенний парковый туман,
    И пух, с деревьев облетая,
    Виденьем делает Китай…



    Примечание. «Повседневная жизнь «русского» Китая», Наталья Старосельская:   
    http://starboy.name/sund/ruskit.htm

    Примечание. Замечательна (и как личность) поэтесса Ларисса Андерсен (темноволосая голубоглазая Муза), которая по-колдовски завораживает. Мне очень понравилась Ее книга «Одна на мосту», советую (тонким ценителям женской поэзии). Ларисса показалась мне такой далекой и близкой… Женщиной… хотя и провела свою жизнь в эмиграции, умерев совсем недавно (в 2012 г.) во Франции… но вот Ее поэзия осталась… И я проникнулся к Ней (Лариссе и Ее поэзии) любовью сквозь годы (времена) и пространства…

    Примечание. Ну, вот Ее некоторые стихи (вообще мне почти все Ее стихи нравятся, и Ее письма):

    Л. Андерсен: «Писать стихи на русском, живя среди иностранцев (а я всю жизнь пишу только на родном языке), - это то же самое, что танцевать при пустом зале»

«Манила, Адриатика, Гренада...
Экзотика, лазурь, сиянье льда...
Как были мы взволнованны, как рады
Попасть хотя бы мысленно туда.
Как мы водили по цветистой карте
Смешными пальцами в следах чернил.
Как тут же, в классе, на корявой парте
Цвели магнолии, искрился Нил...
Нам ровно ничего не говорили
Какие-то простые — Припять, Псков,
Мы просто засыпали, не осилив
Всех этих скучных рек и городов.
И вот теперь, под чуждым «знойным» небом,
Экзотики хлебнув за все года,
Отведавши кусок чужого хлеба,
Мы так хотим, мы так хотим туда!
Туда, туда, где Псков, и Днепр, и Киев,
Где в пятнах не чернил уже, а слёз
Горят для нас названья дорогие
Огнем незабывающихся гроз...
Там нет ни пальм, ни фиников, ни рифов,
Там холод, смерть, страдания и кровь,
Но, слившись с ней обыденною рифмой,
Над всем горит и светит всем — любовь.
И над бесцветной картою застынув,
Прокуренными пальцами возя,
Минуя все моря и все пустыни,
Мы шепчем: — Киев... взят или не взят? —
Манила, Адриатика, Гренада —
Нам не нужны. Не нужен целый свет...
Одну страну, одну страну нам надо,
Лишь ту — куда нам въезда нет.



            ***
Я замолчала потому,
Что о себе твердить устала.
Кому же я нужна, кому?
Вот почему я замолчала.
Живи. Люби. А что любить?
Успех? Дома? Толпу Шанхая?
И яростно писать на «бис»
Стихи о яблонях и мае?
Родные яблони мои,
Я вовсе вас не разлюбила,
Но накипает и томит
Иная боль, иная сила.
Я оставляю дневникам
Шестнадцать лет, мечты о принце:
Когда мечтать о принцах нам —
Здесь, во взбесившемся зверинце?
В театрах, клубах, кабаках
Для всевозможных иностранцев
Пляшу. Не то чтоб гопака,
Так — «экзотические танцы».
Кого любить? За что любить?
За эти глупые улыбки?
За приговор: вы вправе жить,
Пока вы веселы и гибки?
И я живу. Который год.
Сбегу. Вернусь. И все сначала...
Кому нужны стихи? И вот,
Вот почему я замолчала.
И в этой пестрой пустоте
Где все — карман, где все — утроба,
В закостенелой суете,
Где все спешат и смотрят в оба,
Где что урвать, кого б столкнуть,
Но только не остановиться...
Мерещится мне новый путь,
Иные чудятся мне лица.
С сердцебиеньем первых грёз,
С тоской последнего бессилья
Все чаще задаю вопрос,
Все чаще думаю: Россия.



            ***
Да простит меня Эйфеля душа,
         башня-то мне и не нравится.
Может быть, техника хороша, но...
         совсем не красавица.
Просто отметился век,
         очень печальный к тому же.
Лучшее принес человек
         в жертву тому, что хуже.
С легким сердцем башню отдам
        (и все небоскребы Парижа) —
За старую Нотр-Дам,
        хотя она и пониже.



Глубинка Франции

(Из французского альбома)
Вот наконец мы прибыли.
С котом.
Кот с нами всюду путешествовал.
Большой, добротный старый дом
Многоголосо нас приветствовал.
Спустилась и моя свекровь
И благосклонно улыбается,
А я-то, я забыла вновь
Весь лексикон, что полагается.
Сказала лишь «мерси», «бонжур», —
На этом как-то и поладили,
А кот сказал своё «мур-мур»,
Когда они его погладили.
Большая комната нас ждет, —
Все комнаты, как встарь, с каминами.
Кровать на «трех»: муж, я и кот,
И рядом ваза с георгинами.
На всём — давно ушедший век,
Семейное дыханье прошлого...
И внуки, сколько ж человек? —
Не нанесли «модерна пошлого».
Знакомство кончено. Выходим в сад.
Запущенный... С крапивой в изобилии!
Есть и бассейн с семейством лягушат,
Давно сменивших водяные лилии.
Перрон. Двух-трех баллюстр недостает,
Словно зубов в разбитой челюсти.
Зато ночами соловей поет
О некогда блиставшей прелести.
Огромных елей целый ряд,
Старик-каштан уже сутулится:
Стволом суется невпопад
Через забор и прямо в улицу.
Тут кот с хвостом наперевес —
Нарушив правила обители,
На ствол воинственно залез,
Чтоб покорить и здешних жителей.
Напротив — дом. В окне — народ.
А улица такая узкая!
Вполне доволен этим кот,
А я ловлю слова французские:
— Смотрите, новый кот! Она!
С котом приехать — вот фантазия!
— А кто она? — Да новая жена!
Китайская жена. Из Азии.
Такой переполох — беда!
Я смущена. Но все же — весело!
Я — дома! Не «туда-сюда»,
И платья в гардероб развесила.
Закончив с честью свой парад,
Кот тоже смотрит, как устроиться,
Влюблен, как я, и в дом, и в сад,
Поел, попил и лапкой моется.
Гостиная. Тут мебель «Луи Сэз»,
Слегка продавленная поколеньями.
Кот благодушно на диван залез,
Устроившись меж нашими коленями.
Бормочет радио. О чем-то... Где-то там...
Кто слушает, кто шелестит страницами...
Все женщины, готовясь к холодам,
Самозабвенно вертят спицами.
Тоска? Ничуть. Зимой тут будет снег!
Лес будет сказкой, в детстве
                недосказанной...
Камин... Мой кот в приятном полусне,
И я в роскошной шали, мною
                связанной.
Глубинка Франции, в свой дом,
В свою наследственную горницу,
Впустила, да еще с котом,
(И очень вежливо притом)
Заядлейшую беспризорницу.
Но... память с болью теребя,
Хоть ты смогла мне так понравиться,
Смогу ли я ЛЮБИТЬ тебя.
Глубинка Франции,
                О мачеха моя!
                Красавица.»



            ***
    Прелестной девушке
    На губы села стрекоза…
    Утреннее пробуждение…
                (О Лариссе)


    Примечание. Здесь Ее книга «Одна на мосту» http://starboy.name/sund/odna.htm



    Русский Харбин:
    http://starboy.name/sund/rusharbin.html

    P. S. Удивительно и странно видеть «русских фашистов», кажется чем-то противоестественным, но это где-то свидетельствует о том, что фашизм (по большей части среди белого движения) был (тогда) реакцией на коммунизм, реакционным движением. Да и в наши дни – это, скорее, реакционное (отрицательное) движение. Хотя и марксизм-ленинизм был во многом реакционен (царизму, капитализму, феодализму, церковности и т.д.). Так движется мир посредством отрицания… (вращения Дао, если угодно).


    Примечание. Я хотел сфотографировать беседку, находящуюся за забором, на территории правительства Китая в Пекине. И что же? Военный подошел ко мне и рукой в белой перчатке запретил снимать. Но я сделал один снимок*… При этом почувствовал себя каким-то папарацци, что мне вовсе чуждо. Вот оно, коммунистическое народное правительство, отгороженное от народа забором. Вместе с этим случаем оно теряет в моих глазах. Я сказал военному, что снимаю беседку, но он по-русски ничего не понял. Хорошо еще фотоаппарат не отобрал и не разбил, как это, например, могут сделать в Египте…
   
*
 



    Примечание. У меня был выбор, остаться в Сиане или поехать в Шанхай, я остался в Сиане… не мог же я город культуры променять на деловой центр…


    (и все же шанхайские мотивы мне близки…)


            ***
    Азиатская Королева суперсовременных автомобилей…



            ***
    Китая вазы бесподобны,
    Коль разукрашены цветами,
    Что изваяния, подобны
    Красоткам утонченным из Шанхая…

    (Шанхайки: http://starboy.name/sund/shanhai.html)



    Примечание. В вечерний час мы побывали с московской барыней там, где китайские поэты слагали стихи и читали их друг другу, и где обитала легенда о Белой Змее, воплотившейся девушкой и полюбившей мальчика, который потом подрос и женился на Ней…


            ***
    (ниспосланное видение, видимо, Белой Змеи,  Ангела... или Демона-хранителя… китаянки...)
 
    В вечерний час, в сенях Китая
    На месте поэтических бесед,
    Где для поэта двери Рая,
    Её увидел глаз разрез…

    Здесь, где слагалися стихи
    На почве чувствований смутных,
    Когда поэты так легки
    В своих сказаниях искусных,

    У ив, нависших над водою,
    Средь первой зелени Весны
    Она стояла… Я не скрою
    Свои мистические сны…

    Виденьем девушка казалась
    Небес, ниспосланным ко мне,
    С Ней провиденье ощущалось,
    От нас сокрытое во тьме…
   
    Легка, бела и невесома,
    В весеннем платьице она
    Невестою кружилась мимо дома,
    И так взволнованна была!..

    Танцуя легкою походкой,
    Она, что первый цвет, цвела,
    Скользила ветреной пролёткой*,
    И вдруг… задумчивой была…

    Казалось, в Ней – эмоций сила,
    Их глубина и чистота,
    В глазах душа что отразила,
    Как моря тайная вода…   

    P. S.
    Луна роняла бледный свет
    На воды садика… беседку,
    Где ночью побывал поэт,
    На память бросивший монетку…

    *пролетающей, легко кружась в танце...


    Примечание. Последний день в Пекине мы провели с московской барыней, попросили экскурсовода-китаянку сопровождать нас двоих, так она возила нас повсюду на такси, троллейбусе, метро: в зоопарк, цирк, по магазинам и паркам… Когда мы были в зоопарке, уже утомились и стали выяснять предпочтения, я выдал: «Хочу волка, тигра и садик с сакурой!» В повисшей паузе они недоуменно посмотрели на меня со словами: «Детский сад!*» (мне даже самому смешно стало... хотя в глубине я хотел соприкоснуться с хищными существами и существом красоты, Весны, пробуждения...) Да и это было рассчитано на женщин, и я получил все, что хотел… Мы съездили погулять в парк, московская барыня подождала меня, пока я нагулялся среди прудов и камней, а потом я ждал ее в магазине, где она выбирала китайские шелка… В это время мы сидели на корточках с китаянкой, я купил карты с китайскими поэтами, и она переводила мне с китайского на русский их имена(1)… В конце заметила, когда расставались, что со мной было интересно… P. S. Кстати, Ее звали (вначале она не хотела говорить, ибо это де звучит не очень прилично по-русски) - Х…й... но это красиво по-китайски... и названа она так в честь китайской красавицы, носившей это имя… Да, так и можно сказать: «Прекрасна как Х…й!..»
 
*(детский сад…)
 

    (1)Некоторые китайские стихи, понравившиеся мне:
    http://starboy.name/sund/kitstich.htm
    http://starboy.name/sund/kitstihp.htm
 

    Примечание. Московская барыня сказала мне: «Ты - маньяк садиков с сакурой… и, как я заметила, очень любишь Природу…»

    Примечание. У себя в садике я устроил китайскую горку: наносил земли, на вершине выложил небольшими камнями Дракона, а с подножия до половины горки положил ряд камней, символизирующих… восхождение (суть моей философии). И рядом посадил маленький бонсай… получилась композиция: сосна и камни…

    Примечание. Японский сад декоративен в силу тесноты пространства… дикие и естественные сады свойственны необъятным по просторам странам...

     Примечание. Когда китаянка рассказывала мне про китайских поэтов, то упомянула Ли Бая (по Ее выражению – «китайского Пушкина», то есть самого выдающегося поэта Китая) и что он любил выпить, и, напившись, писал свои вирши… Когда же я попросил ее показать мне самую крепкую китайскую водку, она, указав, в ответ спросила, люблю ли я выпить? Я сказал, что иногда… На что она: «Русский…» Но мне эта ассоциация совсем не понравилась, как будто китайцы не любят выпить!..

   
         ***
    Птица Пэн символизирует
    Размах крыльев Ли Бо
    И размах просторов Китая…    



    Примечание. Ли Бай – воспеватель вина – и в стихах подобен в этом пристрастии Омар Хайаму.

   (характерное о Ли Бае):
    «У поэта Ли Бая на доу вина -
    Сто превосходных стихов.
    В Чанъане на рынках знают его
    Владельцы всех кабаков.
    Сын Неба его пригласил к себе -
    Он на ноги встать не смог.
    "Бессмертным пьяницею" Ли Бая
    Зовут на веки веков…».
    (Ду Фу, "Восемь бессмертных за вином")


 

 
 

    Примечание. Ну вот и выдающегося корейского поэта (сравнимого с Ли Баем) Чон Чхоля также упрекали за пристрастие к вину… И этот поэт мне очень по душе… (читайте его стихи самостоятельно, есть переводы Анны Ахматовой или А. Жовтиса, «Одинокий журавль»).
    P. S. По случаю некоторые стихи из корейской поэзии, понравившиеся мне: http://starboy.name/sund/koreya.htm


   
            ***
    Растопим лёд – кристалл сознанья;
    И кто бы ни был где,
    Дойдем до истины… на дне
    Дорогой чувств познанья.
   
    Поэты много пьют –
    За редким исключеньем,
    Поэты много лгут –
    Но всё ж своё имеют мненье.


    Примечание. Для меня (Омар Хайям) в качестве совета:
    http://starboy.name/sund/forme.htm
   

    Примечание. По легенде Ли Бай умер прямо поэтической смертью (смертью поэта): напившись пьяным, он ловил отражение Луны в реке (канаве?) и утонул…


    Примечание. Ли Бай, Ду Фу, «Избранная поэзия»:
    http://starboy.name/sund/libodufu.htm


    Примечание. Замечательны книги Торопцева Т. А. «Чуский безумец Ли Бо», «Жизнеописание Ли Бо».

    Примечание. Считается, что Ли Бо рожден под знаком Венеры (звезды Тайбо*)… осенью, вечером… под знаком Геспера... мой собрат!.. Его же именовали в Китае «низвергнутый небожитель»…

    *интересно отметить, что моё тайское имя Тай-бо также совпадает с китайским именем Венеры



           ***
    Облако над горой,
    Залюбовавшись, задержалось, -
    Наверное, душа Ли Бо.



           ***
    Души людей,
    Что легкие облака,   
    Проплывают над землей.



            ***
    Покорять (горные) вершины
    И (морские) глубины,
    Что в основе этой страсти?..



            ***
    Низкое небо;
    Горы, подернутые туманом,
    Без дорог и перевалов.
    Путнику преодолеть вас –
    Лишь став птицей.



            ***
    Даосский отшельник,
    Достигнув бессмертия,
    Вознесся в небо.

    *дао – принцип отрицания, достигнуть бессмертия – достичь понимания абсолюта, создать бессмертные творения или достичь бессмертной славы; юдоль отшельника – юдоль уединения
   


            ***
    Павильон отдыха.
    В спасительной тени
    Журчит фонтан.



            ***
    (Печаль одиночества девушки):
    Оставил меня любимый,
    Уйду в «Лунный дворец»,
    В мир грёз*.

   
    фея Чан-э



            ***
    «Зимняя слива»* - предвестник весны,
    Символ стойкости и чистоты»,
    А где-то белый нежен подснежник…

    *цветет в конце зимы



           ***
    Растаяв поутру,
    Любимая (фея) превратилась в облако…
    Скучающий любовник.



           ***
    Одинокий гусь,
    Покинувший государя,
    Заболел в пути.



           ***
    Кленовые вершины гор
    В долине водопадов,
    Шум низвергаемой воды…   



           ***
    Под северной звездой
    Нефритовый дворец (законов),
    Как полюс, недвижим*.

    *власть абсолюта
       


           ***
    Башня божеств



           ***
    Чёлн Ли Бо,
    Скользящий по водной глади
    Среди гор и небес…



    Примечание. Оказывается, Мао (Цзэдун) был немного поэтом, это чем-то напоминает Сталина. Странное совпадение! Видимо, подобным вождям несколько, немного необходимо творческое начало… (так и Гитлер имел некоторую художественную, архитектурную жилку). Стихи Мао Цзэдуна: http://starboy.name/mao.htm

    Примечание. Отрывок из книги «Одержимая» Анчи Мин (про Мадам Мао, Цзян Цин, красную Императрицу):
    «…объединенный Китай станет более могуще¬ственным. Кроме того, для Сталина Китай — это по¬тенциальный союзник для противостояния Америке. Чтобы продемонстрировать свои либеральные взгля¬ды, мой муж решает рискнуть и принимает предло¬жение Чан Кайши провести мирные переговоры в Чонцине, где обосновалось его правительство. Кол¬леги и помощники Мао подозревают заговор, но мой муж настаивает на поездке.
    В середине лета в Чонцине душно, как в настоя¬щей бане. В присутствии американского дипломата, выступавшего устроителем встречи, Мао Цзэдун и Чан Кайши жмут друг другу руки перед телекамера¬ми. После этого они ведут переговоры, по окончании которых подписывают документы. Мао явился сюда в своей мешковатой светлой военной форме, тогда как Чан Кайши — в строгом костюме западного покроя при многочисленных орденах и медалях.
    Когда Мао прилетит назад в Яньань, он скажет мне:
    — В небе Китая никогда не будут светить два сол¬нца одновременно.
    Он считает гражданскую войну неизбежной. Я го¬ворю ему о том, что восхищаюсь его смелостью, и он добавляет:
    — Дорогая, страх перед смертью — вот что застав¬ляет меня всякий раз побеждать.
    Разъяренный Чан Кайши снова начинает бомбить наш дом, и тогда Мао объявляет знаменитую эвакуацию из Яньаня. Мобилизуется армия, и солдаты вместе с кре¬стьянами отходят в труднодоступные горные районы. Мао не принимает никого из тех, кто жалуется на то, что приходится оставлять родной дом. Чтобы избавить¬ся от людей, он приглашает к себе в пещеру Фэрлин.
    Мой муж с Фэрлин ведут разговоры с раннего утра. От политических вопросов они переходят к литературе, от орудий труда бронзового века к тонкостям современной поэзии. Чашка за чашкой они пьют ри¬совое вино, пачка за пачкой курят папиросы. Комна¬та похожа на дымовую трубу.
    Я укладываю На спать и выхожу к ним. Своим при¬сутствием я как бы выражаю протест против этой го¬стьи. Я сразу же устраиваюсь рядом с мужем.
    Фэрлин в отличном настроении, подогретом ви¬ном. Она ведет споры с Мао, и ему, похоже, это очень нравится. Время от времени Фэрлин скребет голову ногтями, теперь ее «шекспировская» прическа боль¬ше напоминает растрепанное птичье гнездо. Глаза у нее покраснели, она смеется, выставляя напоказ сра¬зу все зубы.
    Мао затягивается папиросой, кладет ногу на ногу.
    — История Китая — это история «инь», — говорит он, придвигая пепельницу поближе к Ферлин. Потом он так же заботливо передает ей свою чашку чая. Он любит делиться чаем с женщинами: с Кайхуэй, потом с Цзычжэнь, Цзян Цин и теперь с Фэрлин. Он добавляет горячей воды в чашку и продолжает: — Наши предки изобрели порох, чтобы использовать его для красоты и зрелищности праздников. Наши отцы курили опиум, чтобы дать мозгу небольшой отдых. Теории Конфуция отравили наш народ. Нас буквально изнасиловали те страны, у которых силен «ян». Именно изнасиловали! — Мао в негодовании стучит кулаком по столу. Несколько орешков арахиса падает на землю.
    — Председатель, я вовсе не намереваюсь бросать вам вызов, — Фэрлин поднимает упавшие орешки, — но в ваших работах встречаются фразы, в которых вос¬хваляется война. Я нахожу, что это весьма интересно, вернее, меня беспокоит такое видение мира. Вы ведь воздаете хвалу насилию! И верите в то, что военное положение в стране — явление приемлемое и даже вполне нормальное. Значит, ваше истинное намере¬ние — уничтожить в Китае элемент «инь». Я угадала?
    Мао кивает.
    — Значит, вы будете убивать? — Фэрлин не соби¬рается отступать.
    — Да, но только во имя спасения. Фэрлин качает головой:
    — Председатель, вы превращаете всех нас в плен¬ников вашего образа мысли. Вы вынуждаете нас ку¬саться и пожирать плоть друг друга лишь потому, что вы решили усилить свой любимый «ян». Позвольте мне тогда высказать еще одну мысль: с вашей сторо¬ны просто безумие — лишать нас возможности само¬стоятельно делать открытия, принимать решения и учиться на собственном опыте... Господин Мао, да вы же попросту готовите нам уже знакомое блюдо, и при этом в нем уже нет ничего оригинального. Вы повто¬ряете то, что уже однажды сделал Гитлер.
    — Что ж, если это поможет мне пробудить нацию, я соглашусь даже с таким позорным сравнением! — Мао напрягает голосовые связки, как актер в опере, пытающийся взять особенно сложную ноту.
    — Мао! Вы самый настоящий индивидуалист. Мне раньше таких не приходилось встречать. Вы восхи¬щаетесь самим собой. Но как же все остальные? У них ведь тоже остается право быть такими же индивидуа¬листами, как и вы. Смогут ли они считать себя вели¬кими мыслителями, журналистами, романистами, художниками, поэтами и актерами?
    — Товарищ Фэрлин, ваш мозг отравлен. — Мао доверительно смеется. — Это только на Западе пи¬сатель или художник может считаться сверхчелове¬ком. Но ведь при этом они остаются лишь просты¬ми смертными с такими же животными инстинктами. Кстати, большинство из них — психически боль¬ные. В их природе обманывать других и наживаться на этом. Как вы можете относиться к ним так благо¬говейно? Вы, наверное, много отдали за эту пару ис¬кусственных лягушачьих глаз? Бедняжка, да вас же просто ограбили!
    Уже два часа ночи, но, как мне кажется, этой беседе конца не предвидится. Мао и Фэрлин допивают уже третий кувшин вина. Теперь они заговорили о красоте.
    — Вы же ничем не отличаетесь от других мужчин на этой земле. Вот, посмотрите на товарища Цзян Цин! Украшение красной вазы! Мао, я почему-то думала, что вы далеки от шекспировских персонажей. Но смотри¬те, что вы делаете! Вы готовы напичкать идеями марк¬сизма даже фонарь, хотя им вы пользуетесь лишь для того, чтобы рассматривать других людей. Не нужно вводить меня в заблуждение и говорить, что вы разби¬раетесь в западной литературе. Вы напоминаете мне лягушку, которая живет на дне колодца и твердо увере¬на в том, что небо — лишь небольшой круг. Свои фо¬кусы вы можете демонстрировать безграмотным крес¬тьянам, они вам поверят, а в моих глазах окажетесь глупцом. Да, да. Именно так. Иногда мне даже кажет¬ся, что все ваши работы о морали не что иное, как шут¬ка. Я прочла их, и они так и остались у меня в голове в полном беспорядке и раздрае.
    — Какое наслаждение выслушивать все это! Вот это смелость! Прийти в мое жилище да еще отважить¬ся сжечь мое зерно! Воды! Цзян Цин! Принеси нам еще горячей воды!
    Я встаю, забираю у них чайник и иду на кухню.
    Оттуда мне слышно, как они продолжают обсуж¬дение темы. Они смеются, а иногда и перешептыва¬ются о чем-то.
    — Вам просто невозможно сопротивляться, Фэр¬лин. Если бы... Вы только вообразите себе такое! — Его грубый голос снова начинает выводить высокие нотки, затем он заливается смехом. — А ведь вы пра¬вы, Фэрлин. Красота возбуждает меня. Я даже начи-наю симпатизировать уродам. Однако желание спас¬ти эту страну заставляет меня следовать истине. У ме¬ня лишь одно понимание политики, которое заклю¬чается в том, что она неотделима от насилия. Пойми¬те же, что революция — это не мирное чаепитие, это и есть насилие чистейшей воды. Я преклоняюсь пе¬ред древними политиками, политиками простой дик¬татуры.
    Я стою перед закипающим чайником и чувствую себя как изгнанница. Вернувшись в комнату, я вдруг осознаю, что в руках у меня ничего нет: оказывается, мысли мои улетели так далеко, что я забыла чайник на кухне. Я вежливо прерываю милую беседу Мао с гостьей и недвусмысленно даю им понять, что устала. Мао тут же предлагает мне отправиться спать.
    И вот среди ночи (я так и не проявила желания уйти спать одна) я набираюсь смелости, чтобы вы¬проводить Фэрлин из нашего дома.
    Мао понимает меня и взмахом руки останавлива¬ет. Но я не отступаю.
    — Ты, наверное, уже устал, — говорю я. — И това¬рищ Фэрлин тоже.
    — Ну, насчет меня беспокоиться не стоит! — вос¬клицает Фэрлин, воздев руки. Затем она наклоняется вбок, ставит локти на стол. — Я чувствую такой при¬лив энергии и бодрости, как будто сейчас не глухая ночь, а часов десять утра.
    Мао подавляет смех.
    Я пытаюсь еще как-то сдерживать себя, но слезы меня тут же выдают.
    Мой муж сам идет на кухню и возвращается с чай¬ником. После этого он придвигает стул поближе ко мне, чтобы я смогла присесть. Я с отвращением смотрю на Фэрлин. «Настанет день, — клянусь я себе, — и тебе придется испытать все то, что только что испытала я!»
    Наслаждаясь восхищением Фэрлин, мой муж на¬чинает углубляться в тонкости своей натуры.
    — Если заглянуть мне в душу, то можно увидеть, что она окутана туманом любви к моей земле. В моем характере есть фатализм. Я знал это еще тогда, когда был ребенком. Инстинктивно я всегда тянулся к путешествиям, поскольку питал некоторое врожденное отвращение к самой жизни. Древние мудрецы путе¬шествовали для того, чтобы отдалиться от людей. Мы же боремся во имя достижения союза. Люди во время династии Цинь, еще до Конфуция, были могуще¬ственными полководцами и обладали сильным «ян». Они сражались, побеждали и расширяли свои терри¬тории. Жизнь их проходила в седле. Все они питали страсть к солнцу. При этом, как гласят легенды, од¬ного солнца им оказалось недостаточно. Пришлось создать девять солнц, чтобы герой И смог поразить восемь из них, продемонстрировав таким образом свою силу. Тогда во Дворец луны были посланы боги¬ни для того, чтобы бросить вызов земным мужчинам.
    — Период Цинь, несомненно, ваш! — восхищен¬но вставляет Фэрлин.
    — Да, и я считаю, что недостаточно изучил эту эпо¬ху. Как мне хотелось бы услышать крик солдата вре¬мен Цинь, который врывается в городские ворота не¬приятеля. Мне самому хотелось бы почувствовать за¬пах крови на острие его меча!
    — Вы смотрите на мир глазами безумца…»   


           ***
    Наказание от пионерки…

 


    Примечание. В музее шелка я встретил группу туристов восточной внешности и вдруг удивился, ибо они говорили на русском языке, и сказал экскурсоводу: «О, русские!..» А это оказалась группа из Казахстана. Казах, улыбнувшись, ответил по-русски: «Русские, русские!..» А мне было приятно, что и так далеко знают русский язык…

    Примечание. В музее начал, - как упоминают китайцы «изначально очень умного» китайского народа – нам поведали о царившем в зачатках цивилизации матриархате. Сопутствующие женщины поглядели на меня (единственного из мужского рода) с сочувствием, медработник даже ласково погладила меня рукой, чтобы я не расстраивался… Что ж, это проявление женского внимания было где-то приятно мне… такое женское покровительство свысока… Матриархата…

    Удивительное, мистическое чувство: Матриархат покоится передо мной в виде женских и мужских скелетов древности, глубоко лежащих в земле… а живые Женщины, стоящие рядом, проникнувшись духом матриархата, выказывают мне свое покровительство… словно поднимая, воскрешая матриархат из могилы… (прямо, тематические ощущения…)

(времена Матриархата в Китае, фото из китайского музея, - ну, прямо, картинка настоящего древнего фемдома!)
 
   

    Примечание. Женщины, которые не хотели боле всех ехать по магазинам (видно, уже предчувствовали, что потратятся!), сделали самые большие покупки. Медработник после часа шопинга вышла и сказала: «Я их изнасиловала, они счастливы!..» (и опять я это отметил).
    Кстати, она вслед за мной влезла на китайскую стену, дойдя до самого верха. Когда же спустилась, усталая и запыхавшаяся, заявила, что ею двигала мысль: «За нами Москва, ни шагу назад!» Она должна была дойти до самого верха… (ибо сам знаю, когда видишь вершину впереди, над собой, то она неодолимо влечет, прямо, метафизически… так и хочется ее покорить… впрочем, это и представляет суть моей философии…)

    Примечание. В Пекине мы с московской барыней побывали на самом высоком небоскребе, долетев до последнего этажа на лифте, как показалось мне, с дуновением ветра, оказавшись на вершине Поднебесной… где в уютной обстановке попили чаю за невероятную цену. Играла фортепианная музыка... За инструментом сидела элегантная Дама в черном вечернем платье… Когда я подошел к совсем юной девушке, китайской официантке, и спросил ее о чае, она направила меня в… (женский) туалет, - видимо, попить чайку, - может, прямо уловив нечто на подсознательном уровне (что пролегает поглубже учения Фрейда). Со смехом я объяснил, что хочу пить. Прикрыв рукой рот, она рассмеялась лукаво по-китайски, когда поняла, чего я хочу и куда она меня послала… Когда мы пили чай и наслаждались видом из небоскреба, московской барыне вдруг вздумалось прямо во время фортепианной игры подойти к пианистке и спросить, что она исполняет. На что я сказал, что это совсем дурной тон, еще и перебивать во время игры. Но московская барыня настаивала и спрашивала, будет ли мне стыдно за нее? На что я сказал, что мне будет очень стыдно, и я все же удержал ее от этой затеи. За что она меня потом легонько пнула ногой, припомнив сей случай…

    P. S. Правда, перед тем, как попасть на самый высокий небоскреб, мы побывали в другом, менее высоком, оказавшимся какой-то компанией hi-tech, зашли спокойно, поднялись на самый последний этаж, где располагались обычные офисы со стеклянными перегородками. И что меня несколько улыбнуло, так это встретившаяся хрупкая, красивая китаянка, державшая под рукой толстенную книгу Microsoft office…   

    Примечание. В китайском цирке возвращается московская барыня из фойе и говорит, повстречала москвичей, вели себя отвратительно, я поскорее поспешила от них. Я спросил, а почему вы решили, что это были москвичи? На что она ответила: «Породу сразу видно, ее не утаишь…»

    Московская барыня рассказала, что ее муж не любит ездить по разным странам, отелям, он предпочитает с друзьями на джипах уехать куда-нибудь далеко на рыбалку, например, на Волгу, а она, наоборот, любит по миру ездить, ибо в конце концов от всего остаются лишь впечатления (я с этим согласился).
    Рассказала мне немного про Индию, что это удивительная страна, не похожая ни на одну другую. Про то, как ее привезли и поселили одну в пятизвездочном отеле, одиноко стоящем на пустыре (в Индию, - сказала она мне, - надо ехать только в 4-5 звёздочный отель, иначе все будет плохо)… По Ее совету я и отправился впоследствии в Индию…

    Примечание. В чисто китайской пельменной (где выбор пельменей очень разнообразен) вилок не было, так московской барыне пришлось есть пельмени… руками (ибо китайские палочки держать у нее не получалось, но так даже вкуснее); китаянка смотрит и говорит: - Вон, Андрей, правильно держит палочки!.. А я уже научился хорошо управляться с палочками, я даже дома иногда ем ими, так я уплетал вкусные, разнообразные пельмени за обе щеки, прямо как веселый Будда… или круглый (круглолицый) китаёза!.. (я даже лицо округлил, сузив глаза).

    Примечание. Китайский троллейбус в центре Пекина в час пик – жесть жесткая! Хотя есть и свои плюсы, можно крепко поприжиматься к красивым китаянкам. И вдохнуть аромат их тёмных волос, а волосы девушек пахнут приятнее всего, в них концентрируется аромат, наподобие аромата цветка (даже знаменитый парфюмер из книги Патрика Зюскинда получал экстракт, эссе любви, из их волос, а здесь живой аромат…) 

    Примечание. В Китае я почувствовал себя несколько Гулливером.

    Примечание. В Китае среди китайцев я почему-то на удивление чувствовал себя легко, свободно, непринужденно, без напряжения, хотя и вовсе не знаю китайского языка. Окружающая действительность как-то не напрягала меня. Хотя, конечно, я не очень понимаю китайского панибратства и приставучести на улице (это не по-английски, где предпочтительно все же соблюдать дистанцию). Да и мужчины как-то кричат громко и шумно (я уже молчу про то, как многие повсеместно чистят горло, хрипя), ведут себя порой суетливо. В целом же, конечно, сразу чувствуется сразу между образованными и сдержанными китайцами и китайцами из деревенской глубинки, с которыми мне «посчастливилось» раз ехать на скоростном поезде (и чего они только не вытворяли во время поездки!) Ну, это всюду так…
   
    Примечание. Одна туристка назвала Китай по сравнению с Японией «термоядерным». Я ее понимаю…

    Примечание. Есть у китайцев, конечно, и огрехи, что, конечно же, нельзя обобщать, но с чем я повстречался: обещают и не сделают, мелковаты в отношениях, где-то искусственны (как и многое сделанное в Китае). Как еще Рерих отмечал, улыбаются, вроде по доброму расположены, а думают про себя черти знает что… Где-то настырные, наглые, выгоду свою блюдут, опять же не размениваясь на отношения… Относительно сервиса чувствуется какая-то неорганизованность, стихийность, неподготовленность, что меня расстраивало… Но я решил на этом не заостряться, чтобы не портить того положительного, что встретил здесь…

    Примечание. По китайскому ТВ смотрел русские народные песни, новогодние огоньки с китайскими субтитрами, - интересно.
   
    Примечание. Китайцы в буквальном смысле отрываются от земли и пребывают в каких-то фантастических, заоблачных импириях. Достаточно посмотреть на их фильмы, где люди летают, где полно чудес и потустороннего. Лично мне нравятся китайские исторические сериалы… Я уже молчу об индийских фильмах о «добре» и «зле», где «добро» - так добро! а «зло» - так уж зло! Ницше, видимо, был бы на стороне «злых» героев из индийских фильмов…


    Примечание. Немного философии. Основная параллель с моим принципом отрицания (основой мироздания). Суть Дао – принцип отрицания, взаимного отрицания в мере отношений, в переходе одного в другое как в свою противоположность. Иероглиф Дао (отрицание, путь отрицания) символизирует диалектический Путь мироздания. «Работа Дао» есть ничто иное как «работа» принципа отрицания, череда отрицаний и превращений. Этот древний символ даже представлен двумя противоположными и по контрасту цветами – черным и белым, которые влияют друг на друга и вращают мир, в чисто черном же уже содержится зачаток белого, а в чисто белом зачаток черного.

        Примечание. Глядя, как закручивается туман над горами Китая, догадываешься, откуда мог родиться закручивающийся символ Дао: когда облака закручиваются в небе, напоминая завиток в символе Дао, в них порой образуется пустота, отверстие, просвет неба, напротив, в небе же порой появляется облако… А если представить, что и небо таит в себе пустоту и ночью черно, то нам и является символ Дао. Так можно в горах Китая в небе разглядеть воочию символ Дао… Причем, его шарообразная форма говорит нам об абсолюте этого принципа и его всеобъемлющести. Китайские же мудрецы любили находиться в горах…
    Также Дао напоминает закручивающуюся волну…
 
    P. S. Из китайского стихотворения: «Все твердое, замечу вам, непрочно. Таится в мягком прочности начало».

    Примечание. Из бесед мудрецов (неравенство и отрицание):
    «…— В чём заключается основной принцип буддизма?
    — Подожди, — сказал Суйби. — Когда мы останемся одни, я тебе скажу.
    Через некоторое время Сэйкэй снова обратился к нему:
    — Ну вот теперь мы одни, умоляю тебя, объясни.
    Суйби встал и повёл сгорающего от нетерпения Сэйкея в бамбуковую рощу, но так ничего и не сказал, а когда последний настоятельно потребовал ответа, он шёпотом промолвил:
   — Какие высокие эти деревья, и какие маленькие те, вон там.
     Если вам зададут какой-либо вопрос, отвечайте антонимами, чтобы образовалась пара оппозиций, таких как приход и уход; когда их взаимозависимость станет совершенно очевидной, в абсолютном смысле не станет ни прихода, ни ухода. <…> Когда вам зададут какой-нибудь вопрос, ответьте на него отрицательно, если в нём содержится утверждение и наоборот, утвердительно, если в нём содержится отрицание. Снимите оппозиции. Если вас спросят о профане, скажите что-нибудь о святом, и наоборот. И тогда из соотнесённости и взаимозависимости двух противоположностей можно будет постичь учение о срединности.» 
   
    Примечание. Дао потустороннее – принцип отрицания, в пределе ничто и абсолюта, на идеальном уровне; Дао воплощающееся – переход в мир изменчивого, материального. Дао – как символ отрицания. Даосская знаменитая и популярная игра Го проистекает из того же принципа.

   Игра go:
   http://starboy.name/sund/go.htm



            ***
    (Дао погоды…)
    То тепло, то холодно,
    То солнце, то дождь,
    То покой, то ветер…



    Примечание. Интересно отметить, что религиозное учение даосизм идет от философа Лао-дзы. Конфуцианство также чуть ли не возведено в религию.


    Примечание. Изначальное условие Будды – Пустота.


    Примечание. Пустота, Отсутствие – условие будущей полноты; то, что полно, - исчерпано.


    Примечание. У меня есть свой собственный (китайский) сад - сад Пустоты, сад Отстутсвия - сад всевозможного присутствия… его нет…


    Примечание. В Пустоте любое яркое впечатление становится определяющим…


     Примечание. «Время – бескрайнее темное море, все во Вселенной скрыло…» (Лян Цзун-цай) Набегает волнами, выносит и уносит (драгоценности моря)…


    Примечание. (Почти) шарообразная форма Земли служит залогом полноты и разнообразия расцвета жизни.


    Примечание. Я – серединный поэт, ибо часто использую слово «среди»… Путь Поднебесной – путь середины, и я на этом пути…

    

    Некоторые высказывания Конфуция:

   Философ сказал: «Благородный муж за¬ботится об общих, а не о партийных интересах, а низкий человек, наоборот, заботится о пар¬тийных, а не об общих интересах».
    Другой перевод: «Благородный муж универ¬сален, но не партиен, а низкий человек партиен, но не универсален».

    Философ сказал: «Благородный муж ду¬мает о добродетели, а низкий — о спокойствии; благородный муж боится закона, а низ¬кий — жаждет корысти».

    Философ сказал: «Благородный муж зна¬ет долг, а низкий человек знает выгоду».

    Философ сказал: «Редко подвергаются ошибкам те, которые ведут себя сдержанно».

    Философ сказал: «Я не видал твердого человека». — «А Шэнь-чэн?» — отвечал кто-то. «Чэн — человек похотливый (со страстя¬ми), где же ему быть твердым?»

    Цзы-гун сказал: «Вот, если бы нашелся человек, который, щедро раздавая народу, мог  бы помочь всем! Что бы Вы сказали о нем? Можно ли его назвать гуманным?» Только не гуманным, — сказал Философ,— но непременно мудрым. Ведь об этом скорбели даже Яо и Шунъ. Гуманист, сам желая иметь устои, создает их и для других; сам желая развиваться, развивает и других. Быть в со¬стоянии смотреть на других, как на самого себя, — вот что можно назвать искусством гуманизма!»
    По толкованию Чэн-цзы, гуманист смотрит на всю природу как на один организм, как на самого себя, а признавая ее за самого себя — чего он не может сделать для нее?!
    Китайцы называют паралич негуманностью, выражая этим то, что парализованный член уже не принадлежит организму, потерял с ним вся¬кую связь и не входит в область его заботливос¬ти. Мысль в основе своей весьма оригинальная и глубокая. Поэтому-то щедрое подаяние и по¬мощь всем членам организма как высшее про¬явление гуманности — это работа святого, рабо¬та мудреца.

    Цзэн-цзы, заболевши, призвал своих уче¬ников и сказал им: «Откройте мои ноги, от-кройте мои руки. В „Ши-цзине" сказано: „Блю¬ди себя со страхом и трепетом, как будто бы ты стоял на краю бездны или ступал по тон¬кому льду". Теперь я знаю, что я сохранил мое тело (т.е. полученное от родителей) в ценнос¬ти. Да, мои детки!»

    Под именем друга разумеют Янь-юаня, единственного из учеников Конфуция, кото-рый, как человек почти достигший свойствен¬ного только святому мужу или мудрецу пол-ного отрицания своей личности, мог поступать таким образом; только он, смотревший на дру¬гих, как на самого себя, мог не обращать вни¬мания на оскорбления, потому что при сче¬тах за оскорбления выступило бы наружу «я» и «не я».

    Конфуций сказал: «Искренне веруй и лю¬би учиться, храни до смерти свои убеждения и совершенствуй свой путь. В государство, на¬ходящееся в опасности, не входи; в государст¬ве, объятом мятежом, не живи; появляйся, ко¬гда во Вселенной царит закон, и скрывайся в эпоху беззакония. Стыдно быть бедным и за¬нимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит безза¬коние».
    Кто беден в государстве, где царит поря¬док, тот, значит, неучен, а кто богат в государстве беззаконном, тот, значит, человек без по¬ведения, бесчестный.

    Конфуций сказал: «Есть ли у меня Знание? Нет, я не имею его. Но если простой человек спрашивает меня о чем-нибудь, то, как бы ни был пуст вопрос, я беру его с двух противоположных сторон и объясняю человеку во всей его полноте».

    Конфуций, находясь на реке, сказал: «Все проходящее подобно этому течению, не оста-навливающемуся ни днем, ни ночью».

    Конфуций сказал: «Только с наступле¬нием холодного времени года мы узнаем, что сосна и кипарис опадают последними».
    Так точно и благородные люди в мирную эпоху не отличаются от толпы и познаются только в годину испытаний и смут, когда они выделяются из толпы неуклонным исполне¬нием своего долга.

    Конфуций сказал: «У благородного му¬жа есть три предмета, которых я не в состоянии достигнуть: человеколюбия без скорби, знания без заблуждения и храбрости без стра¬ха». Цзы-гун на это сказал: «Это Учитель ска¬зал из скромности».

    Во время истощения запасов продоволь¬ствия в царстве Чэнь ученики Конфуция забо-лели от голода и не могли подняться. Тогда Цзы-лу, в досаде явившись к Конфуцию, сказал: «Видно, и благородный человек бывает в стес¬ненном положении!» Философ отвечал: «Бла¬городный человек строго соблюдает себя в стес¬ненном положении, а подлый (низкий) делается распущенным (т.е. способным на беззако¬ния)».
    Другой перевод: «Конечно бывает,— отве¬тил Философ, — но подлый человек, когда быва¬ет в стесненном положении, то делается рас¬пущенным».

    Философ сказал: «Цы, ты считаешь меня многоученым и знающим». Тот отвечал: «Ко¬нечно. А разве нет?» — «Нет, — сказал Фило¬соф — я одним все связываю».
    Мудрость истинного мудреца заключается не в обширной учености и многознании, а в том, что он одним законом связывает, объеди¬няет все.

    Философ сказал: «Какой прямой человек, историк Юй! Он был прям, как стрела, как в то время, когда в государстве царил закон, так и во время беззакония. Какой благородный чело¬век Цюй-бо-юй! Когда в государстве царил за¬кон, он служил, а когда в нем царило беззаконие, то он скрывал свои убеждения в своей душе».

    Сущность церемоний, их основа, заключается в почтении, а подарки служат только внешним выражением их. Точно так же и осно¬ва музыки заключается в гармонии, а инстру¬менты являются только орудием для внешне¬го выражения ее. Церемонии — это порядок, а музыка — гармония; поэтому в мире нет ни одного предмета, в котором бы отсутствова¬ли эти два начала. Они есть даже у воров и разбойников, потому что им для совершения воровства и грабежей необходимо иметь на¬чальника, которого бы все слушались; без это¬го у них пойдут раздоры и безначалие, при которых они не могут заниматься своим ре¬меслом.

    «…О детстве Конфуция, как это ни странно, мы почти не имеем никаких сведений; рассказывают только, что он любил играть, расставляя жертвен¬ные сосуды и представляя разные обряды. Уж не послужила ли эта детская наклонность к разви¬тию в нем страсти и педантического благоговения к церемониям, которые сковали всю последующую жизнь Китая?
    Знакомиться с церемониями и истинами древней мудрости Конфуций, по его собственным сло¬вам, не отказывал в наставлении никому, кто яв¬лялся к нему со связкой вяленого мяса (т.е. пла¬той за учение) и с горячим стремлением к позна¬нию истины («Лунь-юй». Гл. VII, § 7—8). Такой учительской деятельностью он занимался до тех пор, пока ему представился случай, благодаря бо¬гатству и влиянию двух новых учеников своих Хэ-цзи и Нань-гуань-цзин-шу, осуществить свою за¬ветную мечту — совершить путешествие к сюзе¬ренному двору в столицу Лоян (в Хэ-паши) для изучения на месте чжоуских церемоний и древнос¬тей и чтобы расспросить о них Лао-цзы, который будто бы был придворным библиотекарем. О сви¬дании этих двух мудрецов ни классические книги, ни история не сохранили нам ничего заслуживаю¬щего внимания, за исключением нескольких баналь¬ных фраз. Так, например, Конфуций после свида¬ния с Лао-цзы сказал своим ученикам: «О птице я знаю, что она может летать, о рыбе, что она мо¬жет плавать, и о животном, что оно может ходить; птица может быть поражена стрелой, рыба пойма¬на удочкой, а животное — тенетами. Что же касается дракона, то я не могу знать, что с ним можно сде¬лать, потому что он на облаках уносится в небеса. Я видел Лао-цзы — не походит ли он на дракона?»
    …Конфуций отказался от слу¬жебной деятельности на долгие годы, которые бы¬ли им посвящены поэзии, истории, церемониям и музыке. Богатый материал для разработки этих предметов он нашел, конечно, в том, что он видел и что вывез из своего путешествия в столицу чжо-уских царей. Немалое утешение он находил в уче¬никах, которых у него была масса. Проповедник порядка и законности, наш мудрец едва сам не был увлечен на путь беспорядка и беззакония духом того времени, когда бесправие и необузданный про¬извол были общим правилом, а право и разумная свобода — редким исключением. Конфуцию было уже 51 год, когда некто Гун-шань-буню, взбунто¬вавшись против фамилии Цзи, пригласил его при¬соединиться к восстанию. Мудрец был готов от-правиться на приглашение, но против этого восстал ученик его, Цзы-лу. Учитель, по-видимому, неохот¬но уступил своему ученику, как об этом можно заключать из следующего ответа его Цзы-лу: «По всей вероятности, он не попусту пригласил меня. Ес-ли бы нашелся человек, который бы воспользовал¬ся мной, разве я не создал бы восточное Чжоу?»
    Вскоре Дин-гун назначил Конфуция правите¬лем города Чжун-ду в округе Дун-пин. В течение своего годичного управления он до такой степени упорядочил вверенный ему город, что все окрест¬ные правители хотели подражать ему. Такая блес¬тящая деятельность его как администратора доставила ему более высокий пост товарища минист¬ра работ Сы-куна, затем министра уголовных дел (Ды-сы-коу). Вслед за сим он в качестве перво¬го министра сопровождал своего князя Дина на свидание с циским князем Цзином, имевшее место в местечке Цзя-гу, и своим тактом, осторожностью и знанием приличий до такой степени пристыдил циского владетеля, что он возвратил некоторые зем¬ли, отрезанные у Лу. Желая ослабить силу и вли¬яние трех вышеупомянутых знатных домов, Кон¬фуций добился того, что два из них согласились разрушить свои укрепленные города. Как министр уголовных дел он отличался полным беспристрас¬тием в отправлении правосудия. В течение трех месяцев он, говорят, успел настолько изменить рас¬пущенные нравы своих соотечественников, что в княжестве Лу восстановился полнейший порядок. Такая необычная реформа, которая при дальней¬шей деятельности Конфуция должна была повести к быстрому усилению княжества Лу, навела такой страх на соседнее царство Ци, что там немедленно было решено принять меры к тому, чтобы пара¬лизовать дальнейшую благотворную деятельность Конфуция по упрочению доброго правления и по¬рядка в Лу. С этой целью решено было прибегнуть к излюбленному в Китае средству — воздействию на чувственность правителей. В Лу немедленно бы¬ло отправлено в подарок князю 80 красивейших циских девиц с музыкальными инструментами, ве¬роятно, певиц. Результаты этой хитрости оказались вполне блестящими. Князь и вельможа Цзи-хуань были настолько очарованы красавицами, что не только перестали заниматься государственными де¬лами и совершенно забыли о Конфуции, но даже после великого жертвоприношения не послали сановникам остатков жертвенного мяса. После тако¬го ужасного нарушения великого обряда и прене¬брежения делами правления Конфуций решился оставить свою злополучную родину и направился в царство Вэй (на границе Чжи-ли и Хэ-нань).
    С этого времени начинается его скитальческая жизнь по разным княжествам, продолжавшаяся 12 лет (с 495 по 483 гг. до P. X.) и сопровождав¬шаяся разными приключениями.
    Конфуций не про¬должал своего пути в Чэнь, а возвратился в Вэй, где с ним приключился другой случай, хотя и не такой опасный, но зато бросающий неблаговидную тень на его нравственный облик — это свидание его с развратницей Нань-цзы, женой владетельного князя Лин-гуна, которое заставило его поклясться пред своим учеником Цзы-лу в невинности этого свидания. «Пусть отвергнет меня небо, пусть от¬вергнет меня небо, если с моей стороны было что-нибудь предосудительное», сказал мудрец («Лунь-юй». Гл. VI, § 27). Мало этого, он сопровождал князя с Нань-цзы в ее прогулке по городу. И такое неприличие, с точки зрения китайских церемоний, сделано было лицом, которое во время управления городом Чжун-ду в видах соблюдения чистоты нра¬вов установило, чтобы женщины ходили по одной, а мужчины — по другой стороне улицы. Значит, и китайский мудрец иногда поступался своими прин¬ципами в угоду сильных мира сего.
    Из Вэй он отправился в Сун. Следуя туда че¬рез Цао, он расположился со своими учениками под деревом для упражнения в церемониях. Сунский офицер Хуань-туй приказал срубить дерево и умерт¬вить Конфуция, который успокоил испугавшихся учеников, назвав себя носителем небесной добро¬детели, которому Хуань-туй, конечно, ничего не может сделать. Отсюда он направился в Чжэн, где у городских ворот отстал от своих учеников. Цзы-гун, отыскивая его, обратился к одному туземцу, который сказал ему, что у восточных ворот он ви¬дел человека, лоб которого походил на лоб импе¬ратора Яо, шея — на шею императора Гао-тао, пле¬чи имели сходство с плечами Цзы-чаня; вообще же, он имел несчастный вид, словно заблудившаяся со¬бака.
    Из Чжэна он направился в Чэнь, где прожил три года, и затем возвратился опять в Вэй. На пу¬ти туда он попался в руки возмутившегося вэйского офицера, который отпустил его под клятвой не идти в Вэй; Конфуций спокойно нарушил эту клят¬ву, находя, что она, как вынужденная обстоятель¬ствами, не могла иметь обязательной силы. Вообще, как видно, китайский философ часто действовал, сообразуясь с обстоятельствами, а не со своими убеждениями. Вэйский князь Лин-гун, хотя и принял Конфуция с почетом, но никакой должности не дал.
    Рассказы¬вают, что в этом году на охоте был пойман Ци-линь, будто бы тот самый зверь, который появлялся незадолго до рождения Конфуция, рога которого мать мудреца украсила тогда лентой. Глубоко опе¬чаленный появлением этого чудесного зверя, пред-вещавшего его близкую кончину, Конфуций сло¬мал кисть и уже более не продолжал своей лето¬писи. Спустя два года он скончался семидесяти трех лет в 16-й год правления Ай-гуна, соответ¬ствующий 478 г. до P. X. Говорят, у него было три тысячи учеников; но из них только семьдесят два понимали в совершенстве весь округ тогдаш¬него образования, обнимавший шесть предметов, а именно: церемонии, музыку, стреляние из лука, управление колесницей, письмо и арифметику. Все ученики носили по своему Учителю трехгодичный траур, и только Цзы-гун прожил на его кладбище шесть лет.» (П. С. Попов)


    Примечание. Те люди, которые с пренебрежением высказываются о философии как непрактичной и не науки, не утруждают себя хотя бы вспомнить о двух великих философах древнего Китая Лао-дзы и Конфуции, и что на учении последнего держалась чуть ли не вся административная, социальная, моральная система Китая на протяжении многих веков. (Я уже умолчу о философии марксизма-ленинизма, ницшеанства-гитлеризма… что возводилось даже почти в религию… По праву сказать, философия находится выше идеологии, а идеология страшна, как закон, как гильотина…)

 
    Некоторые высказывания китайских мыслителей:

   «Взойдя на башню, приятно смотреть на горы. Взой¬дя на крепостную стену, приятно смотреть на снег. Сидя с зажженной лампой, приятно смотреть на луну. Плывя в лодке, приятно смотреть на туман. При луне приятно любоваться красавицей.
    Чжан Чао

    В воде хорошо созерцать отражение цветов. Среди бам¬бука хорошо созерцать тени, отбрасываемые луной. На занавеске хорошо смотреть на тень красавицы.
    У Цунсянь

    В жизни не перестаешь любить четыре вещи: голу¬бые горы, старых друзей, книги в библиотеке и кра¬сивые цветы.
    У Цунсянь

     Красавица лучше цветка тем, что понимает смысл слов. Цветок лучше красавицы тем, что источает благоухание. Одно нельзя соединить с другим, а потому лучше пожертвовать благоуханием ради понимающей собеседницы.
    Чжан Чао

    Цветок — сам по себе красавица, луна — сама по себе приятный друг, а снег — это воплощение возвышен¬ного мужа. Поэтому любоваться цветком, пить вино при луне и гулять по снегу — все равно что быть в обществе красавицы, приятного друга и возвышен¬ного мужа.
    Ю Даньсинъ

    Тот, кто располагает одновременно цветком, луной и снегом и находится в обществе красавицы, прият¬ного друга и возвышенного мужа, будет пьян от сча¬стья.
    Чжан Чжупо

    Талантливый поэт обязательно любит вино, но любитель выпить не обязательно талантливый поэт.
    Чжан Чао

    Кто умеет читать бессловесную книгу природы, напишет самые волнующие слова. Кто проникнет в неизъяснимый смысл жизни, лучше всех выразит истину чань.
    Чжан Чао

    Есть люди, живущие уединенно среди красот гор и вод и не понимающие прелести своей жизни. Тако¬вы рыбаки, дровосеки, крестьяне, монахи буддий¬ские и даосские. И есть люди, владеющие садами, павильонами и красивыми женщинами и не умеющие пользоваться прелестями того, чем обладают. Тако¬вы богатые купцы и знатные вельможи.
    Чжан Чао

    Убить красоту: завести разговор о делах, когда слу¬шают песню; превращать сосновый лесок в нужник; измарать стишками прекрасную скалу.
    Хуан Юнь-Цзяо

    Чтобы создать прекрасное, и ста лет мало; чтобы уничтожить его, и дня достаточно.
    Китайская пословица

    Если бы не было стихов и вина, горы и воды были бы безжизненным сочинением. Если бы не было красивых женщин, цветы и луна были бы пустой видимостью.
   Чжан Чао

    Бесстрастный камень, величественно воздымающий¬ся перед окном, может заменить самого верного дру¬га. Яркие цветы, расстилающиеся ковром за дверью, все же не заменят ароматов красавицы.
     У Цунсянь

    Красавица не должна быть женой.
    Чжэн Пошуй

    Настоящая красавица лицом подобна цветку, голосом — птичьему пению, духом — прохладной луне, станом — гибкой иве, ее кости — что белая яшма, кожа — как свежий снег, она выступает, словно речка струится, а сердце ее — вдохновенная песнь. Перед такой я не могу не склониться.
    Чжан Чао

    Нестерпимо больно видеть, как опадают цветы, как заходит луна, как прежде времени умирает красивая женщина.
    Чжан Чао

    Есть горы и воды, которые существуют на земле, на картине, во сне и в воображении. Красота гор и вод на земле состоит в величии и разнообразии. Красота гор и вод в картине состоит в богатстве оттенков туши и свободе движения кисти. Красота гор и вод во сне состоит в их непрерывной переменчивости. А пре¬лесть гор и вод в воображении состоит в том, что они соответствуют нашим мечтам.
    Чжан Чао

    В повседневной жизни нет нужды делать заметки, а читая книгу, нельзя не делать заметок. В повседнев¬ной жизни нехорошо быть жадным, а вот в покупке книг нельзя не быть жадным.
    Чжан Чао

    Юноша читает книги, словно смотрит на луну из глу¬бокой ямы. Человек средних лет читает книги, словно смотрит на луну, сидя во дворе. Старец читает книги, словно любуется луной с высокой террасы. Глубина их понимания зависит от высоты положения.
    Чжан Чао»


    Примечание. Китайские мудрецы представляются мне эдакими созерцательными недотрогами, призраками гор, вод и лугов…


            ***
    Символ гармонии – радуга



    Примечание. По натуре я был воин боле интеллекутальный, хотя занимался всю жизнь единоборствами, но не любил физические травмы, считая физичесий бой более примитивным.
    В этом отношении интересна книга Анны Мкарчук «Хитрый, как лис, ловкий, как тигр» о 36 китиайских стратагем. Как база – 36 китайских древних стратагем.



    Примечание. Меня обязали использовать нефрит для лечения в Петербурге… так я смотрю, в Китае полно нефрита, и многие его носят на себе, - все же есть у меня незримая связь с Китаем…

    Примечание. Также в Китае сильно почитание чисел, то есть у китайцев каждое число связано с определенными ассоциациями. Так и я в Китае заразился числовым символизмом. Это где-то на уровне суеверий. Но порой работает… Так все встречаемые числа воспринимаются как знаки, благоприятные или нет, а также сумма цифр, расположение по порядку и т.п. И везде, где встречаешь цифры, хоть на рекламных счетах, на номерах автомобилей, начинаешь задумываться над их значением… Конечно, это можно назвать случайностями, но в жизни ничего случайного вообще не бывает, все до мелочей закономерно.


    Примечание. Китайские поговорки: «Когда говорят о моих достоинствах – меня обкрадывают, когда о недостатках – меня учат» (прим. ред. да, так я и воспринимал похвалы и порицания).
 
    Справедливый человек в минуты опасности становится еще более прямым и чистосердечным.

    У несправедливого человека нет настоящих друзей.

    Бедный человек – много мужества.

    Видеть то, осуществление чего требует долг, и не сделать – есть отсутствие мужества.

    Когда влюбишься – и мартышка покажется красивой; когда не любишь – и от лотоса отвернешься.

    Жену берут за целомудрие, наложницу – за красоту.

    Хорошие всходы – на чужом поле; красивые женщины – чужие жены.

    В дурной литературе всех времен есть только кровь и никаких слез.
    Цзянь Ханьчжэн

    Рисуя ветку, надо слышать, как свистит ветер. (Тин Нун)

    Стихи могут заменить прозу, а проза не заменит стихов. (Чжан Чао)

    (Параллель с Ницше): Лучшие книги всех времен писались кровью и слезами (Чжан Чао)
   
    (К Ницше)
    Тот, кто идет по лезвию меча
    И ступает по гладкому льду,
    Не ищет проторенных троп.
    Он с пустыми руками
    Шагает за гребни гор. (Умень ***йкай).

    Иволгу и черного дрозда нельзя держать в клетке. Видно, у них душа возвышенного мужа, их можно слушать, но нельзя заставить служить».


Китайские сундучки и шкатулки:
http://starboy.name/sund/Kitay1.html
http://starboy.name/sund/Kitay8.html
http://starboy.name/sund/Kitay9.html
http://starboy.name/sund/Kitay13.html
http://starboy.name/sund/Kitay14.html
http://starboy.name/sund/Kitay15.html
http://starboy.name/sund/Kitay16.html
http://starboy.name/sund/Kitay17.html
http://starboy.name/sund/Kitay19.html
http://starboy.name/sund/Kitay24.html
http://starboy.name/sund/Kitay25.html
http://starboy.name/sund/Kitay26.html
http://starboy.name/sund/Kitay112.html

Китайские приколы:
http://starboy.name/sund/Kitay18pri.html

Китайские сундучки и шкатулки:
http://starboy.name/sund/Kitay2cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay3cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay4cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay5cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay6cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay7cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay10cvet.html
http://starboy.name/sund/Kitay11cvet.html

Китайские карты:
http://starboy.name/sund/kitkart.html

Китайские открытки:
http://starboy.name/sund/kitotkr.html

Китаянки:
http://starboy.name/sund/Kitayanki.html
http://starboy.name/sund/Kitayanki2.html

http://starboy.name/sund/nkit.html

Китайская девочка:
http://starboy.name/sund/kitdev.html

Китайский ларец:
http://starboy.name/sund/kity0.html

Китайский интим:
http://starboy.name/sund/kitysex.html

Китайско-японские сундучки и шкатулки:
http://starboy.name/sund/Kitay20yap.html
http://starboy.name/sund/Kitay21yap.html
http://starboy.name/sund/Kitay22yap.html
http://starboy.name/sund/Kitay23yap.html
http://starboy.name/sund/kityapkrasa.html

Мои китайские сундучки и шкатулки:
http://starboy.name/sund/mykit1.html
http://starboy.name/sund/mykit2.html
http://starboy.name/sund/mykit3.html
http://starboy.name/sund/mykit4.html
http://starboy.name/sund/mykit5.html
http://starboy.name/sund/mykit6.html
http://starboy.name/sund/mykit7.html
http://starboy.name/sund/mykit8.html
http://starboy.name/sund/mykit9.html
http://starboy.name/sund/mykit10.html

Из китайского сериала, понравившегося мне (лики эмоций):
http://starboy.name/sund/kino.html



            ***   
    Китай весенний…



            ***
    Китайская девочка... цветок Поднебесной…



            ***
    (невидимый труд)
    В утренней дымке
    Затопленные водой
    Рисовые злаки…



            ***
    Высоко в горах
    Тростниковая шляпа…
    Пропасть и туман…



           ***
    В горах туманных
    Я на краю сидел,
    С парящими орлами…



            ***
    Лесистая местность
    У скального обрыва…
    Буддийский монах.



            ***
    Кукушки звук
    Туман пронзил
    В предутреннем лесу…
                Ку-ку!.. Ку-ку!..
 


            ***
    Снег украсил
    Оголенные деревья
    Императорского Дворца…



            ***
    В садике
    Цветущая ин-хуа*,
    Девушка в ципао…

    *ин-хуа – китайское название вишни; ципао – китайское национальное женское платье (см. самостоятельно)



            ***
    Китаянки в ципао –
    Метаморфозы цветов
    В цветущих садах.         



            ***
    Воин, наблюдающий
    С вершины горы
    Полет орла…



            ***
    Дождь зашумел
    В ивах… по озеру…
    Белая лебедь…



            ***
    (условие знания Бога – сознательность,
    основание сознательности - Бог)
    Ласточки суетятся
    Под храмовой стрехой…
    Какое им дело до Будды?..

    P. S. Японская поговорка: «как кошке до каменного Будды»



            ***
    Пред утренним рассветом
    Старый даосский монах,
    Пишущий мудрость… водой…



            ***
    (женственность религии)
    Буддийский павильон,
    Сокрытый в листве
    Плакучих ив…
   


            ***
    Сливы зацвели
    У девушки в саду…
    Пришла любовь…



            ***
    Высоко на скалах
    Изогнутая крыша…
    Туманная пропасть…



            ***
    Лодка качается
    На берегу Хуанхэ…
    Просушивающиеся снасти…

 

            ***
     Многоярусная крыша,
     Изогнутая над головой,
     Храм дождя…



            ***
    На вершинах скал
    Сосны в тумане…
    Одинокий челнок в низине…



            ***
    Небесный Ткач созвездий,
    Узоров бытия,
    Рождений и предвестий,
    Бог Космоса всея.



            ***
    (жалоба наложницы)
    Милый, яшмовый Государь,
    Таю, тоскуя за ширмой цветной,
    В эти осенние дни…
    Лишь цветы увядающие
    Напоминают мне о твоей любви….



             ***
    Китаянка возлюбленному:
    - Приди тучей грозовой,
    Что дождем прольется в час ночной,
    И не покидай меня…


   
            ***
    Поэтичный садик…



            ***
    На сияющем Солнце горят
    Платья легкого ярко цветы, -
    По аллее воздушно парят,
    Словно бабочки ранней Весны.

    Китаянке я песню пою,
    Что меня красотою пленила,
    Над прозрачной водою стою,
    Где Ее отраженье манило…



            ***
    Китайская краса
    Журавушкой плывет
    Над облаками вод…



            ***
    Гуйфэй в саду
    Расцветшей сливы
    На качелях…

    *Ян Гуйфэй – знаменитая наложница



            ***
    Гуляющие китаянки
    В цветущем садике…
    Цветение любви…



            ***
    Мостик над водой…
    Прощание влюбленной
    У плакучих ив…



            ***
    Шум дождя
    В бамбуковой роще… 
    Одиночество…


   
            ***
    Ветер в соснах…
    Беседка монаха
    На горном склоне…



            ***
    Бамбук зазеленел
    У шумного водопада
    На краю…



            ***
    Призрачно бродит
    В бамбуковой роще
    Соломенная шляпа…



            ***
    Не проходит дождь
    На рисовых полях…
    Уныло-сиротливо…



            ***
    Цветы ин-хуа
    Как откровение
    Природы…
          
            
 
            ***
    С легким зонтом
    В цветном платье
    Китайская поэтесса…


 
            ***
    Идет снег…
    Удар колокола
    В горном Храме…



            ***
    Снег выпал
    На крышу Храма…
    Забытый Будда…



            ***
    Ин-хуа цветущие ветви
    Качаются на ветру…
    Весенняя прохлада…
         


            ***
    Ранней весной
    У плакучих ив
    Красные фонарики…



            ***
    Сквозь зеленеющие ветви
    Плакучей ивы
    Глядит Луна…



            ***
    Высоко в горах
    Ламаистский Храм…
    Мистика тишины…



            ***
    Зимней порой
    В холодной хижине
    Угли жаровни…



            ***
    (на краю водопада)
    Я – простой китаец
    В тростниковой шляпе
    Посреди (зеленеющего) бамбука…



            ***
    Из бамбуковой рощи
    Доносится звук флейты…
    Шум водопада…



            ***
    Китайская стена
    В туманной мгле…
    Исчезающая необходимость…



            ***
    Звезды рассыпались
    Над беседкой,
    Над водой…



            ***
    Снег осыпал
    Соломенную шляпу
    Бродяги…



            ***
    В буддийском Храме
    Я до конца осознал,
    Что религиозен… по своему…



            ***
    Буддийский Храм,
    Курится в Небо дым…
    Вернусь ли я?..
             (на иных кругах бытия…)
               


            ***
    Бабочка присела
    На цветущую ветвь ин-хуа…
    С цветками неразличима…



            ***
   а)
    Лепестки ин-хуа,
    Что крылья бабочек,
    Того и гляди вспорхнут…


    б)
    Цветки ин-хуа,
    Что бабочки,
    Того и гляди вспорхнут…



            ***
    Мостик над водой
    У ив среди камней…
    Прощание влюбленных…



            ***
    Изогнутая крыша
    Под ветвями ивы…
    Унылый дождь…



            ***
    Шёлковый пеньюар
    Китайской красавицы…
    Какое буйство красок!..



            ***
    Лодка причалила
    Под вислые ивы…
    Китаянка с зонтом…

            

            ***
    «Храм красавицы»
    На вершине горы…
    Туманная пропасть…



            ***
    Храм красавицы –
    Изящная беседка
    В изумрудном саду.   

 

            ***
    Белые облака
    Плывут по небу,
    Что (парусные) корабли…



     Примечание. Вдохнуть в себя Китай всей грудью, его обширные просторы и всю прозрачность Поднебесной, легкость, которой созданы его герои и прелестные, что весенние цветы, девушки…



            ***
    Над озером, травою окаймленным,
    Листвой весенней ре’дки,
    Что слезы девушки влюбленной,
    Плакучей ивы ветви
    Свисают… Лебедь белый
    По водной глади серой
    Кружит, закручивая петли…



            ***
    (Чжао-Цзюнь,
    китайская красавица)
    В красе возвышенной своей
    Была уверена Мин-фэй,
    А потому придворной кисти,
    Охочей низко до корысти,
    Она дала в дарах отказ;
    На что художник своенравный
    Ему всевышней властью данной
    Изобразил Её уродцем без прикрас.
    И Император, увидав портрет,
    Подале от придворных бед
    Её суннускому шаньгоу обещал,
    Но прежде повидать решил,
    И здесь лик лунный увидал,
    Да сам  ваянием застыл…
    Приятней утреннего света,
    Прекрасней лебедя морского – 
    Мечтой китайского поэта
    В шелках восточного покрова
    Она предстала вся в красе –
    Не то, что вид на полотне…
    Дар речи Император потерял,
    Но делать нечего, Её
    По слову данному отдал,
    Казнив художника за то…
    И в дни печали и разлуки
    Её всё в сердце вспоминал,
    Переживая расставанья муки,
    И сам себя изобличал,
    Доверив кисти негодяя
    Красу ему предоставлять;
    Сыграла с ним судьбина злая:
    Мол, знай, все надо поверять.
    Мораль истории такая:
    Порой глазам не стоит доверять.
         


            ***
    Могила Чжао-Цзюнь
    Извечно зеленеет
    В снегах Монголии*…

   *По легенде Ее могила, даже когда выпадает снег, остается зелена… Чжао-Цзюнь была послана вождю кочевого племени для установления мира в Китае, там в степях она и пробыла всю жизнь, тоскуя по цивилизованному Китаю… Благодаря Ей Китай в течение 60 лет не подвергался набегам кочевников…



    Примечание. Ма Чжиюань. «Крик одинокого гуся отгоняет сны осенней порою в Ханьском дворце.
    Предводитель северных кочевников привёл к Великой стене сто тысяч воинов, чтобы назвать себя данником китайского государя, к которому отправил посла с богатыми подарками. Посол должен также просить в жены кочевому владыке китайскую принцессу.
    Тем временем хитрый и коварный сановник Мао Яньшоу втёрся в доверие к престарелому императору. Тот верит его  льстивым речам и прислушивается к советам. Все боятся Мао. Он же, страшась стороннего влияния на владыку, старается, отдалив от него учёных мужей, окружить его красавицами. Поэтому рекомендует собрать во дворце прекраснейших девушек империи. Император радостно соглашается. Он поручает Мао Яньшоу объехать всю страну и присмотреть самых достойных, а чтобы повелитель мог оценить выбор своего посланца, с каждой девушки надлежит писать портрет и препровождать во дворец.
    Выполняя поручение, сановник беззастенчиво обирает семьи претенденток, требуя себе щедрых подношений. Все боятся государева посла. Никто не смеет ему отказать. В одном из уездов Мао Яньшоу находит редкостную красавицу по имени Ван Чжаоцзюнь. Она родом из крестьянской семьи, но прекраснее ее нет никого в целом свете. Сановник требует у бедной семьи Ван золота. Тогда дочь будет первенствовать при дворе. Но красавица настолько уверена в своей неотразимости, что отвергает домогательства. В отместку Мао изображает ее на портрете кривоглазой: таких отсылают в самые отдалённые дворцовые покои. Так все и произошло. Император не удостоил Чжаоцзюнь аудиенции. Она тоскует в одиночестве.
    Император задумывает обойти свой дворец и поглядеть на девушек, которых до сих пор он не успел удостоить своим вниманием. Слышит: кто-то мастерски играет на лютне. Посылает привести лютнистку. Ван Чжаоцзюнь предстаёт перед государем. Он ошеломлён ее красотой, интересуется ее происхождением и сожалеет, что до сих пор не встречался с ней. Чжаоцзюнь рассказывает о коварстве Мао Яньшоу, повинного в ее заточении. Разгневанный повелитель приказывает схватить негодяя и отрубить ему голову. Влюблённый государь жалует красавице имя Минфэй — «любимой наложницы».
    В это же время предводитель кочевников узнает, что император отказался пожаловать ему в жены принцессу, мол, она ещё слишком юна. Он страшно обижен, ведь всем известно, сколько красавиц окружают государя. Тут-то перед обиженным кочевником появляется бежавший от императорского гнева Мао Яньшоу. Он рассказывает о поразительной красоте Ван Чжаоцзюнь и показывает портрет — на этот раз он изобразил девушку без всяких искажений, и от ее красоты у предводителя захватывает дух. Коварный предатель советует именно ее просить в жены, а в случае отказа двинуть войско кочевников в китайские земли.
    Государь совершенно потерял разум от любви. Он оставил дела, дни и ночи проводит в покоях Минфэй. Но министр не может не доложить ему о прибытии посла с требованием отдать Ван Чжао-цзюнь в жены кочевому вождю. Министр предупреждает, что огромное войско готово к нападению, а защититься от него нет возможности: солдаты обучены плохо, нет храбрых генералов, готовых вступить в бой. Требуется спасти страну от вражеского нашествия. Император мечтает получить от своих чиновников совет, как, не выдавая возлюбленную, сохранить мир. Но никто не может ему помочь.
    Ван Чжаоцзюнь готова предотвратить войну ценою собственной жизни. Она уговаривает государя поставить интересы государства выше их взаимной любви. Императору приходится согласиться, но он решает сам проводить Минфэй до моста Балинцяо и выпить с ней прощальную чашу вина. Государь и Минфэй со скорбью глядят друг на друга. Наконец они расстаются навсегда.
    На границе предводитель кочевников радостно встречает Ван Чжаоцзюнь. Он горд, что китайский император не осмелился пренебречь союзом с ним. Красавица просит разрешения в последний раз поглядеть в южные дали и выпить чашу вина. Она пьёт вино и бросается в воды пограничной реки. Никто не успевает прийти ей на помощь. На месте ее погребения воздвигается Зелёный холм — на нем вечно зеленеет трава. Предводитель кочевников во всем обвиняет негодяя Мао Яньшоу. Он повелевает схватить его и отвезти к императору на правый суд.
    Уже сто дней император не даёт аудиенций. Вот и теперь, осенней порой, он грустит одиноко во дворце. Едва задремал — во сне является Чжаоцзюнь, но сюнну опять уводят ее. Прощальные крики пролетающих гусей рождают ещё большую печаль, и ещё томительнее воспоминания о коротком счастье. Сановник докладывает, что доставлен изменник Мао Яньшоу. Государь приказывает отрубить ему голову. Тут же устраивается поминальное моление о Минфэй.»



            ***
    (самодурство владык) Бедная служанка за естественное желание выйти замуж забита князем насмерть, став духом… (умный бы простил и отпустил…)



            ***
    Чжэн И-нян
    (издержки войны,
    послание в иероглифах)

    Уж Осень… могила холодна,
    Где похоронена в саду,
    Как прелесть утра, верная Жена,
    Что горло перерезала себе в плену,

    Когда в наложницу Её
    Решился обратить завоеватель,
    И-нян не вынесла сего…
    И душу приняла Праматерь.

    А раньше ж девочкой была,
    Цвела цветком всему на славу,
    Но горькой выпала судьба,
    И с болью тень сошла в мураву...

    Но ныне можно Её встретить,
    Гуляющей средь ив,
    По Ней вздыхает вольный ветер
    И плачет дождь томноречив…

    Она прелестна, как и ране,
    Лишь шарф Её скрывает шею,
    Куда клинок немилосердный ранил
    И превратил в задумчивую Фею.

    P. S.
    В саду бродил Её том муж,
    Вдруг видит лист у клёна;
    С душой возвышенной недуж
    Поднял посланника былого…
   
    Там подчерк женственной руки –
    Знакомой, близкой, дорогой –
    Что нанесет порой стихи
    На лист по осени сухой…

   P. S. Но долго ли муж хранил Ей верность за Ее поступок? К сожалению, нет… ибо жизнь не остается в прошлом…
   
 

            ***
    Сливы в цвету*
    Под окнами наложницы Мэй,
    Некогда соперницы Ян гуйфэй…

    *Нежная и тонкая Мэй фэй похоронена под своими деревьями (Мэй – дикая слива)…



            ***
    Смех Си Ши,
    Стирающей бельё…
    Поражение солдат…

    *Си Ши – одна из самых известных китайских красавиц



            ***
    Нефритовые шпильки
    Из волос красавицы Да-цзы…
    Палочки для еды…



            ***
    Какая же красавица
    Не любит наряжаться в шелка?..
    Предан секрет изготовления…

    Примечание. Людмила Исаева, «Жизнь среди символов»: «Китайский шёлк пользовался огромным успехом за пределами своей родины. Сколько было попыток узнать секрет его изготовления!
    Существуют 2 легенды, рассказывающие о том, как удалось осуще¬ствить первую в древнем Китае операцию по промышленному шпиона¬жу. Естественно, что на границе китайская стража была очень бдитель¬на. Поэтому правитель Хотана решил схитрить: посватался к китайской принцессе. Но прежде его посланец сыграл на женской слабости и не¬равнодушии к нарядам. Он напомнил принцессе, что шелковые ткани есть только у нее на родине, а потому на новом месте у нее уже не будет возможности так изысканно одеваться.
    Естественно, что невеста пренебрегла государственной тайной и спрятала в своей сложной прическе все необходимое: коконы шелкопря¬да и семена тутового дерева, листьями которого питаются шелковичные черви. Так шёлк попал на территорию нынешнего Синьцзян-уйгурского автономного района.
    Другая легенда рассказывает, как прекраснейшая из тканей попала в Византию. В 550 г. н.э. император Юстиниан уговорил двух монахов привезти ему из Срединного государства все те же коконы шелкопряда. И, рискуя жизнью, монахи выполнили просьбу, пронесли через границу этих червячков в пустотелой бамбуковой палке-посохе.»



            ***
    Осень наступила…
    Даже бледная Луна
    Выглядит сиротливо…



            ***
    Горная башня
    Любования Луной…
    Одинокий юноша…



            ***
    Беседка тишины*
    У заснеженного хребта…
    Прозрачная вода…

     *где можно молча беседовать с Природой… 



            ***
    Тень от бамбука
    Упала на белый лист…
    Художник Ван Си-чжи*…

    *О жизни данного выдающегося каллиграфа можно прочесть в книге «Жизнь среди символов» Людмилы Исаевой.


         
            ***
    Набежавшая волна, ударившись,
    Рассыпалась пеной на берегу…
    Невеста уплыла с другим…



а)
            ***
    Над мостом разлуки
    Тихо падает снег…
    Застыла вода, но не чувства…


б)

            ***
    Мост разлуки
    Занесен снегом…
    Застыла вода, но не чувства…


 
            ***
    Пришла Весна…
    И на мосту встреч
    Двое влюбленных…



            ***
    Девочка с сачком,
    Игриво пытающаяся поймать
    «Летающий цветок»*…

    *бабочку



            ***
    Дождь моросит
    Над лодочным навесом…
    Любовь белой змейки*…
 
    *В Китая широко известна легенда о белой змее…
   


            ***
    Великая китайская стена
    Теряется под облаками…
    Плач Мэн Цзян-нюй…

    *О судьбе Мэн Цзян-нюй можно прочесть в книге «8 бессмертных» Людмилы Исаевой.

    Примечание. (китайская мать):
    «Нет смысла растить сыновей,
    Лишь о дочери я позабочусь:
    Ей не строить Великую стену,
    Где трупов сотни белеют кости».



            ***
    Ночной страж на Китайской стене,
    Глядя на Луну,
    Вспоминает возлюбленную…



            ***
    Дождь закапал
    По серебристой реке…
    Плачет Ткачиха…



            ***
    Уточки мандаринки*,
    Волнуясь, на воде
    Догоняют друг друга…
                неразлучницы...

    *уточки мандаринки – китайских символ влюбленных



            ***
    Сорока на зацветшей сливе:
    На кончики бровей
    Присела радость…
 


    Примечание. «Удовлетворенность духовная – превыше всего, удовлетворенность чувственная – ниже всего», - так сказано в китайской книге «Женских прелестей».


    Примечание. Ветка мэй (дикой сливы) в вазе – символ мужского начала в женском.


    Примечание. Если почитать о китайском эротическом символизме, то Фрейд с его ассоциациями отдыхает…      

 

 


    Примечание. Е.В.Завадская-Байчжи, «Сексуальность как особый колорит китайской традиционной живописи»:
    «Анализ «сексуального кода» ки¬тайской традиционной живописи представляет, на мой взгляд, осо¬бый интерес уже по той причине, что все исследователи этого искус¬ства всегда отмечали подчёркну¬тую стыдливость китайских худож¬ников.  Действительно,  основные жанры китайской классической живописи — пейзаж, цветы и птицы (травы и насекомые), бытовая живопись и портрет, если их сопоставить с классическим европейским искусством, предстают как лишённые эротических сюжетов и чувственных образов. Конфуцианскими правилами живописи предписывалось быть чисто интеллектуальным явлением (вэнь), очищенным от неблагопристойностей. Сексуальные сюжеты имели право на существование лишь в графике, которая почиталась искусством вульгарным (су).
    В реальности далеко не все художники придерживались этих предписаний. Но даже и тогда, когда рамки конфуцианской морали бывали соблюдены, присущее китайской живописи суггестивное, особое искусство намёка и недосказанности позволяли выражать чувственность, вызывать сексуальные аллюзии весьма изощрённо и многообразно.
    Живописные свитки с изображениями цветка и бабочки, пейзажа, архитектурного ансамбля, личных предметов, например стрелы, скипетра «жу-и» и т. п., как показывают исследования последних лет, содержат богатый образный мир, пронизанный сексуальностью.
    Образы-символы растений в ки¬тайском искусстве по своему зна¬чению являются, пожалуй, цент¬ральными. Так, согласно Эберхарду, практически все деревья, цве¬ты, травы в той или иной степени могут вызывать в человеке эроти¬ческие ассоциации и являться сек¬суальным возбудителем. Азалия — это воплощение женской соблазни¬тельности, её называют «цветок ку¬кушки», что наводит на мысль о не¬постоянных связях; баклажан же, напротив, имеет форму, напомина¬ющую фаллос, и тем самым «рабо¬тает» как сексуальный провокатор; даже буддийское священное дере¬во бодхи включено в сексуальный код—понятие вода-сок бодхи (пути шуй), т. е. воды просветления, — это метафора спермы; сердце-цве¬ток (хуа-синь) — одно из названий женских половых органов; девст¬венность обозначается как жёлтый цветок (хуан-хуа); лотос и пион (особенно красный) (хун-лянь) — это женские гениталии; нарцисс, как и орхидея, обозначает супру¬жеские отношения; цветы сливы мэйхуа — это   обычное  название для девиц лёгкого поведения. Вы¬ражение «Цветы сливы цветут во второй раз»  имеет  эротический смысл.
    Сосуд с голубым драконом и грибами лин-чжи. Голубой цвет дракона — одновременно цвет и неба (ян), и воды (инь) — знак активизации мужской силы. Гриб лин-чжи — женственный сосуд, наполненный эликсиром бессмертия. Но это не символ женщины, лин-чжи сам является священным сгустком теневого иньского начала. Употребление лин-чжи в пищу приводит к той же благой цели, что и «просвещенная» эротика.
   Изображения насекомых и птиц вызывают, согласно В. Эберхарду, сексуальные ассоциации. Так, ба¬бочка и пчела, берущие нектар из цветка, символизируют соитие, ко-торое описывается, как «любовное безумие бабочки и дикой пчелы». Слово «няо» — «птица» — обознача¬ет и фаллос и вообще является бранным словом. Ласточкины гнёз¬да — это   известный   возбудитель мужской сексуальности,  поэтому и изображения ласточек содержат эротические  аллюзии,  «курицей» кличут проституток; две сороки, си-мволизирующие, как известно, ра¬достную встречу сказочного Пасту¬ха и Ткачихи, могут иметь и сексу¬альный оттенок: «уточки-мандарин¬ки» («юань-ян»), являющиеся олицетворением супружеской вер¬ности, имеют и иной смысл: так на¬зывается одна из 30 поз при соитии. «Иволгой-куропаткой» иногда на¬зывают проституток; «перепёлочки» — устойчивое обозначение де¬виц лёгкого поведения; «воробей», «воробушек» — название фаллоса; «зимородок» («фэйцуй») — так на¬зывается одна из 30 поз при соитии. Две рыбки, играющие в воде, явля¬ются символом сексуальной удов¬летворённости; «краб» («сушеный краб») считается прекрасным воз¬будителем мужской сексуальности; «угорь» обозначает фаллос, «жёл¬тый угорь» — это гомосексуалист. Заяц,  особенно держащий  пест и толкущий в ступе, символизирует мужскую сексуальную активность. Выражение «ловить зайца» обозна¬чает «отправиться  в  публичный дом»; «зайчонок» — это нецензур¬ное слово, «женский заяц» («инь-ту») — название влагалища. Ло¬шадь в Китае является воплощени¬ем женского начала, вместе с тем словосочетание «глаз коня» обо-значает отверстие на головке фаллоса, выражение «конь бьёт копытом» характеризует одну из 30 поз при соитии. Священные мифологические животные — ци-линь, дракон, тигр и черепаха (со змеей), символизирующие стра¬ны света, светила, первоэлемен¬ты, цвета, звуки, обладают также и сексуальным смыслом. Так, ци-линь, известный тем, что прино¬сит счастье при деторождении, является образом-символом одной из 30 поз при соитии. Черепаха, точнее иероглиф черепахи, пред¬ставляет как графический символ фаллоса, а змея — женское нача¬ло, — слившаяся с черепахой, оли¬цетворяющей мир воды и темного женского начала и одновременно мужской силы,— это один из цент¬ральных сексуальных образов ки¬тайского искусства. Дракон вида цин лун, сине-зелёный дракон, счи¬тается воплощением мужской сек¬суальности; лев или львы, игра¬ющие в мяч, — образ сексуальных «игр». Выражение «Два феникса танцуют в согласии» является на¬званием одной из 30 поз при сои¬тии. Изображение пары овец — двойное ян служит образом муж-ской сексуальности.
    Многообразный мир вещей, воп¬лощённый в китайской живописи, раскрыт В. Эберхардом как испол¬ненный тонких игривых намёков, связанных с сексуальной сферой жизни человека. Так, кольцо (юань-би) означает девственность; мяч, ча¬сто вышитый, прочитывается как по¬добие магическому, животворному яйцу — отсюда игра львов с мячом, драконов с жемчужиной (имеющей аналогичный мячу символический смысл) предстают как сексуальные образы. Выражение «хороший стре¬лок» осознаётся как эротическая метафора. Кисть для письма неред¬ко символизирует фаллос; оплыва¬ние свечей может осознаваться как страстность соития; сеть для ловли рыбы обозначает женские половые органы. Музыкальные инструмен¬ты, такие, как флейта, лютня-пипа, цитра-цинь, обладают определён¬ным сексуальным смыслом. Выра¬жение «слушать звук лютни» озна¬чает посещение публичного дома, цинь выступает как метафора поло¬вых губ. 
    В пейзажных композициях с изо¬бражением гор и рек, деревьев, луны в небе, различных мостиков и павильонов, одиноких задумчи¬вых рыбаков в лодке или странников, - все имеет эротический подтекст.
    Горами, вернее яшмовыми го¬рами, нередко называют жен¬скую грудь, горная долина — это впадина между ними, соски же подобны виноградинам и плодам лотоса. Мост в эротической ли¬тературе обозначает область между анальным отверстием и вла¬галищем. Картина с изображе¬нием одинокого мужчины, прогу¬ливающегося по мостику над вод-ным потоком, имеет эротические аллюзии, может означать и гомосе¬ксуализм. Изображение заднего сада в архитектурном ансамбле определенно связывается с гомо-сексуализмом, как и выражение «любоваться полной луной», «трёх¬этажной башней» метафорически обозначает влагалище, треуголь¬ник — известный древний символ вульвы.
    Картина «Большое семейство довольно сиротой Бао Юем» дает представление об эротических аллюзях. Сексуальная символика птицы, устремляющейся к цветку, накладывает определённый отпечаток на представленную рядом с ней жанровую сцену, заставляя в ней видеть намёк на эротические взаимоотношения. Однако, в отличие от цветка, стоящий перед господином на коленях юноша Бао Юй лишён «пестика». Господин держит коленопреклонённого за локти достаточно двусмысленно. Птичка же с цветком заставляет трактовать эту двусмысленность не как отеческое снисхождение, но как намёк на гомосексуальные устремления господина.
     Разумеется, выявленные В. Эберхардом сексуальные ассоциа¬ции, пронизывающие большинство образов-символов китайской жи¬вописи, не всегда воспринима¬ются зрителем. Возвышенные пей¬зажи Фань Куаня или виртуозные монохромные листы с изображени¬ем бамбука мастера У Чжэня, чис¬тые, простые композиции Ни Цзаня не вызывают эмоций и мыслей из сексуального кода. Но подавля¬ющая часть живописи цветов и птиц, жанровой и портретной жи¬вописи и частично пейзажа насы¬щена сексуальными аллюзиями в очень значительной степени. Ду¬мается, что в свитках Ци Байши с изображением крабов содержит¬ся намёк не только на японских захватчиков, как об этом обычно говорится, и известный живопис¬ный шедевр сунского времени «Ло¬тос» выражает не только буддийс¬кий идеал чистоты и совершенст¬ва...»

    Примечание. Я очень недоволен, что для русских читателей крупное китайское произведение «Цзин, Пин, Мэй» печатается сильно урезанным, как раз на все сексуальные сцены, которые де российскому (советскому?)  читателю не должно читать. (В Китае это произведение в полном формате также запрещено до сих пор). Странно, тем более, в наш век, когда любая порнография самого низкого качества доступна кому угодно быстро и бесплатно. А российский читатель так и остается урезанным по тому, что кто-то считает, что ему можно читать, а что нельзя… И кто этот цензор, и почему он так считает? И какое он имеет на то право?.. (Это философский вопрос, а не юридический).   

    Некоторые иллюстрации:
    http://starboy.name/sund/Kitn1.html
    http://starboy.name/sund/Kitn2.html
    http://starboy.name/sund/Kitn3.html

    Примечание. Я не очень-то согласен с даосским учением, что необходимо задерживать семяизвержение, ибо это де продляет жизнь, а частое испускание семени истощает и, в конечном счете, убивает. На это есть и другое мнение, что чем чаще вы имеете интимную близость и законченность в ней, тем лучше функционирует ваш организм (семя не портится и само не истекает). А это подрывает измышленные, безосновательные даосские положения. Сие же даосское положение наподобие того древнего заблуждения, что де мастурбация крайне вредна и опасна для здоровья.

    P. S. В целом же я не особо доверяю всем «святошам», идущим против естества, против Природы, и еще казнящим других людей за противное, а история религий знает немало подобных примеров.

    Примечание. М. Городецкая, «Искусство весеннего дворца». «Эрос — одна из древнейших тем в искусстве, существовавшая и су¬ществующая всегда и везде, во все времена и у всех народов. Искус¬ство и эротика часто дополняют (или заменяют) друг друга. Чувст¬венное эротическое начало чело¬века питает энергетически его ху-дожественное творчество. Подо¬бное утверждение давно уже не вызывает сомнений даже у приро¬ждённых ханжей.» (прим. ред. да-да, это ко мне тоже явно относится…)
   

    Немного (мазохистской) эротики:


            ***
    Китайская Госпожа присела на тигра, смирив его свирепый нрав женской мягкостью… (женским существом)

 


            ***
    Лежать в ногах китайской Императрицы (или просто китайской Красавицы)… осенними вечерами, зимними ночами, по утрам весной, летними днями…


            ***
    Паж пал ниц перед паланкином наложницы Императора…


            ***
    В назидание паж подметает в саду дорожки, по которым гуляют китайские придворные Дамы…


            ***
    За неосторожный взгляд на свою Госпожу, любимую Наложницу Императора, паж-рикша, тянувший повозку, где обычно сидела Она, был наказан плетьми…


            ***
    Аккуратная ножка, выглядывающая из-под расшитого драконами шёлка, вселяет трепет и желание пасть ниц… Любимая Наложница…

 


            ***
    Когда китайская наложница опускала ножки в ручей, паж нырял, чтобы под водой в томленье целовать Ей стопы…


            ***
    Тень от обнаженной девичьей пятки играет с солнечными зайчиками в ручье…   


            ***
    Рассадник змей

 


            ***
    Дамы на конях…

   


            ***
    Император, отнимающий у подданного его любимую супругу, дабы сделать Ее своей наложницей…


            ***
    Супруга китайского мандарина.


            ***
    Затрепетать перед Женой Императора, не смея перечить Ее своеволию, пасть ниц и послушно пребывать во прахе, довольствуя Ее взоры… (помня, что могут наказать или даже казнить…)


            ***
   По стуку лба евнуха об пол Императрица понимала, что он хочет к Ней обратиться, снисходительно одобряя или нет его прошение… здесь проявлялась тонкость прислужника заявить о себе…


            ***
    Стоя на коленях подле китайской Принцессы, бамбук прислужника растет…


            ***
    Евнух, в ожидании стоящий на коленях перед Ци Си… двойное унижение мужчины перед Женщиной, Императрицей…


            ***
    Когда Ци Си встает, раб подбегает к кровати, склоняется и подает Ей туфли, одевая…


            ***
    Целовать подол юбки Ци Си, умоляя быть снисходительной… и к западной культуре…


            ***
    Припасть устами к ковру, по которому ступала Ци Си, особо ощущая предметы вокруг, находящиеся под магией Её власти… 


            ***
    Благословенное наказание

      


            ***
    Белая рабыня и собачка у ног китайской Императрицы…

 


            ***
    Как заслужить расположения Ци Си, Ее снисхождение и милость? Необходимо полное повиновение во всем и обещание делать Ей в любое время дня и ночи по Ее желанию массаж пяток, стоп… языком…


            ***
    В восточной спальне у ног китайской Императрицы… по ночам… и утрам… изводясь, не знать, как Ей еще услужить…


            ***
    Говорить с Ци Си по примеру обращений к древним китайским Императорам в третьем лице: «раб не знал», «раб не достоин», «раб повинуется…» и т.п.
   

            ***
    По желанию Императора и Его избранницы в качестве всемилостивого позволения паж целовал их следы на пути к ложу любви, которое находилось в Храме Любви, - на пути восхождения к богам…


            ***
    Перед нефритовым жезлом раскрываются врата рая-ада, внутренние покои женщины, готовые впустить в себя воина, увенчанного (пунцовым) шлемом…


            ***
    Ее губы – словно треснувшая рана, несущая боль и наслаждение…


            ***
    Лютня – символ Женщины, Ее лона. Таким образом игра на лютне, это игра с инь, проникновение в лоно, в самую женскую суть… где струны лютни – символ женских половых губ, а значит поиграть на лютне, на Ее струнах, - это все равно что поиграть женскими губами при помощи нефритового стержня, вкусить гармонию звучания женского инструмента, настроив его на свой лад, ибо любовное действие также имеет темп, тон, ритм, частоту… Играйте на лютне… P. S. Также куннилингус есть игра на лютне, - подобно игре на флейте…


            ***
    раб, пребывающий ниц перед китайкой ширмой, расписанной цветами и драконами, в спальне Госпожи и Господина, переживающий вместе с ними их интимную близость…
         

            ***
    Выражение любви – ночи без сна в сплетении тел, тесном, замысловатом, нерасторжимом…


            ***
    Уперлась китайская Госпожа стопой в лоб, стоящему на коленях рабу… нашла опору-подставку для ног…
            

            ***
    слуга, служащий подставкой для ног Наложнице китайского Императора… (и во время спуска с паланкина)


            ***
    Мучиться в величайшей пытке под стопой китайской Наложницы, вздумавшей отомстить…


            ***
    На страже покоя китайской Красавицы…

 


            ***
    слуга китайской Госпожи…

 


            ***
    раб – безмолвное зеркало
    Для своей Госпожи,
    Что отражается в нем…

    И оставляет след…
    На теле и в душе,
    След доминирования-подчинения,
    Свой отпечаток,
    Клеймо…


            ***
    Целовать строгие черные туфли (или китайские разноцветные тапочки) Мадам Чан Кайши…


            ***
    Рикша, везущий знатную Даму…


            ***
    Работать прислугой в особняке мадам Чан Кайши…


            ***
    Фантазия: раболепно снять туфли с Мэйлин, пришедшей домой в особняк, и, склонившись, покорно целовать Её стопы…


            ***
    Китайская байка: Мэйлин (Мадам Чан Кайши) приказала расшить свои туфли жемчугом из ожерелья Императрицы Ци Си…         
 

            ***
    Ласкаться у ног Мадам Чан Кайши (символично, чтобы Востоку не было обидно на Запад).


            ***
    Быть кули, потеющим как мул, и, точно раб, нести над собой паланкин Мадам Чан Кайши, в горах и по площадям, служа и слушаясь Ее приказов, повелений… подставляя свою спину под Ее ножки при спуске с паланкина или у дивана в Её китайском Дворце… Восточная Богиня…


            ***
    Госпожа, сидящая под зонтом, властно понукает везущего Ее рикшу…


            ***
    (рикша…)
 


    Рикши:
    http://starboy.name/sund/kuli.html



            ***
    Юная китайская Госпожа, которой должно подчиняться по статусу…

 



            ***
    Тщательно вылизывать аккуратные пяточки, ступни китаянке, - в качестве массажа жизненно важных точек…



            ***
    Власть китаянки в пастели…



            ***
    (китайское)
    Играя на свирели,
    Девушка прияла внизу
    Иную свирель…



            ***
    Башмачки колеблются
    Над мягкой циновкой…
    Журавль и лисица…
               


            ***
    Трепещущая бабочка,
    Дрожащая крылышками…
    Вершина соития…



            ***
    Туфли влюбленных
    У самой кровати…
    Ниц-раболепие…



            ***
    Нефритовый стебель
    Скользнул под шёлк…
    Глаза Женщины…



            ***
    У расщелины ивы
    Гнездо женщины открыто
    Для проникновения…



            ***
    Страстное проникновение
    Во внутренние покои…
    Дамский будуар…



            ***
    Судорога блаженства женщины, когда твердый, большой жезл проникает в нее, сжимаемую в крепких объятиях…



            ***
    Соприкосновение губ:
    Нижних женских
    И мужских верхних…



            ***
    Женское лоно
    Поглотило его всего,
    Без остатка,
    Словно зыбучие пески,
    Словно болото…
                (пропал…)



            ***
    Целуя груди,
    Набухшие сосет сосцы,
    Симво’лы плодородья… 
   

            
            ***
    Девушка ущелья



            ***
    Китайская дикарка


   
            ***
    Красота китайских красавиц бесконечна… как Небо…



            ***
    Китайская волшебница… потусторонница ритуала…



            ***
    Я встал на колени перед красивой, черноглазой китаянкой, взял Ее руку и, поцеловав, подумал: «Могу ли я обидеть подобное создание Неба?..»



            ***
    Глаза у китаянок, что чёрные вишни, я очарован ими… у меня у самого карие глаза, но у них в разрезе – чёрные, что таинственная ночь… Очень мне нравятся китаянки своей наивностью, детскостью, непосредственностью, улыбчивостью, радушием, какой-то тёплой женственностью…


 
            ***
    Очень захотелось поцеловать китаянку в самое самых, у них и запах, аромат совсем иной…



            ***
    Китайская Дама-наездница бьет плеткой коня…



            ***
    Деловая китайская Дама в ципао…



            ***
    Восточные дамские тапочки у пастели…


 
            ***
    Дракон улегся у ног китаянки…



            ***
   Словно ласточки или порхающие бабочки, звуки слетают с Ее свирели…



            ***
    Хрупкая и нежная, что фарфоровая китайская статуэтка…


          
            ***
    Сокровенная ракушка китайской девушки…



            ***
    (навеяли вышитые журавли на шёлке дорогой ручной работы и птицы, летящие в небе…)

    Прозрачны птицы Поднебесной;
    Как шёлковая ткань тонка,
    Хрупки китайские невесты,
    И их нежна, легка краса…



            ***
    Её гибкие руки,
    Словно крылья журавля…
    Потерянная в любви…



            ***
    Обладать китайской девушкой – наполнить изящную вазу…



            ***
    Дама в ципао… название достойное картины…



            ***
    Русская девочка, говорящая в спортивной раздевалке своим подружкам «китайские девочки» (соперницы)…



            ***
    Китайская девочка-балерина… что-то в этом есть воздушное и легкое…



            ***
    Китайские сны…



            ***
    «Искусство шутливых недомолвок»



    Примечание. Спросил у китайской студентки, с которой гулял, про BDSM и есть ли в Китае BDSM-клубы, на что она сказала только, что это «плохо», а другая вообще не поняла, о чем это я…



            ***
    Издевательства китайских Госпожей над своими прислужниками и служанками… изысканный садизм…



            ***
    Прислужник, кормящий диких зверей на глазах у Госпожи…



            ***
    Служанка, терпящая уколы Её булавок…



            ***
    Китайская наложница со слезами на глазах умоляющая другую наложницу (которую отличил Император), простить ее… Женское превосходство!..
 


            ***
    Удушение евнуха, привязанного к скамье, путем наложения на лицо влажных шёлковых платков, вплоть до остановки дыхания… китайский садизм…   



            ***
    Страшное видение Ци Си, с холодностью и жестокостью показанное Ей Императрицей: наложница Рэй с отрубленными конечностями, живущая в кувшине, подбородком опираясь на его край, - в назидание за желание полностью владеть Императором…
   


            ***
    Ли Юй (название произведения): «Молельный коврик из плоти» (кожи).



            ***
    Голова зажата меж бамбуковых палок. Удары бамбуковыми палками по телу и пяткам…



            ***
    Росток бамбука…



            ***
    Китайский садик пыток… бамбуковая изощренность…

    (Китайские) пытки:
    http://starboy.name/sund/pitki.html
    (И почему люди такие, и мир такой?! Как жить на свете, ибо муки и страдания всех людей, да и вообще всех живых существ извечны и неизбежны?)

 

            ***
    Казнь матери ребенка (Сянь Фэна)… что может быть ужасней в детстве?!.



    Примечание. Ци Си воцарилась, потому что по совету мудреца Император предпочел видеть в качестве будущего Императора сына слабого, нежели мужественного охотника, хотя и второй никуда не делся, а помогал, чем мог. 


    Примечание. Анчи, Мин, «Императрица Орхидея» (любимые страницы в духе чистого женского доминирования… китайских церемоний http://starboy.name/sund/cisi.htm). Книга, конечно, не соответствует исторической Ци Си, даже являя Ее противоположность, но тем не менее интересна как откровение самого автора… К слову, по воле Императрицы было зверски замучено 222 православных китайца и сожжена дотла русская миссия, - так она боролась с иностранным влиянием на самобытность Китая.



            ***
    Зеркало-озеро
    Для Ци Си…
    Дикая Орхидея…



            ***
    Госпожа в ципао, -
    Что пион Дракона
    В цвету…



            ***
    Под стопой
    Юной китаянки,
    Гордой в ципао…



            ***
    Опавший лист
    В саду Ци Си…
    Страх смерти…

    *Императрица строго наказывала слуг, если в саду что-то было не в порядке… Ци Си – китайский монстр в юбке…



           ***
    Ци Си в юности, точно сапожник, создавала женскую обувь… После придворные готовы были глотать прах с Её обуви…



            ***
    Наблюдение за казнью
    За жасминовым чаем…
    Китайские церемонии…



            ***
    Строгая китайская Властительница… 
      


            *** 
    Си Ши, разрушившая царство У.
    Слабы сладолюбивые мужчины,
    Им царств в руках не удержать.


    Примечание. По преданию, красота Си Ши была так велика, что когда красавица перегнулась через балкон, чтобы посмотреть на рыбу в пруду, та была настолько ослеплена, что забыла как плавать и начала тонуть. Эта легенда породила одну из двух китайских идиом: использующихся, чтобы подчеркнуть чью-либо красоту.

   
    (Мост Си Ши)
 

    Примечание. («Ли Бо. Чусский безумец», С. Торопцев): «При этом Ли Бо написал довольно странное стихотворение, для которого знаменитая красавица оказалась лишь поводом, представленная как невольное орудие коварных планов печально известного в китайской истории Гоу-цзяня, замыслившего переключить внимание Фу-ча, властителя царства У, с государственных дел на прелести девы. В результате Гоу-цзянь прибавил к своему царству Юэ земли У. Впрочем, в дальнейшем все они были поглощены могущественным Чу.
 
    Сиши*
    Она росла в Юэ от юных лет
    Там, где с Чжуло ручей струился, чист.
    Таких красавиц не припомнит свет,
    Смущенно лотос прятался под лист,
    Когда она, склонясь к лазури вод,
    Стирала пряжи шелковый моток.
    Зря зубки-перлы и не разомкнет,
    Лишь в небеса уйдет глубокий вздох.
    Коварный Гоу-цзянь приметил перл —
    И к У-царю наш мотылек летит,
    А тот дворец для Куколки возвел
    Подальше от столичной суеты.
    Да вскоре рухнула страна Фу-ча…
    Ей далеко от прежнего ручья!

    *Знаменитая красавица 5 в. до н. э. (период Чжаньго), жившая у горы Чжуло в царстве Юэ (современный уезд Чжуцзи провинции Чжэцзян), именно о ней говорит поговорка, что она "улыбкой может царство покорить"; Гоу-цзянь, властитель Чу, с тайным умыслом преподнес ее сластолюбивому Фу-ча, властителю царства У, и тот, построив для Сиши на горе Линъян (Утес души) близ Сучжоу дворец Гуаньва ("Куколка в павильоне"; его руины сохранились до сих пор), погряз в развлечениях с красавицей, а коварный Гоу-цзянь тем временем захватил его владения, и Сиши вслед за правителем У уплыла к "Пяти озерам" (то есть в неизвестность).»



            ***
    (китайская поговорка) «Каждый влюбленный видит в своей девушке Си Ши».



    Примечание. Людмила Исаева, «Китайские красавицы»: Описывая красавицу, бесполезно рассказывать, какие у нее были брови, какая шея... Лучше всего о красоте сказал китайский писатель Вэй Юн в «Книге женских прелестей» (пер. В.Малявина): «Красавица рождается из тончайших испарений Неба и Земли, из яш¬мовой росы, скапливающейся на бронзовом диске (в древнем Китае на вершине башен устанавливали бронзовые зеркала, на которых по ночам скапливалась «самая чистая роса»). Такая женщина подобна видению благословенной древности, которое открывается разве что во сне. Она — как сладкое пение лютни, способное растрогать даже бездушное железо; как полет дракона, пронзающего облака. Сердце радостно откликается ей, а вместе с сердцем поют в согласии горы и реки, луна и звезды. О красавице, что пробуждает любовное чувство, никто не сказал лучше сочинителей эпох Цинь и Хань, поэтов эпохи Тан».


    Примечание. Коварство Женщин. Людмила Исаева, «Китайские красавицы»: «И Лю Бана, основателя новой династии, властителя Китая, погуби¬ла женщина. Это была наложница Ци, которая покорила властелина, родила ему сына и возмечтала возвести его на трон, игнорируя законно¬го наследника. Покинутая и забытая мужем императрица решила бо¬роться за свои права, расправиться с ребенком наложницы. Лю Бан в это время был уже болен и, чтобы спасти сына любимой женщины, ко¬торому угрожала опасность, утешая ее, плачущую, пообещал объявить младшего сына наследником.
     Но и императрица не теряла времени даром. Она подговорила Чжан Ляна, главного советника Лю Бана, и 4-х старцев-отшельников. Те, есте¬ственно, стали защищать интересы законного наследника и укорять Лю Бана. Слабеющий император не смог возразить в ответ на справедливые требования, и правда восторжествовала.
    Государь скончался, процарствовав всего 12 лет. Говорили же древ¬ние, что в любви к женщинам никак нельзя позволять себе все. Многие правители лишились власти в Поднебесной из-за женщины, не одно царство погибло из-за красавицы.
    Невольно поверишь, что женщина, способная на такое коварство, — воплощение мрачного, холодного, низменного, короче, «инь». Недаром и во многих иероглифах, которыми записываются слова с нелестным смыслом, присутствует знак «женщина», например, «хитрость», «коварство», «разврат», «ссора», «гнев», «бездарность», «несчастье», «беда», «грабить», «лесть», «паршивый» и пр.
    Участь наложницы была страшна. Ее сына отравили вином с ядом, а из нее сделали «человека-свинью»: отрубили руки, ноги, выкололи глаза, проткнули уши, дали выпить снадобье, вызывавшее немоту, и поместили жить в отхожее место.»


    Примечание. Унижение перед Победителем. «…Итак, Гоу Цзянь вместе с супругой сдался в плен и стал прислуживать в знак покорности победителю, князю Фу Чаю, чтобы спасти государст¬во от полного уничтожения. Фань Ли, его советнику, ничего не остава-лось, как последовать примеру своего повелителя, поэтому он тоже стал рабом: мыл на конюшне лошадей, выгребал навоз. Фу Чай, зная о спо¬собностях Фань Ли, пытался привлечь его на свою сторону; относясь к нему с уважением, предлагал даже чиновничий пост, но вассал не при¬нял милости; он удалился к Гоу Цзяню, жившему в сырой, мрачной ка¬менной пещере, и больше не покидал его. Гоу Цзянь был тронут до слез такой преданностью подчиненного.
    Пусть сейчас владыка У является сильным и опасным врагом, а его государство — цветущим, мощным и безбреж¬ным. Когда-нибудь его радость смениться злобой!». Гоу Цзянь чувст¬вовал, что ему непременно надо поддержать свой народ, доведенный до крайней степени нищеты, облегчить его страдания, чтобы страна продержалась до лучших времен. Родина, пусть и униженная, постав¬ленная на колени, — самое ценное, что есть у человека: «Сын не заме¬чает, что его мать некрасива, собака не замечает, что ее хозяин бе¬ден».

    Правитель государства-побе¬дителя Фу Чай обожал лошадей, в случае надобности он выезжал в колеснице, запряженной четверкой прекрасных скакунов. И именно его, Гоу Цзяня, бывшего правителя государства Юэ, он заставил уха¬живать за животными на конюшне. Бывший правитель превратился в раба.
   А когда князь Фу Чай ежедневно выезжал с инспекцией на своей чет¬верке, Гоу Цзянь вместе с верным Фань Ли вели лошадей под уздцы, и все жители столицы Гу-су видели его унижение. Да еще и улыбаться при¬ходилось, делая вид, что ему лестно быть конюхом правителя.
    Но что такое личное унижение по сравнению с порабощением его ро¬дины! Он сжимал зубы и терпел, терпел все, чтобы в один прекрасный день восстановить свое государство, отомстить обидчику.»
               

    Примечание. Из цветистой китайской изощренности. «Китайская императрица У Ху (У Цзетянь /Дзетан/, У Чжао)( 625-705 гг. н.э.) династии Тан, ярая феминистка, ввела в придворный этикет обычай, целью которого было возвышение женщины и унижение мужчин. Считая фелляцию символом мужского превосходства, она придумала средство, благодаря которому «облизывание тычинок лотоса» было вознесено до уровня, имеющего первичную и внесексуальную сущность, символизируя пришествие эры женского превосходства.
    У Ху требовала, чтобы все правительственные чиновники и посещавшие её сановные особы выказывали своё особое уважение к Её Императорскому Величеству посредством куннилингуса. Так, старинные картины изображают императрицу поддерживающей своё платье, а сановник, стоя перед нею на коленях, лижет её гениталии.
    Исторические документы свидетельствуют, что её личный врач Мин Цюнъень, преподнёс императрице сексуальный протез, называвшийся «живой член», который предназначался для развлечений в царской спальне. Устройство, изготовленное из каучука, было завезено в столицу империи буддийским монахом из Индии через Тибет. Полное описание использования этого приспособления находим в китайской версии одного из канонических буддийских произведений: монахиня, испытывающая «неудовлетворённость», приказывает изготовить для неё «живой член», когда он был готов, монахиня унесла его во внутреннюю комнату. Она привязала каучуковый «живой член» к своей лодыжке, и, согнув колено, засунула его себе внутрь, после чего стала двигать стопой таким образом, что её плотское желание было удовлетворено.
    Как использовала У Ху преподнесенный ей протез неизвестно.
    Карьера этой удивительной женщины прекрасно иллюстрирует невиданный авторитет, окружавший императорский трон».


    Примечание. Китайские Домо-Хозяйки. Ч. Хьюмана, Ван У, «Сумеречная сторона любви»: «Если сексуальный садизм был мало рас¬пространён среди мужчин, то све¬дения о его распространении в женской среде встречаются нере¬дко — особенно там, где полигам-ное строение домохозяйства дово¬дило напряжённость и ревность до невыносимой степени. Обычная си¬туация, которая должна была по¬вторяться очень часто, приведена в «Рисунках света и тени», романе раннего периода династии Цин. В сцене описано наслаждение, с которым старшая жена мучает одну из наложниц мужа по имени Сладкий Ручей. Двум слугам было приказано привязать Сладкий Ру¬чей к деревянному столбу, затем началось зверское избиение. Оно продолжалось большую часть дня, за это время и жена, и наложница дважды принимали пищу. Страсть жены к применению бамбуковых палок и кожаных ремешков в кон¬це концов довели жертву до бес¬помощности, после чего её остриг¬ли наголо, а жена испытала в этот момент приступ оргазма.
    Подобное бывало и при дворе, где новые фаворитки правителей нередко выдавались на пытку ра¬нее отвергнутым жёнам и налож¬ницам. Обычно побои направля¬лись на половые органы, несчаст¬ных жертв забивали до полусмер¬ти, засыпали им во влагалище раздражающие вещества (напри¬мер, песок) или, что ещё более же¬стоко, вводили туда раскалённые докрасна металлические прутья и тому подобные предметы. Неред¬ко у жертв отрезали груди и соски, девушек заставляли совокупляться с козлами, баранами и даже осла¬ми — это представление устраива¬лось перед глумящейся толпой, причём наиболее шумно вели себя подруги жертвы.
    Хотя надругательства самого худшего плана совершались при дворах правителей, членов правя¬щего дома или деспотичных губер¬наторов, не обходили сцены наси¬лия и жилища более скромных се¬мейств. Тут, конечно, дело не доводили до крайностей кровавых пыток и убийств, но приводимая ни¬же сцена из «Цзя чан е ши» («Рас¬сказы о необычайных семьях»), ро¬мана времён династии Мин, даёт картину неожиданной вспышки насилия в доме. Жена Ди-жэня, Аро¬матный Цветок, ревнует его к лю¬бимой наложнице, но не может на¬править свою ярость на эту находя¬щуюся под защитой мужа женщину, и набрасывается поэтому на свою служанку, Чистый Хрусталь. Слу¬жанка имела несчастье пролить масло на новые туфельки хозяйки:
   « — Ах ты, неуклюжая осли¬ца!— завизжала Ароматный Цве¬ток,— посмотри, что ты сделала с моими лучшими туфлями!
    Чистый Хрусталь наклони¬лась, чтобы посмотреть, и полу¬чила удар по щеке одной из ту¬фель; потекла кровь. От потря¬сения и боли она отступила на шаг, но хозяйка подскочила к ней.
    — А, ты от меня убегаешь! Я тебе неприятна, я тебе угро¬жаю! — кричала она. — Весенний Цветок! Весенний Цветок! — Старшая из двух служанок вышла из внешнего дворика. — Эта без¬мозглая рабыня оскорбила меня — принеси кожаный кнут!
    Прекрасно понимая, что ярость хозяйки может столь же непредсказуемо обратиться и против неё, Весенний Цветок повиновалась. Когда она возвра¬тилась с кнутом, ей было прика¬зано раздеть плачущую Чистый Хрусталь.
    — Держи её за руки, если вы¬рвется, займешь ее место! — кри¬чала в ярости Ароматный Цве¬ток.
    Чистый Хрусталь была, каза¬лось, слишком напугана, чтобы со¬противляться стремлению Ве¬сеннего Цветка раздеть её побы¬стрее, но когда её затащили на высокую тахту и кнут в руках госпожи опустился, причиняя острую боль, на её обнажённую спину, она завизжала, как свинья, кото¬рую режут. После четвертого или пятого удара кнутом Аромат¬ный Цветок сделала перерыв и сказала:
    — Мне приходится больнее, чем тебе!
    Это прозвучало так зловеще, что девушка закричала громче, чем обычно.
    — Может быть, хватит? — отважилась спросить Весенний Цветок.
    Кнут снова обрушился на спину Чистого Хрусталя, и в комнате поднялся крик, как на скотобойне. Этот крик разбудил в соседней комнате дедушку Вэя, и, когда он сел на ложе, Волшебный Коралл крикнула ему с соседней крова¬ти: — Иди и уйми свою дочь, пока она не разбудила малыша.
    Дедушка Вэй немедленно при¬казал своей жене встать с теп¬лого кана и пойти прекратить шум. Когда старуха вошла в сосе¬днюю комнату, Ароматный Цве¬ток уже успела нанести три¬дцать или сорок ударов кнутом.
    — Твоя старшая сестра боит¬ся, что ты разбудишь малыша! — сказала матушка Вэй. — Я не про¬тив, чтобы ты побила кнутом эту ослицу, но ты могла бы поду¬мать и о ребёнке.
    Это требование ещё больше взбесило Ароматный Цветок. Она толкнула свою престарелую мать так, что та рухнула в сто¬явшее поблизости «мандаринское кресло», и нависла над ней.
    — Уж не будешь ли ты указы¬вать, как мне обращаться с мо¬ими собственными рабынями! Я не потерплю, чтобы кто-то являлся ко мне в комнату и вмешивался в мои дела!
    — Я зашла лишь за чашкой хо¬лодного риса, — робко произнесла старая женщина, — но что-то мне его уже не хочется.
    Когда матушка Вэй вышла, Ароматный Цветок бросилась к рыдающей на тахте девушке, перевернула её на спину и расца¬рапала ей лицо. Ногти были таки¬ми острыми, что оставили на обе¬их щеках длинные глубокие раны, однако девушка ухитрилась ска-титься за тахту, откуда видне¬лись лишь подошвы ее босых ног. Этого, однако, было достаточно для Ароматного Цветка. Она вы¬хватила из очага бамбуковую трубку для раздувания огня и ста¬ла бить ею по виднеющимся ступ¬ням. Когда она довела до изнемо-жения скорее себя, нежели свою жертву, то бросилась на кровать, отослала служанку в ее комнату и стала лежа ждать возвращения Ди-жэня. Она чувствовала, что обливается потом, но не пот тревожил ее, а та часть души, которой она ждала возвращения своего заблудшего мужа.»
    Старая китайская пословица: «Яд чёрного скорпиона или зелё¬ной змеи не так опасен, как яд, находящийся в сердце женщины».
    Поскольку мужчина безогово¬рочно считался господином и по¬скольку нормальные запросы его жен и наложниц создавали нема¬лый спрос на его энергию и склон¬ность к сексуальным новшествам, расстройства, приводившие его к садизму, были минимальны. Про¬явления садизма имели место, скорее, при склонности мужчины к но¬визне, чем были выражением не¬обузданной жестокости. В «Цзинь, Пин, Мэй» есть описание одного из этих, скорее, рассудочных случаев проявления спокойного садизма.
    «Вследствие столь многих дней непрерывных занятий любовью ноги Симэнь Цина ослабли насто¬лько, что он понял — ему нужно либо отдохнуть, либо принять «зелье долголетия и сладостра¬стия». Он выбрал последнее, не тут припомнил, что к травам следует добавить женского молока. Госпожа Как-Вы-Желаете нахо¬дилась в своей комнате; волосы её были украшены цветами, и вы¬глядела она очень привлекатель¬но. Он тут же спросил, не может ли она нацедить немного молока, чтобы развести лекарство. Она с готовностью согласилась, и по¬ка жидкость стекала в порошок, крикнула служанке принести чай и чего повкуснее.
    Когда девушка ушла, и выпи¬тый чай смыл остатки лекарст¬ва, Симэнь Цин закрыл дверь и улегся на тахту. Затем он рас¬стегнул белые шелковые штаны и извлек свой «яшмовый корень», закрепленный в серебряном воро¬тничке. Он захотел, чтобы гос¬пожа Как-Вы-Желаете возбудила его ртом, на что она согласилась, и пока занималась этим, он стал отведывать от разных блюд.
    — Ты, конечно, хорошо рабо¬таешь ртом,— сказал он,— я куп¬лю тебе самую лучшую вышитую кофту, какую смогу найти. Ты оде¬нешь её на праздник 12-го дня первой луны.— Несколько мгновение понаблюдав, как она действует ртом, он добавил:
    — Ты позволишь мне зажечь на твоём теле «фимиам страсти»?
    — Как тебе хочется,— отве¬тила женщина. — Я на всё готова.
    Он сел, велел ей запереть дверь и из кармана на рукаве до¬стал три маленькие пирамидки «фимиама страсти». Затем он снял с неё юбку и нижнее бельё, освободил её грудь и положил об¬нажённую женщину на тахту. Один кусочек фимиама он положил чуть выше пупка, ещё один — между грудями, третий—среди глянцевитых волос «шёлкового веера». Затем он поджёг фими¬ам кончиком горящей ароматичес¬кой палочки.
    Вида трёх крохотных спира¬лей дыма и действия снадобья, принятого раньше, оказалось до¬статочно, чтобы его «мужское остриё» напряглось; радость от¬того, что он не настолько измож¬дён, чтобы на день-другой отка¬заться от удовольствия, заста-вила его немедленно погрузиться во «внутренние покои». После не¬скольких минут интенсивной ра¬боты он потянулся за ручным зер¬калом и положил его ниже поля битвы, чтобы лучше видеть ход сражения. К этому времени пира¬мидки фимиама наполовину выго¬рели, и женщина начала чувство¬вать жар.
    — Прекрати, пожалуйста, жжёт! — вскрикнула она, прику¬сив от боли губу.
    — С кем ты обычно блу¬дишь? — потребовал ответа Си¬мэнь Цин.
    — Обычно с Сюн Ваном, но на сегодня можешь назвать меня своей,— выдавила она.
    — Так ты шлюха Сюн Вана! — закричал он, будучи снова занят в «нефритовой беседке». — А мне ты предлагаешь только своё те¬ло!
    — Но я хочу стать полностью твоей... Ну, пожалуйста, жжётся ведь!
    — Ты находишь, что я лучше Сюн Вана?
    — У тебя величайшее орудие в мире!
    Не без удовольствия поддер¬живая этот неприличный обмен репликами, Симэнь Цин продол¬жал нырять в «золотую долину» и изучать вид, открывающийся в зеркале внизу. Раздвинутые ро¬зовые губы влагалища выглядели, как открытый рот тропической птицы, а чёрные волосы по обе стороны от них были мокрыми и лоснящимися, как будто перья птицы намокли. Вдохновлённый этим вновь открывшимся видом, Симэнь Цин поднял её ноги выше обычного, в то время как она про¬должала исступлённо вскрикивать от удовольствия и жгучей боли от горящего фимиама. Её удоволь¬ствие и боль достигли пика, когда его «облако» прорвало. Падая на неё сверху, он не забыл смахнуть последние тлеющие угольки.
    — Ты непременно получишь са¬мую лучшую вышитую кофту, ка¬кую я только найду,— пообещал он. — И ты должна быть в ней на праздник 12-го дня первой луны.»
    Уже сама по себе жестокость половой битвы была не без са¬дистского значения, в частности, она ассоциировалась со сражени¬ем и необходимостью добиться три¬умфа. В таких любовных трактатах эпохи Мин, как «Боевые действия на цветочном поле», женщины от¬крыто назывались «врагами»; мно¬гое в беседах Жёлтого императо¬ра с тремя его богинями было подчинено необходимости принуж¬дать их к покорности. Идея превос-ходства ян над инь не была, одна¬ко, ограничена спальней: во Все¬ленной, разделённой на мужское и женское начала, идея сексуаль¬ного доминирования распространя¬лась и на неживое. Военачальник Фу Цзянь хвастал, что способен остановить течение потока (инь). Он выстроил на берегах отряд людей с кнутами в руках и приказал им сечь реку, пока она не покорится. К вечеру люди падали от уста¬лости, а воды продолжали безмятежно течь. Есть ещё рассказ о Ши-хуане (271—200 гг. до н.э.), поже¬лавшем построить каменную дамбу в море, чтобы наблюдать с дальней ее оконечности восходы и закаты солнца. Строительство дамбы было почти завершено, когда она неожи¬данно разрушилась. Её восстанови¬ли, но вновь случилось то же самое. Ши-хуан приказал бить камни кнутом, «пока на них не появится кровь», после чего «инь стала послушна» и дамба была завершена.

    Красива девушка,
    которой нет шестнадцати,
    Мягкие груди белы и гладки,
    Но между ног у неё
    ужасная ловушка,
    В которую попадается
    мужское стремление.
    Её коварство именуется страстью,
    За которую мужчина умирает
    с радостью;
    Кровь и жизнь покидают его
    За эту девушку в пьянящие
    шестнадцать лет.
    Ван Шичэн

   Самым жестоким в сумеречной стороне любви был обычай и геро¬ический, и трагический одновре¬менно. Он был широко распростра¬нён до начала нашего века; говоря о нём, самое лучшее — привести соответствующий отрывок о сатизме из работы Джастеса Дулитла об общественной жизни китайцев, вышедшей в 1867 г. Он писал:
    А теперь опишу два уникальных обычая, касающихся, в частности, вдов, не выходящих снова замуж.
    Некоторые вдовы по смерти своих мужей решают не жить без них и приступают к лишению себя жизни. Китайский сатизм отлича¬ется от индийского тем, что он никогда не осуществлялся через самосожжение. Способы его осуще¬ствления различны. Некоторые принимают опиум, ложатся и уми¬рают у тела своего мужа. Другие морят себя голодом до смерти, топятся или принимают яд. Ещё один способ, к которому иногда здесь прибегают, это прилюдное самоубийство путём повешения поблизости от своего дома или в нём. Об этом намерении сообща¬ется предварительно для того, чтобы желающие могли присутст¬вовать и созерцать это деяние.
    Истинные причины обращения вдов к сатизму различны. Некоторыми движет преданная привя¬занность к покойному, другими — чрезвычайная бедность их семей и трудность заработка на чест¬ный и уважаемый образ жизни, прочими — факт или перспектива грубого отношения со стороны родственников мужа. Иногда в бедных семьях братья усопшего мужа советуют или настаивают на повторном замужестве, но вдова решает скорее покончить с со¬бой, повесившись публично, неже¬ли быть вновь сосватанной или жить незамужней. Если не удаёт¬ся уговорить её изменить реше¬ние, ей разрешают назначить день самоубийства, она посещает храм, если он не слишком далеко, взбирается на помост, сооружённый у дома её наречённого мужа, и уходит в веч¬ность таким же, в основном, об¬разом, как и вдовы, решившие не жить дольше своих мужей. Гроб девушки в подобных случаях зары¬вают рядом с гробом её суженого и одновременно с ним.»

    Примечание. Чарльз Хьюмана, Ван Ву, «Инь-Ян. Китайское искусство»:

    …сосуд (чжун) больше не пульсирует и Ян не ждут в Нефритовых Вратах.

    Мужской половой член - Нанъ цзин (Мужской Стержень (или Корень)), Юй цзин (Яшмовый Стержень (или Стебель)), Ян фэн (Мужское Острие), Гуй тоу (Черепашья головка).
    Тестикулы — Инь нан (Тайный мешочек).
    Женские половые органы — Юй мэнь (Нефритовые Врата), Цюн мэнь (Коралловые Врата), Юй тай (Яшмовый Павильон), Нюй инь (Женское Потайное), Шэнь тянь (Волшебное Поле), Цзе шань чжу («Жемчужина на яшмовой ступени») — клитор.

    Старинная китайская пословица: «Жена никогда не будет столь же желанна, как наложница, наложница никогда не сможет возбудить так, как незаконная любовная связь, а незаконная связь не сведет с ума подобно неприступной женщине».

    Для эффективного соития рекомендуются следующие приемы:
    1. Прижавшись к Нефритовому Порогу, начать пилить, как бы раскрывая устрицу, чтобы достать жемчужину.
    2. Движением вверх устремляться в Золотую Ложбину, как бы раскалывая скалу в поисках драгоценного камня.
    3. Использовать Мужское Острие как пест, опускаемый в лекарственную ступку.
    4. Медленно и равномерно двигать Мужским Острием, как бы очищая один из пяти элементов.
    5. Применять Мужское Орудие как осенний плуг, рыхлящий и переворачивающий почву, и двигаться от Драгоценного Поля к Сокровенному Ущелью.
    6. Когда Инь уже неудержима, тела должны сходиться друг с другом, напоминая рушащиеся скалы, которые в конце концов должны перемешаться между собой.

    А вот разновидности движения Нефритового Стебля:

    1. Размахивать им влево и вправо, будто отважный полководец прорубается сквозь ряды неприятелей.
    2. Прыгать вверх и вниз подобно лошади, перебирающейся через горный поток.
    3. Плыть и нырять одновременно подобно утке на волнах озера.
    4. Чередовать глубокие и мелкие толчки подобно воробью, клюющему рисовые зерна.
    5. Вонзаться в самую глубь подобно камню, брошенному в море.
    6. Медленно проползать подобно змее, устраивающейся на спячку в своей норе.
    7. Быстро колотиться подобно испуганной мыши, юркнувшей в норку.
    8. Медленно парить вверху подобно орлу, выслеживающему зайца.
    9. Мчаться, а затем замирать подобно парусу, борющемуся с порывистым ветром.

    Третьим приемом, заключавшимся в постоянном питании сущностей друг друга, госпожа Ку овладела, изучив древние пособия. Она сумела понять, что в момент, когда Инь и Ян достигают высшего блаженства, слишком много жизненных соков тратится впустую. Именно поэтому пара устает после каждой встречи Тучки и Дождика. Дабы удостовериться, что каждая капля естества партнеров перетечет от одного к другому и они будут таким образом готовы к следующему «сражению», госпожа Ку научилась в решающий момент «разрыва облаков» схватывать Черепашью головку и с абсолютной точностью направлять ее в бурлящий источник своей Верхней Палаты, Затем она держала мужчину в объятиях в почти полной неподвижности. Благодаря этому сущность Ян, что выбрасывалась из его маленькой щели, и ее собственная сущность Инь перетекали друг в друга, обмениваясь жизненными соками.

    НЕЖЕЛАННАЯ НАЛОЖНИЦА
    Покидая внутреннюю залу,
    С новой фавориткою столкнулась.
    На прогулке в опустевшем парке
    С господином встретилась случайно.
    Следует смиренно поклониться
    Или избегать его при встрече?
    Задрожал в руке раскрытый веер,
    Слезы и печаль ее скрывая,
    Видит бог, любовь не меньше стала,
    Но должна хранить уединенье
    Нежеланная наложница отныне,
    Суждено ей жить теперь в забвенье.

    Абсолютная власть правителей-драконов длилась до падения маньчжурской династии в 1912 г., а… способ отбора самых красивых женщин империи оставался за неимением лучшего почти таким же, каким он был во времена Марко Поло. Когда одного отца спросили, почему он не воспротивился тому, чтобы его красавицу-дочь унизили раздеванием и осмотром ради сомнительной чести быть во дворце служанкой, тот ответил: «Если мою дочь выберет великий хан, она воистину родилась под счастливой звездой. Пока она нужна правителю, она будет обеспечена лучше, чем в моем доме, а когда он от нее откажется, то выдаст ее, согласно обычаю, за какого-нибудь знатного человека. Могу ли я сделать для нее что-либо лучше?»

    Если курица возвещает зарю
    Вместо петуха,
    Если дела государства
    В руках женщины,
    И если возводят на престол
    Князя, лежащего в постели,
    Тогда империя распадется на части.
    Ян Чжунь (124 г.)

    Беспокойство, выразившееся в стихотворении, имело некоторые основания: действительно, временами империя была в руках женщин. Обычно это случалось, если супруга императора имела слишком большое влияние на мужа, но порой бывало и так, что какая-то из женщин хитростью или жестоким коварством захватывала трон. Такие императрицы спешили обезопасить себя, как только судьба давала им власть над мужчинами, и с этой целью выдвигали на ключевые должности других женщин и евнухов. Следует, однако, подчеркнуть, что по крайней мере в одном случае, когда государственные дела перешли в руки женщин, империя скорее выиграла, нежели проиграла.
    Могущественной императрицей, которая в течение более чем полувека оказывала влияние на правителя и сама находилась у власти, была У Цзэтянь (У Чжао), скончавшаяся в 705 г. в возрасте восьмидесяти одного года. Ее возвышение началось самым скромным образом с должности наложницы пятого ранга («цай жэнь») при дворе императора Тай-цзуна. Ее взяли в гарем всего лишь четырнадцати лет от роду, но прощаясь с плачущей матерью, она проявила присущую ей зрелость суждений: «Зачем ты плачешь, коли я выбрана, чтобы родить детей Сыну Неба?» — спросила У Чжао. Такая наивность вряд ли могла успокоить мать, которая знала, что обзаводиться детьми разрешают лишь ограниченному числу наложниц (а евнухи не покладая рук производят аборты).
    Войдя в гарем, У Чжао получила прозвище Раскрасавицы У и в возрасте шестнадцати лет была назначена прислуживать при августейшем туалете. Ее обязанностью было стоять подле императора, когда тот справлял малую нужду, и держать чашу с водой, чтобы он мог тут же прополоскать пальцы. Древняя книга «Чжао хоу и ши» (эпохи Сун) сообщает по этому поводу, что как-то по небрежности император замочил кайму халата, и тогда Раскрасавица У тут же предложила принести ему другую одежду. Тронутый ее участливостью, император попросил девушку поднять глаза, всегда скромно опущенные, и, заметив ее свежесть и красоту, произнес: «Нет, эта испачканная одежда будет напоминать мне о нашей встрече». Он был так возбужден, что слегка шлепнул рукой по воде, которую та держала: «Я брызгаю водой на твои напудренные щеки»,— прошептал он. Это было одно из традиционных выражений, обозначающих половое влечение, и девственница тут же дала подходящий ответ: «Я приветствую Небесные Тучки и Дождик».
    Они сыграли в Тучку и Дождик на кушетке в туалете, после чего император присвоил ей титул наложницы третьего ранга, и она получила новое прозвище Самой Элегантной Красавицы У. Все это обусловило ее переход из туалета на службу в сам дворец, но не в качестве одной из любовниц для императорской спальни, а с менее важными обязанностями, тем более что девушка имела привлекательную склонность к их исполнению. Ее шансы на дальнейшее продвижение были ограничены, поскольку конкуренция на верхних ступенях гаремной иерархии была велика, и, несмотря на всю мужскую потенцию императора, могли пройти годы, прежде чем она снова обрела бы возможность участвовать в августейшем соитии. Случай, изменивший ее судьбу, произошел, когда император заболел. Вместе с другими наложницами ее скрывали от глаз посторонних мужчин, за исключением евнухов, но недуг, поразивший императора, был столь серьезным, что его сын, наследный принц Ли Чжи, поспешил к постели отца. Выйдя наконец из его покоев, он столкнулся с Самой Элегантной Красавицей У, ожидавшей снаружи.
    Несмотря на свое сыновнее почтение, он почувствовал влечение к ней, остановился, чтобы спросить ее имя, а затем удалился к себе.
    Вслед за тем начались тайные встречи наследного принца с наложницей третьего ранга. Сообразив, что жить императору осталось недолго, У Чжао решила, что ее будущее зависит от его сына. Император вскоре скончался, место его на троне занял, как и полагалось, наследный принц. Однако Самая Элегантная Красавица У позабыла об одном обычае двора. Дело в том, что новому императору запрещалось брать себе в гарем наложниц своего предшественника. Поэтому-то У Чжао не удалось занять место одной из фавориток. Вместе с другими женщинами Тайцзуна ей обрили голову наголо и заточили в буддийский монастырь Гань Янь. В то время девушке было двадцать четыре года, и всю свою оставшуюся жизнь ей предстояло пробыть монахиней.
    Новый император принял имя Гаоцзун, но самое начало царствования тут же осложнилось злобной ссорой его жен. Две из них больше других претендовали на ранг императрицы, а император с тоской вспоминал нехитрые радости, которые дарила ему когда-то нынешняя узница. Тогда он вынудил министров пересмотреть старые обычаи и освободил У Чжао. Как только Самая Элегантная Красавица У снова оказалась во дворце, на этот раз в высоком ранге супруги, она стала стремиться к тому, чтобы обойти двух могущественных жен императора. И ей это удалось благодаря рождению сына. Вскоре младенец был обнаружен мертвым, и явно расстроенная У Чжао обвинила в убийстве двух ревнивых женщин, которым никак не удавалось родить сыновей. Она уверила императора в их виновности и потребовала доставить их к ней для наказания. Ее доводы показались императору столь убедительными, что он согласился с требованием У Чжао.
    Жен наказали обычным для того времени образом: каждая получила по сто ударов палкой, затем им отрубили руки и ступни ног, бросили в огромные винные чаны и оставили там умирать. Одна из жен, Чистая Возлюбленная, прожила два дня. На ее агонию часто приходила посмотреть У Чжао. Перед самой смертью Чистая Возлюбленная выкрикнула, что вернется с того света в виде кошки и отомстит. Эту угрозу У Чжао запомнила на всю жизнь, и с тех пор ни в одном из ее дворцов не заводили кошек.
    Вскоре после воцарения У Чжао в качестве императрицы Гаоцзуна хватил удар.
    Поскольку, увлекшись ею, он отдалил от себя всех своих министров, теперь ему пришлось вверить У Чжао государственные дела. Она быстро воспользовалась преимуществами своего нового положения, интуиция предсказывала императрице решающие перемены в ее судьбе. Поэтому она завела интриги против вероятных соперников, обвиняя их в преступлениях против хворающего императора. Конкурентам отрубали головы либо ссылали в отдаленные места. Она не пощадила даже собственного сына, отравив его, равно как и сыновей других жен, которые могли претендовать на титул наследного принца.
    Устранение всех возможных конкурентов не завершилось до смерти Гаоцзуна, но власть У Чжао была уже столь велика, что на трон возвели слабовольного Чжун Цзуна. Тем не менее, она не прекратила преследовать свои честолюбивые замыслы. Ее авторитета вдовствующей императрицы вместе с репутацией безжалостной женщины было достаточно, чтобы уговорить министров убрать молодого человека под предлогом его незрелости. Как только он был сослан в отдаленную провинцию, она тут же принялась уничтожать соперников, уцелевших после первого акта террора. Погибли все, кто хоть в какой-то степени мог считаться претендентом на престол, в их числе не только родственники покойного мужа, но и ее собственные братья и племянники. Наконец остался лишь один претендент. Когда ее провозгласили императрицей У Цзэтянь, она оказалась первой женщиной, столь высоко поднявшейся в иерархии Поднебесной.
    Конфуций о женщинах:
    «Женщина, не обладающая большими талантами и выдающимися достоинствами, более других способна доставите удовлетворение мужчине».
    Императрица У возвысилась благодаря своим коварству и жестокости. Немало способствовало ее успеху и присущее ей женское обаяние. Она умела безошибочно распознавать мужские слабости. Будучи любовницей двух правителей, вступая во многие другие связи, она оказалась прекрасно приспособленной к господству над сильным полом. В дальнейшем она укрепила свою власть, назначив на ответственные должности женщин. Это, впрочем, относилось не только к государственным делам. Одной из наиболее замечательных была должность Высочайшей отборщицы. На этот пост была назначена Шангуань Ваньэр, в прошлом наложница, в обязанности которой входило на основе личного опыта отбирать тех мужчин, которые могли бы наилучшим образом удовлетворить императрицу.
    Высочайшей отборщице было приказано начать с трех тысяч дворцовых стражников, но месяц спустя она обратилась к правительнице со следующей мольбой: «Ваша нижайшая подданная, не обладающая драконовским духом Инь и страстностью Вашего Величества, не способна более выполнять эти обязанности. Мои члены настолько ослабели, что я едва могу сидеть, мой рот так болит, что я не могу есть, и все мое тело ноет так, что я даже спать не могу».
    Императрица У, возраст которой уже приближался к пятидесяти годам, откликнулась на мольбу и решила испробовать для отбора самых сильных мужчин со всей страны другой способ. Это была одна из разновидностей «конкурсов красоты», на которых обычно отбирали наложниц для императора. На этот раз дело поручили генералу Лю Жэнькую (601—685). Когда императрица была еще юной наложницей, она стала свидетельницей того, как этот генерал унизил ее первого мужа, и теперь вознамерилась отомстить за оскорбление. В том давнем случае император Тай-цзун забавлялся с ней в окружении зеркал, что было его любимым развлечением, позволявшим ему в процессе соития рассматривать собственное тело в различных ракурсах. Внезапно с требованием срочной аудиенции явился генерал Лю, и император, не отрываясь от удовольствий, позволил ему войти. Генерал, убежденный конфуцианец, неодобрительно посмотрел на зеркала и сказал: «На небе только одно солнце, а на земле только один правитель. Но Ваш низкий слуга видит в этих зеркалах множество высочайших повелителей. Это определенно не понравится Вашим славным предкам».
    Двадцатью годами спустя императрица не без удовольствия поручила победителю во многих сражениях куда менее героическую миссию. Ему было приказано сменить военное платье на обычную одежду и в сопровождении отряда офицеров, экипированных таким же образом, начать объезжать страну уезд за уездом в поисках мужчин выдающейся мощи и соответствующего телосложения.
    Генерал-конфуцианец принял приказ к исполнению, хотя знал, что ему придется наводить справки в публичных домах каждого города. Но именно во время этого мероприятия и был обнаружен великий Сюэ Хуайи.
    Генерал и его люди только-только успели зайти с расспросами в один из борделей, как услышали перебранку двух девушек. Одна из них кричала: «Пусть Яшмовый Пест Большого Сюэ размозжит твой Цветочный проход!» Визит в дом этого мужчины подтвердил, что репутация его заслуженная, после чего ему сообщили о чести, которая его теперь ожидала. В своем родном городе Лояне Большой Сюэ был разносчиком лекарств и торговцем возбуждающими средствами.
    Опыт подобного рода вкупе с его устрашающим снаряжением привели к тому, что императрица стала предпочитать Большого Сюэ всем другим наложникам-фаворитам. Он подтвердил свою славу в нескольких сексуальных состязаниях, а его возлюбленная, публично признав его превосходство, якобы произнесла следующие слова: «То, что я держу в руке, приносит мне больше радости, чем вся моя империя» («Да е ши и цзе», автор — Ли Датянь 631—725 гг.). Несмотря на присущую ей страсть унижать мужчин, императрица полюбила купать непревзойденный Нефритовый Стебель в воде с лотосовыми цветами.
    Всего за два года неутомимая императрица У истощила своего выдающегося фаворита, и столь глубока была ее печаль, когда тот умер, что она удалилась во дворец Сань Ян в область Цинь. Среди высоких гор она вновь ожила духом, а непреходящая сексуальная озабоченность заставила ее искать новых развлечений. Она заполнила дворец Сань Ян четырьмя сотнями мужчин, каждый из которых был, как сообщается, более чем двухметрового роста и соответствующего телосложения. Наблюдать за ними приставили тридцать докторов. Им приказали усовершенствовать таинственный эликсир вечной юности. С древних времен основными его ингредиентами считались сперма человека и кровь тигра. Результаты их изысканий были, по преданиям, столь успешными, что императрица принимала эликсир до конца дней своих.
    Когда У Чжао было уже около восьмидесяти, она вступила в близкие отношения с братьями Чжан и, хотя братья считались гомосексуалистами, они неотлучно, круглые сутки, находились при императрице. Ее час пришел, когда они все втроем развлекались в спальне. Пятьсот могущественных Левых и Правых телохранителей подняли восстание, ворвались во дворец и захватили двух ее фаворитов. Их разрубили на куски за двенадцать часов, а головы и половые органы вывесили на каменном парапете Небесного моста. Императрице удалось избежать их печальной участи. Из уважения к преклонному возрасту ее просто тихо отстранили, а освободившееся место занял тот самый слабовольный Чжун Шуи, которого она сместила тридцать лет назад.

    Сказать про принцессу Шаньинь, незамужнюю сестру императора Цзан У, что это женщина-дракон, ничуть не будет преувеличением. Ей было уже почти тридцать лет, когда она обратила внимание своего брата на несправедливость положения, в котором оба они находились. «Мы с тобой царской крови,— напомнила она ему,— дети одних родителей, а ты вот имеешь тысячи наложниц, чтобы питать свою сущность — Ян, я же, принадлежа к слабому полу, лишена права иметь гарем из мужчин, чтобы питать свою сущность — Инь». Император признал справедливость ее рассуждений и позволил ей выбрать себе мужчин из числа его лучших воинов.
    По меркам того времени ее первые запросы были весьма скромными. Она соглашалась удовлетвориться тридцатью мужчинами, одним на каждую ночь месяца. Столь большой сексуальной свободой в то время (династия Тан, 618—916 гг.) пользовались только проститутки, но благодаря огромной власти и престижу императора его подданные смирились с таким отходом от конфуцианских представлений о месте женщин в обществе. Вскоре, однако, принцесса Шаньинь пожелала, чтобы все ее тридцать любовников находились с ней еженощно. Для этой цели она приказала сделать себе кровать на ста ножках. Как только новизна ощущений прошла, она пожаловалась брату, что личный состав ее воинства не способен удовлетворить ее и что она страдает от избытка сущности Инь. Император был настолько поражен неуемной «драконовской страстью» сестры, что построил для нее Дворец Желания у Таинственных Врат. Он находился в самом отдаленном уголке обширной территории главного столичного дворца и охранялся особым отрядом евнухов, названных «Славными головами на плечах».

    Существует много рассказов о жестокостях, которые причиняли друг другу жены и наложницы. Сюй Инцю (историк XIV века) пересказывает случай с фавориткой князя Цюя, Гаосинь. Она была вместе с князем в спальне, когда туда ворвались две пылавшие ревностью наложницы Чжаопин и Диюй и попытались убить ее. Они были схвачены евнухами, а Цюй, выразив сочувствие к Гаосинь, которая была на волосок от смерти, разрешил ей выбрать для соперниц способ наказания.
    Сюй Инцю повествует:
    «Диюй и Чжаопин вывели на площадь, сорвали с них одежды и велели им стать на колени лицом к земле. Баранов, козлов и даже собак заставляли совокупляться с женщинами, что весьма забавляло Гаосинь, наблюдавшую за всем этим. Мучения двух наложниц закончились, когда вместо традиционного обезглавливания они были разрублены пополам».
    Обладая жаждой власти и будучи склонной к садизму, Гаосинь бдительно выискивала малейшую возможность, чтобы доказать князю Цюю свою любовь и преданность, а свойственная ей жестокость подвигла ее на поиски очередной жертвы. Особенную ревность она испытывала к наложнице наполовину персидской крови по имени Ван Цзин. Прослышав, что та заказала художнику свой портрет, Гаосинь сообщила князю, что Ван Цзин позировала обнаженной. Это было обвинение посерьезнее, чем упрек в неверности, и князь поверил оговору. Когда Гаосинь испросила его разрешения строго наказать преступницу, просьба ее была удовлетворена.
    Как сообщает Сюй Инцю, Ван Цин вначале подверглась порке и пыткам раскаленными иглами. Затем ей выдрали все волосы. В этот момент ей удалось вырваться, и она помчалась к колодцу, намереваясь броситься туда. Это ей не удалось, Ван Цзин схватили и привели обратно к Гаосинь, которая приказала «распластать ее на земле и воткнуть ей раскаленные прутья в Яшмовый Павильон».
    Когда Ван Цзин потеряла сознание, «ее разрезали на куски, начиная с лица, а останки бросили в тот самый колодец, к которому она так стремилась».
    Гаосинь являла преданность Цюю и впредь, вознамерившись исправлять поведение женщин в гареме. Когда наложницу Юнъай застали в объятиях евнуха, имевшего «драконовское приспособление», ее обвинили не только в неверности, но и в оскорблении мужских достоинств князя. Юнъай, как и многие ее предшественницы, понесла должное наказание. Ее привязали к столбу, выдернули руки и ноги из суставов, выкололи глаза, а открытые раны и отверстия в нижней части тела залили жидким свинцом.
    За всю свою карьеру Гаосинь замучила до смерти четырнадцать женщин, а влияние, которое она имела на принца, побудило того превзойти в сексуальных излишествах самого себя. Он приказал расписать все стены дворца сверху донизу красочными сексуальными изображениями, после чего изо дня в день устраивал смотр своим служанкам и стражникам, взрослым детям и прочим родственникам, даже престарелым дядям и тетушкам, заставляя их имитировать росписи на стенах. Князь Цюй владел также прекрасной коллекцией эротических картинок, нарисованных на коже, содранной с новорожденных младенцев — в то время это была самая гладкая поверхность, которую мог использовать художник.

    Сказано в Поднебесной: «Есть лишь одно несчастье большее, чем родиться женщиной, — это стать евнухом». Впрочем, данное утверждение вовсе не обязательно относилось к тем, кто был удостоен высокого положения при дворе. Самым знаменитым китайским евнухом был адмирал Чжэн Хэ, возглавивший в 1405 г. экспедицию к побережью Африки (для того времени, кстати, это было рекордное по длительности путешествие первооткрывателей). Тем не менее, в большинстве своем придворные кастраты — «придворные крысы» или «ковыляющие вороны» — приравнивались к женщинам. В древней «Книге песен» говорится:

    «Не в небесах источник смут,
    А в женщине причина тут.
    Ни поучений, ни бесед
    Для евнухов и женщин нет».

    Евнухов часто сравнивали с кастрированными животными. Как говорили, оскопи лошадь — и она перестанет вставать на дыбы, но по-прежнему будет хороша в работе. Оскопи быка — и ярость его исчезнет, а сила останется прежней. И кастрированная собака не рыщет по закоулкам, а послушно идет у ноги хозяина.
    В то же время кастрированный слуга («син чэнь») рискует утратить всю свою мужественность и многие мужские черты, но зато приобретает другие, притом бесконечно более сложные ощущения. Характер его обычно делается более злобным, жестоким и недоверчивым, он обладает повышенной чувствительностью к своему физическому уродству. Утрата сходства с другими мужчинами превращает его в изгоя общества, его страстью становится стремление к власти и богатству. Однако постоянная связь с гаремом и близость к его обитательницам неизбежно вели к тому, что евнуха отождествляли с женским полом, даже когда он выступал в качестве главного телохранителя, облаченного в военную униформу.

    По мнению последователей Конфуция, женщина была предназначена для того, чтобы служить своему господину и увековечить его имя, родив ему наследников мужского пола. Все важные решения принимал мужчина, а женщина должна была покорно и смиренно оставаться в униженном положении. Ей следовало блюсти целомудрие, не выказывать страстей и своей индивидуальности.

    (стихотворение борделя)

    МАЛЕНЬКАЯ КОМПАНИЯ
    «Каждый мужчина — принц,
    Каждый мужчина — нищий,
    Каждый носит корону,
    Каждый просит любви.

    Приходят они господами —
    Как дети становятся вскоре.
    Уходят они с поклоном —
    Улыбка моя неизменна.

    Что привело их сюда,
    Что увело их отсюда,
    О чем вспоминают теперь?
    Улыбка моя неизменна…»


         Примечание. Кравцова Марина Евгеньевна (китаевед, СПБГУ). «В архаичных обществах все связанное с женщиной, в первую очередь ее способность к деторождению, окружалось аурой сакральности. Подобные представления воплощались в культах Земли и плодородия.
    Культ Земли, включавший в себя массовые человеческие жертвоприношения, занимал центральное место в религиозной системе первого китайского государственного образования – династии Ша-Инь (XVI – XI вв. до н.э.). Люди, пребывавшие некогда в неведении относительно причин зарождения в лоне женщины новой жизни, пришли к «прозрению». У женского божества появляется брачный партнер, в роли которого выступали как божественные, так и земные персонажи. В Китае эту роль на первых порах исполнял верховный правитель, от состояния сексуальной потенции которого, мыслилось, зависит не только плодоносность нив и домашних животных, но и гармония Космоса. Кроме того, для усиления производительных сил Земли во время весенних празднеств совершались массовые спонтанные совокупления.
    Для элиты своеобразным заменителем являлись оргиастические праздничные церемонии, начало которым положено в VII в. до н.э. Именно тогда на праздничные пиры стали приглашаться певички и танцовщицы, в обязанности которых входило физиологическое удовлетворение гостей. Ритуальные соития осуществлялись прилюдно и входили в сценарий проведения полурелигиозных-полусветских официальных церемоний.
    С XI в. до н.э. в Китае утверждается культ Неба, воплощающий космическое мужское начало, превратившееся в основного супруга Земли. Так возникает представление о божественной супружеской паре, порождающей все сущее. За конкретное проявление их брака принималась влага, ниспадающая с небес – дождь или роса. И то и другое по своей сути являлись откровенными физиологизмами – обозначением акта семяизвержения. Точно в таком же смысле «дождь» – «юй», «роса» – «лу» и производные от них лексические сочетания использовались и в поэзии, составив основной пласт китайских поэтических эротизмов.
    К архаическим эротизмам относится и образ ветра «фэн», проникающего в расщелину, ущелье или другое углубление в земной коре, считавшееся местом сосредоточения женственного.
    Высокий общественный статус культа Земли, равно как и весь комплекс представлений о божественной супружеской паре, предопределяли повышенную значимость женственного и сексуального. Это проецировалось на обыденную повседневность.   В момент полового контакта любая женщина олицетворяла собой женскую силу природы, а мужчина осуществлял зачатие чуть ли не во вселенском масштабе. Наивно полагать, что любовная парочка мыслила себя воспроизводящей некое сакральное действо. Речь о другом – о наличии в старом Китае определенного стереотипа в восприятии интимных отношений между полами.
    С V – III вв. до н.э. в Китае шел процесс концептуализации древних верований в рамках нарождавшихся философских школ. Одним из результатов стала трансформация представлений о божественных супругах в теорию о двух мировых началах: Женском, Тёмном – Инь и Мужском, Светлом – Ян. Тогда же установились прочные ассоциации Инь с водой, а Ян – со светом и огнем. Это отражало состояние мужского и женского организмов до и после оргазма: огонь легче разгорается, но быстро тушится водой; тогда как вода медленнее разгорается, медленнее и остывает.
    В дальнейшем теория о Инь и Ян синтезировалась с учением о пяти первоэлементах.
    Также мужское и женское начало передавалось числами. Нечетными – 3, 5, 7, 9, и красными тонами из цветовой гаммы – мужское начало, четными – 2,4, 6,8, и сине-зелеными тонами – женское начало.
    Эротический подтекст имели все словесные клише, передающие сочетания огня и воды, часто с помощью их цветовых характеристик.
    Числовые показатели встречаются в поэтических произведениях сравнительно редко. Один из вариантов – упоминание о количестве предметов в помещении, где находится лирическая героиня. Нечетное их число означает концентрацию там Ян, т.е. служит намеком на присутствие лирического героя, хотя о нем не говорится прямо.
    Обширен пласт эротизмов растительного происхождения. «Женские» растения (трава, мох, ряска) в паре с ласкающим ветром или ниспадающей росой на них. Растения с узорной листвой – символ счастливой взаимной любви. «Мужское» растение (тополь) с переплетенными ветвями ивы – «женского» растения. Лотос «лань» служил своего рода моделью коитуса: розовый цветок среди воды, имеющий к тому же длинный стебель. Правда, подобная интерпретация не распространяется на поэзию с буддийскими мотивами, где лотос есть священный цветок Будды. Семена лотоса «цзинь» записывались тем же иероглифом, что и сперма. А сердцевина обозначалась «синь» – «сердце». С лотосом связан один из популярнейших в китайской любовной поэзии эротизмов-эфемизмов: «рвать» или собирать лотосы – действие, совершаемое лирической героиней, означающее «мечтать о свидании с любимым» или «заниматься любовью».
    Позднее в поэзии утвердились эротизмы, производные от бытовых реалий – деталей женской одежды и убранства опочивальни. Поясок вокруг талии героини; циновка, лежащая под одним из партнеров, одеяло, покрывающее его сверху. С помощью бытовых эротизмов передавались также неестественные удовлетворения полового возбуждения: «ласкать пустую одежду» – заниматься мужским онанизмом; «Прижаться к изголовью» – нимфоманические действия.
    В отдельную группу входили эротизмы, восходящие к ремеслам. Процесс ткачестве (сплетение нитей, уток, скользящий по основе) служил иллюстрацией брака и собственно соития. Сочетание «кормить шелковичных червей» передает «незаконную» любовь, нарушение супружеской верности.
    Теория о Инь и Ян определяла три основных аспекта в восприятии интимных отношений между людьми: религиозные (священная любовь); абстрактно-философский (слияние двух мировых начал); религиозно-психотехнический – регуляцию жизненных процессов человеческого организма с конечной целью обретения бессмертия, бывшей идеалом китайского даосизма.
    В даосизме, как и в древних верованиях, культивировалось преклонение перед женщиной. Она порождала новую жизнь и, по мысли даосских философов, находилась за счет своего изначального естества ближе, чем мужчина, к природе, следовательно, более полно воплощала принцип «естественности». Даосы считали сексуальные контакты жизненно необходимыми для мужчины, с их помощью он получал отсутствующую силу – Инь. Признавалась фактически полная свобода половых отношений как для мужчин, так и для женщин. Полигамная семья способствовала обширности интимных связей мужчин. У древних государей гарем состоял как минимум из сотни женщин.
    Представители более низких социальных сословий не имели возможности содержать полигамную семью, что компенсировалось широкой сетью увеселительных заведений. Повсеместное распространение дома терпимости в II в. до н.э. – II в. н.э. в период правления династии Хань.
    Несопоставимые с христианским миром в старом Китае имели такие понятия, как целомудренности, девственность, «девичья честь». Конечно, на уровне общежития всегда существовали системы запретов, налагавшихся на поведение девушки, женщины. Но они отнюдь не мешали родителям предложить свою дочь в качестве кратковременной любовницы гостю (иногда случайному), остановившемуся на ночлег в их доме. Да и пребывание в увеселительном заведении не служило препятствием для последующего замужества. Особым уважением пользовались гетеры.
    Благодаря усилиям даосов происходило совершенствование сексуальной культуры, что преследовало прагматические цели: не допустить излишнего накопления в мужском организме Инь, так как его преобладание над Ян приводило к истощению половой потенции, преждевременному старению, болезням и даже летальному исходу. Поэтому чрезвычайно большое внимание уделялось технике сексуальных отношений, превратившихся со временем в изощреннейшее из искусств.
    Для пропаганды секса использовались специальные издания, в которых излагались основы сексуальных теорий и давались практические рекомендации.
    В Китае начисто отсутствовала идея «грехопадения» применительно к любовным связям, на которой зиждется христианское восприятие секса и эротики.
    Конфуцианство по многим вопросам решительно противостояло архаичным верованиям и даосизму. Но пуризм Конфуция имел иные идейные корни, чем пуристические настроения христианских идеологов. Конфуцианцы полностью разделяли тезис об естественности и необходимости интимных отношений между людьми. Правда, с точки зрения потребностей не отдельного индивида, а общественных нужд: продолжение рода, увеличение народонаселения страны. Поэтому брак возводился ими в категорию долга «благородного мужа» (цзюнь-цзы) – идеала личности, выработанного морально-этической доктриной.
    Конфуцианство резко и настойчиво возражало против эмоциональной стороны брака, любовной эмоции, испытываемой мужчиной к женщине. Полигамная семья, державное семейство в первую очередь, служила сильнейшим источником постоянного политического напряжения. Не существовало каких-либо правовых гарантий формального статуса гарема. Реальной властью и в нем, и при дворе в целом, пользовалась та женщина, которой удавалось пленить сердце августейшего супруга. В результате внутри дворцового покоя шла непрекращающаяся война между дамами государя, война не на жизнь, а на смерть, когда в ход пускались любые средства уничтожения соперницы, ее отпрысков и сородичей. В конфликты втягивались целые кланы, что приводило к междоусобным войнам, а то и к национальным катастрофам. Гибель ряда древних династий конфуцианская историография напрямую связывала с воздействием на правителя его очередной избранницы. И в семьях простых смертных редко царил мир.
    Для того чтобы избежать такого рода событий, от мужчины требовалось руководствоваться при взаимоотношениях не чувствами, но разумом. И любовные переживания низводились до низменных, почти что животных инстинктов.
    Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация, когда за «разврат» принимался не секс, а чувство любви, испытываемое мужчиной к женщине.
    Прежде чем морально-этическая доктрина конфуцианства превратилась в доминанту общественно-политической и литературной мысли Китая, в сфере интимных отношений ей успешно противостояли религиозные верования и даосизм. При династии Хань и в последующие века – эпоху раннего средневековья (III – V вв.) неоднократно наблюдались обострения антиконформистских тенденций, когда ревизии подвергалось если не учение Конфуция в целом, то ряд догматических положений, что привело к радикальной переоценке сути и функции поэзии.
    Любовно-лирическая поэзия обрела «право гражданства», превратившись в одно из ведущих направлений. Антология «Новые напевы нефритовой башни» включала в себя только любовно-лирические произведения.
    Понимание сути поэзии, вошедшее в силу в раннесредневековом Китае, безусловно соответствует нашей, современной точке зрения. Любопытно, что большинство произведений из «Новых напевов нефритовой башни» написаны поэтами-мужчинами, но от лица женщины.
    Под маской тоскующей девы
    Чем можно объяснить притягательность китайских литераторов к такому вот «перевоплощению» в женскую ипостась? Не исключено, что в данном случае сказалось их желание поведать о собственных переживаниях, не нарушая при этом норм приличия.
    Следующая версия – сопереживание женщине. Ярко оно проявлено в восьмистишии Се Тяо (464 – 449) «Певички из башни Тунцзюетай». В нем рассказывается о наложницах правителя-тирана Цао Цао, согласно воле которого, после смерти своего повелителя девушки должны были собираться в его покоях, петь там и танцевать.
    Однако фактор сопереживания не следует преувеличивать. В любом случае нельзя не восхищаться умением китайских литераторов «вживаться в образ», воспроизводя внутренний облик своих героинь. Прекрасна песня-монолог «Песня Яньгэ» Цао Пи (187 – 226) или стихи из цикла «Думы в женских покоях» Сюй Ганя (171 – 214) – одного из родоначальников китайской авторской любовной лирики.   
    Чаще всего в лирике видят отражение социального неравенства и бесправного положения женщины в китайском обществе: «Жен¬щина в древнем Китае была совершенно бесправной; конфуцианский домострой разрешал отослать ее обратно к родителям, если та была слишком "бойкой на язык", "не почитала свекра и свекровь" или же была ревнивой, не говоря уже о более тяжких преступлениях: болез¬ни, бездетности... Женщина должна была постоянно угождать своему господину, жить в страхе перед одинокой старостью. Жажда любви, стремление найти человека, который был бы достоин этого большого чувства, и горечь разочарования... вот основное содержание древних юэфу, посвященных любовной теме».
     Например, Ю. К. Щуцкий в статье о древней поэме «Стихи о жене Цзяо Чжун-цина» писал: «Наша поэма не имеет заглавия... Тема ее очень характерна. Жена — не человек. С нею можно не считаться. Ее можно прогнать». Подобное отношение отмечал и В. М. Алексеев: «Жене полагается быть только дома, никуда не отлучаясь и подчиняясь семейным установлениям».
    В стихах «Вышла на небо луна», «Есть у восточных ворот водоем», «Вот из восточных ворот выхожу», «Песня танцора», и многих других героиня рисуется пре¬красной и неприступной девушкой, которую не так-то легко покорить влюбленному в нее герою («Убитая лань на опушке лесной»):
 
Потише, потише, не трогай меня,
Коснуться платка не позволила я,
Не трогай — залает собака моя.

(«Вышла на небо луна»):
 
Вышла луна, озарила кругом облака,
Так и краса моей милой сверкает, ярка.

(«Ты величава собой»):
 
И вижу я, как твой прекрасен лоб,
Округлены виски и ясен взгляд,
О эта женщина! Подобной ей
Красы в стране нет больше, говорят.
Пальцы — как стебли травы, что бела и нежна,
Кожа — как жир затвердевший, белеет она,
Шея — как червь-древоед, белоснежна, длинна,
Зубы твои — это в тыкве рядком семена

«Лишь барабан большой услыхал»):
 
Думал, что, руку сжимая твою,
Встречу с тобою я старость свою.
Горько мне, горько в разлуке с тобой,
Знаю: назад не вернусь я живой.
 
    Цзо Сы (250—305) «Ча¬ровницы», здесь речь идет о двух маленьких девочках — дочерях поэта. Остается только удивляться, с какой искренней теплотой и неподдельной любовью пишет автор блестящих од о таком, каза¬лось бы, «малопристойном» для высокой поэзии предмете, как ма¬ленькие девочки. С какой тревогой отмечает он попытку окружающих заставить детей вести себя «по-взрослому» и как переживает наказа¬ние дочерей:
 
Стыдно заставлять их вести себя по-взрослому.
Как услышат, что их накажут,
Утирают слезы и обе поворачиваются к стенке.
 
    Да, положение женщины в семье отличалось от положения муж¬чины, и не могло не отличаться. Но эта разница воспринималась в поэзии как вполне естественная, обусловленная разницей между самим женским и мужским естеством — инь и ян. Женщина, выпол¬няющая свой долг по отношению к семье и дому, умеющая достойно вести себя, пользовалась не меньшим уважением, чем супруг. Подроб¬ное описание поведения такой женщины дается, например, в одной из интереснейших ханьских песен, «Лунсисин»:
 
Жена, мной любимая, встретит гостей,
С приветливым, добрым лицом,
Поклонится, руки сложив на груди,
Проводит пришедших в дом.
Расспросит, спокойно ли было в пути,
И в Северный зал введет.
Посадит гостей на кошме расписной,
И кубки им поднесет
................................
В беседах и шутках ей ведом предел.
За кухней следит она,
Заботясь, чтоб пища готова была,
Посуда гостей полна

    И в конце песни автор с восхищением восклицает:
 
Как муж, она может хозяйство вести,
Как муж, сильна и смела.
 
    Возможно, что это описание не простой женщины, а небожительницы, принимающей гостя в своем дворце, на что указывает начало произведения — описание звездного неба.
 
    Подобное отношение к жене подтверждается не только поэзией.
 
    В знаменитом трактате «Наставление женщинам» его автор — краса¬вица-ученый Бань Чжао (ЗЗ-103) прямо пишет о том, что «путь мужа и жены это есть путь ян и инь» и недостойное поведение как жены, так и мужа одинаково приводит к нарушению истинной гар¬монии миропорядка.

    Чжан Хэна (77—139) «Песня о согласии»:
 
Неожиданно удостоилась счастья:
Стала вашей женой.
Ожидая первого соприкосновения,
Дрожу, словно боюсь прикоснуться к кипятку.
Не талантлива, но изо всех сил буду стараться,
Ничтожная, но сделаю все, что должна.
Стану хорошей хозяйкой в доме,
Буду прислуживать при церемониях.
Мечтаю стать камышовым ковриком,
Снизу покрыть ложе.
Хочу стать шелковым одеялом,
Сверху защитить от ветра и инея.
Подмела, прибрала циновку и изголовье,
Надушила туфли иноземными благовониями.
Закрыты двери золотыми засовами,
Струится свет резкого светильника.
Развязала пояс, платок повязала, напудрилась,
Разложила картинки у изголовья.
Су-нюй, будь моей наставницей,
Научи изобилию десяти тысяч способов!
Такого, как муж мой, трудно встретить —
Небесный старец обучил его искусству.
Нет радости, равной радости в эту ночь!
Всю жизнь буду это помнить!
 
    Су-нюй — видимо, имеется в виду богиня шелкопрядства. Шелк и все, что с ним связано, нередко фигурируют в любовной лирике как символы любви: переплетение нитей в ткани напоминает китайским поэтам переплетение че¬ловеческих судеб. В даосских трактатах Су-нюй фигурирует как наставница женщины в искусстве любви.
 
    Небесный старец — наставник мифического императора Хуан-ди (Желто¬го императора), обучавший его различным способам физического совершенст¬вования, куда входило и искусство любви.

    К этому стихотворению близок по смыслу и цикл Ян Фана (IV в.) «Пять стихотворений о созвучии», где поэт от лица героини пишет о счастье взаимной любви:
 
Чувства наши разобьют металл и камень,
Они прочнее, чем клей и лак.
Мечтаю вечно не расставаться,
Слиться телами в одно тело.
 
Жизнь наша — одна сущность,
Смерть наша — прах в одном гробу.
Из рода Цинь сама о том говорила...
Чувства мои ни с чем не сравнить!

    Наиболее отчетливо это, пожалуй, выражено в поэмах Сун Юя (290—223 г. до н. э.) «Горы высокие Тян», «Святая фея» и «Дэнту-сладострастник». В первых двух произведениях речь идет о любви святой феи, повелительницы горы Ушань, к удельному князю. Эта любовь-видение (своему избраннику божественная кра¬савица является во сне) воспринимается и князем, и всеми окружающими как величайшая милость, удостоиться которой может дале¬ко не каждый смертный. Любовь божества и человека могла бы восприниматься просто как отголосок мифологических сюжетов, если бы не третья поэма — «Дэнту-сладострастник», посвященная описа¬нию взаимоотношений между людьми. И здесь любовь земная, любовь к обыкновенной женщине подвергается осмеянию и презре-нию. Интересно, что поэт выводит образ девушки, во многом на¬поминающей героинь «Шицзина», но отношение к ней уже совсем иное: «И все же я думаю, что какая-то девка из чуской глуши навряд ли заслуживает, чтобы о ней вести разговор перед лицом великого монарха»,— равнодушно заявляет один из сановников князя, выслушав рассказ о том, как герой чуть было не пленился красотой де¬вушки.
 
    Любовь божественной красавицы к смертному — сюжет, встре¬чающийся и у авторов последующих эпох (Шэнь Юэ (441—513). «Во сне увидел красавицу»):
 
Ночью слышу бесконечные вздохи —
Знаю, сердце изнывает в воспоминаниях:
Вот отворились Небесные ворота.
Слились души, вижу прекрасный образ.
Расстелила циновку — изголовье с Ушань,
Преподнесла еду — красавица с ровными бровями.
Стою и любуюсь... Снова сон...
Вдруг почувствовал — а рядом никого нет...
Вот так изранена душа,
От слез намокла одежда на груди

    Восприятие любви как недоступного идеала оказало огромное влияние на отношение к любви вообще. Недоступность счастья взаимной любви в обыденной жизни прослеживается во всей китай¬ской лирике, будь то рассказ о возлюбленных, соединившихся толь¬ко после смерти, или плач по умершей жене, или воспоминание о любимой, находящейся где-то вдали. Один из американских исследо¬вателей (китаец по происхождению), С. В. Лю, писал: «Китайские поэты любят несколько иначе. Похоже, что любовь начинается с расставания, а не кончается им. Первые годы тоже тяжелы для нас, но мы ждем, пока худшее уйдет. А затем нас свяжут воспоминания. Вот о чем пишут китайские поэты». Ту же особенность дальневосточной лирики, но на материале японской поэзии отме¬чает Э. Майер, считающий, что образ любви как образ сна занимает ведущее место в японской любовной лирике, ибо, во-первых, он позволяет передать субъективную сущность любви, во-вторых, как нельзя лучше соответствует буддийской идее бренности и непостоян¬ства.
 
    Примером подобного отношения к любви может служить стихо¬творение из цикла Чжан Хуа (232—300) «Пять стихотворений о любви»:
 
Светлая луна, ее свет прозрачен и ясен,
Узором лучи покрыли ступени.
В одиночестве охраняю безмолвную ночь,
Возвращаюсь и вхожу за пустой полог.
Затянул пояс, собираюсь ко дворцу на службу —
В утреннем небе гаснут звезды.
Забылся и во сне встретился с любимой,
Увидел мою красавицу.
Улыбка пленительна и лукава,
Глаза выразительны и нежны.
Проснулся и стало так тоскливо,
Горько... сердце в одиночестве изнывает…

    Нет оснований рассматривать любовь героя как неземную (о чем достаточно ясно говорилось, например, в стихотворении Шэнь Юэ). На первый взгляд описанная ситуация вполне реальна и правдо¬подобна. Но ведь любимая приходит к герою во сне, и только один поэт знает, кто она: земная возлюбленная, умершая жена или бо¬жественная фея, воспоминания о которой терзают сердце человека.

    Женщина и все, что ее окружает, тоже стала предметом воспе¬вания, эстетического наслаждения, а любовь, как и природа,— сред¬ством отдохновения от мирской суеты. Поэт любовался красавицей, как мог бы он любоваться изящным цветком или причудливым на¬громождением скал. Причем нередко в центре повествования ока-зывается не сама женщина, а один из ее многочисленных природных символов (травинка, ива, мох, луна, облако и т. д.) либо пред¬мет ее туалета (веер, туфельки, воротничок) (Шэнь Юэ. «Ту¬фельки»):
 
На красные ступени поднимаются, словно взлетают,
Из яшмового дворца спускаются быстро и непринужденно.
Повернутся резко — звенят жемчужины на поясе,
Выступят вперед — благоухает вышивка на кофточке.
Полы платья распахиваются, когда приближаются к циновке для танца,
Рукава платья колышутся, когда кружатся по залу для пения.
Вздыхаю — вдруг забудут любимую наложницу
И бросят эти туфельки под ложе, расшитое шелком.

    Не говоря прямо о женщине, поэт создает удивительно живой и точный образ. Однако прелесть и обаяние молодой женщины не толь¬ко восхищают его, но и приводят к мысли о недолговечности ее кра¬соты, непрочности ее положения. Образ красавицы превращается в символ быстротечности жизни, а сугубо лирическое стихотворение наполняется философским содержанием.

    В заключение хотелось бы привести еще одно произведение Шэнь Юэ — цикл «Четыре стихотворения из шести воспоминаний», который, на наш взгляд,— один из лучших образцов лючаоской лирики (перевод этого цикла и ряда других любовных лирических произведений Шэнь Юэ дается в статье Б. Б. Вахтина «Заметки о лирике Шэнь Юэ». Кроме того, на примере цикла можно проследить единство всех трех ипостасей женского образа, о которых шла речь: женщины земной, женщины — «прекрасной дамы», каждым движением которой любуется поэт, и пришедшей неведомо откуда женщины-феи, воспоминания о ко¬торой живут в сердце автора:
 
Вспоминаю, как пришла!
Сияньем света взошла по ступеням.
Правдивой была при разлуке,
С грустью говорила, что будет тосковать о любимом.
И вот глядим друг на друга — наглядеться не можем,
Смотрим друг на друга — и забываем о еде.
 
Вспоминаю, как сидела!
Стройная-стройная перед шелковым пологом.
То песни поет одну за другой,
То играет на струнах мелодии.
Когда улыбается — нет ей равных,
Когда хмурится — еще милее!
 
Вспоминаю, как ела!
Поглядит на еду и отвернется.
Хочет сесть — и стесняется сесть,
Хочет кушать — и стесняется кушать.
Откусывает кусочек так, словно и не голодна.
Поднимает чару так, словно сил не хватает!
 
Вспоминаю, как спала!
Он уже спит, а она изо всех сил старается не уснуть.
Развязала платье, не ожидая уговоров,
Но коснется подушки и вновь тянется за платьем.
Очень боится, что посторонние увидят ее,
Очаровательно стыдится того, что горит свеча…»


ЦЗО СЫ (250—305)
СТИХИ О ВСЯКОЙ ВСЯЧИНЕ

Ветер осенний,
все холодней на ветру -

Белые росы*
инеем станут к утру.

Слабые ветви
вечером стужа скует,

Падают листья
ночи и дни напролет...

Там, над горами,
всходит луна в облаках,

Воздух прозрачный
в лунных струится лучах.

Утром, подняв занавеску,
выгляну в сад -

Дикие гуси
в утреннем небе кричат.

К дальним просторам
дух устремляется мой -

Дни коротаю
в комнатке этой пустой.

К отшельнику в горы
отправился с посохом я.

Пустынной тропою
к вершинам взбираюсь один.

В скалистых ущельях
не видно людского жилья,

Лишь пение лютни
доносится с горных вершин.

На северных склонах,
белея, лежат облака,

На южных отрогах
алеет кустарник лесной.

По яшмовой гальке
рассыпала брызги река,

Резвится рыбешка,
взлетая над мелкой водой.

К чему мне свирели
и цитры в далеком пути:

Прекрасней и чище
есть музыка в этом краю.

Среди музыкантов искусных
таких не найти,

Чтоб пели, как ветер,
печальную песню свою.

На дне моей чаши
лесной хризантемы цветы*,

Я весь в орхидеях,
цветущих в безмолвии гор.

О, как я хотел бы
бежать от мирской суеты,

Навеки забросив
чиновничий жалкий убор!

    «На дне моей чаши лесной хризантемы цветы...  В старом Китае иногда пили вино с лепестками хризантемы, горечь которых как бы напоминала о приходе печальной осени.

    Краски цветенья нам трудно надолго сберечь.
    День увяданья отсрочить не может никто.
    То, что когда-то, как лотос весенний, цвело,
    Стало сегодня осенней коробкой семян…
    (Тао Юаньмин)

    Жуань Цзи и его племянник Жуань Сянь слыли горькими пьяницами. Собираясь вместе, они пили вино не из чаш, а прямо из большого кувшина с вином. Иногда приходили свиньи, которые тоже хотели вина, и тогда они пили вместе со свиньями.
    «Славные мужи» стирали границы между собой и миром природы. Они стремились к уходу от мирской суеты и отшельничеству, жизни в окружении природы, пусть и не всегда это удавалось реализовать в жизни. Знаменитый поэт Тао Юаньмин (;;;, 365-427), о котором современники говорили, что «в стихах его вино льется, с вином у него стих поется», написал замечательное стихотворение «За вином» (досл. «Пить вино» ;;).
    Однако над именами всех этих поэтов возвышается имя величайшего поэта средневекового Китая — Тао Юань-мина (365—427). Поэт-отшельник, певец единства человека с природой, автор замечательной утопии «Персиковый источник», глубокий философ, Тао Юань-мин сыграл едва ли не основную роль в формировании национального своеобразия китайской поэзии.»

    Примечание. Интересны книги:
    http://lib.ru/POECHIN/
    «Китайская пейзажная лирика III-XIV вв». (Стихи, поэмы, романсы, арии)



    Примечание. Чего в Китае только стоит особый, странный «писк» моды на маленькую стопу. Что представляет уродование детской ножки, которая должна естественно развиваться, представляя данность и соразмеренность Природы; отчего женскою ножку – самое сексуальное (в особом фетише) – приходилось прятать в ткань, дабы не видеть ее уродства.

    Примечание. А. К. Кобзев, «Китайский эрос» (Ч. Хьюмана, Ван У, «Сумеречная сторона любви»): «Китайский обычай бинтования ног… Китайцу беспомощность женщины доставляла удовольствие и пробуждала сопутствующее чувство превосходства, китаянка же демонстрировала мазохистское приятие этого неудобства и унижения».

    Примечание. Пристрастия китайцев, особый фетиш. Людмила Исаева, «Китайские красавицы»: «В 1890 г. один китайский дипломат прибыл в Россию, а поскольку он не мог взять с собой многочисленных жен, то захватил целую коллек¬цию туфелек своих любимых наложниц. И при этом, говорят, выглядел вполне сексуально удовлетворенным, несмотря на длительное пребыва¬ние в чужой стране.
    С древних времен сохранилось немало картин эротического содер¬жания, которые в Китае принято называть деликатно и поэтично: «ве¬сенние картинки». Но ни на одной из них не изображена женщина с бо¬сыми ступнями: табу, цензура! Обычно порядочная девушка ни в коем случае не должна была демонстрировать свои босые ноги, если же она позволяла это — значит, между нею и мужчиной существовали близкие отношения. Ибо принадлежащие к противоположному полу не должны были видеть ни бинтов, ни туфелек, ни, тем более, голых ступней.
    На самом деле редко какой мужчина видел разбинтованные ноги. Он мог в деталях знать остальные части тела, в том числе и половые органы своей партнерши, а ножки — лишь представлять в воображении. И этот таинственный объект предоставлял ему широчайшее поле для эротиче¬ских мечтаний и фантазий.
    Некий аристократ по имени Фан Сюнь был великим знатоком и люби¬телем в этой области и советовал мужчинам относиться с уважением и к ножкам, и к их обладательнице, не проявляя излишнего любопытства:
    «Довольствуйтесь зрелищем бинтованных ножек в красивых туфель¬ках и никогда не обнажайте их. Если снимите туфли и бинты, ваше пред¬ставление о прекрасном будет разрушено навсегда. Не хотите разоча¬роваться — не прикасайтесь к тайне», — советовал он.
    Сам он вполне довольствовался тем, что мог держать обутые жен¬ские ножки в ладонях и считал, что наиболее острые сексуальные ощу¬щения испытываешь, любуясь следами маленьких туфель на снегу, либо наблюдая за ножками в туфельках, взлетающими высоко на качелях.
    Только позднее художники стали чуть смелее, они начали изобра¬жать женщин, лишь приступивших к разбинтовыванию ступни. Прелю¬дия к сексу заключалась в том, чтобы прикоснуться к ступням, поглажи¬вая их. При этом, однако, моральные устои были настолько строгими, что нельзя было прикоснуться даже к рукаву девушки, не говоря уже о руке. Именно поэтому одежду носили с длинными, до пола, рукавами, чтобы даже родственники в доме случайно не соприкоснулись паль¬цами.
    Если девушка очень нравилась юноше, он не осмеливался в откры¬тую показывать это. Но он мог, например, во время обеда нарочно уро¬нить палочки для еды, а затем, поднимая их, как бы нечаянно прикос¬нуться к ее туфелькам. Это был, конечно, отчаянный поступок. Но если девушка не гневалась при этом, значит, можно было считать, что мечта его почти осуществилась. После этого он мог, не стесняясь, обнимать и целовать ее.
    Если мужчина задевал грудь или ягодицы женщины, это еще могли простить, расценив как случайное прикосновение. Но если он касался ступни, это считалось недопустимым, возмутительным, и из-за этого могли возникнуть самые серьезные конфликты.
    Поскольку это была самая чувствительная эрогенная зона у женщи¬ны, то в дозволенной любовной игре партнеров поглаживание ножек доставляло наслаждение обоим партнерам, но особенно — женщине.
    Книги утверждают, что в древности мужчине было все равно, краси¬ва женщина или дурна, — любая годилась. Главное, чтобы кожа была, «словно застывший жир», «словно баранье сало», белой, а не желтой. Потому что все остальное можно нарисовать, как на картине: брови, глаза, рот... Но в крайнем случае, если нет белой кожи от природы, можно применить искусство макияжа, используя белила. И по сей день белизне лица китаянки придают особое значение, и по¬рой неестественно густо белят его.

   Когда маньчжуры завоевали Китай и посадили на трон своего импе¬ратора (1644 г.), они крайне враждебно отнеслись к обычаю бинтования ног и неоднократно издавали указы, запрещавшие его. Существовало и еще одно указание: чтобы внешне отличить маньчжуров от китайцев, по¬следним было велено сбривать волосы, начиная ото лба до половины головы, а оставшиеся на затылке заплетать в косу. Это было унизитель¬но для мужчин, и все же, несмотря на определенное сопротивление, этот новый обычай постепенно прижился. Что же касается маленьких ног, то, невзирая на строжайшие запреты, китаянки продолжали их бин¬товать, так что различие между китаянками и маньчжурками сразу бро¬салось в глаза. Можно даже сказать, что благодаря запрету обычай бинтования достиг своего пика, невиданно высокой волны распростра¬нения. Китайские мужчины считали: только так женщина выглядит неж¬ной, слабой и жалкой, только с маленькими ножками она представляет ценность в качестве жены.
    После 4-х лет безуспешной борьбы с древним обычаем император Кан Си вынужден был отозвать свой указ. В результате родилась по¬словица: «Мода сильнее императора».
    Маньчжурам нельзя было жениться на китаянках, а маньчжуркам за¬прещалось бинтовать ноги. Да у них никогда и не было такого обычая. Однако женщины правящей династии, захватившей Китай, были осве¬домлены о том, что их мужчины, официально выступавшие против бин¬тования, тем не менее испытывали большой интерес к женщинам с маленькими ступнями и тайно посещали бордели с китаянками. Женщи¬ны-маньчжурки дали достойный ответ женщинам-китаянкам: они стали носить туфли на платформе, своего рода подставочке, которая сужа¬лась книзу, будучи сильно скошенной, в результате ступни казались меньше, чем были на самом деле, как будто из-под длинного платья вы¬глядывала обувь для бинтованных ног. Даже в ходьбе маньчжурки под¬ражали специфической походке женщин с ножками-лотосами.

    А теперь — о том, как китайские ученые объясняют увлечение муж¬чин маленькими ступнями. Во-первых, небольшая стопа всегда была эталоном для всех времен и народов, но только у китайцев стремление к такому совершенству дошло до абсурда. Во-вторых, довольно крутой подъем тоже всегда считался красивым; без него стопа напоминает плоскую «лепешку». Недаром в Европе женщины стали носить высокие каблуки, чтобы и ступня выглядела короче, и подъем — круче.
    Китайцы же путем бинтования ног добивались того, что подъем на¬всегда оставался крутым, как выгнутый молодой месяц, а ступня - мак¬симально короткой, узкой, да еще и треугольной формы. Но ведь и в Ев¬ропе деформировали ступню, втискивая ногу в узкую туфлю с острым носом. Четыре маленьких пальца при этом сдавливались, и носок туфли тоже выглядел треугольным.
    Как раз в треугольнике все дело, — утверждают китайские специали¬сты, потому что у многих народов символом йони считались тыква-гор¬лянка, плод граната, обувь треугольной формы, рыба, копыто лошади и пр. Больше того, даже геометрические фигуры, напоминающие эти предметы, например, овал, круг, ромб и треугольник тоже символизировали женский половой орган.

    В древнеки¬тайском языке слово «лотос» служило эвфемизмом «жалеть», «лю¬бить», поскольку они звучали одинаково: «лянь». Это было своего ро¬да намеком. В древности, подразумевая мужчину, говорили «рыба»; имея в виду женщину, говорили «лотос». Поэтому фраза «рыба играет с лотосом» на самом деле означала «мужчина забавляется с женщи¬ной».
    Всем известно, что у растений цветок является «органом», цветок — предтеча завязи, затем плода. А лотос обладает особенно мощной жиз¬ненной силой. Не случайно у народностей, проживающих в провинции Шань-си, принято на маленьких фартучках вышивать цветы лотоса, напоминая о женском интимном органе, прикрытом этим фартучком. Больше того, на севере этой провинции среди простых людей существует множество фраз, которыми заменяют выражение «интимные отношения»: «рыба резвится вокруг лотоса», «птичка пронзает лотос» и пр.
    Знаменитая фраза «лотос рождает знатных сыновей» часто встречается в качестве подписи-пояснения к новогодним картинкам-лубкам, ко¬торые являются ребусами-намеками.  Значение «лотоса» становится предельно ясным. Ясным становится и обожание, с которым мужчины древности относились к ножкам-лотосам и к расшитым туфелькам. Здесь можно привести китайскую пословицу: «Полюбишь человека, бу¬дешь любить и все, с ним связанное».

    Достичь волнения, возбуждения (напоминаю, что речь идет о любовных играх с ножками, а не о половом акте) мож¬но:
    — с помощью рта — 6 способов,
    — с помощью рук — 28 способов,
   — при помощи ног — 4 способа,
    — используя предплечья — 2 способа,
    — с помощью тела — 4 способа.
    Некоторые из них имеют вариации, поэтому в общей сложности «рыбак в соломенной шляпе по имени Ли» предлагает 48 способов. Дал он и некоторые пояснения: возбуждать обоняние можно, обнюхи¬вая бинты, снятые с ног, а также сами маленькие ножки, освобожден¬ные от ткани. Вначале можно присыпать ноги ароматичным порошком, а затем постепенно приучаться вдыхать их натуральный запах. Еще один вариант - вдыхать запах, приблизив нос непосредственно к заостренному концу ступни, либо к углублению в средней части ступни. Дур¬ной запах, по мнению знатока, может очень возбуждать.
    А вот варианты любовных игр со ступнями, которые предлагает «не¬кий Ли»:
    Покусывание и вылизывание ступней. Сначала слегка прихваты¬вать зубами краешки ноги, а затем можно прикусывать даже до ощуще¬ния легкой боли и вылизывать нежно, чтобы снять боль.
    Заглатывание. Чрезвычайно волнующий вариант игры, когда ма¬ленькая, крошечная ступня, практически лишенная мышц, словно высу¬шенная, всасывается в рот, а затем выталкивается, и так, ритмично за¬глатывая и выталкивая, можно развлекаться с ножками-лотосами.
    Развлечение с помощью каких-то пищевых продуктов. Вложить между пальцами либо втолкнуть в глубокий П-образный подъем в цен¬тре ступни что-нибудь мелкое, например, изюм либо семечки тыквы, а затем поедать их, вынимая губами.
    Щекотка. Большим пальцем руки щекотать подошвы бинтованных стоп.
    Сжатие. Можно просто сжимать ступню, а можно делать такие дви¬жения пальцами, как будто формируешь-лепишь какую-то фигуру из теста, глины.
    Скручивание. 3-мя пальцами проделывать такие движения, как буд¬то вы сучите нитку либо подкручиваете усы.
    Подпирание. Использовать какую-нибудь часть тела, например, ла¬донь, колено, щеку, упереть сюда ножку в качестве опоры, а затем на¬чать разматывание бинтов.
    Поиск. Это то же щекотание ступни, разница лишь в том, что область тела, которая подвергается щекотке, намного обширнее, как будто пальцы шарят в поисках чего-то.
    Раздевание. Заключается в том, что мужчина вместо женщины раз¬матывает бинты на ее ножках.
    Сдирание. Мужчина грубо и дерзко срывает бинты.
    Обматывание. Мужчина бинтует ступни женщины.
    Обмывание. Мужчина просто наблюдает, как женщина моет ноги.
    Обработка ног. Помыв женщине ноги, мужчина сам срезает ей ногти, удаляет мозоли-глазки, специальным образивом шлифует ее подошвы, вытирает ей ноги тканью, а в конце процедуры красит ей ногти.
    Согревание. Мужчина согревает холодные, озябшие ноги женщи¬ны, зажав их между ладонями либо между бедер.
    Обнимание. Обе ноги мужчина обнимает и прижимает к груди. Поддержка. Мужчина поддерживает женщину при ходьбе.
    Подвешивание. Мужчина подвешивает сидящую женщину за ступни с помощью ее же бинтов, снятых с ног.
    Коромысло. Мужчина разводит ступни женщины и кладет их себе на плечи.
    Очередность. Поднимается одна нога и кладется мужчине на плечо.
    Толкание. Мужчина берется двумя руками за ступни, как за ручки телеги, которую толкает впереди себя.
    Игра. Непристойное развлечение с ножками. Приведу лишь одно из них под названием «Драконы, играющие с жемчужиной»: «...В ожида¬нии, когда он вернется, она уснула от усталости. Кончики красных ту¬фелек выглядывали из-под покрывала. Он вернулся и был восхищен увиденным. Опустив занавес-балдахин, он в нетерпении схватил ее за ножки, крепко сжал и стал забавляться с мысочками в виде фениксов. Но этого ему было мало, поэтому она сняла расшитые туфельки и бин¬ты.
    Ее белоснежные лотосы были заостренными и прекрасными; краси¬выми, как отполированная яшма или холмик пудры. Она подняла квер¬ху пару своих «крючочков» и стала ласкать его «стебель», скользя нож¬ками вверх и вниз. Ножки играли им, как два дракона жемчужиной».
    Забавы. Ступни сводят вместе, и рука мужчины оказывается зажа¬той, попав в углубление под сводом стопы в центре подошв, образовав¬шееся благодаря П-образному выгибанию свода обеих ступней.
    У китайских женщин в древности самым эрогенным местом, как уже говорилось, были вовсе не груди и далеко не область таза, а именно па¬ра ножек длиной в 3 цуня. Да и мужчины буквально сходили с ума от «лотосовых ножек» не только потому, что они были маленькими, но и потому, что были не «мясистыми, с большим количеством костей», а су¬хонькими и остроносенькими.
    Особо важное сексуальное значение имело углубление, которое возникало в ступне в результате бинтования и выгибания свода стопы. Это углубление служило чем-то вроде второго влагалища, которым мужчина мог пользоваться, разглядывая в то же время женские половые органы, что доставляло ему двойное наслаждение. Либо он мог любо-ваться видом неприкрытых женских гениталий, держа в ладонях ее но¬ги, лаская их, либо потирая ее ступнями свой орган. (Правда, эта прак¬тика не была распространена повсеместно, поскольку в некоторых рай¬онах Китая считалось, что созерцание женских органов приносит несча¬стье.)
    Удерживание ножек в руках во время занятий любовью было очень важным моментом. Крепко сжимать ступни женщины, проникая в нее, — такой способ был очень распространен.
    Еще одной чрезвычайно распространенной позой была поза лотоса, когда женщина сидела на бедрах у мужчины, скрестив ноги за его спиной. При этом ее ступни, очаровательные, маленькие, обутые в красные сатиновые ночные туфельки, тоже находились в руках у мужчины, либо взлетали на его плечи.
    Другая позиция - когда женщина обнимает мужчину ногами, застав¬ляя, побуждая его достать у себя за спиной ее ступни, чтобы ласкать и забавляться ими.
    Именно думая о ножках, произнося вслух всевозможные специаль¬ные названия, вызывающие эротические ассоциации, многие мужчины добивались наиболее качественной эрекции. Самыми распространен¬ными названиями были такие, как «яшмовые росточки бамбука», «ве¬сенние бамбуковые росточки», «красные водяные орешки» (орехи тре¬угольной формы), «лотосовые крючочки», «ароматные крючочки», «двойные крючочки», а также масса названий, связанных со словом «пельмени». Недаром в Китае существует такое большое количество сортов и форм этого лакомства, причем, каждый вид соответствует оп¬ределенному событию или празднику.
    Сами свадебные туфли были, естественно, красными, поскольку красный — свадебный цвет, цвет радости, праздника. Однако для за¬мужней жизни девушка готовила еще 3 пары, которые тоже были очень важны. Первая пара «лотосовых башмачков» делалась из пурпурного верха и белого низа — это намек-пожелание родить как можно больше сыновей, потому что иероглифы «бай» (белый) и «цзы» (фиолетовый) в произнесении омонимичны словосочетанию «бай цзы», что означает «100 сыновей».
    Вторая пара — миндального цвета, поскольку это единственный отте¬нок желтого, который разрешалось носить простым людям, а лист жел¬того цвета в китайских календарях означал счастливый день.
    Третья пара — красные спальные туфли на мягкой подошве. Соглас¬но обычаю, жених, прежде чем лечь в постель, сам снимал расшитые красные туфельки с ног невесты (ступни в его присутствии обычно не оголяли). И когда невеста доставала свои ночные башмачки, жених мог видеть внутри их вышивку эротического содержания. Они вдвоем рас¬сматривали эти картинки, расположившись на кровати. Вышивала их, обычно, мать новобрачной либо мастер, который специализировался в этом специфическом виде искусства. Такие туфельки были обычно из алого шелка, ибо считалось, что алое смотрится очень эротично на жел¬товатой коже.
    А что касается самого обычая снятия обуви с ног невесты и разгля¬дывания картинок, то (тоже лет 10 назад) я спросила у китаянки, недавно вышедшей замуж, в чем заключаются особенности свадебной цере¬монии.
    — Жених должен снять туфли с невесты.
    — Зачем?
    — Не знаю. Такой обычай.
    Мое любопытство осталось неудовлетворенным, и только позже, за¬нявшись этой темой, я поняла, откуда пошел этот обычай. В некоторых местах Китая его все еще соблюдают, уже не понимая его смысла.    
    Женщины никогда не ложились в постель в одних бинтах, ступни все¬гда обували в мягкие ночные туфли, которые, будучи снятыми с ноги, легко складывались, подобно носовому платку. Если женщина хотела подарить любовнику пару «лотосовых туфелек», то это всегда были именно ночные туфельки (башмачки).
    Красоте ножек придавалось огромное значение. Вот, например, со¬держание распространенной в районе г. Сучжоу песни, которую в древ¬ности пели юноши, очарованные ножками любимой:

    Красавица в доме бинтует «золотые лотосы».
    — Девушка, до чего же у тебя крошечные ножки!
    Они подобны остреньким коротеньким росточкам бамбука зи¬мой!
    Они похожи на треугольные пирожочки цзун-цзы,
    которые продают во время праздника дуань-у цзе;
    Твои ножки такие же сладкие, вкусные и ароматные!
    Их можно сравнить и с ароматным плодом пальчатого лимона в середине шестого месяца, остренького, изящного, еще не распустившего свои «пальчики».

    Красавица же, выслушав похвалы, зардевшись, тоже отвечала пес¬ней:

    К чему напрасно рассуждать о том,
    Что ты без ума от цветов, что любишь любовные игры.
    Сегодня ночью я разделю с тобой подушку
    И положу свои ножки подле твоих уст.
    Вот тогда ты и скажешь мне, насколько они ароматные, насколько сладкие.
    Я предложу тебе отведать коротеньких, заостренных побегов бамбука.

    Именно потому, что ступни женщины играли такую большую роль в ее чувственности, прелюдия к сексу всегда начиналась с ножек.
    Автор романа «Цветы сливы в золотой вазе», взявший псевдоним Лань-линский насмешник, описывает множество сцен подобного рода. Например, главный герой Си Мэнь-цин «специально смахнул широким рукавом со стола свои палочки для еды, а затем, наклонившись, чтобы поднять их, принялся разглядывать под столом туфельки женщины, крошечные, с острым мысочком. Они были именно классического раз¬мера — 3,5 цуня, не больше, и стояли как раз рядом с упавшими палоч¬ками.
    Не удержавшись, он начал сжимать кончик туфельки, чем сильно разволновал женщину. Засмеявшись, она спросила игриво: — Ты зачем соблазняешь меня...
    Закончилось все тем, что они сбросили одежды и расстегнули пояса, а затем «разделили подушку и общие радости».
    В древнем эротическом романе эпохи Мин «Сказание об урожден¬ной Лю из Дяо» описывается, как один повеса Ван Вэнь, узнав о болез¬ни некой Лю из Дяо, притворился врачом и пришел к ней в дом якобы для осмотра, на самом же деле — для флирта.
    «Он сел рядом с женщиной, и Лю протянула ему руку. Наложив 3 пальца на запястье, Ван Вэнь начал прослушивать пульс. Они случайно взглянули друг на друга, но Ван Вэнь тут же опустил глаза, притворив¬шись серьезным и сосредоточенным. И вдруг он заметил, что из-под юб¬ки женщины выглядывают 2 «весенние забавы» (под словом «весна», «весенний» китайцы деликатно подразумевают слово «секс». — Л.И.): красные, крошечные, заостренные.
    Ван Вэнь пришел в страшное волнение, ведь всегда считалось, что девушкам из знатных семей не пристало показывать свои ножки. Они должны беречь их, как самое ценное, самое интимное. А тут вдруг уро¬жденная Лю намеренно выставляет их из-под юбки на обозрение ... И почему она показывает свои сокровища именно ему? Не иначе как она сама давно мечтает о нем, как и он — о ней. Надо ее испытать, подумал Ван Вэнь и, придвинув свою ногу поближе к ее, слегка коснулся мыском своей обуви ее острого башмачка. Он увидел, как ее ножки мгновенно спрятались под юбку, однако это не остановило распалившегося сла¬столюбца.
    Ван Вэнь отбросил всякие церемонии и притворство и вновь принялся легонько, с нежностью подталкивать носками своих туфель ее ножки под юбкой. И теперь Лю уже не подбирала свои ступни - носки их ту¬фель продолжали искать друг друга.
    Каждый касался обуви другого, и этот едва уловимый звук соприкос¬новения проникал в самое сердце Ван Вэня, наполняя его страхом и ра¬достью одновременно».

    Так, например, в провинции Шаньси ежегодно 6-го числа 6-го месяца по лунному календарю проводился праздник-соревнование, во время ко¬торого выбирали самую маленькую ступню. Город Да-тун, где все это про¬исходило, раньше назывался Юнь-чжун, т.е. «В облаках».
    «Ответственные люди», а по нашему, члены жюри, осматривали, оценивали. Услышав похвалы в свой адрес со стороны зрителей, жен¬щины не могли скрыть своей радости. Однако никто ни в коем случае не имел права прикасаться к ступням конкурсанток — можно было лишь смотреть и даже нюхать(!).
    В произведении Фэн Цзи-цая «Ножки-лотосы» есть описание семей¬ного конкурса — ведь семьи были очень большими, так что и конкурсан¬ток было достаточное количество. Я вкратце перескажу эту сцену.
    Как только собравшиеся услышали, что началось соревнование, они одобрительно зашумели. Кто-то вынес свой стул вперед, поближе, кто-то, наоборот, привстал со стула, кто-то протирал глаза: все были в не¬терпеливом волнении.
    Открыли большие ворота, и все услышали скрип створок и увидели в глубине третий двор, где жила семья Тунов. Четыре флигеля — восточ¬ный и западный, южный и северный — были соединены между собой га¬лереей, на которой висели многогранные фонарики. Под каждым фона¬рем была дверь в комнату, и все они пока были закрыты. Матушка Пань возвестила: «Соревнование начинается!».
    И опять зрители услышали скрип дверей, распахнувшихся из каждой комнаты. Однако верхнюю часть проемов закрывали занавески, разно¬цветные и красиво расшитые. К каждой занавеске был прикреплен большой квадрат бумаги с номером: 1, 2 ...6.
    Всего было 6 дверей. Под занавесками оставалось открытое про¬странство размером один на один чи; и в этом пространстве и выставля¬лись маленькие ножки в красиво украшенных туфельках.
    Каждая женщина старалась отличиться: красные, фиолетовые, жел¬тые, синие туфельки были украшены вышитыми цветами, листьями, рас¬шиты золотом, серебром, свисающими жемчужинами, перьями зимородка. Все это впечатляло изяществом, красотой, и казалось, что сами небесные феи спустились в мир людей. От восхищения мужчины теряли разум.
    Такое соревнование проводилось в доме не впервые. В качестве су¬дей были приглашены не только знакомые, но и посторонние люди. Те, кто были на короткой ноге с хозяевами, бурно выражали свои чувства, спорили; новички же стеснялись даже рот раскрыть. И еще гостям нра¬вилось, что на занавесках есть номера. Очень удобно, оценив и записав, чьи ножки заняли какое место, собраться потом в общем зале и опреде¬лить победительницу.
    ...Когда подняли занавески на дверях, девушкам ударил в глаза яр¬кий свет фонарей. Смущаясь, они увидели множество гостей, мельтеша¬щих вокруг, кто-то поднял высоко над головой бумагу, на которой были написаны номер и имя, и громкий голос произнес: «Номер один! Бай Цзинь-юй, моя невестка!»
    Вот так развлекались мужчины в старом Китае, устраивая конкурсы женских ножек. Остается только удивляться, что китайцы противоречат сами себе: то говорят, что ножки являлись самым интимным местом, которое никому нельзя показывать, то выставляют их на всеобщее обозрение; то признаются, что обнаженная изуродованная стопа может своим безобразным видом испортить любовное свидание, то поучают, как нужно ласкать этих «маленьких уродцев» с расплющенной пяткой, похожей на раздавленную картофелину...

    Фанаты бинтованных ножек
    А вот еще одно интересное явление, связанное с бинтованием ног. В древности немало известных поэтов и литераторов слыли пижонами и хлыщами, помешанными на крошечных ступнях. Но не это удивительно. Поражает то, что эти мужчины имели общую страсть — им нравилось нюхать эти ножки. Существовало даже специальное слово, которым на¬зывали этих мужчин и которое очень трудно перевести на русский. Нам понятно значение слов «наркоман», «алкоголик», «трудоголик», «ток¬сикоман»... Но непривычно звучат для нас «зловониеман», «зловоние-голик».
    Назовем это «пристрастием к вони». И в исторических хрониках су¬ществует немало сведений об известных литераторах- «вонеманах». Они испытывали слабость к запахам человеческого тела, к запаху тех, кто не приводил свое тело в порядок: не смывал пот, не сбривал волосы, не стриг ногти, не стирал белье. Это похоже на извращение — испыты-вать наслаждение, нюхая вонючее. У медиков, наверняка, есть и специ¬альный термин для таких людей.
    Естественно, что ноги женщины, будучи постоянно забинтованными, дурно пахли; причем, запах был, как рассказывают, настолько ужасен, что не поддавался описанию. Тем больше удовольствия он доставлял любителям.
    Такие любители наслаждались и запахами собственного тела. Потя¬гивая вино, они снимали носки с давно не мытых ног и, поковыряв меж¬ду пальцами, подносили руку к носу, вдыхая затем с наслаждением. Не¬редко их единственной радостью было нюхать свое немытое тело, сунув нос за пазуху. Однако ничто для них не могло сравниться по эротиче¬ской привлекательности с запахом женских ног, с которых только что сняли бинты. Любители высоко поднимали ноги женщины, сжимая их ступни в руках, и наслаждались, вдыхая запах стоп в качестве прелюдии к сексу.
    То, что описывали в то время известные писатели, трудно читать без позывов тошноты. Например, автор Мянь Юнь в сборнике «Лю¬бовные истории» рассказывает о том, как можно забавляться с нож¬ками:
    «Первое. Сначала насыпьте женщине в щели между пальцами нюха¬тельный табак либо другое ароматное вещество и обнюхивайте ее ноги. Должно пройти довольно много времени, пока вы привыкните и сможе¬те вдыхать природный аромат плоти «лотосов».
    Второе. Оба больших пальца ног женщины вставьте себе в ноздри и неистово нюхайте. И при этом произнесите: «Благоухание мускусной орхидеи способно взбодрить и вывести из сонного состояния».
    Третье. Вложите в рот трехцуневую ножку и посасывайте ее, как младенец сосет грудь матери. Произнесите: «Вкус побеждает запах».
    Четвертое. Некоторые мужчины любят вылизывать дурно пахну¬щие ноги женщины.
    Пятое. Покусывайте слегка эти вонючие ноги, приговаривая: «Вкус¬ные, прохладные, словно нефрит, красивые — нет слов для описания».
    Шестое. Кусая пальцы, делайте это так сильно, чтобы между пальца¬ми выступали капельки крови. Пусть кровь смешается с потом, которым покрыты ступни. Затем протяжно вздохните и воскликните: «Боль — это тоже радость!»
    Это удивительное пристрастие некоторых мужчин легко объясняется с точки зрения психологов. Обоняние в воздействии на психику челове¬ка занимает очень важное место, и привлекательная сила запахов неве¬роятно велика. Правда, нам более понятно, когда женщина пользуется духами с целью привлечения мужчин. Однако вкусы у людей разные, и не секрет, что есть и такие, для которых запах выделений человеческо¬го тела вполне притягателен. А иногда действует и избирательность: запах пота чужого человека отвратителен, а «своего», знакомого, близко¬го или любимого, вполне сносен, привычен, а то и приятен. Особенно сильна связь между запахами и сексуальным влечением. Правда, она за¬висит от возраста и расы, национальности.

Волосы
Хозяйку прикрыли, как будто из черного шелка одежды
Длиною в семь чи.
И кажется мне, что на этой подушке покоится
облако благоуханное.

Груди
Плотный из красного атласа лиф прикрывает белейшие
две орхидеи,
И блеск их напомнил мне яшму молочную. Если их вынуть, халат распахнувши, то запах приятнее,
чем от халвы из орехов.

Язык
Он вкусен, как сладкий кисель, и искусен в речах,
как и в пении.
И если она его вложит в уста мои жадные,
Росы благовонной и теплой глоток получу я.

Рот
Он полуоткрыт, и вина опьяняющий запах исходит,
Но не от помады;
Мне кажется, это не губы слова произносят, -
Слетают они с лепесточков душистых цветов.

Руки
Подобны верхушкам деревьев из рощи младой или
тутам нежнейшим в садах императора.
Ко мне ты пришла, и мы держимся за руки.
Запах приятный от рук твоих, как от весенних изящных
бамбука росточков.

Ноги
Сброшены туфельки-фениксы; будто бы иней легчайший, —
опали чулочки. Кто же тот мастер, что смог из податливой яшмы молочной
Выточить мягкие дуги-крючочки пахучие? Манящий треугольник
Пояс развязан, и скоро начнется сраженье любовное;
Стоило лишь прикоснуться рукою, и нет больше мочи терпеть:
Это знакомое чудо под юбкой кисейною прячется,
И запах имеет особый, когда на вершину
блаженства взлетаешь.

Кожа
Будто обрызгана тонким вином, что на тысяче трав и цветов
настоялось.
И если водой не омыть, то подарит природные запахи лилий
прохладных, чудесных.

   Что касается этого обычая — пить из туфли, то он существовал уже в эпохи Юань и Мин, но наибольшей популярности достиг в период прав¬ления Цинов. Его иногда называли «Срывать звезды и любоваться лу¬ной».
    Бытовало и такое развлечение. С ноги купленной женщины снимали обе туфельки. В одну наливали вино, другую же ставили на тарелочку. Мужчина подходил с этой парой обуви к гостям, останавливаясь в 1 чи и 5 цунях от них, и те начинали бросать в туфельку сначала мелкие плоды и семена лотосов, затем — красную фасоль и кедровые орешки. При этом 3 пальца — большой, указательный и средний они складывали в щепоть и слегка подгибали ее к ладони таким образом, чтобы рука на¬поминала скрюченную ступню-лотос. Соединив таким образом пальцы, мужчины пытались, словно «ножкой-лотосом», забросить семечко или орешек в туфельку. В общей сложности каждый из собравшихся бро¬сал по 5 раз, а затем, в зависимости от того, кто сколько раз попал в цель, назначался штраф — пить вино из другой туфли.

    Если китаец приходил в публичный дом, его вовсе не интересовали хорошенькое личико либо пышные груди возможной партнерши. Он подбирал себе пару, пытаясь определить размер ее ступней по размеру туфелек.

    Поскольку в старом Китае все женские роли в театре исполняли муж¬чины, то неудивительно, что эти актеры имели женские манеры, вовле¬кались в гомосексуальные связи, и выражение «дом актера» стало си¬нонимом определенного публичного дома для геев.

    Женщины легкого поведения с бинтованными ступнями время от времени покидали дома, в которых жили, чтобы сходить в фотоателье, ресторан или еще куда-либо. В таких случаях они пользовались услугами специальных мужчин-носильщиков, которые «катали» их на спине, поскольку женщины не могли передвигаться самостоятельно на своих «ножках-лилиях». Таких мужчин называли черепахами и в обществе к ним относились с еще большим пренебрежением, чем к проституткам, которых они на себе носили. Откуда пошло такое прозвище - «черепа¬ха».

    Еще во времена правления династии Тан любвеобильные императо¬ры выделяли квартиры и даже дома для понравившихся им танцовщиц и певиц; эти квартиры-дома впоследствии и послужили образцом для публичных домов. Мужья подобных певичек и танцовщиц принадлежали к самой низкой категории населения, их принуждали носить на шее зе¬леный шарф, намекавший на цвет шеи черепахи. В период династии Мин каста «черепах» была освобождена от различных повинностей, однако кличка сохранилась за всеми, кто работал по обслуживанию публичных домов.

    Лесбийская любовь в старом Китае тоже процветала. Такие связи су¬ществовали между монашками, а также между наложницами и служан¬ками. Женщины порой месяцами и даже годами жили уединенно, их не всегда навещал даже хозяин-супруг. (Речь идет об очень богатых муж¬чинах, которые могли содержать множество жен и наложниц). А по-скольку жили эти женщины под неусыпным надзором, то для них было невозможным обзавестись любовником-мужчиной, вот и обращались они за сексуальной реализацией друг к другу. И в этом случае их кро¬шечные ножки выполняли роль мужского полового органа.

    Кстати, о театре. Как известно, раньше в Пекинской опере все роли исполняли лишь мужчины, поэтому мальчиков готовили к этому искусст¬ву с детства, лет с 7, чтобы они в совершенстве овладели всеми атрибу¬тами женского поведения: голосом, движением рук и головы, а самое главное - «лотосовой походкой», что было самым сложным. Мальчики учились передвигаться лишь на мысках ног, делая крошечные шаги не¬широко расставленными ногами. И к 12 - 13 годам становилось ясным, сможет ли юноша всю оставшуюся жизнь играть женские роли, так на¬зываемое амплуа «дань».

    Иностранцев всегда удивляли многие странные обычаи китайцев, поэтому интересно привести диалог, который я прочитала в одной кни¬ге. Журналист из Англии задает вопросы образованному китайцу, вла¬деющему 3-мя западными языками, поскольку тот с 10 лет учился за границей, жил в нескольких странах, а вернувшись на родину, воспе¬вал красоту крошечных бинтованных ножек и восхищался «мудрой традицией», позволяющей состоятельным китайцам иметь нескольких наложниц-жен.
    — Законы вашей страны не запрещают многоженства, а у нас, евро¬пейцев, это считалось бы непорядочным — забавляться с женщинами.
    — Природа устроила так, что во всем мире, во всех странах женщин больше, а мужчин меньше. И если бы не было многоженства, многие женщины всю жизнь были бы одинокими. Разве это справедливо?
    Разговор происходил в чайной, поэтому китаец, указав на чайный сер¬виз, традиционно состоящий из 4-х чашечек и заварника, сказал:
    — Взгляните, на столе лишь один чайник, который наполняет все 4 ча¬шечки. Чайнику это не трудно, зато в каждой из них — ароматный чай. Так и в природе. Чему же тут удивляться?
    — Это все теория, притянутая за уши, — рассмеялся англичанин, с людьми же все не так просто.
    - Отчего же? Давайте обратимся к историческим примерам в вашей стране. В таком-то веке такой-то правитель имел всего лишь одну супругу, однако у него было несколько любовниц: такая-то, такая-то и такая-то; у следующего короля тоже было несколько любовниц, в том числе и графи¬ня, всего -7 или 8 женщин. И так на протяжении 5-ти поколений не было ни одного короля, который ограничился бы лишь одной своей супругой...
    Тогда англичанин перевел разговор на другую тему.
    - Китайские женщины бинтуют ноги. Ступни такие маленькие, и на каждую приходится большой вес; не нарушает ли это физиологию? Кроме того, я слышал, что ваши мужчины любят нюхать разбинтован¬ные ноги. Что вы на это скажете?
    - Англичане восхищаются искусством балерин, которые не ходят широким шагом, полной ступней, а семенят на согнутых пальцах. Это действительно красиво. Разница между нами в том, что вы любуетесь та¬кой женщиной на сцене все вместе, а мы - каждый у себя дома.
    Если же говорить о влиянии на физиологию, то разве не в Англии в XVII — XVIII вв. существовал обычай затягивать в корсет талию женщин? И разве это не влияло на внутренние органы?
    - А как насчет дурного запаха? - вспомнил англичанин.
    - Это тоже распространенное явление, - рассмеялся китаец. - Ев¬ропейцы любят есть сыр, который запахом очень напоминает потные ноги. Лакомясь сыром, вы с удовольствием вдыхаете и его аромат. А ведь есть сыры с особо пикантным запахом... Только знаток способен понять любителей.
    Когда европейцы возмущаются этим страшным, непонятным обычаем - стремлением сделать маленькую ножку - можно напомнить, что и у нас некоторые женщины в молодости покупают туфли на 1-2 размера меньше, чем необходимо. А если их спрашивают о размере ноги, то, от¬вечая, часто приуменьшают: «У меня, вообще-то, 36-й размер, но для удобства я беру на размер больше...»

    В старые времена, если женщина слышала, как люди судачат о ней, называя ее ноги «большими», она сгорала от стыда. А если жених вече¬ром, после свадебной церемонии, оценивал ноги новобрачной, как «до¬вольно большие», она от позора боялась даже лицо свое открыть, оста¬ваясь под покрывалом. Так что для счастливого замужества просто не-обходимы были крошечные ножки. Если у женщины ноги были недоста¬точно маленькими, при ней отчитывали служанку — мол, почему лени¬лась, редко заходила к госпоже, не хотела бинтовать ей ступни. Да толь¬ко упреки эти были запоздалыми.
    Неудивительно поэтому, что чем больше мать любила свою дочь, тем туже бинтовала ей ножки. И хотя ничего не понимавший в этом ребенок кричал и плакал от непереносимой боли, взрослые уговаривали девоч¬ку терпеть, несмотря на то, что у самих сердце разрывалось от боли за ребенка, от сочувствия к нему. Все это — результат поклонения «аро¬матным лотосам».

    С древности и чуть ли не до наших дней женщинам бинтовали ступ¬ни лишь по одной причине, и эта причина — эгоизм мужчин. С одной сто¬роны, они считали красивым, когда женщина, трогательно беззащит¬ная, столь неустойчивая на искалеченных ножках, с трудом передвига¬ется по дорожке. Она при этом казалась им такой грациозной, какой не могла бы выглядеть с твердой поступью на нормальных ногах. С другой стороны, женщина с такими ногами была вынуждена почти постоянно сидеть на своей половине дома. Разве могла она убежать, чтобы как-то изменить свою судьбу? Она и по комнате-то передвигалась с трудом, ища руками опору. То, что она прикована к дому — хорошо, считали мужчины: подальше от соблазнов внешнего мира. Но даже если женщи¬на все же выходила за пределы своего тесного мирка — посетить храм, навестить родственников, совершить паломничество, поприсутствовать на банкете либо просто погулять, то делала она это только в сопровож¬дении слуг, и самая главная ее задача при этом состояла в том, чтобы спрятать ножки от посторонних любопытных глаз. Для этого юбку ши¬ли такой длины, что она буквально мела пыль по дороге. Позже, когда женщины стали носить брюки, штанины тоже шили максимально длин¬ными и очень широкими.
    И еще один момент, касающийся эгоизма мужчин. Из-за того, что у тела не было нормальной опоры, из-за того, что женщина мало двига¬лась, происходили какие-то нарушения в коленных и тазобедренных суставах, и бедра увеличивались до невероятных, уродливо больших размеров, колени становились тоже крупными, как бы раздутыми, и мужчин такие формы и размеры особенно возбуждали.
    Потакая пристрастиям мужчин, стараясь им угодить, женщины все¬рьез поверили, что ножки должны быть маленькими, поэтому безжало¬стно бинтовали их и себе, и своим дочерям, и внучкам. О том, как отно¬сились женщины к бинтованию ног, можно судить по песням. Вот, на¬пример, песня провинции Хунань:
    «Ах, ножки, бинтованные ножки, как же трудно с вами на свете жить! Они сдавлены так туго, что невозможно делать какую-либо работу; они спеленуты, как тоненький заостренный побег бамбука, так, что нет воз¬можности передвигаться на них; так больно при ходьбе, что хочется за¬кричать, посылая жалобу прямо в Небо: пытаешься идти, и ничего не по¬лучается. Только и остается, что прислониться к мужчине, как к надеж¬ной опоре!..»
    В песнях других районов подчеркивается, что без маленьких ножек женщине никак не обойтись:
    «У одной девицы выросли большие ноги; как она ни старается, ни украшается, а никому не нужна. Никто не хочет брать ее замуж. Ей только и остается отправиться далеко за город, в монастырь, где 2 мо¬наха надругаются над ней...» (провинция Чжэцзян).
    «Кто бинтует маленькие ножки, выйдет замуж за сюцая (ученая степень при сдаче экзаменов на государственную должность. — Л.И.), будет есть пампушки из белой муки да мясные блюда, а кто жалел свои ноги, бинтовал слабо, выйдет замуж за негодного слепца, будет довольствоваться лишь отрубями да горьким перцем...» (провинция Юнь-нань).
    «Девушка-красавица, я завидный жених. И грамоте обучен, и во всех делах удачлив. Ты же бинтуй свои ножки потуже, бинтуй изо дня в день. А когда войдешь в свою пору, девушка с маленькими ножками, вспомни обо мне, когда тебе будет голодно и холодно!» (провинция Юнь¬нань).

    «... Пятая причина ненавидеть свои большие ноги в том, что когда я навещаю родню, мне приходится идти пешком. Дорога дальняя, ноги не¬меют от усталости. А были бы они у меня маленькими, я ехала бы верхом на лошади либо меня посадили бы, в крайнем случае, в паланкин...».
    «...девятая причина — я никому не нужна во время радостных собы¬тий. Если надо встретить или проводить родственников — меня не зо¬вут, чтобы я не опозорила родню своими ногами; зато, если нужен ра¬ботник — принести воды, разжечь огонь, помыть овощи, сразу вспоми¬нают обо мне. Те, кому туго бинтовали ступни в детстве, носят теперь богато расшитые шелком брюки, выглядывающие из-под платья, а ко¬гда они идут по дорожке — как будто лошадка цокает копытцами. А ко¬гда я иду — кажется, не ступни, а осенние лодки плывут. И боишься лиш¬ний раз приподнять юбку, наоборот, стараешься подогнуть ее под паль¬цы ног. А потребуется физическая сила, тут обо мне и вспомнят: и прясть, и стирать, и зерно молоть...».
    Во все времена существовали аномалии в физиологии или особенно¬сти психики, при которых мужчины стремились выглядеть, как предста¬вительницы противоположенного пола и переодевались женщинами. Они подрисовывали себе брови, губы и так далее. В Китае тоже были та¬кие мужчины, и они тоже бинтовали ступни. Есть запись истории одного мальчика, который страшно завидовал маленьким ножкам женщин, и однажды служанка согласилась помочь ему.
    В тайне от матери мальчика деревенская девушка стала ежедневно бинтовать ему ступни. И хотя ноги немели, ходить было очень больно, мальчик согласен был все вытерпеть. В первую ночь ему было так невы¬носимо больно, что он не мог спать, поэтому снял бинты. На следующий день ему вновь туго забинтовали ноги, а перед сном он попросил слу¬жанку связать ему руки, чтобы он не смог избавиться от стягивающих лент. Несмотря на бессонницу, он все терпел. Порой казалось, что ноги колют иглами, однако он не издал ни звука, хоть и хотелось плакать. Через 10 дней пальцы его искривились и прижались к подошве.
    Через месяц боль стала терпимее, однако ходить было невозможно. Через 40 дней нога «ужалась», стала значительно меньше. По утрам и вечерам он тайком массировал ступни, пытаясь облегчить ужасное состояние. Длина ноги к тому времени уменьшилась на 5 см.
    Однажды служанка по каким-то делам отлучилась в деревню, к себе на родину, и за мальчиком стала присматривать мать. Она-то все и обна¬ружила: «Неудивительно, что ты последнее время не бегал, не играл. Оказывается, ты тайком бинтовал ноги!» Мать и гневалась, и была напу¬гана. Дождавшись возвращения служанки, она жестоко выбранила ее и выгнала из дома. Мальчик страшно расстроился, но вынужден был под¬чиниться матери и освободить ступни от бинтов. Первое время ноги очень болели, их ежедневно мыли и массировали в надежде, что пальцы примут прежнюю форму.
    Прошло немало времени, прежде чем он смог надеть носки, а ноги стали чуть больше. В течение месяца он сменил 6 пар носков, и каждая была больше предыдущей, однако размер ноги остался на 2—3 см ко¬роче, чем до начала бинтования.

    В течение тысячи с лишним лет женщины в Китае бинтовали ноги. Но с развитием цивилизации постепенно и мужчины, и женщины стали по¬нимать пагубность этого обычая и сознавать, что естественная ступня — лучше. Отчасти этому способствовала правящая маньчжурская дина¬стия, которая завоевала Китай. Сами маньчжуры никогда не уродовали ноги женщинам, а потому не только с содроганием наблюдали этот обы¬чай у китаянок, но и пытались запретить его императорскими указами.
    Конечно, трудно сразу изменить сознание и представление о красо¬те, поэтому китайцы упорно сопротивлялись запретам. Но все же со¬мнение поселилось в головах некоторых из них, потому что и контак¬ты с иностранцами-европейцами расширились, и китайцы видели, какой ужас, вместо восхищения, вызывает их обычай у «заморских дья¬волов».

    В одном из его воззваний говорилось: «Если человек родился жен¬щиной, это уже несчастье, но если эта женщина родилась в Китае - не¬счастье вдвойне. На земном шаре 5 материков, но лишь в Китае осуществляют такую варварскую, по сути дела, казнь, уродуя 4-5-летних де¬вочек. И кто? Их собственные родители!»

    Один из 5-ти известных людей, выступивших зачинателями движения за естественные ноги, — Ли Жу-чжэнь, был са¬мым первым и самым известным среди всех борцов. Он написал инте¬ресное произведение «Цветы в зеркале», в котором с помощью сатири-ческого приема выступил против угнетения женщины мужчиной и осо¬бенно — против бинтования ног. Произведение это в каком-то смысле можно назвать и фантастическим, потому что главный герой, Линь Чжи-ян, попадает в государство, где правят женщины, и императрица выби¬рает его, мужчину, в качестве главной наложницы — «гуй-фэй». И, есте¬ственно, ему начинают утягивать ступни. Все злоключения главного ге¬роя очень забавны, и автор надеялся, что мужчины, прочтя это произ¬ведение, как бы на собственной шкуре почувствуют, каково это — быть женщиной, бесправной во всем, и каково это — бинтовать ноги.
    Хотя государство, описываемое в романе, и называлось страной женщин, это не значит, что там не жили мужчины; просто те и другие по¬менялись ролями: женщины одевались в мужское платье, занимались политикой, общественной деятельностью, а мужское население выпол¬няло женскую работу.
    Главный герой Линь Чжи-ян славился своей красотой и отвагой, сво¬дя с ума женщин, вот его и продали королеве государства женщин как большую редкость. Властительница лишь взглянула на него, и ее «серд¬це забило в колокола», оттого он и был назначен «гуй-фэй», т.е. любимой наложницей. По приказу правительницы «дворцовые девушки» (пе-реодетые мужчины) для начала прокололи Линю уши и вставили серьги, золотые, с 8-мью драгоценностями. Затем начали бинтовать ему ноги. Для этого «девушка» с отросшей бородой положила его правую ногу
    Линю казалось, что ноги пылают огнем, попали в костер или на раска¬ленные угли — до того болели. Приступы боли становились невыносимы¬ми. Линь потерял контроль над собой, слезы брызнули из глаз, и он заорал во все горло дурным голосом. Однако «девушки» не обратили на это ни¬какого внимания и продолжали свое дело, пока не закончили работу. По¬сле этого они надели Линю красные башмачки на мягкой подошве.
Поплакав и поскулив еще, Линь решил обратиться к мучительницам с просьбой:
    — Умоляю, посочувствуйте и замолвите за меня словечко перед ко¬ролевой! У меня на родине есть семья, любимая жена и дочь, как же я могу стать наложницей? Да и ноги мне нельзя бинтовать, мне еще надо уметь передвигаться: ведь я еще не сдал государственных экзаменов на звание сюцая; я привык ходить на своих двоих, и мне предстоит своим ходом пройти немалые расстояния, добираясь до столицы. Отпустите меня, пожалуйста, поскорее, умоляю! Не только я, но и моя жена будет век благодарна вам!
    Однако «девушки» ответили:
    — Мы лишь выполняем приказ. Королева только что повелела забин¬товать вам ноги и доставить вас во дворец. Разве смеем мы ослушать¬ся?
    Вскоре принесли ужин. Стол заполнили невиданные яства из море¬продуктов. Но до еды ли было Линю? И роскошные блюда тут же поде¬лили меж собой служанки. —
    В это время Линь Чжи-ян почувствовал, что ему необходимо отлу¬читься по малой нужде. И он попросил помочь ему спуститься вниз. Од¬нако прислужницы просто принесли ему сделанный из дерева горшок в форме бочонка. Пленник не мог ступить ни шагу — ноги болели нестер¬пимо. И тогда 2 «служанки» сжалились, подхватили его под руки и по¬садили на горшок. Видя, что Линь чрезмерно измучен и утомлен, его усадили на кровать, принесли воду для умывания и для полоскания рта. Ему расчесали волосы и переодели в красивый ночной халат.
    Ночью, не в силах уснуть из-за боли в ступнях, Линь разорвал бинты и в блаженстве заснул. А на следующее утро та самая «служанка» с черной бородой обнаружила голые ступни Линя. Обо всем доложили королеве, и несчастному Линю досталось 20 ударов бамбуковым шестом длиной в 8 чи и шириной в 3 цуня.
    При этом его повалили на пол и содрали с него одежду. Били так, что из кожи струилась кровь, а те приговаривали: «Будешь знать, как нару¬шать приказ королевы!»
    Впредь Линь не осмеливался сопротивляться. Ноги ему опять стяну¬ли бинтами да еще заставили ходить, не позволяя ни остановиться, ни присесть. И следующей ночью, измученный болью в ногах, он не смог сомкнуть глаз, а «служанки» дежурили рядом, чтобы он не вздумал еще раз избавиться от бинтов. Так в боли, страданиях и мучении проходили дни. Ноги продолжали бинтовать ежедневно, промывая их предвари¬тельно специальным раствором. Через 2 недели ноги в подъеме выгну¬лись дугой и уменьшились в размере. Все 10 пальцев покрылись волды¬рями и начали гнить. Линя неоднократно посещала мысль о самоубийст¬ве — повеситься бы на балке! Но за ним денно и нощно следили, и от спасительной мысли пришлось отказаться.
    Наконец, работа по формированию ступней завершилась. Линь пре¬вратился в «наложницу-красавицу»: его облачили в роскошные одеж¬ды, на ноги натянули крошечные туфельки. Королева самолично подня¬лась наверх для осмотра и пришла в восторг. Чем дольше она любова¬лась, тем сильнее очаровывалась и пленялась. Она притянула Линя за руку и усадила рядом с собой. Королева пло¬тоядно поглядывала на его ножки и постоянно вдыхала аромат его тела. Смотринами она осталась очень довольна и назначила «счастливый день их встречи».
    Далее сюжет этого произведения разворачивается в пользу несчаст¬ного. Произошли некоторые неожиданные события, и Линь Чжи-яну удалось покинуть государство женщин. И хотя он разбинтовал ноги, они остались скрюченными, и передвигаться ему было по-прежнему трудно. Зато, вернувшись в родной дом, он задумался о том, как это бесчело¬вечно — бинтовать ноги женщинам. Такому обычаю надо положить ко¬нец, решает он в конце этого фантастического повествования.
    Есть немало древних поэтических и повествовательных литератур¬ных произведений, воспевающих «ножки-лотосы» и высмеивающих «большие ноги», которые иногда встречались у крестьянок. В этих по¬вествованиях есть интересные, забавные места.
    Одно время в Китае было очень модно нюхать табак, положив не¬большую порцию на крошечное фарфоровое блюдечко. Наиболее бога¬тые могли позволить себе иметь блюдце из слоновой кости. Но самыми популярными были «блюдца из плоти», когда наложницы либо женщины из публичных домов подносили табачок к носу мужчины на ступне своей ноги. Табак при этом насыпали в углубление в центре подошвы — особо «ароматное» место.

    Прочла я и о мужчине, который был помешан на маленьких ножках, и поэтому, будучи достаточно зажиточным, регулярно покупал себе не¬скольких маленьких девочек и самолично бинтовал им ножки. Причем, он был до того искусен в этом деле, что ножки получались безупречной формы. Добившись результата, он сразу терял к девочкам всякий инте¬рес и, когда они подрастали, выдавал их замуж за таких же ценителей и знатоков крошечных ножек. А освободившееся место тут же занимали другие маленькие красивые девочки.
    Еще был один фанат, помешанный на «ножках-лотосах». Он воло¬чился за певичками, разглядывая их изогнутые башмачки, выглядываю¬щие из-под юбки. После каждой игры в «тучку и дождик» с очередной женщиной он забирал у нее туфельки для своей коллекции. Когда этот немолодой господин умер, домашние обнаружили, что в его комнате вся кровать уставлена туфельками самых разных размеров, форм и цве¬тов. Но наиболее удивительным было то, что он и умер-то с парой женских туфель в руках.
    Домашние, уважая страсть покойного, во время похорон сложили в его гроб все собранные им башмачки — всю его коллекцию.
    В некоторых описаниях дается еще одна версия ответа на вопрос: отчего в Китае веками сохранялась эта странная традиция — бинтование ног. Якобы, большинство мужчин склонны к садизму, а большинство женщин — к мазохизму (прим. ред. скорее, наоборот, да и вообще подобные наклонности инвариантны относительно пола). Поэтому одним доставляло удовольствие видеть страда¬ния женщин, другим же нравилось мучиться, чтобы угодить мужчинам.
    Я уже говорила о любителях нюхать разбинтованные ножки, так вот, об одном таком мужчине рассказывают, что он мог просидеть более 6-ти минут, вставив себе в ноздри большие пальцы ног женщины. Другой же до того любил тискать маленькие ножки, что даже когда принимал¬ся за чтение, его многочисленные жены и наложницы садились вокруг и протягивали ноги свои к нему поближе, чтобы он мог одновременно сжимать маленькие «лотосы». При этом он, не отрываясь от книги, то посасывал, то «понюхивал» их.

    В истории Китая известна женщина, которая погибла из-за того, что выступала против бинтования ног. Звали ее Ху Фан-лань, жила она в провинции Цзянсу в конце правления Цинов. Она была замужем и растила 2-х сыновей (дочери у нее тоже были, но так как в то время ценились лишь сыновья, то в книге так и написано: «растила 2-х сыновей»).
    Под влиянием новых идей, распространившихся в обществе, Ху Фан-лань тоже стала выступать за естественные, «Небом данные ноги». Она не только отказалась уродовать своих дочерей, но и сама сняла с их ног ленты, и соседских женщин подстрекала на подобные действия. В фео¬дальном обществе, где царил культ «ножек-лотосов», люди, придержи¬вавшиеся старых взглядов и морали, восприняли поведение Ху Фан-лань как «отход от канонов, отступничество от веры». Ее долго пресле¬довали и унижали, и в конце концов ее просто убил собственный свекор.
    Этот страшный случай всколыхнул китайское общество. Один писа¬тель даже опубликовал роман «Бронзовый памятник женщине Китая», в котором подробно описал эту историю.

    …Сначала мне казалось, что это очень просто — обратиться с просьбой к какой-нибудь бабушке с крошечными ступнями через одну из моих знакомых китаянок. Мол, хочу поговорить, расспросить, сфотографи¬ровать. Таких бабушек осталось совсем немного, и все они очень ста¬ренькие, и время работает против них. Именно благодаря упорству ки-тайцев в отстаивании своего древнего обычая и по сей день можно увидеть старых женщин с детскими ножками. Несмотря на многочисленные запреты и «движения», в глухих деревнях, в очень отдаленных районах, в высокогорных селениях крепко придерживались старых традиций и продолжали бинтовать ноги девочкам. Вот эти девочки и дожили до на¬ших дней и, будучи уже очень старенькими, приехали в столицу к де¬тям - доживать свой век. Однако бабушки эти - старой закалки, со ста¬рой моралью, а это значит, что их ножки - табу для постороннего гла¬за, тем более для иностранца. Так что сблизиться с ними оказалось большой проблемой.

    Я живо представляю ее в детстве, такую беззащитную. И становится еще страшнее за ребенка, который не может ни отказаться, ни убежать. Ведь сама мама берет впервые ее ножку, ставит себе на бедро и начина¬ет туго пеленать, придавая пальцам и ступне несвойственное им поло¬жение, уродуя ножку.
    Мы все знаем, как хочется в этом возрасте бегать, прыгать, играть, как радостно просто оттого, что ты живешь, что ты здоров, что любые движения даются тебе легко и естественно. И вдруг детство, которое только-только началось, когда ты уже оторван от маминой юбки и мо¬жешь самостоятельно вместе с другими детьми бегать по горным тро-пинкам, взбираться на вершины, спускаться в ущелья, делать свои дет¬ские открытия, общаясь и знакомясь с природой, с миром - это детст¬во у тебя навсегда отнимают. И тебе уже не до соседских подружек, по¬тому что ты и по дому-то не можешь передвигаться, да и вообще сама радость существования отравлена, потому что и днем, и ночью - боль...
    Я так живо это представила, глядя на бабушку Ли Хун-лань, что со¬всем не удивилась, когда она именно так охарактеризовала действия матери: «по отношению ко мне совершали преступление». Столько де¬сятилетий прошло, и бабушка, слава Богу, прожила немало, и еще, даст Бог, проживет пару десятков лет, но до сих пор страдает оттого, что не может устойчиво и уверенно стоять на земле, передвигаться по ней.
    Еще Ли Хун-лань рассказала, что постепенно приспособилась хо¬дить — на пятках, держась за стенку, потому что опираться на сжатую «в кулачок» ступню было невыносимо больно. Но и передвижение на пятках тоже причиняло боль, поэтому передвигалась она очень медлен¬но. Днем она почти все время плакала, не понимая, за что с ней так жес¬токо обошлись. Я попыталась представить: если у нас что-то болит, мы тут же стремимся избавиться от этого мучительного состояния: принять удобную позу, намазать лекарством больное место или принять таблет¬ку. А каково ребенку, если спасения от этого нет и болит ежечасно и ежеминутно, и с каждым разом — все сильнее...
    Приблизительно через 3 года, т.е. в 9 лет, ее ступни приобрели необ¬ходимую форму и были самыми красивыми, самыми крошечными в ок¬руге. Однако ни в коем случае нельзя было прекращать бинтование.
    «Это было такое варварство! Все годы бинтования — это безжалост¬ная пытка по отношению к ребенку, — сказала мне Ли Хун-лань. — Ко¬жа на моих ножках пожелтела, как у покойника, мышцы усохли и стали тоненькими, атрофировались, и больше уже не развивались».
    В 16—17 лет девушку с маленькими ножками выдавали замуж. При этом ни о каких чувствах не могло быть и речи. Родителям просто пола¬галось избавиться от дочери, от лишнего рта, пристроить ее к мужу, а родителям жениха нужна была рабочая сила, дополнительные руки, а также сосуд для продолжения рода.
    Я подчеркиваю, что Ли Хун-лань была деревенской девушкой. Вот и ответ на вопрос, который мне часто задавали знакомые: «Наверное, бинтовали ножки только богатым, ведь простые люди не смогли бы с та¬кими ступнями выполнять домашнюю работу?»

    Говорят, даже характер человека по ноге можно определить: большой палец длиннее остальных: вы практичны и любите при¬роду.
    Самый длинный палец — второй: вы чувствительны, мечтательны и идеалистичны.
    Пальцы длинные и тонкие: вы амбициозны, и у вас властный харак¬тер.
    Заметный бугор под большим пальцем говорит о необыкновенной чувствительности.
   «Крестик» на подошве под третьим пальцем выдает тайну о том, что вы нервны, упрямы и беспокойны.
    Если часть подошвы от большого пальца до пятки (арка ступни) гладкая и без линий, то вы очень спокойная, доверчивая и светлая лич¬ность.»


    Примечание. Наполовину обритая голова и коса (китайца) – как символ духовного подчинения народу завоевателю, господам (маньчжурам), открыто выражаемая, демонстративная, имеющая тесную связь с внутренним миром человека, где любое уклонение рассматривалось как бунт и каралось смертью, отрубанием головы, – это даже где-то сексуально, - такое видимое выражение своей покорности и подчинения перед своими собратьями и господствующей народностью, кастой. 



            ***
    Белый мех
    На китаянке,
    Что снежный убор…
                (Китайская Снежная Королева…)



            ***
    Сановники на коленях
    Перед Императором Поднебесной…
    Закон возвышения…



            ***
    Красно-желтый
    Сказочный терем…
    Золотая Осень…



            ***
    В небе голубом
    Под облаками
    Крыши Поднебесной…



            ***
    Золотой павильон
    Отражается в воде…
    Между Небом и Землей…



            ***
    Осень Монарха…
         


            ***
    Колодец Чженфэй…
    Женская ревность
    Не знает границ…



            ***
    Дремлет Император
    В круге ртутовой реки,
    Точно в круге ада…


    Примечание. Императору Цинь Ши-хуанди (при котором была построена Великая китайская стена) близ его терракотовой армии и величественного холма захоронения медработник сразу поставила диагноз: «Еще один с манией величия, манией преследования и т.д.» (мол, все они психически нездоровы).



            ***
    В горном храме
    За чашею вина
    Мудрец любуется Луной…
   
            

            ***
    Прохладный вечер мглистый,
    Луна-фонарь одна,
    Так далека и холодна,
    И отраженный свет пречистый
    Её все льется свысока…
    Прошло лет много или мало,
    О, сколько повидала
    Все та же за века?..          
 


            ***
    Луна освещает
    Императорский Дворец…
    Наложница одна не спит…



            ***
    Юная китаянка
    За письмом иероглифов…
    Смирение духа… любви…



            ***
    Нефритовая заколка
    Для тёмных волос
    Китайской красавицы…



            ***
    Тонкий браслет
    На белой ножке,
    Опускающейся в купальню…



            ***
    Ин-хуа* расцвела
    Над водой…
    Отражение невесты…

    *китайская вишня



            ***
     Нежные цветы
     Осыпающейся ин-хуа
     Плывут по воде…
                (уходящее бытие…)



            ***
    Путник в горах,
    У потоков
    И сосен…



            ***
    Плакучая ива…
    Юноша со свирелью
    Изливает печаль…
                (по любимой…)
 


            ***
    Туман в горах…
    В умиротворении осени
    Покинутая хижина…



            ***
    Тонкий абрис:
    Горный пейзаж
    С одинокой сосной…



            ***
    Незатейливые предметы
    Китайского быта…
    Извечная старина…



            ***
    Прекрасные вещи
    Заполнили мир…
    Творение человека…



    Примечание. Если Вы хотите, чтобы в Вашей жизни царили мир и гармония, привнесите в него частичку Китая…



            ***
    Колено бамбука
    В зимнюю стужу…
    Нравственная чистота…



            ***
    Вижу: заснеженная, скалистая гора упирается в ночное, звездное небо… холод безразличия…



            ***
    (заснеженные вершины гор)
    Горы… и воды,
    Мужское… и женское,
    Плавно огибающее…
      
 

            ***
    Стрельба из лука…
    Девушки тренируются
    На мужских сердцах…



            ***
    Гусь в камышах,
    Зовущий гусыню…
    Тоска по любимой…   



            ***
    Даоский Храм,
    Затерявшийся в горах…
    Смысл двойственного…



            ***
    Туман обволок
    Одинокую сосну
    На краю пропасти…
      


            ***
    Горный терем
    Для созерцания звезд…
    Рядом Луна…
   


            ***
    При свете Луны
    Тушечница застыла
    От холода…
 


            ***
    Солнце просияло…
    Тает туман…
    Являя горные ин-хуа…



            ***
    Аромат абрикоса…
    Никак не забыть
    Случайную незнакомку…



            ***
    Как цветов,
    В Китае много
    Прекрасных поэтесс…



            ***
    (одуванчик)
    Захмелевшая пчела
    Влезла в душистый цветок,
    Желтый, как Солнце…



            ***
    (пустота)
    Боль матери,
    Потерявшей ребенка
    При рождении…



            ***
    Странствующий старик
    По просторам Поднебесной…
    Горы и воды…



            ***
    Горная Натура Китая,
    Замысловатые сосны и реки…
    Затерянный странник (старец).



            ***
    Седой старец
    Под юными ивами
    На берегу реки… (или у пруда)



            ***
    «Весенняя беседка»,
    Занесенная снегом.
    Позабытая любовь…



            ***
    Туман сгустился,
    В предутреннем сумраке
    Сторожевая башня…



            ***
    Китайские узоры,
    Что узоры снежинки
    На витражном стекле…



            ***
    Бронзовая курильница
    Зимней порой…
    Ароматный дым…



            ***
    Снег припорошил
    Бамбуковую рощу…
    Одиноко в горах…



            ***
    В императорском Дворце
    Скучающая наложница…
    Зимние ночи…



            ***
    Дождливым утром
    Умыться дождем
    С цветка пиона…



            ***
    Зеленеющий чеснок
    На весеннем огороде…
    Пригревшаяся кошка…



            ***
    В туманной пелене
    Вершинная хижина…
    Озеро внизу…



            ***
    Зашумел дождь
    По озерной глади…
    Плакучая ива и ветер…



            ***
    Поел на ночь…
    И все мои страхи
    Явились во сне…



            ***
    (мать)
    Внутри женщины
    Жизнь заныла,
    Глядя на сонмы мечей…      



            ***
    Ночи покрывало
    Разукрашено звездами…
    Отодвинутый занавес…
 


            ***
    Китайская красавица
    На берегу моря
    В ожидании паруса…



            ***
    Засохший цветок
    В китайской вазе…
    Утраченная надежда…



            ***
    Много «надо»
    Не дает человеку
    Пропасть в мире.



            ***
    (сокрытый смысл)
    Окружающая Природа,
    Что китайское письмо,
    Видимое, но не понятное…



            ***
    Луноликие китаянки
    Поднебесной,
    Откуда явились Вы?..



            ***
    Мятущаяся под Луной 
    Мимо цветущего сада…
    Мятежность духа…



            ***
    Лодка-Дракон,
    Разрезающая пенные волны…
    Корабль жизни…


 
            ***
    Поздняя Осень
    Замерла в горах…
    Хижина отшельника…


         
            ***
    Желтеющие листья
    Опадают в реку…
    Мертвый сезон…

 

            ***
    Плачущая ива
    Свесилась над водой…
    Китайская беседка…
             


            ***
    Сторожевая башня
    Над бескрайней стеной…
    Утренний туман…



            ***
    Высокая пагода
    Над белым туманом
    В горах…



            ***
    (страстный сон Мадам Мао)
    Женщина в огне…
    Языки Дракона
    Ласкают Её…

      

            ***
    Мощный поток
    Пенящихся вод…
    Демон водопада…



            ***
    Густой туман
    Среди скал…
    Живые сосны…



            ***
    Перьевые облака
    Над линией горизонта…
    Там-то сокрылись предки…



            ***
    Запретный город,
    Наложница любуется
    Первым снегом…


       
            ***
    Первый снег
    Опушил сосны…
    Буддийский монах…



            ***
    Тысячи лет
    В горной пещере…
    Каменный Будда…



            ***
    Затерянный в горах   
    Пустынный приют отшельника,
    Чайный домик.

    или
 
    Затерянный в горах   
    Пустынный приют путника,
    Чайный домик.


    или   

            ***
    Затерянный в горах   
    Пустынный приют путника,
    Храм любовния Луной.

    или

            ***
    Затерянный в горах   
    Пустынный приют путника,
    Храм утренней зари.



            ***
    Китаянки хлопочут
    Над домашней работой.
    Чай китайского дедушки.



            ***
    Символ китайского здоровья,
    Спокойствия и долголетия,
    Нефритовый коврик.

    или

    Символ китайского здоровья,
    Спокойствия и долголетия,
    Черепаха.



            ***
    Чайная церемония.
    Китаянка в ципао.
    Уютно и тепло…



            ***
    Ночной туман
    В горах…
    Спокойствие монаха…



            ***
    Фея цветов
    Повстречалась монаху
    На вершине скалы…



            ***
    Заглянул за забор,
    Где фея лютни жила…
    Опустелый сад…



            ***
    Что женская чистота
    И целомудрие нефрита,
    Если никто не оценит?..



            ***
    Пестрят лодки
    На реке Циньхуай…
    Праздник драконов…


 
            ***
    Лентой шёлкового покрывала
    Искрится река…
    Глубокая и зеркальная…



            ***
    Киноварью клёнов
    Неба полог околдован…
    Загорелась синь…



            ***
    Красные фонарики   
    Свадебной процессии,
    Ветер перемен…



            ***
    Снег припорошил
    Еще зеленые ивы…
    Все проходит… и я…



            ***
    Дождь зашелестел,
    Освежая молодые
    Ростки бамбука…



            ***
    Немилосерден ветер
    К осенним цветам,
    Радующим последней красой…
 


            ***
    Шум водопада…
    В голосе воды
    Холод Осени…
            


            ***
    Пришла Весна…
    Красавица в саду
    На ивовом мосту…



            ***
    (рождение)
    Из утробы к свету,
    Лотос сквозь толщу воды,
    Просветление изнутри…


 
            ***
    Девушка и розы,
    Цветок среди цветов,
    Весенние чувства…



            ***
    Котенок играет
    С тонким шарфом
    Китайской красавицы…



            ***
    По весне
    Бабочка вспорхнула,
    Душа цветка…



            ***
    Оставленная им роза
    Лежала подле Ее ног
    И плакала росой…



            ***
    Будда Осени… 

   

            ***
    (оставленная возлюбленная…)
    Белый веер воздушный,
    Что приносит отраду
    В цветущие дни,
    Поздней осенней порою
    Позаброшен в сундук…
               


            ***
    (о Юй Бое)
    Ушел безвременно желанный друг –       
    И музыкант разбил свой цин,
    Оставшись на земле совсем один, - 
    Коль нет способного понять волшебный звук…

    «Понимающий звук…»
    http://starboy.name/sund/zvuk.htm



            ***
    Весеннее утро…
    Горная сосна
    На Солнце…



            ***
    Высокий посох
    Даосского мудреца…
    Горы в тумане…



            ***
    Монах Пустоты…
    Горный даосец
    С посохом под Небом…



             ***
    Заходящее Солнце
    Над беседкой в горах…
    Всё когда-нибудь кончается…



            ***
    (мимолетность страсти)
    Целые царства
    Со многими обитателями:
    Отблеск на веере Дамы…



            ***
    Капли росы
    На носу прелестной девушки,
    Нюхающей цветок…
 


            ***
    Журчание фонтана
    Очищает мысли,
    Очищает душу…



           ***
    У вод хрустальных
    На яшмовом камне
    Нежится фея.



           ***
    Фея любовных грёз,
    Ниспошли (дневные и ночные) сны
    Моей возлюбленной.



            ***
    (Фея озера)
    Краса прозрачна китаянки,
    Неуловима женственность манер,
    Волшебна Фея сказочной палатки,
    Превыше всех доступных мер…

    Что призрак – лодка… плеск весла,
    Горят фонарики ночные,
    И льется дивный глас цветка
    Над водами, где лотосы златые… 



            ***
    Певички звонкий смех,
    Фарфоровая, маленькая ножка,
    Звучанье лютни для утех,
    Ласкает китаянка-кошка…



            ***
    Как отрадно и легко
    В веселом кругу
    Красоток из Шуйсицяо!..

   

            ***
    Горящий китайский фонарик, уносящийся в Небо… длящийся мир… исчезающий…


 
            ***
    Мир – как плывущий корабль в ночи…



            ***
    Ледяной поток
    У покрасневших клёнов…
    Осени туман…
         
      

            ***
    След птицы,
    Оставленный на песке…
    Китайский иероглиф.

    P. S. (А я то-то думал, что это за китайская письменность? А это птицы натоптали – шутка, ибо по легенде иероглифы произошли от следа, оставленного птицей…)



    Примечание. В Китае понятия «письменность» и «культура» имеют единый иероглиф «вэнь». Отсюда следствие, кто мало читает, тот малокультурен, а кто пишет – в широком смысле – тот создает культуру.
    (писать можно научные работы, сценарии, картины, музыку, стихи, прозу и т.д.; правда, к примеру, архитектура, скульптура не есть письменность в прямом смысле, но есть ваяние образа, абриса, что может быть представлено письменно на холсте, ну и в повседневном производстве все начинается с идеи, которая, как правило, в начале записывается, а потом воплощается, да и пишется уже в мозгу)   

    *наконец-то я придумал название для музыкального шедевра – мелодия, данная Богами, - возможно, на каком-то языке это можно выразить одним каким-то словом, хотя бы тем же словом «шедевр», понимаемым в широком смысле. Это то, что музыкант не сочиняет, не вымучивает, а мелодия, рожденная в его сознании, низошедшая буквально от Бога-абсолюта, вырванная из миллионов возможных сочетаний, как удачное сочетание, божественная музыка, деймуз (по-латински musica Dei, музыка Бога, Деймуз – звучит  и как Бог музыки).

    Примечание. Также Деймуз созвучно с Деймос – демоном ужаса, ужас же в основе проистекает из ужаса перед небытием (смертью), перед ничто, что одновременно отсылает нас к пустоте, чьим существом является принцип отрицания – основной принцип всего существующего и основополагающий принцип и абсолюта (Бога), и течения времени (Натуры – Природы). 



            ***
    (китаец)
    Брови в раскос
    И черных волос хвост,
    Воин среди ив…



            ***
    В торбу за спиной
    Луну упрятал
    Путник безлунной ночи…



            ***
   «Жемчужно-пепельные волны…»



            ***
    (закон отражения)
    Горы, небо, облака…
    Высь… китайский павильон…
    Отражает всё вода…
    Чист незыблемый закон*.

    *закон отрицания, Дао


   
            ***
    Императорский Дворец,
    Затерянный во времени…
    И там когда-то жизнь цвела…



            ***
    Сказочный китайский домик
    С изогнутой крышей…
    Откуда идет сие творение?..



            ***
    Небесная пагода
    Возносит к небу
    Ступенями-крышами Дух…



            ***
    Ин-хуа в горах
    Распустилась поутру…
    Рассеялся туман…
 


            ***
    (Ян Гуйфэй)
    Небесная наложница…
    На озере фонтан,
    Весною ветвь в цвету…

 

   
    Бо Цзюй-и, «Вечная печаль»:
    http://starboy.name/sund/yangufey.htm



            ***
    (из китайских идиллий)
    Небесная легкость,
    Ласточки свист,
    Девичья скромность,
    Мостик навис…



            ***
    Китайская девочка
    Под цветущей ин-хуа…
    Обновление жизни…



            ***
    Ничто не умиляет меня так, как общество маленькой, чудесной девочки лет 5-ти…



            ***
    Китайская крыша
    В виде Неба…
    Обитель Будды…



            ***
    В весеннем сумраке
    Расцветшая ин-хуа…
    Юный полумесяц…



            ***
    На дороге путника
    Лепестки ин-хуа…
    Скоротечность времени…



            ***
    Моросит дождь
    По озерной глади…
    Рукава ив…




            ***
    (встречая рассвет)
    Поэт на лодке
    Утром в протоке
    Под мостом…

    



            ***
    Забарабанил дождь
    По тростниковой крыше…
    Шумящий бамбук…



            ***
    Девушка с веером
    На виду у мужчин,
    Павлиний хвост…



            ***
    Кот притих
    У ног девичьих;
    Знает, что к чему…



            ***
    Танец с мечами
    И горным ветром…
    Просторы Китая…



            ***
    (потерявшая надежду)
    Ветвь цветущая
    Выпала из руки
    В лунный поток…



            ***
    Беседка в нагорье;
    Общество женщин,
    Поэтов и мыслителей…



            ***
    (видение)
    Голова Дракона,
    Пытающаяся поглотить девицу,
    Зазноба Ян Гуйфэй*…

    *самая известная и выдающаяся китайская наложница



            ***
    Пух от ивы
    Падает на воды…
    Легкая грусть Ли Цинчжао*…

    * Ли Цинчжао – китайская поэтесса, известная пейзажной лирикой, наполненной печалью
    Её стихи http://starboy.name/sund/li.htm



            ***
    Перьевые облака
    В небесной выси,
    Словно разлетевшийся пух…



            ***
    Китайская поэтесса,
    Пребывающая одна
    В долине покоя…
         


            ***
    Тенистые, висячие ивы
    Распустили вязь над водой…
    Весенние ласточки…



            ***
    Белый лебедь
    Под ветвями ивы
    На зыбкой глади…



            ***
    Журавль длинноногий
    Запрокинул голову,
    Весны предвестник…



            ***
    Рисовое поле
    Под покровом снега…
    Хмурое небо…



            *** 
    Вокруг пруда
    Цветущие вишни (абрикосы, сливы)
    Облюбовали лоно жизни…



            ***
    Девушка смотрит
    На поющую птицу
    В цветах сливы…



            ***
    Клетка с соловьем
    В цветах абрикоса
    Для Принцессы…



            ***
    Влюбленная склонилась
    Над иероглифами…
    Тихие слёзы…



            ***
    Свеча догорает
    В доме влюбленных…
    Впереди тёмная ночь…



            ***
    Мост под дождем
    Над широкой рекой…
    Девушка с зонтом…



            ***
    Колокольчики расцвели
    У горного ключа…
    Собирательница цветов…



            ***
    Циновка промокла
    От слёз…
    Под дождём…



            ***
    Одинокую беседку
    В зимнюю стужу
    Снег припорошил…



            ***
    Тростниковая шляпа,
    Удочка с моста…
    Плакучие ивы…



            ***
    В полночь у ручья
    Шумят тополя…
    Приближение дождя…



            ***
    Утешение Госпожи
    В осеннем саду –
    Служанка с чаем…



            ***
    Под ярким зонтом
    Китайская Госпожа…
    Солнечность власти…



            ***
    На краю пропасти
    Встреча влюбленных…
    Не смолкает дождь…



            ***
    Китаянка с веером
    Под ветвью цветущей сливы…
    Пришла Весна…



            ***
    Китайская ваза
    С весенними цветами…
    Белое вино…



            ***
    Китайская красавица
    В цветочном платье
    У зеркала…


   
            ***
    Луна посеребрила
    Многоярусную пагоду…
    Зыбкие воды…



            ***
    Луна меж крыш…
    Красные фонарики
    Над ночной водой…



            ***
    Дама с собачкой
    В китайском садике…
    Буйство цвета…


         
            ***
    Пионы в руке,
    Пионы на ципао…
    Женщины и цветы… 



            ***
    Императорская наложница
    По-женски слаба…
    Драконы на Её туфлях…

    *Дракон – символ власти Императора



            ***
    Небесные туфли
    С облаками
    У Цзэтянь… 
 
*У Цзэтянь – единственная китайская Императрица, которая «убивала людей без числа и использовала на службе таланты».

    Примечание. Почтению к Императрице У учила секира, заставляющая головы склоняться ниц…



            ***
    Китайские дети
    Рядом с Женщиной…
    Цветущая ветвь персика…


 
            ***
    Корзинка с цветами
    В руках китаянки…
    Радость жизни...



            ***
    Гибка, как трава,
    Тонка, как тростник,
    Китайская девочка.



            ***
    Белый лотос,
    Раскрывшийся на пруду…
    Будда бытия…



            ***
    Тонкий месяц
    Меж ивами…
    Лодка в тумане…



            ***
    Снег поутру
    Засыпал пруд
    С красными рыбками…



            ***
    Первый снег
    В Запретном городе,
    Царстве красоты и гармонии…



            ***
    Заснеженная беседка
    В зимнем садике…
    Оставленная наложница…



            ***
    Бескрайнее поле
    Полевых цветов…
    Китайские красавицы…



            ***
    Весеннее облако
    Затмило Луну…
    Томление на циновке…



            ***
    Ветер разносит
    Лепестки ин-хуа
    По весенней реке…



            ***
    По каналу Дворца
    Плывет кленовый лист
    Со стихами…
    Что наложница послала любимому
    Под страхом смерти…



            ***
    Плакучие ивы
    Нависли над водой…
    Моросящий дождь…



            ***
    Шум водопада
    У высоких скал…
    Звук цитры…



            ***
    Веером прикрыты
    Раскосые глаза…
    А в них слёзы…



            ***
    Пух облетает с ив…
    В лодке девушка
    С цитрой…



            ***
    Дикая слива
    В цвету…
    Тающий снег…



            ***
    Даосский Храм
    Посетила Луна…
    Не спит монах…
       
 

            ***
    Девушки влюбляются
    По весне…
    Ин-хуа цветки…



            ***
    Весною полноводная река
    Прорвала плотину…
    Переполняют чувства…



            ***
    Пара вишенок:
    Неразлучная пара
    Влюбленных…



            ***
    Он желал встречи,
    Она не пожелала…
    Тысячи объяснений…



            ***
    В яблоневом саду
    Весенним утром
    Дым от ветвей…



            ***
    (прошлые времена)
    Луна сияет
    В весеннем саду…
    Где любовь юности?..



            ***
    Бонсаи
    Среди камней
    В снегу…



            ***
    (отчасти о необходимости)
    Клетка с птицей
    В бамбуковой роще…
    Естественность неволи…



            ***
    Евнухи несут паланкин
    С китайской Императрицей…
    Сокрытая краса…



            ***
    Склоненный раб
    Пред китаянкой,
    Любующейся птицей…



            ***
    Гуляющие в Поднебесной
    По китайской стене…
    Луна и красавица…



            ***
    Острая шпилька
    В темнеющих волосах,
    Несущая смерть…



            ***
    В саду зацветшем
    В беседке у пруда
    Китайская красавица…



            ***
    Ласточки щебечут
    В застрехе поутру…
    Пробуждение наложницы…



            ***
    Выпал снег…
    Зеленый бамбук
    Качается на ветру…   



            ***
    Летящие хлопья
    Слепят глаза…
    Цветение ин-хуа…



            ***
    В тумане белом
    Ин-хуа в цвету
    Невестою стоит…



            ***
    Девушка под зонтом
    От пуха с ив…
    Весенний снег… 



            ***
    Горный поток
    Срывается со скалы…
    Сосна у водопада…       



            ***
    Монастырь на скалах
    В тумане…
    Дикая пропасть…



            ***
    В горах высо’ко Шаолинь,
    Отвесна дикая скала,
    Над головою бездны синь,
    При взгляде кругом голова…



            ***
    В низине пропасть из тумана,
    Над ней скривлённая сосна,
    Чья прямота не устояла,
    Где духом правит высота…
                (Сатана…)



            ***
    С гор запустить воздушного змея,
    Пускай он над миром ввысь воспарит,
    Свободно за облако, с легкостью взвея,
    Простор Поднебесной бескрайний узрит…



            ***
    (Ян Гуйфэй)
    Цветочная головка средь пионов,
    Игривой китаянки красота…
    Пред нею десять тыщ поклонов,
    Она – Властителя Жена.



            ***
    (Власть Женщины)
    Улыбка уходящей Юй Хуань*,
    Лукаво брошенная вскользь,
    Сразила Ли Лин Цзиня наповал,
    Что он опомниться не мог.

    Смесь красоты, изящества, кокетства
    Придворных всуе поразила;   
    Не находя себе уж места,
    Прислуга в трепет застыла…

    *Юй Хуань означает «нефритовое колечко»



            ***
    Весной пахнет с цветущих мэй –
    И на глазах жемчужны слёзы
    Оставленной наложницы Мэй-фэй, –   
    Печали знак и знак угрозы…



            ***
    (измена)
    Пруд звёзд в горах ночных застыл,
    Глаза подняв на Беспредельность,
    В воде нагая девушка без сил,
    Отдавшись... вспомнила про вечность…



     Введение. Любовь Ян гуйфей и Сюань-цзуня и по сей день живет в сердцах людей, она не умерла и длится в вечность, как они того и хотели…


            ***
    Река отражения фей,
    Небесных причуд облаков;
    Когда-то в неё гляделась Гуйфей,
    Красу окуная в зеркало вод.


    (Гуйфэй – драгоценная супруга)


            ***
    Лепестки облетаю пиона
    И Весны мимолетные дни,
    Лишь на вазе искусной работы
    Всё по-прежнему свежи цветы.



             ***
    Богиня абрикосового цвета,
    В купальне обнажённая, светла (бела),
    Из дымки утра и рассвета
    Была, казалось, соткана (создана).



   
  Ян Гуйфэй

                «Покорившая страну одним взглядом»

                Шум водопада Поднебесной
                У храма вечности – скалы;
                Никто не зрит красы прелестной,
                На теле чистые струи…
   
    Вам расскажу, друзья мои,
    Китайскую историю любви.
    Про Сюань-цзуна и Гуйфэй. 
    Хоть обойдите сто морей,
    Вам не сыскать красы ясней,
    Чем круглоликая Луна,
    Что так высо’ка и бела,
    И светит полно в час вечерний
    Красою женственною, вечной;
    Так не сыскать второй Гуйфэй,
    Изящной лунами бровей,
    С косою тёмной... и заколкой,
    Что в виде месяца видна,
    В цветочном платье нежно-робкой,
    И чья улыбка, как весна. 

    При Ней все птицы щебетали
    Весенней, ласковой порой,
    И розы стебли наклоняли,
    Её смущенные красой.
    Она язык их понимала
    И говорила им, любя,
    У ног Её даже шептала,
    Склоняясь, сочная трава.
    И всех она могла утешить,
    Улыбкой милой одарить,
    Рукою ласково понежить
    И жизнь весною подарить…

    Однажды в день весенний,
    Монарха евнух провожал
    И вдруг подвел его… к бассейну,
    Что тайну будто бы скрывал.

    Раздвинув ветви слёзной ивы,
    Монарх узрел красу нагой,
    Ветр доносил звучанье цитры…
    И плавал лотос золотой.

    Бассейн усыпан лепестками…
    Из вод встает Царица фей,
    И капли струй под облаками
    Бегут к цветам с нарядной мэй…

    Монарх был тотчас же сражён
    Сим неземным виденьем,
    В самое сердце поражён
    Красой таинственной купельни.

    Как оказалось, дива та
    (Что после станет Ян Гуйфэй)
    Была уж замужем сама,
    За сыном самого Монарха – Мэй.

    Но нет преград царям в любви,
    И, как ни странно, та влюбилась,
    И в скором времени они
    В Дворце навек соединились.

    Она вначале, будучи монашкой,
    Его с мольбой встречала ночью,
    Когда он к ней ходил согласно
    Воску’рить палочки всенощно.

    И звалась «Истиной» она…
    Когда же минуло пять лет,
    В гареме императорском была,
    Любви дав верности обет.

    В садах гулять Гуйфей любила,
    Присесть у чистых, беглых струй,
    Фонтана влага Ей дарила
    Прохлады свежей поцелуй…

    Глядится мирно Ян Гуйфэй
    В зеркальность глади чистых вод,
    И ветвь цветущая над Ней,
    И облака, и небосвод…

    В саду цветочная беседка,
    Что ваза, полная цветами,
    В листве зеленой с птицей клетка,
    Поющей вместе с соловьями.

    Бассейна мраморная чаша
    Водой горячею полна,
    Где окунаться полюбила наша
    Сианя первая краса…

    Рабы все пребывали ниц,
    Когда купалась Ян Гуйфэй
    В саду цветущих Небожительниц,
    В бассейне, полном орхидей…

    Идет ли дождь, иль Солнце светит,
    В беседке дева, влюблена,
    Цветы у вод сама приметит
    Иль камни, ивы у моста…
   
    Идёт, гуляет Ян Гуйфэй
    У юных лотосов цветущих,
    Прибежища озерных фей,
    Порой над водами поющих…

    И, словно легкий мотылек,
    Расправив крылья молодые,
    Её порхает миниатюрный башмачок,
    Как у танцовщи’цы в дни былые.
   
    И шелест маленьких шажков
    По лотосам небесно-золотым,
    Как будто трепет маленьких божков,
    Играя, пробежит по ним…

    Бывало чудо и такое:
    Явится Цзуню музыка во сне,
    И уж спросони всё былое
    Звучит, запомнившись, в главе.

    Так Император поневоле
    Встречался с Музами небес,
    Плывущими на облаке лиловом,
    Внимая музыку у тех...

    И после, помня, исполнял
    Гостям уже средь бела дня, -
    Божественно мотив звучал,
    Богами данная мелодия была.

    Но дни бывали и тоски,
    Когда всё призрачным казалось,
    Нисколько не имеющим цены…
    Но после всё преображалось.
   
    В болоте одинока цапля;
    И Ян Гуйфэй, поежившись, одна
    Представит, что и она могла бы
    Вот так вот жить, красою холодна…

    Уж дней закат, виднее проседь -
    Монарх весной последней опьянен,
    А Ян Гуйфэй всем тем, что превозносит;
    Удел печален, коль забыт закон…

    Перебирают пальцы струны цинь,
    И с них как будто льется аромат
    Лугов, предгорий и долин,
    Весной пьянящих диких трав…
       
    В саду висящие качели,
    Служанки раскачали Госпожу,
    А рядом рыбки красные на мели,
    Плескаясь, плавали в пруду…

    Раскинут ивы свой навес,
    И Ян Гуйфэй подле воды
    Стоит, глядит на горный лес
    У ветра шумного сосны…

    Сияет месяц над горою,
    Средь первой зелени аллей
    Монарх не спит ночной порою,
    Бредет за руку с Ян Гуйфэй…

    Присядут в ивовом леске,
    Где ручейка блуждает нить,
    Расставят шашки на доске
    И просто рады вместе быть…
    
    И в павильоне наслаждений,
    Всю ночь они, не расставаясь,
    В объятьях бурных прений,
    Что голубки, всё миловались.

    И снова слива зацветает,
    Луна сияет над беседкой,
    Дракон с пиона лепестки срывает,
    И вазу украшает ветка…

    Над розой бабочка порхает,
    Пчела проникла в алый цвет,
    И ветер иву наклоняет,
    Листвой шумящую в ответ…

    Под крышей ласточки гнездо,
    Уютно птичке в уголке,
    Луне до утра далеко…
    Цветы забылись в сладком сне.

    И рыбки спят уже в пруду,
    Не всё ж резвиться по ночам,
    Цветы, деревья спят в саду,
    Чей сон хранит густой туман…
    
    Покапал дождик небольшой,
    Любя, склонилась Ян Гуйфэй;
    Цветы на вазе золотой
    И ветвь в цвету у древа мэй…

    И в клуб темнеющих волос
    Воткнулась шпилька золотая –
    Сверх чёрных и роскошных кос,
    Открылась шейка молодая…

    Попалась рыбка в яшмы сеть,
    Свеча, пылая, нагорела…
    Для птицы в радость золотая клеть,
    И тушь под кистью томно млела…

    Срослися меж два апельсина,
    Вкусила их чета сполна,
    Плодов неразделенных сила
    Сплотила их влюбленные сердца...

    Осенней позднею порой
    Горящий клён роняет листья
    На гладь воды проточной, ключевой…
    Наряд Природы вянет быстро.

    Зимы холодной покрывало
    Покроет снегом у пруда
    Беседки крышу… вод зерцало
    У арки каменной моста…

    Но с первым проблеском Весны
    Оттает сердце… и Зима…
    И мэйхуа уже цветы
    Под талым снегом у пруда…

    Весною са’кур, слив цветенье,
    По водной глади дует ветер,
    Любви на сердце пробужденье,
    И Солнца луч Гуйфэй приметит.

    Под окнами трещат цикады,
    Закатный вечер сонно-тихий,
    С гор прилетит поток прохладный
    И ароматом трав овеет лик Ей…

    В саду гуляет Ян Гуйфэй,
    Цветы в букеты собирает
    Меж свежей зелени аллей
    И в вазы скромно расставляет.
    
    Из чистого нефрита веер,
    Цветами вышитое платье,
    Чью легкость вольный ветер
    Прижмет, словно бы в объятья…

    Уютный дворик, крыш изгиб,
    Кувшинки плавают в пруду,
    Ряд ив листвой к воде поник
    У арки мостика в саду…

    Шумит бамбук густой в тени…
    С зонтом гуляет Ян Гуйфэй –
    От Солнца, у фонтана близ воды;
    Пестрят наряды у детей…

    И в «Павильоне благовоний»
    Внимает запахам цветов –
    Роз, хризантем, павлоний –
    На свежем воздухе садов…

    «Дворец великолепия и блеска»,
    Где проводила туалет Гуйфэй,
    Был для Неё любимым местом,
    С бассейном для утех-затей.
    
    Дворца треножник золотой,
    На ширме дождь и облака,
    Пред ним наложница с водой
    В цветистый шёлк облачена…
 
    И с вазой тонкой Ян Гуйфэй
    К Монарху вновь идёт под вечер,
    Дабы поставил ветку мэй
    Он, взорами любви отмечен…

    Бывали, правда, и измены,
    Как в двух строках сказал поэт,
    Нам указуя перемены,
    Что для Гуфэй чуть не сокрыли свет.

    Так Дива раз не устояла,
    И то двустишье передало:
    «Она в безлюдье Грушевого сада
    На флейте князя Нинского играла».

    Но Император… всё простил,
    Не мог без Дивы дня провесть,
    Он не казнил, а возвратил,
    Что в улей – пчелку во Дворец.   
    (Свою голубку во Дворец)
   
    И на других наложниц боле
    Глаза Сюань-цзуня не глядели,
    Он верен был своей зазнобе,
    Так годы в праздности летели.

    Канатоходцы и жонглеры,
    Поэты, музыканты и шуты,
    Стараясь, услаждали взоры
    И слух властительной четы.

    На всю семью без исключений
    Пролился милостиво дождь
    Подарков, власти и владений,
    Наложницы возвысив род.

    Сестрицам – сотни тыщ монет –
    На украшения, белила,
    Чтоб красотою удивляли свет;
    Гуйфей ж без пудры выходила…
 
    Палаты всех были просторны,
    Соперничая в роскоши с Дворцом,
    Ворота настежь растворёны,
    Да каждый краше строил Дом.

    Дары, диковинки, рабы –
    Всё ко дворам их притекало,
    Над всем они уже властны,
    Приказ их воля составляла.

    Семьсот ткачих и мастеров
    Трудились, рук не покладая,
    Чтоб всё готово было в срок,
    Гуйфэй подарки обожала.
   
    Любила также Фэй грибы,
    Росли на юге что страны;
    И знали только лишь рабы,
    Каких трудов им стоили личжи.

    Когда ж Наложница садилась
    Верхом проехаться сама,
    Прислуга тут уж суетилась,
    Поводия с хлыстом держа…

    Бывало, радугой сверкая
    Разряженных в пух-прах девиц
    По улицам тянулась кавалькада…
    Рабы все пребывали ниц. 

    И следом драгоценности в горстях;
    Кто туфельку найдет; один слуга
    Склонившись, ароматами пропах,
    Что сам благоухал три дня…

    Невыносимо людям стало
    Величье и богатство рода Ян,
    И, обнажая мести жало,
    Восстанье поднял Ань Лушань.
   
    Семью наложницы убили,
    И не утих вокруг мятеж,
    Пока и Диву не казнили…
    Так страшен был народа гнев.

    Услышав жуткий приговор,
    Что Ей придется умереть,
    Гуйфей поник несчастный взор,
    Любимым предана на смерть…

    Прощанье с жизнью быстротечной,
    Своей счастливою судьбой,
    Она, что цвет любви предвечной,
    Убита бедственной толпой…

    И то не выразить словами,
    Чтоб муку Дивы передать,
    Когда залилась та слезами,
    Узнав, что жизнь хотят отнять… 

    Главу подняла Ян Гуйфэй
    Под небо ввысь, где облака…
    От синевы небес у Ней
    Ток слёз… и кругом голова…

    Глядит на небо Ян Гуйфэй,
    И стая перелетная гусей
    Ей шлет прощальный свой привет:
    «Ау!.. Ау!..» И их уж нет…

    Трагедия глубокая свершилась:
    Монарха верная краса
    Страданью, мукам предана,
    И жизнь Ее остановилась…

    Так туг и крепок шёлк, шнурок,
    Что шею лебединую сдавил,
    И груши сук без цвета одинок
    Красу в мгновенье удушил…

    И после смерти Ян Гуйфэй
    Был опечален Ань Лушань,
    Её любил душой он всей,
    Но стал причиной смерти сам…

    Настала Осень для Монарха,
    Напоминало всё о Ней,
    Виденье вдруг в низине парка
    Он зрит… и тает Ян Гуйфэй…
 
    Сюань-цзунь в изгнании покинул
    Свой замечательный Дворец,
    Но срок изгнанья скоро минул,
    И через год на старость лет
   
    Из ссылки возвращался Император
    Дорогой главной ко Дворцу,
    Где счастлив был с Гуйфэй когда-то,
    Не веря смуте-мятежу.
         
    Остановил коня дорогой,
    Где похоронена любовь была;
    Под ивой вислой, одинокой
    Не видно было и следа…

    Могилу бедный Император
    В слезах в окрестности искал,
    Но след простыл; какой-то варвар
    Холм скромный даже разровнял…

    Весна придет, сады в цвету,
    Тропинки, ивы в шалях пуха,
    Но пусто, грустно на пруду,
    Ведь Ян Гуйфэй не видно духа…

    Когда же Осень на дворе
    И листья облетают на ступни,
    То всё как будто бы во сне,
    И выразить тоски слов нету.

    И зимней, сумрачной порой,
    Когда двор снегом убеленный,
    Всё нет единственной, любимой, той,
    Бассейн снегом занесенный…

    Когда-то ночью на горе Лишань
    Перед созвездьем Пастуха-Ткачихи
    Меж Ян Гуйфэй и Императором был дан
    Обет любви навеки.

    В предсмертный час Монарх увидел
    Двух аистов, гуляющих в саду,
    И в том он свыше знак провидел
    О встречи вечности в раю.

    Но будет ль встреча в небесах?..
    Хотелось бы, но думаю иначе,
    Чем мистик и даос монах,
    Всё на земле ценней тем паче.

    P. S.
    Осенних ливней не избыть печаль,
    Окно, у изголовия свеча,
    И взоры затуманенные в даль
    Глядят на горы… тихая слеза…

    Примечание. Пейзажи у Дворца Хуцин считаются красивейшими во всей Поднебесной. Отсюда я в своем сердце и вынес историю Ян Гуйфэй…   



            ***   
    Проходят бегло дни, недели,
    А вдохновенье, где ж оно?
    Уж детство, юность отлетели,
    Пора уж зрелости давно…



(Сюаньцзун и Ян Гуйфей)

 

 
   
 

    «…Узнав, что еще трое суток назад Сюаньцзун вместе с Ян Гуйфэй и преданны¬ми слугами бежал на юг и остановился в од¬ном из своих путевых дворцов, войско двину¬лось туда. Солдаты готовы были взять дворец приступом.
    15 июля 756 года Ян Гуйфэй выдали войскам. Живой или мертвой - об этом много веков спо¬рили. По одной из версий, она была еще жива, когда солдаты на нее набросились. По другой, евнухи самовольно задушили фаворитку и бро¬сили к ногам солдат мертвое тело. По треть¬ей, Ян Гуйфэй вовсе не была растерзана сол¬датами, а сама вышла к ним и у них на глазах повесилась на абрикосовом дереве, использо¬вав в качестве удавки белую шелковую ленту... Так или иначе, но солдатам было сообщено, что Ян Гуйфэй покончила с собой по приказу импе¬ратора. Но Сюаньцзун слишком любил ее, что¬бы отдать такой приказ. Вот посвященные этой печальной картине строки Бо Цзюйи: «Наземь брошен цветной драгоценный убор, не украсит ее никогда перьев блеск изумрудный, и золо¬то птиц, и прозрачного гребня нефрит. Рука¬вом заслоняет лицо государь, сам бессильный от смерти спасти. Обернулся, и хлынули слезы и кровь из его исстрадавшихся глаз...» В тот же день был казнен и Ян Гочжун, но на фо¬не гибели Ян Гуйфэй его смерть осталась не¬замеченной. Мятежники доставили императо¬ра в Сычуань, где он подписал указ о передаче власти своему сыну Ли Хену, ставшему отныне императором Суцзуном. Спустя полгода Сюаньцзун отправился на мес¬то гибели Ян Гуйфэй, но никто не мог сказать, что стало с телом его бывшей супруги. Остаток жизни Сюаньцзун, ставший пленни¬ком своего сына, оплакивал Ян Гуйфэй и уте¬шался, лишь когда некий даосский монах со¬общал ему, что во время своего очередного духовного путешествия на небеса он видел Ян Гуйфэй, юную, прекрасную и бессмертную, ставшую божеством. Однажды монах передал Сюаньцзуну нефритовый гребень, врученный ему Ян Гуйфэй, пообещавшей, что они навеки соединятся, если бывший император будет ве-рен своей любви.
    «Крепче золота, тверже камней дорогих пусть останутся наши сердца, и тогда мы на небе иль в мире людском, будет день, повстреча¬емся вновь» - так Бо Цзюйи пересказал слова Ян Гуйфэй.
    Свергнутый император Сюаньцзун умер в мае 762 года, сжимая в руке нефритовый гребень, принесенный из небесных чертогов даосским монахом. Как утверждают многочисленные ле¬генды об императоре и красавице, в миг смерти Сюаньцзуна за ним пришла Ян Гуйфэй, чтобы поселиться с возлюбленным навсегда в сияю¬щих чертогах среди розовых облаков и вечно цветущих деревьев. Правда, ни в одной леген¬де ничего не сказано о том, забрала ли на не¬беса Ян Гуйфэй своих многочисленных и жад¬ных родственников, из-за алчности которых история любви пожилого императора и юной красавицы превратилась в драму…»

    Примечание. «О любви Сюаньцзуна и Ян Гуйфэй сложено много легенд. Самая популярная - о том, как однажды поздней осенью император и «драго¬ценная супруга» любовались лотосами у озера Тайечи. И, глядя на цветы, Сюаньцзун сказал: «Лотосы прекрасны, но они не могут сравнить¬ся красотой с совершенством моей Ян Гуйфэй, потому что цветы не могут мыслить. А Ян Гуй¬фэй похожа на сказочный цветок «Цзеюйхуа», понимающий мысли и язык людей». И, гово¬рят, именно с тех пор стало принято называть умных и красивых девушек «цветами, понима¬ющими человеческий язык».


             ***
    Поздняя Осень,
    Ян Гуйфей и Сюаньцзун,
    Любующиеся цветами лотоса…


             ***
    Умная и прекрасная девушка –
    Небесный цветок,
    Понимающий человеческую речь…
   

    Примечание. О пьесе, ставящейся в Китае: «Автор Хун Шэн вкладывает в уста Ян Гуйфэй важные в концептуальном плане слова о том, что эта судьба была предопределена ей в предыдущем рождении. Верный государю полководец Го Цзы-и подавляет мятеж и дает возможность императору вернуться во дворец. Но государь не может забыть погибшую красавицу, он строит храм, устанавливает в нем ее статую и горько рыдает, глядя на знакомый облик. Внезапно он видит на лице статуи следы слёз… Горе императора трогает духов, и они помогают героям вновь встретиться уже на небе, где Ян-Гуйфэй становится бессмертной феей. Гибель героини и страдания императора — это лишь завершение земного пути, впереди у влюблённых — путь небесный. Очень характерны в этом плане и последние арии пьесы, где утверждение вечности «небесного» чувства в даосском плане сочетается с буддийским толкованием бытия («Жизнь на земле — это сон, а печали и радости, согласие и ссоры, расположение и любовь — все одна пустота»). Прибытие героев в небесные чертоги бессмертных толкуется в даосском плане как освобождение от земных оков («Выпрыгнем из пещеры страстей, разрежем путы взаимной любви, сбросим золотые оковы, раскроем нефритовые запоры…»).
 
    P. S. С точным временем смерти Ян Гуйфэй я не определился, разные источники указывают разное время. Так как Осень-Зима – пора умирания вообще, и все смерти старались в Китае приурочить к этой поре, то и я выбрал время в соответствии с китайской традицией…

    Примечание. Лэ Ши: «На пятнадцатом году, в шестом месяце, пала Тун-гуань. Император выехал в Башу. Ян гуйфэй сопровож¬дала его. Когда они прибыли на почтовую станцию Ма-вэй, командующий Правой императорской армией, Чэнь Сюань-ли, страшась солдатского мятежа, обратился к войскам с такою речью:
    — Поднебесная на краю гибели, императорский трон колеблется. Если бы не Ян гочжун, который гра¬бил и притеснял народ, разве дошли бы мы до такого позора? Если мы не уничтожим его теперь же, не будет нам прощения в глазах Поднебесной…
    Сидя на коне и держа в руках фрукты личжи, им¬ператор сказал Чжан Е-ху:
    — Теперь мы отправляемся в Цзюньмэнь. Птицы поют, цветы опадают,— все зеленеет — и воды, и горы. И это лишь усугубляет мою скорбь о Ян гуйфэй…»

    Примечание. Хотя Ян Гуйфэй и была несколько полноватой, но танцевала изумительно… так, что могла дать и «легким» танцовщицам фору…

    Примечание. Некоторое время вблизи Монарха и Ян Гуйфэй проводил и «вечно пьяный» поэт Ли Бай, воспевавший окружающую Природу, красоту и любовь Ян Гуйфэй и Императора…

 Лэ Ши, «Ян гуйфэй»: «В годы «Кайюань» во дворце высадили кусты шаояо, которые теперь называют пионами. (В «Записках о цве¬тах и иных растениях в годы «Кайюань» и «Тяньбао» так и говорится: «Цветы, именовавшиеся во дворце шао¬яо,— это пионы»).
 Привезли несколько кустов красных, лиловых, розо¬вых и безукоризненно белых шаояо. Император повелел высадить их к востоку от пруда Синцин, перед Беседкою тонких благовоний. Когда они распустились пышно, им¬ператор верхом отправился полюбоваться цветами, Ян гуйфэй следовала за ним в коляске. По приказу импера¬тора среди музыкантов Грушевого сада выбрали лучших, всего шестнадцать человек. Среди них была Ли Гуй-нянь, которая тогда почиталась лучшей певицей. Держа в ру¬ках трещотки из сандалового дерева, она во главе про¬чих подошла к императору и приготовилась петь.
 Но император сказал:
 — Мы любуемся прославленными цветами, и к тому же — в присутствии самой Ян гуйфэй. Подобает ли сей¬час звучать старым песням?!
 Повинуясь приказу, Ли гуй-нянь взяла бумагу с узо¬ром из золотых цветов и приготовилась записывать сти¬хи. Послали в Ханьлинь пригласить Ли Бая, чтобы он написал три стихотворения на мотив «Радостный покой». Ли Бай явился без промедления, но он был сильно пьян. Он выслушал волю императора, взял тут же кисть и написал такие стихи:

 ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

 Что тучка в небе — милой одеянье,
 Любимой лик — пион в благоуханье...
 Не фея ль ты с Нефритовой горы,
 Где льет луна волшебное сиянье?

 ВТОРОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

 Цветок блестит жемчужною росою,
 Желанья — дождь и тучка над горою.
 Красу такую знал ли Ханьский двор?—
 Одну Фэй-янь сравнить могу с тобою. (прим. И зачем сравнивать одну красавицу с другой?!.)

 ТРЕТЬЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

 Цветы — и те «крушащей царства» рады,
 Ей государь шлёт ласковые взгляды;
 Развеяла она его печаль,
 Придя к беседке Грушевого сада.

 Когда Ли Гуй-нянь поднесла стихи императору, он ве¬лел музыкантам Грушевого сада положить их на музыку и сопровождать пение Ли Гуй-нянь.
 Ян гуйфэй была очень рада; держа в руках драго¬ценный хрустальный бокал, она налила в него силянчжоусского виноградного вина и слушала пение, улыба¬ясь, глубоко растроганная. Император сам подыгрывал на нефритовой флейте, к концу куплета замедляя темп, отчего мелодия становилась еще красивей.
 Допив вино, Ян гуйфэй подобрала концы расшитого шарфа и дважды поклонилась императору.
 После этого император особо отличал Ли Бая среди других ученых Ханьлини.
 Гао Ли-ши, однако, был оскорблен тем, что ему при¬шлось снимать с Ли Бая туфли. Услышав на другой день, как Ян гуйфэй повторяет стихи, которые мы привели выше, он сказал словно бы в шутку:
 — Я-то думал, что вы ненавидите этого Ли Бая, а оказывается, вы от него в восторге.
 — Разве этот ученый не заслуживает восторга? — изумилась Ян гуйфэй.
 — Но ведь он сравнил вас с Фэй-янь и тем самым унизил вас!
 Ян гуйфэй с ним согласилась.
 Император трижды предлагал пожаловать Ли Баю вы¬сокою должностью. Но во дворце сопротивлялись, и в конце концов государь перестал настаивать.
 Однажды в покоях под названием «Зал ста цветов» Сюань-цзун просматривал «Жизнеописание ланьского императора Чэн-ди». Ян гуйфэй подошла сзади, попра¬вила воротник императора и спросила:
 — Что вы читаете?
 — Не спрашивай,—отвечал император с улыбкой. — Если ты узнаешь, не будет потом от тебя покоя!
 Но все же Ян гуйфэй удалось подсмотреть, что читал император. Слова, которые она увидала, оказались такие: «У ханьского императора Чэн-ди была наложница Фэй-янь. Тело ее отличалось такою легкостью, что чуди¬лось, ее может унести ветер. Император приказал сде¬лать блюдо из хрусталя, и придворные держали его в руках, а на блюде танцевала Фэй-янь. Кроме того, им¬ператор построил беседку для укрытия от ветра, и там расставил различные благовония, словно они могли по¬мешать ветру унести наложницу».
 — А какой нужен ветер, чтобы унести тебя? — шут¬ливо спросил император.
 Он намекал на то, что Ян гуйфэй была полновата.
 — «Из радуги яркий наряд, из сверкающих перьев убор» нравится мне больше всех других древних мело¬дий,— сказала Ян гуйфэй, не ответив на его вопрос.
 — Я только пошутил, а ты, кажется, готова рассер¬диться? — сказал император. — Погоди, я вспомнил про одну ширму. Она лежит сложенная. Сейчас я тебе ее подарю.
 Надобно вам знать, что эта ширма звалась «Радуж¬ной». На ней были изображены красавицы минувших ве¬ков, каждая фигура — величиной около трех цуней. Одежды на красавицах, как и все остальные изображе¬ния, были из разных драгоценных камней, сама ширма — из хрусталя, а рама — из черепахи и кости носорога. Все это было украшено нитками жемчуга и сработано так тонко и искусно, будто и не человеческими руками.
 Ширму сделали при суйском государе Вэнь-ди и пре¬поднесли в подарок принцессе И-чэн; вместе с принцессою она попала к бэйху. В начале годов «Чжэньгуань» бэйху были уничтожены, и ширма вместе с императри¬цей Сяо вернулась в Китай. Вот почему император мог подарить ее Ян гуйфэй. После этого Ян гуйфэй поехала к гочжуну и взяла ширму с собой. Поставив ширму на¬верху, в башне, она вскоре вернулась во дворец.
 В полдень гочжун обычно отдыхал в верхних покоях башни. Когда он прилег, то увидел ширму. Как только он заснул, красавицы сошли с ширмы и приблизились к его кровати. Все они по очереди представились:
— Разрывающая шелк. — Девушка из Динтао. — Кра¬савица из юрты. — Кухарка у очага. — Погубительница государства У. — Ступающая по лотосам. — Девы с Пер-сикового источника. — Оставившие следы на бамбуке. — Преподносящая все свои пять чувств. — Согревающая плоть. — Бросившаяся в волны. — Воскуряющая благово¬ния. — Несравненная из дворца Угун. — Сборщица цве¬тов. — Похитительница благовония. — Обитательница зо¬лотоверхих покоев. — Снимающае поясные подвески.— Обернувшаяся облаком. — Служительница богини Сиван-му. — Ставшая дымкой. — Та, которой подводили брови. — Играющая на флейте. — Насмехающаяся над хромым. — Красавица из лагеря в Гайся. — Сюй Фэй-цюн. — Порха¬ющая ласточка. — Обитательница Золотой долины. — От¬роковица. — Блестящие волосы. — Пришедшая ночью. — Красавицы Узорной и Весенней палат. — Фу Фэн.
 Гочжун лежал с открытыми глазами и видел все, что перед ним происходит, однако не мог ни шевельнуться, ни вымолвить слова. Все красавицы, каждая с музы¬кальным инструментом в руках, сели в ряд. Вдруг появи¬лись десять девушек с очень тонким станом и сказали:
 — Мы танцовщицы.
 Взявшись за руки, они запели песню, в которой были такие слова:

 Три цветка аромат источают в саду.
 Старший Ян принесет своим сестрам беду.

 Потом появились еще три девицы. Они сказали:
 — Мы — «Изгибающиеся, как натянутый лук» из чуских дворцов. Разве вам не приходилось читать «Преди¬словие к чуским строфам», где есть такие строки:

 Как цветок, нежна,
 Как нефрит, бледна.

 И они показали свое искусство. Закончив, они верну¬лись, одна за другой, на свои места.
 Опомнившись, гочжун испугался и встревожился необычайно. Он поспешил сойти вниз и тотчас же приказал закрыть двери верхних покоев на замок. Когда Ян гуй¬фэй узнала о случившемся, она тоже не захотела больше смотреть на эту ширму.
 После мятежа Ань Лушаня ширма была еще цела и находилась в доме Юань Цзая. О дальнейшей ее судьбе, однако ж, ничего не известно.»



            ***
    Наложница, созерцающая
    На вершине башни
    Волшебную ширму…
 


    Примечание. Некоторые стихи. «Нефритовая Гуаньинь»:

    «Подернуты дымкой, вдали голубеют хребты,
    Гусей призывает из странствий дыханье весны,
    На южных полях пробуждаются снова цветы,
    На склонах восточных ростки молодые видны.
    Воронам не скрыться средь нераспустившихся ив,
    За ранним цветком меня в горы невольно влечет,
    Там лихо летят лепестки розовеющих слив,
    Набух абрикос — видно, скоро и он зацветет.

    Эти стихи на мотив «Куропатки взлетели» воспевают приход весны, но разве сравнишь их со стихами на мо¬тив «Расцветает весна»?!

    В чертоге любви, погруженный в дурманные сны,
    Я ведать не ведал весны, преисполненной сил.
    Но ивы колышутся в легком дыханье весны,
    И с лепетом капель цветы абрикос уронил,
    С челна расписного над озером песня летит,
    За кроной тенистою взгляд не увидит моста...
    Кто в пору такую за шторой жемчужной сидит
    Иль тащится в горы — в глухие святые места?!

    Эти стихи воспевают расцвет весны, но разве срав¬нить их со стихами на мотив «Уходит весна», написан¬ными госпожой Хуан?!

    Уж воздух весенний настоен, как зелье густое,
    Листва, распустившись, скрывает немолкнущих птах,
    И пух осыпается с ивы, застывшей в покое,
    Вкруг горного храма всё в персиковых лепестках.
    Снуют мотыльки, и окрепшие ласточки вьются,
    Уходит весна, и о чем-то тревожишься ты.
    Траву приминая, дожди бесконечные льются,
    И утренний ветер колышет на груше цветы.

    Но эти стихи не сравнишь со стихами Ван Ань-ши об осыпающихся на ветру лепестках, когда, гонимая вос¬точным ветром, уходит весна:

    Весенние ветры... Полны ли они доброты
    Иль в злобе и ярости дикой свистят и свистят?
    Без ветров весенних не могут раскрыться цветы,
    С весенними ветрами их лепестки облетят!..»



    Примечание. Прекрасна поэтика китайских названий. Людмила Исаева, «Жизнь среди символов»: «Двор ду¬шистой груши; Сад слияния ароматов; Терраса, привлекающая пчел; Баш¬ня восхождения к бессмертию; Беседка распластанных крыльев; Узорча¬тые хребты; Отмель осоки и заводь цветов (название ручья); Благоуханный ветер и душистая роса; Весенний дождь в цветах груши; Терраса ветра в зарослях осоки; Деревня цветов абрикоса; Кабинет осеннего убежища.
    Эти несколько названий взяты из старинного классического романа «Сон в красном тереме»… А вот другие примеры поэтических названий в наши дни: Полуден¬ные ворота; Ворота всемогущих духов; Беседка тысячи осеней; Дворец счастливых пейзажей; Дворец спокойного долголетия; Павильон доб¬рых мыслей; Беседка вечной весны; Парк глубокой гармонии; Дворец человеколюбия и долголетия; Дворец добродетели и гармонии; Зал скромности; Парк фиолетового бамбука; Парк цветов лотоса…»



            ***
    Нет ничего тяжелей для меня
    Расставанья с людьми навсегда:
    Пустота! Пустота! Пустота!..


 
    Примечание. Нечто родное с Китаем... «Катюша», в исполнении китайцев
    http://starboy.name/sund/katya.mp4


   Примечание. Интересна песня группы Белый день, Елены Василёк «Китайцы», правда, шутливая, не стоит обижаться… (мне еще по душе песня «Галина», да и так у них хорошие песни в русском стиле…)
    http://starboy.name/sund/kit.mp4
    http://starboy.name/sund/kalina.mp4



            ***
    (Вспоминая Китай дома…)
    Разрослася пышно роза
    Под распахнутым окном,
    Рядом вислая берёза…
    Громоздятся тучи, гром…



            ***
    Китайская чайная роза…



            ***
    (В России)
    Шумит берёза, гнется
    В раскрытое оконце,
    С сиреневым кустом,
    Растущим под окном…

    И вспомнится Китай,
    Плакучих ив висенье*,
    Цветущих вишен май
    И ветра дуновенья…

    *висенье – висение по Весне – весенье…



            ***
    Стою,
    Обрызганный росой сирени
    В цвету весеннем мая;
    Дождя и ветра пени
    Траву гнут, завывая…


    
            ***
    Ветер запутался
    В верхах берёз,
    Шумящих листвой…



            ***
    Шелест листьев
    На ветру…
    А если ветра нет… вовсе…



    Примечание. Приехав из весеннего Китая, я попал в весеннюю Россию, и какого же было мое удивления, когда я увидел молоденькие цветущие вишни и яблони, черемуху и сирень… Вот так, на! Наши цветущие северные красавицы-невесты не уступают китайским!.. А русские берёзы – точно китайские ивы… Да и наши ивы могут быть довольно вислыми…



            ***
    Ин-хуа – Царица Весны…



            ***
    (под сакурой)
    Цветочная пыльца
    В чашке сакэ…
    Сила и здоровье…



            ***
    И в России
    Есть своя сакура:
    Цветущий миндаль…



            ***
    Лунной ночью
    Бесшумно опадают
    Цветки вишни…



            ***
    Солнце глядит
    Сквозь туман…
    Утренний сад…



            ***
    Цветущая ветвь
    По утру увлажнена
    Нежной росой…



            ***
    Росу на лепестках
    Прохладным утром
    Теплый луч пригрел…



            ***
    (по Весне в г. Пушкине)
    В цвету мансарда утопала,
    В тенистой зелени балкон,
    Одна задумчивая Дама,
    Порою время проводя на нем,   
    На зелень и цветы взирала…



    Примечание. Легкость китайского фарфора, роспись китайских беседок времен Екатерины II впечатляет. Китай цветочный несколько женственен, без японских оттенков смерти, где все обостряется и обнажается… подобно японскому мечу… 



            ***
    Япония в тени Китая…
    Или
    Китай в тени Японии…


   
    Примечание. Переход от китайского к японскому стилю – словно к пространному и женственному добавили резкости, теней, обострив, сосредоточив (к примеру, многословный, просторный китайских стих сократив до трех строк хокку; размашистое владение широким мечом – до резкого, молниеносного удара полоски японского меча; ласковую женственность китаянок – до некоторой серьезности японок; японцы также более воинственны, чем китайцы). Да и на примере географии стран в общем наблюдается подобный переход: от просторного Китая до малой островной Японии, от синевы неба Поднебесной – до сосредоточенного красного шара-Солнца (островное Солнце Японии – что сжатое красное полотно китайского флага), от больших развесистых деревьев – до бонсаев, от широких листьев европейских клёнов (точно лапы) – до малых листков японских клёнов, что точно птичьи лапки (видимо, так и с размерами следов европейцев и японцев в среднем), и так во многом – от широких размеров до мини-размеров.
    Китайская культура и язык оказали сильное влияние на японскую, обособившуюся на островах, и в общем усиленную тёмной стороной бытия. Ну и я о Японии много думал, переживал… (поехать туда у меня пока не было возможности, слишком дорого и дней свободных не решето).



            ***
    Порой мне кажется,
    Что я изменяю Китаю…
    С Японией…

    Примечание. В своей тяге к Японии, я чувствую, что как будто где-то изменяю Китаю, как прелестной и любимой девушке… но духом я также чувствую, что больше японец, мне кажется, что мать моя японка, и по духу, и по внешности… Да, ее моя тётя (которая много где побывала, была директором картины на Ленфильме, очень была своенравной, с характером, воевала против немцев снайпером), но она так и говорила про мою маму: «О, японское правительство к нам пожаловало…», называла ее «Японским правительством»…



(Примечание. В сундучках есть немного записей о самураях)

http://starboy.name/sund/sacura1.html
http://starboy.name/sund/sacura2.html
http://starboy.name/sund/sacur100.html

Русская сакура:
http://starboy.name/sund/russac.html

Японские сундучки и ларцы:
http://starboy.name/sund/Yaponia1.html
http://starboy.name/sund/Yaponia2.html
http://starboy.name/sund/Yaponia3.html
http://starboy.name/sund/Yaponia4.html
http://starboy.name/sund/Yaponia5.html
http://starboy.name/sund/Yaponia6.html
http://starboy.name/sund/Yaponia9.html
http://starboy.name/sund/Yaponia10.html
http://starboy.name/sund/Yaponia11.html
http://starboy.name/sund/Yaponia12.html
http://starboy.name/sund/Yaponia13.html
http://starboy.name/sund/yp.html
http://starboy.name/sund/Yaponia7kart.html
http://starboy.name/sund/Yaponia8kart.html
http://starboy.name/sund/kartinktyap.html
http://starboy.name/sund/jap100.html
http://starboy.name/sund/yaponki.html



            ***
    Японский домик ветка заслонила,
    Усеянная густо белыми цветками;
    Река невест чистейших отразила,
    Вдаль унося цветки струями...



            ***
    (где-то в стране восходящего Солнца)
    Подует ветр с весенних гор,
    Цветущей сакурой устланных,
    И юность-Юки с тех уж пор
    С утра у вод сидит прохладных (хрустальных)…

    Внимая говор-щебет птиц,
    Пригретых ласковым теплом,
    Встречая Солнца красный диск,
    Всходящий в небе голубом…

    Поутру стелется туман…
    Напоен воздух аромата,
    Весенней легкостию пьян,
    Прохладой утреннего сада…
   
    *Юки – снег, снежинка, будущая Госпожа Метелица…
 

    Юки:
    http://starboy.name/sund/yuki.html



            ***
    Японская Госпожа… якудза-ки… темная сила… (http://starboy.name/franc/a.html О-рен-Иши, она мне очень нравится, очень мне по душе… О-рен-Иши); о японском «ки» читайте отдельно…)
 
 
    P. S. Я так и знал, самая красивая сцена на снегу из американского фильма «Убить Била» (2003 г.) взята из японского фильма «Госпожа кровавый снег» (1973 г.), «Госпожа Кашима», «Юкио – метель из преисподней», «Принцесса – метелица из ада», «дитя преисподней, дитя дьявола», - даже имена у героинь похожи О-рен-Иши и Госпожа Кашима. Ну и на американский манер притянута победительница какая-то американская пустышка в этом фильме (как будто режиссер взял Ее за большие ступни, как фетишист, хотя в «Криминальном чтиве» она ничего…) Да и очень красивая японская музыка взята из японского фильма… А Госпожа Кашима мне нравится, я интуитивно правильно угадал, кто Главный герой и кто близок мне...



   Примечание. Юрген Брендт, «Лики Японии». Под знаком Аматерасу. «Японская история культуры и нравов не знала христианского «грехопадения», в течение столетий ничего не подозревала об изгнании из рая, поэтому «чувственность» и «грех» никогда не были взаимосвязаны, так же как «труд» и «муки». До второй половины прошлого века Япония была избавлена от всех форм христианства, оказывавших сдерживающее влияние на чувственную любовь.
    Несмотря на это, в настоящее время получила распространение производящая подчас странное впечатление дву- и многоликость в вопросах любви. Синтоизм, возникший из культа природы и тесно связанный с культом плодородия, называл вещи своими именами. Процитированный ранее отрывок из древнейшей японской антологии «Кодзики» — достаточное тому доказательство. В непорочное зачатие древние японцы не верили. Это бы противоречило их «чувству естества». Поэтому в прежние времена, которые не так уж далеки от нашего, общественная мораль вовсе не страдала от того, что совершавшие паломничество в Исэ не только поклонялись высшей святыне синтоизма, но и предавались весьма светской и чувственной, а именно продажной любви. При всех известных синтоистских святилищах всегда были дома для подобного рода дел, хотя право на чувственность признавалось только за молодыми мужчинами, не вступившими в брак.»



            ***
    Когда туманное утро пьет влагу из росистых сосцов, когда новоявленный месяц любуется собой, отражаясь в пруду… я думаю о Природе, Ее красоте и поэтичности… и почему Природа любит поэтов... Потому что она сама непревзойденный Поэт…



            ***
    Вершина Фудзиямы
    Белеет на озерной глади…
    Горная Луна…



            ***
    Полная Луна
    Прошла сквозь тории…
    Обретение духа…



            ***
    Дождевые капли
    При полной Луне…
    Спокойствие ночи…


 
            ***
    На веранде лунного света,
    Сидя, созерцать
    Пейзаж ночного сада…



            ***
    В тенистой глубине
    Японского сада
    Чайный домик…



            ***
    Японская девочка
    У облетающей сакуры
    Расцвет и увядание…



            ***
    Осень… и тишина…
    Тень от зонта…
    Блеск меча…



            ***
    (солнечный дождь)
    В солнечный день
    Тень девушки…
    Течение времени…

    *надобно знать, что течение времени задается небытием, темнотой, тенью бытия…



            ***
    В небе полная Луна,
    Словно гонг
    Ночной…



            ***
    Незримо страсть
    Меня влечет к тебе,
    Что дуновенье ветра…


 
            ***
    Шумит дождь
    Всю ночь…
    Переливается кувшин…



            ***
    Писать хокку,
    Что стрелять из лука,
    Попадая в цель.



            ***
    Символ совершенства –
    Законченность хокку,
    Лучше и не скажешь.
   


            ***
    Лепестки сакуры
    На воде…
    Мимолетность времени… 



a) (юность)

            ***
    Юный ронин
    В прозрачные воды
    Капли крови ронил…

    *Ронин – «блуждающая волна, странник», воин, предоставленный сам себе…



            ***
    Майко на веранде
    С письмом в руке…
    Прощание с любимым…
                (моросящий дождь…)

    *Майко – ученица гейши



b) (зрелость)

            ***
    Храбрый ронин
    В прозрачные воды
    Капли крови ронил…



            ***
    Гейша на веранде
    С письмом в руке…
    Прощание с любимым…
                (моросящий дождь…)



            ***
    Изящество манер
    Японской танцовщицы,
    Нарядное хикидзури…

    *Хикидзури – танцевальное кимоно



            ***
    При куни возвышающаяся японская Госпожа в кимоно, росшитом драконами, читает унижение в глазах старающейся нижней служанки, темно и проникновенно смотрящей снизу… и удовлетворяется сим…
   


            ***
    Любить, как юный ратоборец,
    Неистов что на поле боя, -
    Мечом владеющий японец,
    Сосредоточив всё мужское.



            ***
    Обнаженный пасынок
    На голом льду…
    Рыба для Мачехи…



            ***
    Уединенный отшельник,
    На берегу потока
    Пишущий стихи…
    (стихи времени)



            ***
    Карп, плывущий Вверх,
    Против течения…
    Преодоление и стойкость…
   


            ***
    Испытать себя
    На стойкость карпа…
    Стоять, обливаясь кровью…



            ***
    Поражения нет,
    Если ты рухнул;
    Дух превозмог…



            ***
    Воин Пустоты.



    Примечание. Из введения русской школы карпов. «Если вы думаете, что карп — съедобная рыба, то глубоко заблуждаетесь. Карпов не случайно так любят японцы. Эта рыба — символ самурайской доблести. Во время нереста карпы плывут вверх по течению, многие погибают, те, кто выживают, порождают новое поколение бойцов. Именно безрассудная отвага карпа вдохновила школу боевого каратэ «кои но такинобори рю» сделать его своим символом. Название школы так и переводится — «школа карпа, плывущего вверх по водопаду». В самом символе содержится указание на элитарность, на то, что школа — не для всех. По течению плывет большинство, против течения отваживаются плыть единицы. «Карпы, вперёд! Карпы, вперёд! Ждёт водопад и кровь в жилах поёт!» — это слова из гимна школы. Так себя боец «кои но такинобори рю» ведет «по жизни», так он себя ведет на татами. Лозунг школы: «абсолютная беспощадность по отношению к себе». Здесь запрещено сдаваться, прекращать по собственному желанию даже учебный спарринг, запрещено стучать по полу, когда берут на болевой. Здесь можно только идти вперед. «Очень просто сделать себя непобедимым, достаточно погибнуть, сражаясь»… Методики — не в изучении хитрых приемов и тайных точек, а в подготовке психики. Если вы решили заниматься «кои но такинобори рю», будьте готовы к тому, что из вас очень быстрыми темпами и очень жестко будут делать бескомпромиссного бойца. Это – школа выживания, поэтому каждого здесь периодически ставят на грань этого самого выживания.»


    Примечание. Необходима чистота крови (не в расовом смысле, а в смысле загрязнения эмоциями, ядами и т.п.) и чистота ян (женщинам чистота инь), мне необходимо очистить свою кровь и свой дух, ибо много примешалось грязи...


    Примечание. Ранее древние самураи убивали встреченных наглецов, нарывающихся на конфликт, или просто крестьян, а равно мастеров меча, и это было возведено в искусство; ныне стало все прозаичнее с появлением новых технологий – огнестрельного оружия (хотя и стрельба и снайперство могут быть профессиональными, и все же…).


    Примечание. Побыть среди воинов, бойцов, преступников, просто мужиков, парней… пообщаться, находясь в мужском кругу… это уже укрепляет дух… здесь мужские интенции… это не то, что находиться в кругу женщин и девушек… (хотя второе приятнее).


            ***
    Сила – в невысказанном… (в безмолвии)

    (совет себе) Отсюда следствие, не выходить из себя и не высказывать (все, что думаешь), блюсти сдержанность. Побеждают люди долгой воли и выдержки, снайперы. Но и накапливать в себе не стоит, разрядившись где-нибудь в другом месте. Можно поучиться у Сталина помнить зло, дабы потом при удобном случае рассчитаться с нанесенными вам обидами. Постараться сдержаться, потом ответить, неожиданно, непредсказуемо. Но и уметь прощать и забывать обиды. Одним – это легко, другим – не очень…
    Лично я некоторые оскорбления, несправедливости - единицы, - помнил всю жизнь, что застревали во мне, а многие просто вылетали из головы через пару дней и больше я о них не вспоминал.



    Примечание. Да’зайн*-дзен - здесь и сейчас проникновенное сосредоточие. Это, кстати, хорошо воспитывает фехтование на (японских) мечах, шпагах и т. п…

    *понятие в духе Хайдеггера


 
            ***
    Япония…
    Где-то в глубине сада
    Затаилась смерть…



            ***
    Японский меч – голова с плеч… и покатилась как тыква…



            ***
    Бой с тенью,
    Стать тенью,
    Тенью ничто…


    Моменты настроя при поединке: неотступность, скорость, резкость, сила, верховенство, настрой на полное поражение противника, на победу, ощущение силы, идущей из глубины ничто… чувство темпа, сосредоточие, широкое обозрение, обман и введение в заблуждение противника…
 
    Темп  - знать подходящий момент: всему свое время и место до микромира.
    Колебание вокруг среднего, нормального уровня.

    Безрефлекторный, резкий, предельный, смертельный бой, бескомпромиссный, завершённый, рассчитанный на полное поражение противника. Не всегда удается достичь подобного настроя-состояния… (правда, это может закончиться убийством).

    Примечание. Самый сильный удар – удар из Пустоты, сосредоточить в себе Пустоту, в груди, и бить. Путь – до, бусидо – путь война – путь обретения Пустоты.

    Примечание. Я взял себе «внутреннее» японское имя, подходящее мне, интуитивно подобрал. И называть его не стоит, ибо в невысказанном сила… «Случайно» оказалось, что оно означает древнее имя Японии и переводится как «Путь гор»… Вершин… мой путь…
   
    Примечание. Где-то по духу мне близок Миямото Мусаси (не очень мне нравится окончание си, поэтому я предпочитаю звучание Мусаши – Миямото Мусаши*), дикий странствующий отшельник… Когда я открыл толстую книжку про самураев наугад, то сразу попал на единственную страницу о нем, - значит есть какое-то родство - зачитался…

    *хотя «входящий в состав слова буси (;;) иероглиф си (;) применяется в идиоматических выражениях в значениях «мужчина, муж» (сравните — ;; синси — джентльмен, ;; доси — друг, ;;; синсифуку — мужская одежда)». Но ши имеет более мужское, твердое звучание по-русски…

    Примечание. Номера 4 в Японии избегают, ибо он созвучен смерти (в лифтах, гостиницах убирают кнопки, комнаты с номером 4 и т.п.), а звучит этот номер как си или shi… что опять же перекликается с мужчина-смерть, мужское-смерть… (напротив, женщина – жизнь, женское – жизнь). Самурай в квадрате – самурай, окруженный смертью… как заколдованный…
   
   Примечание. Ранее на левом плече Анжелины Джоли (известной некогда пристрастием к садо-мазо) был нанесен иероглиф "смерть":

 

    Как пояснила актриса тату напоминала ей о смерти, о том что жизнь конечна... Но красовался иероглиф не долго... А вывела она этот иероглиф, потому что у нее появился сын и она кардинально в тот период ее жизни поменяла свои взгляды... Когда она была маленькой, то в тетрадях рисовала гробы и кресты, гуляла по кладбищам ночью и хотела умереть... а учителям обещала, что станет директором кладбища и похоронит их... (и это маленькая девочка) Врачи поставили диагноз - социопатка! Ее это нисколько не тронуло… Она была ненормальной, и была рада этому.... Ее бесила спокойная размеренная жизнь! А первый ребенок которого она усыновила подарил ей жизнь и другой мир!..


    Примечание. А. Ю. Синицын, «Рыцари страны восходящего Солнца», некоторые факты из мифологии и истории. http://starboy.name/sund/ricari.htm

    Примечание. «Особую известность приобрел дзэнский монах Такуан Сохо, под влиянием которого находились такие несравненные мастера меча, как Миямото Мусаси и Ягю Тадзима-но ками Мунэнори. Такуан Сохо оставил после себя несколько основательных трудов, обращенных к мастерам фехтования, где пояснял, как следует воину вести себя во время смертельного поединка, о чем думать и как управлять своим сознанием. В своем труде «Фудо тёсинмёроку» — «Таинственные свидетельства вечной мудрости» — Такуан писал, что смысл дзэнского искусства меча заключается в постижении воином свободы и текучести сознания, в умении вообще ни на чем не фиксировать своего сознания, быть легким, как воздух, и бесформенным, как вода. Сознание должно наполнить собой все тело, как вода — губку, быть везде и нигде. Если же сознание воина зафиксировано на чем-то, хотя бы даже на желании победы, то настоящей победы ему никогда не достичь. Ведь согласно дзэну, любая привязанность, любая зафиксированность сознания сковывает воина, словно цепями, и лишает его текучести, будто прибивает железными гвоздями к какой-нибудь конкретной форме. А привязанность к форме — это смерть; непривязанность, текучесть, бесформенность — это свойство жизни, это то качество, что дает воину победу в смертельном поединке.»

       
    Примечание. Миямото Мусаши: «необходимо решительно и окончательно принять свою смерть, с готовностью пойти на нее в нужное время».

    Примечание. В противостоянии обнажать меч (нож) необходимо только как первый шаг на пути к неотвратимой смерти.
   

    Примечание. Миямото Мусаши, из «Книги пяти колец» (боевой настрой, кому не интересно, можно пропустить). Его небольшое сочинение здесь http://starboy.name/sund/musashi.htm. «В системе мироздания существуют различные Пути. Есть Путь Спасения посредством соблюдения Закона Будды, есть Путь Конфуция, правящий Путем любого обучения, Путь врачевания, учения поэтов о Путях вака, есть Путь чая, Путь стрельбы из лука, а также множество Путей других искусств и умений.
    Каждый изучает то, к чему имеет естественную склон¬ность.
    Говорят, что Путь Воина есть обоюдное слияние Путей кисти и меча и каждый стремящийся к постижению должен достичь достаточных высот на обоих поприщах. Неважно, если человек не имеет естественных талантов в этих областях, — неустанно упражняясь, он сможет приобрести необходи¬мые навыки, чтобы в дальнейшем принять главную идею Пути Стратегии.
    Путь Воина есть решительное, окончательное и абсолют¬ное принятие смерти, тщательное соблюдение кодекса чести Бусидо.
    Самурай обязан следовать Пути Воина. Я нахожу, что сейчас многие пренебрегают этим. Кто ответит сейчас «Что есть Путь Воина?» Никто. Потому что сердца людские закрыты перед истиной. Под Путем Воина понимается смерть.
    Он означает стремление к гибели всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. И ничего более. Это значит прозревать вещи, зная, на что идешь. Фраза: «Если умираешь, а твои намерения не поняты, то умираешь напрасно», — отвратительна. В ней нет решимости следовать, однажды принятому Пути перед лицом выбора. Каждый, кто заботится прежде всего о себе, теоретизирует, имея в голове одно желание — выжить. Но мысль о том, что смерть в неудаче — напрасная смерть, абсурдна сама по себе. В смерти нет стыда. Смерть — самое важное обстоятельство в жизни воина. Если ты живешь, свыкнувшись с мыслью о возможной гибели и решившись на нее, думаешь о себе как о мертвом, слившись с идеей Пути Воина.

    Существуют четыре Пути, по которым мужчины идут в своей жизни.
    Первый из них — Путь Земледельца. Используя сельскохозяйственные инструменты, человек выращивает рис и овощи, сообразуясь со сменой времен года.
    Второй Путь — Путь Торговца. Он живет, продавая плоды своего труда и получая выгоду, поддерживая свое существование.
    Третьим Путем идет благородный воин, несущий свое вооружение. Путь Воина — овладение достоинствами своего оружия. Но если самурай не любит Стратегию, как он сможет определить пользу, приносимую его клинком? Воин должен обладать развитым вкусом.
    Четвертый Путь — Путь Художника, или Путь Плотника (Архитектора).      
    Плотник должен стать искусным в обращении со своими инструментами, он намечает план строения с выверенными пропорциями, а затем исполняет работу, сообразуясь с замыслом. Так Плотник проходит по жизни.
   
    ПУТЬ СТРАТЕГИИ И ПУТЬ ПЛОТНИКА
    Сравним Путь Стратегии с Путем Плотника. Возьмем строительство дома и войну. Плотник в работе имеет общий план строения, Стратег, подобно ему, имеет план битвы.
    Если хочешь изучить ремесло войны, вчитывайся в эту книгу.
    Как и Архитектор, командующий должен знать естественные законы, и законы страны, и законы домов. Это — Путь Старшего.
    Плотник должен знать теорию строительства башен и храмов. Он знает планы многих дворцов, он следит за набором людей, чтобы возводить здания. Путь Архитекто¬ра — тот же, что и Путь командующего (прим. ред. Вспоминаю Гитлера…).
   
   РАСЧЕТ В СТРАТЕГИИ
   Рассчитывай все. Расчет в Стратегии невозможно изучить без большого объема практики.
    Расчет темпа важен в танце и в духовой либо струнной музыке, поскольку свободный ритм появляется лишь при хорошем чувстве такта. Темп и ритм также соотносятся с военными искусствами, стрельбой из лука и ружья, верховой ездой. Всем искусствам и умениям присущ свой ритм.
    Существует также темп в Пустоте.
    Существует ритм во всей жизни воина, в его победах и поражениях, как в гармони и диссонансе. Похожим образом есть ритм в жизни торговца, в возвышении и крушении царств. Все вещи влекут за собой ритм взлета и падения. Ты должен ясно видеть это. В Стратегии существуют различные сообра¬жения относительно ритма. С самого начала ты должен отличать соответствующий ритм от несоответствующего, уп¬ражняя внутренний слух, чтобы среди больших и малых вещей, в наплывах быстрых и медленных волн найти нужную частоту, действуя, учитывая дистанцию и ритм окружения. Внутренний слух — главнейшая вещь в Стратегии. Особенно важно понимать ритм фона, иначе твоя Стратегия станет неуверенной.
    Ты выигрываешь схватку с помощью ритма Пустоты, рождающегося из верного маневра, опрокидывающего расчеты противника, ибо используешь ритм, которого враг не слышит.

    Развивай интуитивное понимание окружающего.
    Обращай внимание даже на заурядное.

    Ты станешь способен опрокидывать врага в схватках и побеждать взглядом. Посредством тренировок ты также сможешь свободно управлять своим телом, покоряя людей своими действиями, и при достаточной тренированности сможешь сломить волю многих силою своего духа.

    СОСТОЯНИЕ ДУХА
    В бою состояние твоего духа не должно отличаться от повседневного. И в схватке и в обыденной жизни ты должен быть целеустремлен, но спокоен. Встречай ситуацию без напряжения, однако не беспечно, с духом уравновешенным, но не предубежденным. Даже когда дух твой спокоен, не позволяй телу расслабляться, а когда тело расслаблено, ни позволяй духу распускаться. Не допускай, чтобы тело влияло на дух, и не давай духу влиять на тело. Не будь ни недостаточно вдохновленным, ни вдохновленным сверх меры. Поднявшийся дух слаб, и опустившийся дух слаб. Не позволяй противнику проникнуть в твое состояние.
    Низкие ростом люди должны быть знакомы с духом крупных людей, а крупные — с духом маленьких. Каким бы ты ни был, не позволяй себе идти на поводу у собственного тела. С духом открытым и несвязанным, смотри на вещи с высокой точки зрения.

    СТОЙКА В СТРАТЕГИИ
    Прими стойку с прямой головой, не опущенной и не поднятой, не повернутой в сторону. Твой лоб и брови не должны быть наморщены. Не вращай глазами и не позволяй им мигать, но слегка прикрой их. Контролируя выражение лица, держи линию носа прямо, ощущая, как ноздри слегка раздуваются. Держи затылочную часть шеи прямо: введи энергию в линию волос и затем спусти ее от плеч вниз по всему телу. Опусти плечи, но не выпячивай ягодицы, помести силу в ноги от коленей до кончиков пальцев. Поддерживай внут¬ренности, напрягай пресс, не виляй бедрами. Расположи свой меч-компаньон вдоль живота, затяни пояс — это называется «заклиниванием».
    Поддерживай боевую стой¬ку во всех случаях жизни, сде¬лай ее повседневной. Ты до-лжен хорошо понять это.

    ВЗГЛЯД В СТРАТЕГИИ
    Взгляд должен быть объемным и широким. У него двойная задача — «восприятия и осмотра». Воспринимай сильно, смотри не напрягаясь.
    В Стратегии важно видеть дальние вещи как бы вблизи и близкие — словно издалека. В Стратегии важно чувствовать меч врага, но не отвлекаться на его незначительные движе¬ния. Ты должен постичь это. Взгляд един и для дуэли и для массовой битвы.
    В стратегии важно уметь смотреть в обе стороны, не двигая глазными яблоками. Ты не сможешь развить эту способность быстро. Изучи то, что сказано здесь, используй боевой взгляд в повседневной жизни и не меняй его, что бы ни случилось.

    КАК ДЕРЖАТЬ ДЛИННЫЙ МЕЧ      
    Ухвати длинный меч с несколько «плавающим» ощущением в большом и указательном пальцах, средний палец не должен быть ни напряжен, ни расслаблен, а оставшиеся два пальца — сжаты крепко. Плохо, если руки дрожат.
    Поднимая меч, имей намерение зарубить противника. Нанося удар, не изменяй хватки, руки твои не должны «скрючиваться». Отводя меч противника в сторону, или отбивая его, или прижимая вниз, слегка меняй ощущение в большом и указательном пальцах. Ты должен быть всегда устремлен поразить противника, не меняя боевой хватки.
    Хватка для боя и для испытаний клинка одна. Не существует такой позиции, как «хватка для удара по человеку».
    Вообще, я не люблю фиксированности ни в мече, ни в кисти. Фиксация означает мертвую руку. Подвижность — это жизнь. Держи это в уме.

    Так называемая «нога Инь-Ян» важна для Пути, не двигай только одной ногой. Спокойно работай левой-правой и правой-левой, нанося удары, отражая их или отступая. Не отдавай какой-либо ноге преимущества.

    Когда ты провел удар длинным мечом вниз, подними его прямо вверх; когда атакуешь вбок, возвращай меч по боковой траектории. Возвращай меч разумным путем, всегда широко отставляя локти. Веди меч мощно. Таков Путь длинного меча.

    ПЯТЬ ПОДХОДОВ К ВРАГУ
    Первый подход — начинается со Среднего положения твоего тела. Встречай противника концом меча против его лица. Когда он атакует, отведи его меч вправо и «оседлай» его. Или же отрази нападение, отклонив лезвие его клинка ударом сверху. Задержи свой меч там, где он есть, и, когда противник возобновит атаку, нанеси режущий удар снизу. Это — первый совет.
   
    При втором подходе из Верхнего положения атакуй противника длинным мечом в тот же момент, когда он нападает на тебя. Если противник ушел от твоего удара, задержи свой меч там, где он есть и, «подгребая» снизу, рази врага, когда он возобновит атаку. Повтори выпад.

    В третьем подходе прими Нижнее положение, подго¬товившись к «подгребанию». Когда противник пойдет в атаку, ударь по его рукам. Он может попытаться отбить твой меч вниз. В этом случае полосни по его верхней руке горизонталь¬но с ощущением «пересечения». Это означает, что ты разишь противника из нижнего положения в тот самый момент, когда он атакует тебя.

    Четвертый подход. Прими Левостороннее положение. Когда противник атаковал, полосни по его рукам снизу. Если в этот момент он попытается придавить твой меч, уклонись с траектории его клинка и с ощущением первого удара проведи секущую атаку наискосок сверху от своего плеча.

    В пятом подходе меч находится в Правостороннем положении. В соответствии с ритмом атаки противника переведи свой клинок косым движением в Верхнее положе¬ние. Затем атакуй прямо сверху.

    Ты всегда будешь побеждать, варьируя эти методы в соответствии с настроением противника. Ты должен тщательно проработать сказанное.

    Помни, когда в твоих руках меч — ты должен поразить противника, чего бы тебе это ни стоило. Когда ты парируешь удар, наносишь его, делаешь выпад, отбиваешь клинок или касаешься атакующего меча противника, ты должен сразить противника тем же движением. Достигай цели. Если ты будешь думать только о блокировании ударов, выпадах и касаниях, ты не сможешь действительно достать врага. Болee, чем о чем бы то ни было, ты должен беспокоиться о том, как провести свой удар сквозь его защиту и достичь цели. Тщательно изучи сказанное.
    Это направление в Стратегии большого масштаба называ¬ется «боевой порядок». Такие устремления — залог победы в битвах. Фиксированные положения нехороши. Помни об этом.

    Наносить удар «одним махом».
    Это означает: когда ты сблизился с противником, атакуй его так быстро и резко, как только возможно, не двигая телом, не устанавливая дух, пока ты видишь, что враг еще в нерешительности. Атаковать до того, как противник решил, что делать, и есть поразить «одним махом».
    Неустанно тренируйся, чтобы уметь наносить удар в мгновение ока.

    «Двойная согласованность»
    Ты атакуешь, и противник быстро отходит. Увидев, что он напрягся, симулируй секущую атаку. Затем, когда он рассла¬бится, сокращай дистанцию и нападай вновь. Это «двойная согласованность».
    Трудно постичь суть приема, склоняясь над книгой, но ты скоро все поймешь, руководствуясь краткими наставлениями.

    «Не имей никаких намерений, не строй никаких замыслов».
    Когда противник нападает, а ты сам решаешь атаковать, ударь своим телом, ударь своим духом, ударь из Пустоты своими руками, мощно увеличивая скорость. Это — атака «Никаких намерений, никаких замыслов».
    Это — наиболее действенный способ проведения атаки. Он часто используется. Ты должен упорно тренироваться, чтобы понять его.

    Атака «Текущей Воды»
    Атака «Текущей Воды» используется, когда ты схватился с противником клинок к клинку вплотную. Когда он разрывает контакт и быстро отходит, стараясь нанести стремительный удар своим длинным мечом, расширь свое тело и дух насколько возможно и бей по врагу, немедленно, повторяя его движения, как прибывающая вода. Если ты научишься этому, ты сможешь атаковать наверняка. Тут важно ясно видеть уровень квалификации противника.

    Продолжительная атака
    Когда ты атакуешь и противник нападает тоже, когда ваши клинки устремились навстречу друг другу, одним движением старайся поразить его голову, руки и ноги. Когда бьешь в несколько точек тела врага одним взмахом меча, этот выпад называется «продолжительной атакой». Ты должен отрабо¬тать этот прием; его используют часто. Непрестанно упраж¬няясь, ты добьешься успеха.

    Атака «Огня и Камней»
    Атака «Огня и Камней» означает вот что. Когда твой длинный меч и меч противника столкнулись, ты наносишь удар так мощно, как только можешь, не поднимая меча ни на йоту. Это означает атаковать стремительно руками, торсом и ногами — все эти части тела участвуют в броске. Если будешь тренироваться достаточно упорно, сможешь добиться сокру¬шительной мощи удара.

    Атака «Красных Листьев»
    Атака «Красных Листьев» означает намерение: сбить вниз меч противника. Когда враг стоит перед тобой, держа меч в одном из положений, готовый атаковать, наносить удары и парировать их, обрушь на его клинок атаку «Огня и Камней», действуя в духе «никаких намерений, никаких замыслов». Если ты собьешь вниз конец его меча с неким «прилипающим» ощущением, он непременно выронит оружие. Длительные тренировки помогут тебе в будущем. Ты сумеешь обезору¬жить любого врага. Тренируйся непрерывно.

    Тело вместо длинного меча, а также «меч вместо тела».
    Обычно мы приводим в движение тело и меч одновременно, чтобы поразить против-ника. Однако, в зависимости от метода нападения врага, ты можешь сперва броситься на него голым телом, а потом пустить в дело клинок. Если его корпус неподвижен, можешь сначала ударить мечом, но лучше бей телом. Ты должен хорошо изучить практику этой атаки.

    Рубящий и режущий удары
    Рубить и полосовать — две разные вещи. Рубящий удар, каким бы он ни был, — решителен, его наносят с твердым намерением завершить схватку. Режущий удар — лишь касается противника. Даже если ты полоснул сильно, и даже если враг мгновенно умер, это «полосование». Когда рубишь, твой дух решителен. Ты должен принять это. Если ты сначала полоснул по ногам или рукам противника, сразу же наноси мощный рубящий удар. Дух режущего удара — тот же, что и у касания. Когда ты поймешь это, они станут неразличимы. Хорошо изучи сказанное.

    Тело китайской обезьяны
    «Тело китайской обезьяны» — это настроение невытягивания своих рук. Это решимость проникнуть за линию обороны противника, нисколько не распрямляя рук до того, как противник пойдет в атаку. Если ты внимателен к тому, чтобы не вытягивать руки, ты находишься на достаточно большом расстоянии от врага. Настраивайся «войти» всем телом. Когда проникнешь в зону поражения рукой, за ней легко потянется тело. Хорошо изучи этот прием.

    Сблизившись с врагом, прочно «прилипни» к нему головой, телом и ногами. Люди склонны быстро продвигать вперед конечности, тело же остается позади. Ты должен прилипнуть к врагу намертво, так, чтобы не оставалось ни малейшего зазора между твоим и его телом. Обдумай это положение.

    Борьба за высоту
    Под «борьбой за высоту» понимается следующее: когда ты сблизился с противником, борись с ним за господствующее положение без страха. Распрями ноги, бедра, втяни шею — надвигайся на него лицом. Когда решишь, что выиграл, мощно «ломай» врага. Подумай о сказанном.

    Ощущения липкости
    Когда противник атакует, атакуй и ты, бей с ощущением липкости и фиксируй свой меч на лезвии клинка врага, гася его атаку. Дух липкости — не в том, чтобы нанести мощный удар, а в том, чтобы мечи ваши трудно разъединялись. Тут лучше всего действовать как можно более спокойно. Разли¬чие между «липкостью» и «сцеплением» в том, что прилипание прочно, а сцепление слабо. Ты должен понять это.

    Удар телом
    Удар телом означает: достать противника сквозь брешь в его защите. Намерение состоит в том, чтобы ударить его своим корпусом. Слегка отверни лицо и ударь противника в грудь выставленным левым плечом. Подходи с намерением отбросить врага прочь, бей так мощно, как только сможешь, согласовав удар с дыханием. Если ты освоишь такой метод сближения с противником, ты сможешь отшвырнуть его на 3—6 метров. Можно бить врага, пока он не умрет. Тренируйся тщательно.
   
    Укол в лицо
    «Уколоть в лицо» означает намерение поразить врага в лицо концом своего меча с линии клинков. Если ты собира¬ешься нанести такой укол, значит, лицо и тело противника уязвимы. Когда противник становится доступен, он побежден. Сосредоточься на этой мысли. Не забывай об уколе в лицо. Ты поймешь ценность этой техники, упражняясь.

    Укол в сердце
    «Уколоть в сердце» означает следующее. Когда в бою возникают помехи сверху или с боков, и вообще, когда трудно применить рубящий удар, — коли. Бей в грудь противника, не давая концу своего меча колебаться. Покажи врагу тыльную сторону гарды, отклоняя его меч. Применение этого способа полезно, когда мы устаем или когда наш меч по каким-то причинам не может рубить. Ты должен освоить эту технику.

    Отшить
    «Отшить» означает следующее: когда противник пытается контратаковать, отвечая на твой выпад, ты тут же контрата¬куешь снизу, как бы нанося укол, стараясь сдержать натиск. В очень быстром темпе затем наноси рубящий удар, «отшивая» врага. Укол вверх и рубящая атака — такая связка снова и снова встречается при обмене ударами. Способ «отшить» состоит в том, чтобы соединить рубящую атаку с подъемом меча, когда ты симулируешь укол. Изучай этот способ посредством непрерывной практики.

    Шлепающее парирование
    Под «шлепающим парированием» понимается вот что: когда скрещиваешь оружие с врагом, ты принимаешь его рубящую атаку на свой меч в соответствующем ритме, «шлепая» по его клинку и тут же рубя сам. Смысл не в том, чтобы парировать удар или стукнуть посильнее. Надо «шлеп¬нуть» по мечу противника в ритме с его натиском, изначально намереваясь провести рубящую атаку. Если правильно уло¬вишь ритм «шлепка», как бы сильно ни столкнулись мечи, конец твоего клинка не отклонится назад ни на йоту. Ты должен усердно заниматься, чтобы понять это.

    Ты должен понять настроение и темп схватки, естественно управляться с длинным мечом и двигать руками и ногами в гармонии со своим духом. Победив одного или двоих, ты поймешь, что главное в Стратегии.

    Изучай Стратегию в течение многих лет и закали в себе дух воина. Сегодня — победи себя вчерашнего; завтра — победишь низких людей. Далее, чтобы справляться с более умелыми, тренируйся согласно этой книге, не позволяя своему сердцу свернуть на боковую дорожку.

    Любой, кто хочет овладеть сущностью моей Стратегии, должен тренироваться усердно день и ночь. Так он сможет отточить свое умение, стать свободным от своего эго и реализовать свои экстраординарные способности. Он придет к обладанию чудесной силой.

    Стой в солнце; то есть прими положение, при котором солнце находится позади тебя. Если ситуация не позволяет этого, держи солнце с правой стороны. В помещениях выход должен находиться за твоей спиной или справа. Убедись, что тыл твой защищен и слева свободно, — справа тебя защища¬ет меч. Ночью, если противника видно, держи источник света за спиной, а вход — справа от себя, в противном случае прими вышеуказанное положение. Смотри на противника сверху вниз, занимай господствующую позицию.
    Когда начинается схватка, старайся отжать противника влево, гони его к неудобным местам, поворачивай к ним спиной. Когда противник попадет в плохую позицию, не давай ему оглядеться, а активно тесни и коли. В помещении толкай врага на пороги, косяки, двери, перила, колонны и так далее, опять же не давая ему оценить ситуацию.
    Всегда загоняй противника в места с плохой опорой для ног, вбивай в углы и так далее, используя достоинства места для занятия доминирующей позиции. Обдумай сказанное и прилежно применяй на практике.
.
    Три способа опередить противника
    Первый способ — опередить врага атакой. Он называ¬ется «Кен Но Сен» — «нападай».
    Другой прием — подловить соперника в момент его атаки. Он называется «Тай Но Сен». — «Жди инициативы».
    Еще один способ — хорош в обоюдной атаке. Это «Тай Тай Но Сен» — «присоединись и опереди».
    Не существует других методов упреждения действий вра¬га, кроме этих трех. Обладай инициативой. Это одна из самых важных заповедей в Стратегии. Извлекай максимальную выгоду из ситуации, ощущай настрой противника, чтобы ухватить его Стратегию и поразить. Невозможно описать принцип в деталях.

    Первый способ — Кен Но Сен
    Атакуя, сохраняй спокойствие и стремительно бросайся вперед. Или наоборот, подходи с возможно более крепким духом, а когда приблизишься к противнику, перемещай ноги несколько быстрее, чем обычно, сбивая врага с толку и стремительно одолевая его.
    Или же со спокойным духом атакуй, ощущая, что ты непрерывно сокрушаешь  противника, с начала и до конца. Суть в том, чтобы проникнуть вглубь обороны врага.
    Это все — «Кен Но Сен».

    Второй способ — Тай Но Сен
    Когда противник атакует, оставайся невозмутимым, но изобрази слабость. Когда враг приблизится к тебе, неожи¬данно сделай движение прочь, показывая, что ты собираешь¬ся отпрыгнуть в сторону, но бросайся вперед, мощно атакуя, как только увидишь, что противник «клюнул на удочку». Это один прием.
    Или же, когда противник атакует, напади более мощно, используя преимущество неожиданности. Опрокинь замысел врага.
    Это — принцип «Тай Но Сен».

    Третий способ — Тай Тай Но Сен
    Когда противник проводит стремительную атаку, ты должен атаковать мощно и спокойно, целя в его слабое место и по мере того, как он станет близок, мощно разя его.
    Если же враг атакует спокойно, наблюдай за ним и, с телом, несколько плывущим, присоединись к его движениям, сблизившись. Дальше двигайся стремительно и мощно руби его.

    Многие вещи невозможно полно объяснить словами. Изучай начертанное. Пользуясь методами опережения, ре¬шай ситуации. Не обязательно начинать первым; но если противник нападает, обводи его. В Стратегии ты побеждаешь тогда, когда опережаешь врага. Тренируйся.

    Придержать подушку
    «Придержать подушку» означает не дать противнику поднять голову.
    В поединке Стратегий не давай противнику вести себя. Веди врага сам. Конечно, он будет пытаться навязать свою тактику, но не сможет опередить тебя, если ты не дашь ему такой возможности. Останови врага, когда он собирается атаковать тебя; погаси его порыв, сбрось захват. В этом смысл «придерживания подушки». Ухватив этот принцип, ты будешь видеть замыслы врага заблаговременно и подавлять их. Суть в том, чтобы сломить его атаку на слоге «а…», сбить прыжок на слоге «пры…» и поймать удар на «у…».
   Важная вещь в Стратегии — подавлять полезную актив¬ность противника, поощрять бесполезную. Однако это лишь оборонительная позиция. Прежде всего ты должен действо¬вать сообразно Пути, гася приемы противника, нарушая его планы и, таким образом, прямо контролируя его. Овладев этим принципом, ты станешь мастером Стратегии. Хорошо тренируйся, изучай «придерживание подушки».

    Пересекать вброд
    «Пересекать вброд» означает, например, пересечь море через пролив или же одолеть океанский простор кратчайшим курсом. Я думаю, такие ситуации часто встречаются в жизни человека. Случается, ты отправляешься в плавание, несмотря на то, что твои друзья остаются в гавани. Ты знаешь дорогу, знаешь качества своего корабля и преимущества именно этого дня. Когда все благоприятные условия налицо и ветер попутный — отплывай. Если ветер изменится, а ты уже недалек от пункта назначения, смело греби, не пользуясь парусом.
    Если ты постигнешь этот принцип, знай, он приложим к повседневной жизни. Всегда думай о переправе в благопри¬ятный момент.

    Знать время означает оценить диспозицию противника в сражении. Благоприятна она или невыгодна? Наблюдая дух воинов противника и занимая наилучшую позицию, ты мо¬жешь вычислить замысел неприятеля и двинуть свои войска соответственно.

    В дуэли атакуй врага и опережай его сразу же, как только определишь его школу Стратегии, оценишь квалификацию, нащупаешь его слабые и сильные места. Атакуй внезапно, зная ритм врага, его тон и темп. «Знание времени» означает: если твои возможности велики, ты смотришь прямо в корень вещей.

    В поединке нельзя завоевать решительную победу, прово¬дя атаки, следуя за нападающим мечом противника. Мы должны нанести ему поражение в начале его броска, с ощущением затаптывания его ногами, так, чтобы он больше не смог подняться.
    «Задавливание» не означает просто забивания ногами. Жми телом, дави духом и, естественно, коли и руби мечом. Ты должен быть уверен, что не позволишь противнику нанести удар во второй раз.

    В поединке противник также иногда теряет ритм и надла¬мывается. Не упускай удобной возможности, враг может оправиться и станет осто¬рожнее. Улови момент упад¬ка противника и гони его, нанося мощные удары, что¬бы он не мог прийти в себя. Делай только так. Атаки пре¬следования проводятся в жестком духе. Громи врага, чтобы он не мог подняться. Ты должен понять принцип окончательного разгрома.

    Стать противником
    «Стать противником» оз¬начает представить себя в положении противника. В быту люди имеют тенденцию думать о воре, обнаруженном и укрывшемся в доме, как о враге, запершемся в укреплении. Однако, представив себя на его месте, мы почувствуем, что весь мир против нас и что выхода нет. Он, запертый, — фазан, тот, кто входит аресто¬вать его, — ястреб. Осознай это.
    В масштабной Стратегии люди всегда находятся под впечатлением, что противник силен, и поэтому становятся осторожны. Но если у тебя хорошие солдаты и ты понимаешь принципы Стратегии и знаешь как бить врага, беспокоиться не о чем.
    В поединке также ставь себя на место противника. Если ты думаешь: «Вот мастер Стратегии, знающий принципы Пути», то непременно проиграешь. Глубоко осознай это.

    В крупномасштабной Стратегии не сдавайся, поступай, как обычный человек. Немедленно отбрось прежние повадки и побеждай иной техникой, которой противник не ждет.

    В поединке, если противник держит меч сзади или сбоку, так что ты не можешь понять его намерений, нанеси обманный удар, и противник покажет меч, решив, что понял тебя. Получив выгоду от того, что тебе открылось, ты сможешь победить наверняка. Если будешь небрежен — потеряешь ритм. Исследуй это положение как следует.

    В крупномасштабной Стратегии происходит вот что. Про¬тивник начинает атаку, но, если ты покажешь, что собираешь¬ся жестко подавить его маневр, он передумает. Ты же, изменив стиль, нанеси ему поражение, опережая в духе Пустоты.
    Или же в одиночном бою: придержи сильный натиск противника соответствующим ритмом и побеждай его, опере¬жая при помощи этого ритма. Хорошо изучи это.

   Передача
    О многих вещах говорят, что они могут быть переданы. Сонливость заражает, зевота тоже может заразить. Переда¬ется также и настроение.
    В крупномасштабной Стратегии, когда противник возбуж¬ден и выказывает склонность к поспешности, не обращай на это никакого внимания. Продемонстрируй абсолютное спо¬койствие, и противник попадется на это, станет расслаблен¬ным. Когда ты увидишь, что твое настроение передалось врагу, накинься на него, мощно атакуй, опираясь на дух Пустоты.
    В одиночном бою ты можешь победить, расслабив тело и дух. Уловив момент, когда противник также расслабится, атакуй быстро и мощно, опережая его.
    То, что называется «сделать пьяным другого», подобно способу «передачи». Ты можешь также заразить противника духом раздражения, небрежности или слабости. Изучи это хорошо.

    Заставить потерять равновесие
    Многое может вызвать потерю равновесия. Одна из таких причин — опасность, другая — напряжение, третья — неожиданность. Исследуй это.
    В Стратегии большого масштаба также важно вызвать потерю равновесия у противника. Атакуй без предупрежде¬ния в том месте, где противник не ожидает этого. Пока он не решил, что делать, пользуйся преимуществом и, владея инициативой, наноси ему поражение.
    Или же в одиночном бою начни с демонстрации собствен¬ной медлительности, потом неожиданно резко атакуй. Не давай врагу вздохнуть, оправиться от смущения. Пользуйся удобным моментом, чтобы победить. Почувствуй это.

    Испугать
    Испуг часто бывает вызван неожиданными вещами. В Стратегии крупного масштаба ты можешь испугать противника не только тем, что ты показываешь ему, но и криками, делая малые силы выглядящими как большие или создавая неожиданную угрозу с флангов. Все это пугает. Ты можешь победить, извлекая выгоду из испуганного ритма врага.
    В поединке ты также должен неожиданно пугать против¬ника телом, мечом или голосом, чтобы победить его. Хорошо изучи этот принцип.

    Просачивание
    Когда вы с противником дошли до захватов и боретесь и ты понимаешь, что не можешь продвинуться вперед, "просо¬чись" и стань одним целым с врагом. Ты сможешь победить, применив подходящий прием, пока вы обоюдно связаны.
    В больших сражениях, так же как и в малых боях, ты часто можешь повернуть дело в свою пользу, "просачиваясь" в ряды войск противника, в то время как, разойдясь, ты можешь потерять шанс на победу. Исследуй это хорошо.

    Шатать углы
    Трудно двигать тяжелые вещи, толкая их "в лоб", поэтому ты должен "шатать углы".
    В большой Стратегии полезно бить по флангам неприяте¬ля. Если фланги повреждены, поврежден дух всего войска. Поражай врага, атакуй, когда фланги пали.

    В поединке легко победить, когда враг теряет сознание. Бей "углы" тела врага, ослабляй его. Важно знать, как  в поединке мы можем сбить врага с толку, атакуя разнообразными приемами, когда представляется возмож¬ность. Проведи ложный выпад или атаку, заставь врага подумать, что ты хочешь подойти ближе, и, когда он придет в смущение, рази. Это — суть схватки. Хорошо обдумай сказанное.

    Три крика
    Три крика различаются так: до, во время и после. Кричи в соответствии с ситуацией. Голос — живая вещь, он демонстрирует энергию. Мы кричим при пожарах, против ветра и волн и т. д.
    В Стратегии большого масштаба в начале боя мы кричим громко, как только можем. Во время схватки голос низок, мы кричим, атакуя. После схватки мы кричим в знак победы. Вот три крика.
    В поединке мы притворяемся, что сейчас нанесем удар, и кричим "Эй!", чем выводим врага из равновесия, затем в момент крика мы атакуем. Мы кричим после того, как зарубили врага, — это чтобы объявить о победе. Это называется "сен но го кое". Мы не кричим непрерывно, размахивая мечом. Мы кричим во время схватки, чтобы войти в ритм. Исследуй это глубоко.

    В крупномасштабной Стратегии, когда видишь, что у противника мало людей или людей у него много, но дух их слаб и смущен, закидывай врага шапками, буквально сокру¬шай. Не расслабляйся, противник может оправиться. Учись духу сокрушения, собирая энергию в кулак.
    В одиночном бою, если противник менее умел, чем ты, если его ритм беспорядочен, если он обороняется или отступает, ты должен крушить его напрямую, не обращая  внимания на его действия, не давая ему вздохнуть. Главное — сокрушить врага в один момент. Помни: нельзя дать ему восстановить позицию. Глубоко исследуй этот принцип.

    Дух "гора — море" означает, что в бою плохо повторять один и тот же прием несколько раз. Иногда нельзя не повторить чего-то дважды, но не повторяй этого в третий раз. Если ты провел атаку и потерпел неудачу, мало надежды, что точно такая же атака на следующий раз увенчается успехом. Если ты неудачно применишь прием дважды, меняй метод нападения.
    Если враг думает о горах, атакуй как море; если он думает о море, атакуй как гора. Исследуй это глубоко.

    Проникнуть в глубины
    Порой в бою мы видим, что превосходим врага в технике и стратегии, обладая преимуществом Пути, но ощущаем, что его дух крепок. Противник может быть поражен на повер¬хности, но не побежден глубоко внутри себя. Благодаря принципу "проникновения в глубины" мы можем разрушать дух врага, деморализовать его, изменив наше душевное состояние. Такое часто случается.
    "Проникновение в глубины" означает проникновение длин¬ным мечом, проникновение телом и проникновение духом. Этот принцип непонятен в общем виде.
    Как только враг сокрушен в глубине, нет нужды оставаться воодушевленным. В противном случае мы вновь должны напрячь энергию духа. Если враг крепок душой, сразить его трудно. Ты должен уметь проникать в глубину и в крупномас¬штабной схватке и в одиночном бою.

    Голова крысы, шея быка
    "Голова крысы, шея быка" применяется, когда в схватке одолевают мелочи, когда бой идет в несколько связанном духе. Тут мы должны подумать о Пути Стратегии, либо являющемся крысиной головой, либо бычьей шеей. От мелочей мы должны неожиданно переходить к большим вещам, чередуя большое и малое.

    Используя мудрость Стратегии, думай о войсках неприяте¬ля, как о своих собственных солдатах. Когда ты смотришь на врага так, ты можешь двигать им по своему желанию, можешь вести его. Ты — военачальник, твой враг — твой солдат. Овладей этим.

    Тело камня
    Когда ты овладеешь Путем Стратегии, ты неожиданно сможешь сделать свое тело похожим на камень, и десять тысяч вещей не смогут коснуться тебя. Это — тело камня. Будь неподвижен.

    Истинный Путь Боя на мечах есть искусство поражения врага в схватке и ничто более.

    Школы, использующие сверхдлинный меч
    Некоторые школы предпочитают сверхдлинные мечи. С точки зрения моей Стратегии — это слабые школы. Они не принимают принципа "рубить врага любыми средствами". Они предпочитают особо длинный меч. Полагаясь на его длину, они думают нанести поражение противнику с рассто¬яния.
    В мире говорят: "Один дюйм дает преимущество в руку". Это — глупые слова человека, который не понимает Страте¬гию. Они отражают примитивную Стратегию слабого духа.
    Человек не должен зависеть от длины своего меча.
    Думаю, такие школы имеют право на существование, но в реальной жизни их установка неразумна. Мы не должны проигрывать, если деремся коротким мечом, не имея длинно¬го.
    Мастерам этих школ сложно поразить врага в ближнем бою. Траектория клинка велика, длинный меч становится обузой, они попадают в невыгодное положение по сравнению с воином, имеющим короткий меч-компаньон.
    С давних времен говорится: "Большое и малое — вместе". Так что не испытывайте беспричинной неприязни к особо длинному мечу. Мне не нравится лишь абсолютная привер¬женность этому виду оружия. Рассмотрим крупномасштаб¬ную Стратегию. Представим крупные силы как сверхдлинный меч, а малые — как короткий. Разве не может малый отряд дать бой крупным силам? Существует много примеров тому, как малые силы одолевали большие.
    Твоя Стратегия ни к чему, если, будучи вызванным на бой в ограниченном пространстве, ты сердцем будешь привязан к сверхдлинному мечу или тебе придется драться в доме, вооружившись лишь мечом-компаньоном. Кроме того, неко¬торые люди не обладают достаточной силой.
    В своем рассуждении я отрицаю заданность, узкий наст¬рой. Хорошо понимай это.

    Скрещивая меч с мечом противника, не заботься о том, рубишь ты сильно или слабо; просто руби и убей врага. Всегда стремись убить врага. Не пытайся рубить сильно и, конечно, не думай о том, чтобы рубить слабо, ты должен быть озабочен лишь тем, чтобы убить врага.
    Если делаешь ставку на силу, когда бьешь по мечу противника, неизбежно ударишь слишком сильно. В резуль¬тате твой меч будет "проносить". Поговорка "Побеждает сильнейший" не имеет смысла.

    Некоторые бойцы пользуются более коротким мечом с намерением подскочить и заколоть противника неожиданно, когда он размахивает длинным мечом. Эта склонность дурна.
    Нацеливание на момент, когда противник не защищен, носит совершенно оборонительный характер и нежелательна в бою на близкой дистанции. К тому же ты не можешь использовать метод "запрыгивания" внутрь обороны врага, когда противников много.

    Путь победить наверняка таков — "води" противника в сбивающей с толку манере, заставляй его отпрыгивать, держа свое тело мощно и прямо.

    Врага необ¬ходимо побеждать, атакуя, когда его дух смущен. Хорошо понимай это.

    Атакуй, когда его дух распущен, вводи в смущение, раздра¬жай, пугай его. Воспользуйся его неустойчивым ритмом и побеждай.
    Я не люблю оборонительного духа, известного как "пол¬ожение".

    Настроение атаковать первым в корне отличается от настроения быть атакованным. Хорошо принять атаку и хорошо отразить ее — все равно что поставить стену из алебард и копий. Когда ты атакуешь, твой дух должен дойти до такого состояния, чтобы ты был готов рвать из заборов колья и использовать их вместо копий и алебард. Исследуй это.

    Фиксирование глаз в других школах
    Некоторые додзе утверждают, что глаза должны быть фиксированы на длинном мече противника. Некоторые шко¬лы фиксируют глаза на руках. Некоторые фиксируют глаза на лице, некоторые — на ногах, и так далее. Если ты будешь фиксировать глаза на этих местах, твой дух может смешаться и твоя Стратегия будет испорчена.
    Не фиксируют специально взгляда на каких-либо предметах. Это означает, что они могут смотреть естественно. На Пути Стратегии, сразившись множество раз, ты сможешь с легкостью оценивать скорость и положение меча противника, а овладев Путем, ты будешь видеть вес его духа. В Стратегии "фиксирование глаз" означает взгляд в самое сердце человека.
    В поединке не останавливай глаза на деталях. Как я уже указал раньше, фиксированный взгляд пренебрегает важными вещами, твой дух будет смущен, и победа ускользнет от тебя. Исследуй хорошо этот принцип и прилежно тренируйся.

    Я не люблю "плывущую ногу" потому, что ноги всегда имеют тенденцию "плыть" во время схватки. Ступай твердо.
    Я также не люблю "прыгающую ногу", так как она поощряет подпрыгивать и дух. Выше головы не прыгнешь. Подпрыгивать — плохо.
    "Пружинящие ноги" будят нерешительность.
    "Ступающая нога" — "выжидающий" стиль, и я особенно не люблю его.

    В моей Стратегии работа ног неизменна. Я передвигаюсь так же, как обычно хожу по улице. Никогда не теряй контроль над ногами. Двигайся быстро или медленно, в зависимости от ритма противника, приспосабливай к нему свое тело не слишком прилежно, не слишком небрежно.
    Следить за "ногами" важно и в Стратегии крупного боя. Если атакуешь быстро и бездумно, не зная состояния духа врага, твой ритм будет нарушен и ты не сможешь победить. Если, наоборот, наступаешь слишком медленно, то не смо¬жешь воспользоваться паникой противника и благоприятный случай будет упущен. Ты должен побеждать, в удобный момент настигая неприятеля, не давая ему ни малейшей надежды на восстановление сил. Практикуй это хорошо.

    На Пути танца умелый танцор может петь, танцуя, но когда новичок пытается делать то же самое, он сбивается и его дух вянет. Мелодия "Старая сосна", отбиваемая на кожаном барабане, спокойна, но когда за дело берется дилетант, он теряется, его дух становится озадаченным. Искусные музы¬канты могут исполнять очень быстрый ритм, но плохо высту¬кивать его поспешно. Если заторопишься, собьешься с темпа.
    Конечно, медлительность тоже плоха. По-настоящему уме¬лые люди везде успевают и никогда не кажутся торопливыми. На этих примерах делай выводы.

    Когда твой противник носится без оглядки, не обращай на него внимания и сохраняй спокойствие. Враг не должен влиять на тебя. Настойчиво тренируйся.

    Путь Стратегии Ни То Ити записан в этой "Книге Пустоты".
    То, что зовут духом Пустоты, находится там, где нет ничего. Этот тезис не укладывается в человеческое понима¬ние. Пустота — это ничто. Только познав то, что существует, ты сможешь узнать то, что не существует. Это Пустота.

    Путь обладает существованием, дух есть ничто.»


    Примечание. Почему-то в Японии даже в отличие от того же Китая, нет ни одного выдающегося философа. Как я прочитал в книге немецкого востоковеда Юргена Брендта («Лики Японии»): «Напрасно вы будете искать в Японии «большого» философа, таковых там нет». Категорично сказано, конечно, ибо в Японии есть мыслители и философы-мудрецы, но сильно выдающихся имен как-то и на ум не приходит… 

    P. S. Юрген Брендт, «Лики Японии». «Если бросить взгляд на духовную историю Японии, станет очевидным, что в ней напрасно искать великие философские системы, которые, базируясь на познании законов природы, привели бы к основополагающим на-учным выводам о вселенной, к тому, «что сохраняет ее изнутри». Философские системы, опирающиеся на науч¬но-критическое мышление, здесь так и не появились. Вместо этого можно обнаружить своего рода филосо¬фию морали, носящую, как правило, прагматический характер. Однако даже она возникла не в Японии, а в Китае, а оттуда была заимствована, так же как и мно¬гие другие духовные ценности, например буддизм, кото¬рый в своей китаизированной форме проник в Японию главным образом через Корею, конфуцианство, пись¬менность, искусство и многое другое.»


    Примечание. Всеволод Овчинников (о японцах):          
    http://starboy.name/sund/vsevolodyap.htm


    Некоторые японские мудрости:

    «Учителя ведут своеобразную жизнь, все время от¬равленную грибком зависти... Год за годом мимо них, как воды реки, текут ученики и уплывают, а учителя, подобно камням, вынуждены оставаться на дне этого потока. Они говорят о надеждах другим, но сами не смеют питать надежду, даже во сне. Они чувствуют себя ненужным хламом либо впадают в мазохистское одиночество, либо становятся пурис¬тами, проникаются подозрительностью к другим, обвиняют их в оригинальничанье. Они так тоскуют по свободе действий, что не могут не ненавидеть свободу действий.
Кобо Абэ

    С бритвой и слугой нужно обращаться умело.
Японская пословица

    Чем меньше умения, тем больше самомнения.
Японская пословица

    Один слепец соберет вокруг себя множество слепых.
«Дзенрин Кюсю»

    Говорят, что мужчина выбирает в жены женщину, похожую на его мать. Возможно, это и правда, но, скорее всего, мужчина, все еще оставаясь большим ребенком, выбирает в жены женщину, похожую на мать вообще, то есть ожидает от нее того же ухода, к которому он привык с детства.
Юки Явахада

    Измена всегда верностью прикрывается.
Японская пословица

    Мать — в твоем сердце. Не думай, что после смерти ее не станет. Если ты будешь жить как подобает, мать будет в тебе.
Нобуо Кодзима

    Материнское благодеяние выше отцовского.
Ясунари Кавабата

    Единственный ребенок обычно замыкается в себе, растет одиноким и потом всю жизнь стремится к оди¬ночеству.
Ясунари Кавабата

    Пудра легко с лица сходит; приемный сын легко из дому уходит.
Японская пословица

    Девушку, как и кошелек, без присмотра не оставляют.
Японская пословица

    Один из симптомов любви — это мысль, что «она» в прошлом кого-то любила, желание узнать, кто он, тот, кого «она» любила, или что он был за человек, и чувство смутной ревности к этому воображаемому чело¬веку. Еще один симптом любви — это болезненное стремление находить лица, похожие на «нее».
Рюноскэ Акутагава

    Когда любишь, и оспины ямочками на щеках кажутся.
Японская пословица

    То, что любовь наводит на мысль о смерти, возмож¬но, подтверждает эволюционную теорию. У пауков и пчел самки сразу же после оплодотворения жалят и убивают самца.
Рюноскэ Акутагава

    Кого любишь, у того ты в оковах.
Японская пословица

    Кого любишь, тому тайн не доверяй.
Японская пословица

    Уже одно то, что взрослый человек способен увле¬каться таким никчемным делом, как коллекциониро¬вание насекомых, доказывает его психическую непол¬ноценность. Даже у ребенка чрезмерная склонность к коллекционированию насекомых часто является признаком эдипова комплекса. Чтобы как-то компен¬сировать неудовлетворенное желание, он с удоволь¬ствием втыкает булавку в погибшее насекомое, кото¬рое и так никуда не убежит.
Кобо Абэ

    Не бывает в природе войн лишь за чистую идею. В конечном счете, войны ведутся за утверждение мо¬гущества, за экономическое господство. До тех пор пока тяготы войны испытывает только народ, не смол¬кают призывы к священной войне до победного кон-ца... Но когда возникает угроза самому существова¬нию императорского дома и государства, на которые опираются те, кто развязал войну, они сразу ее пре¬кращают.
Сидзуко Го

    Сильный человек не боится врагов, зато боится дру¬зей. Повергая одним ударом врага, он не чувствует никакого огорчения, но невольно ранить друга боит¬ся, как женщина. Слабый не боится друзей, зато бо¬ится врагов. И поэтому в каждом видит врага.
Рюноскэ Акутагава

    Чтобы сделать жизнь прекрасной, нужно научиться любить повседневные мелочи: отблески в тучах, ше¬лест листьев бамбука, чириканье воробьев, лица про¬хожих. При этом во всем нужно ощущать благостный нектар... Чтобы сделать жизнь более прекрасной, нужно научиться страдать из-за мелочей. Отблески в тучах, шелест листьев бамбука, чириканье воробь¬ев, лица прохожих — во всем этом следует предви¬деть грядущие адские муки.
Рюноскэ Акутагава

    Мудрец часто скрывается под видом простака.

    Умный сокол не выпускает раньше времени свои когти.

    Слишком умный часто дураком кажется.

    Женской косой и слона можно связать.

    В котле с кипящей водой нет холодного места (прим. ред. в качестве примера - коммунизм в России).

    Гнев твой – враг твой.

    Вспылил – дело погубил.

    При виде большого врага не стоит его бояться, при виде малого не стоит его недооценивать.

    Во встрече уже заключено начало разлуки.

    Извращения не наследуют, как и таланты, впрочем.

    Самура без хозяина вызывает презрение.

    Твердость слабого противника делает слабым сильного противника.

    Тщетно все.
    Жизнь эта такова,
    Что бег ее нельзя остановить (Ямансэ Окура)
   
    Счастье и несчастье в одну веревочку вплетены».


    Примечание. Письмо Сэй сёнагон по стилю очень напоминает стиль «Записок от скуки»; видимо, она повлияла на монаха, написавшего «Записок от скуки» (стиль этот «дзуйхицу»). Это близко по духу и Басё…

    Примечание. Любимые страницы:
    Кэнко-Хоси
    ЗАПИСКИ ОТ СКУКИ

    «Ничто не приводит так в смятение людские сердца, как вожделение. Что за глупая штука — человеческое сердце! Вот хотя бы запах — уж на что вещь преходящая, и всем  известно, что аромат — это нечто, ненадолго присущее одежде, но, несмотря на это, не что иное, как тончайшие благовония неизменно волнуют наши сердца.
     Отшельник Кумэ, узрев белизну ног стирающей женщины, лишился, как рассказывают, магической силы. Действительно, когда руки, ноги и нагое тело первозданно красивы своею полнотой, когда нет на них поддельных красок, может, пожалуй, случиться и так.

    Женщина, когда у нее красивы волосы, всегда, по-моему, привлекает взоры людей. Такие вещи, как характер и душевные качества, можно определить и на расстоянии — по одной только манере высказываться.
    Иной раз, если представится случай, она может вскружить голову человеку даже каким-нибудь пустяком. Но вообще-то женщина только потому, что в мыслях ее одна лишь любовь, — и спать не спит как следует, и жалеть себя забудет, и даже то, что невозможно снести, переносит терпеливо.
    Что же касается природы любовной страсти, поистине глубоки ее корни, далеки источники. Хотя и говорят, что изобилуют страстными желаниями шесть скверн все их можно возненавидеть и отдалить от себя. Среди всех желаний трудно преодолеть одно только это заблуждение.
     Здесь, видно, недалеко ушли друг от друга и старый, и молодой, и мудрый, и глупый. Поэтому-то и говорится, что веревкой, свитой из женских волос, накрепко свяжешь большого слона, а свистком, вырезанным из подметок обуви, которую носит женщина, наверняка приманишь осеннего оленя.
    То, чего следует остерегаться, питая страх, с чем следует быть осмотрительным, и есть это заблуждение.

    *Отшельник Кумэ — буддийский монах из провинции Ямато, который, по преданию, праведностью и усердными занятиями достиг магической силы и однажды уже вознесся было на небо, но, увидев сверху стирающую женщину, засмотрелся на необыкновенную белизну ее обнаженных ног и, лишившись святости, свалился обратно на землю. Эпизод этот описан в кн. 18 Гэнкё сякусё (Буддийские записи годов Гэнкё, 1321—1323) и в нескольких светских сочинениях, в том числе знаменитом сборнике повестей XI в. Кондзяку моногатаpи (Нынешние и древние повествования), создание которого приписывается Минамото Такакуни (1004—1077).

    Заблуждением считается любое желание, поскольку оно является следствием омраченности вихрем жизни.
    Осенний олень — олень во время осенней течки. Согласно поверью, осенью олень-самец наверняка выходит на звук свистка, изготовленного из женской обуви. Вся цитата заимствована из заклинания, обращенного к первому из десяти буддийских божеств гнева — Ямантака-дхарани.

Среди «Ста песен времен экс-императора Хорикава» есть такая:

У дома милой,
Что была мне некогда близка,
Давно заброшена ограда.
Остались лишь фиалки,
Но и они смешались с тростником.

Грустная картина. Видимо, так все и было.

Бывает беспредельно грустно, когда, совершая церемонию передачи государства, вручают меч, яшму и зерцало. Говорят, что той весной, когда новый монах-император благоволил оставить трон, он сочинил стихи:

Дворцовая челядь
Заботы об этом не знает -
Цветы, осыпаясь,
Неубранный сад
Устилают.

Люди окунаются в бурные хлопоты нового правления, и к бывшему императору нет ни одного паломника. Вот так и раскрывается человеческая сущность.

О луне и цветах и говорить нечего. Но что особенно может взволновать человека, так это дуновение ветерка. В любое время года прекрасна и картина чистого водного потока, что бежит, разбиваясь о скалу. Как я был очарован, когда прочитал стихи:

Юань и Сян днем и ночью
К востоку стремятся, струясь.
Для того, кто в глубокой печали,
На миг задержаться не могут они.

Некий отшельник – уже не помню, как его звали,- сказал однажды:
– Того, кто ничем с этим миром не связан, трогает одна только смена времен года.
И действительно, с этим, можно согласиться

(прим. ред. китайский Диоген) Должно быть, изумительно, когда человек скромно ведет себя, избегает роскоши, не приемлет богатств и не прельщается мирскими страстями. Издревле среди мудрых богатые – редкость. В Китае жил некогда человек по имени Сюй Ю. У него не было ничего – никакого имущества, он даже воду пил, зачерпывая ладонями. Увидев это, кто-то принес ему сосуд из тыквы, но однажды, когда мудрец повесил его на сучок, сосуд загудел под ветром. Сюй Ю выбросил его, сказав: «Как он докучлив!» И опять он стал пить воду, зачерпывая ладонями. Как же, наверное, ясно было у него на душе! Сун Чэнь в зимние месяцы не имел постели – у него была лишь охапка соломы. Вечером он ложился на нее, утром убирал. Китайцы сочли это замечательным, а посему описали и описания эти передали потомкам. А наши даже изустно не могут рассказать о таких поступках.

Смена времен года очаровательна в любой мелочи. Вероятно, каждый скажет, что очарование вещей осенью всего сильнее. Это, конечно, так, но, по-моему, весна более всего приводит в движение наши чувства.
С той поры как щебет птиц зазвучит как-то особенно по-весеннему, как в мягком солнечном свете возле заборов начинает прорастать травка, весна постепенно вступает в свои нрава: расстилаются туманы и мало-помалу распускаются цветы. И тут как раз налетают дождь и ветер, суматошно разбрасывают цветы и мчатся дальше. Пока не появится молодая листва, цветы доставляют одни только беспокойства.
Не только прославленный аромат цветущего апельсина и, но и благоухание сливы, воскрешая минувшее, любовно напоминает о нем. Много незабываемого таят в себе и красота горных роз, и изменчивый облик глициний.

Очень занятны японские песни. Даже труд презренных лесорубов облагораживается, когда о нем поют; даже ужасный вепрь, если сказать: «Спящего вепря ложе», начинает казаться добрым.
В нынешних песнях отдельные строки кажутся составленными весьма искусно, но они почему-то совсем не то, что старинные песни, где все – не только слова – казалось исполненным очарования.
Цураюки говорил:

Хотя из нитей
Не сплетен
(разлуки путь)…

Говорят, что это стихотворение считалось наихудшим в «Собрании старинных и новых песен», но тем не менее сразу видно, что такой оборот не мог бы сочинить наш современник. В песнях того времени выражения и слова такого рода встречались особенно часто. Трудно понять, почему такая слава закрепилась именно за этими стихами. В «Повести о Гэндзи» они записаны так:

Хотя и не сплетен (разлуки путь)…

Точно так же отзываются и о стихах из «Нового собрания старинных и новых песен»:

Даже сосна, что (хвою) сберегает,
На вершине унынья полна.

Действительно, по форме они выглядят немного бессвязными, однако в дневнике Иэнага написано, что при опросе во время поэтических состязаний это стихотворение было признано отменным, и его величество, особенно этим стихотворением растроганный, отозвался и потом о нем с похвалой.

Говорят, будто исстари не меняются лишь законы стихосложения. Не знаю, так ли это. Когда читаешь стихи древних поэтов, где слова и образы те же, что звучат и поныне, впечатление складывается совсем иное. Они кажутся легкими, изящными, чистыми по форме и глубокими по очарованию. Да и слова песен эйкёку из сборника Рёдзинхисё тоже полны очарования.
Как прекрасно звучало все – даже случайно оброненные слова – в устах древних!

Можно ли любоваться лишь вишнями в разгар цветения и полной луной на безоблачном небе? Тосковать по луне, скрытой пеленой дождя; сидя взаперти, не видеть поступи весны – это тоже глубоко волнует своим очарованием. Многое трогает нас и в веточках, что должны вот-вот распуститься, и в садике, что осыпается и увядает.
В прозаических вступлениях к стихам пишут: «Я пришел любоваться цветами, а они давным-давно осыпались» – или: «Не пришел любоваться цветами из-за такой помехи». Чем это хуже вступления: «Любуясь цветами…»? Мне понятно пристрастие к любованию осыпающимися цветами или луной, что клонится к закату, но подчас встречаются безнадежные глупцы, которые говорят: «Осыпалась эта ветка и та. Нынче уже любоваться нечем».
Все на свете имеет особенную прелесть в своем начале и в завершении. А любовь между мужчиной и женщиной – разве она в том только, чтобы свидеться? Любовь – это когда с горечью думаешь, что время прошло без встречи; когда сожалеешь о пустых клятвах; когда одиноко проводишь долгие ночи; когда думаешь лишь о любимой, далекой как небо; когда в пристанище, заросшем вокруг камышом, тоскуешь о былом.
Глубже, чем полная луна на безоблачном небе, что глядится вдаль на тысячи ри, трогает за душу лунный серп, взошедший в предвестье близкого рассвета. Ничто не чарует более, чем бледный луч его, когда он проглядывает сквозь верхушки криптомерии в диких горах или спрятался за быстро бегущую стайку туч, что брызжет на нас мимолетным. дождем. Когда лунный свет переливается на увлажненной листве буков и дубов, он проникает в сердце, он приносит тоску по душевному другу, по столице.
Но вообще-то луна и цветы заслуживают не только любования. Ведь даже думать о них весной, не выходя из дому, а лунной ночью затворившись в спальне, сладко и привлекательно.

Всякие ошибки проистекают оттого, что люди мнят себя мастерами, для которых все – дело привычное, принимают высокомерный вид и ни во что не ставят других.»


    Примечание. Некоторые параллели. Бэнтэн с лютней и змий. Вообще о благотворительном влиянии женщин на мужчин. «Бэндзайтэн (Бэнтэн)-единственная богиня, входящая в число Семи богов счастья. Ее чаще всего изображают восседающей на драконе или змее. (Иногда резчики нэцкэ помещают небольшую свернувшуюся змейку в высокой прическе Бэнтэн); руки богини изящно возложены на бива (лютня, японский национальный струнный инструмент)… В формировании культа Бентэн исключительно важную роль играют добуддийские верования. В них фигурирует владычица речных вод Белая Змея, чьи функции впоследствии и приняла на себя Бэндзайтэн. Отсюда уместно заметить, что присутствие дракона на изображениях  и скульптурах Бэнтэн далеко не случайно. Этот дракон с телом змеи и головой старца - его зовут Угадзин или Хакудза-божество земледелия, переосмысленный образ О-гэцу-химэ, "девы-богини великой пищи". Согласно одной легенде, некогда Укадзин выступал как грабитель, разоряя прибрежную деревушку Кошиго. Он внезапно появлялся из моря и нападал на жителей, пожирая в первую очередь младенцев. Бэндзайтэн устроила небольшое землетрясение, чем отвлекла внимание дракона, а потом искусно оплела его своими чарами и убедили его на себе жениться! Её благотворное влияние привело к тому, что Угадзин превратился из бесчинствующего разбойника в защитника и покровителя, неся отныне лишь благо. Между прочим, стратегический талант богини, проявившийся в инциденте с Угадзином, снискал ей ореол мудрой и удачливой воительницы, способной разрешить миром любое военное противостояние… Ее голову обвивает белая змея, считающаяся зверем-посланником богини. Однако японцы не очень любят поклоняться страшилищам. Поэтому с 14 века каноничным изображением Бэнтэн стал образ соблазнительной красавицы… Также Бэнтэн часто чтут как распределяющего воду ками на вершинах гор, у истоков горных потоков. Лютня в руках богини символизирует ее покровительство музыке и изящным искусствам как таковым… Бэндзайтен-символ долголетия, успеха, музыкального дара и защиты от стихийных бедствий...»



            ***
    Пастух и Ткачиха
    Встречались хоть раз в году…
    Нам же и вовсе не встретиться…



            ***
    Весенний дождь…
    Крылья бабочки на цветке,
    Влажные, дрожат…
               


            ***
    Бабочка присела
    На плетень…
    Солнечный дождь…



            ***
    Первый снег
    Повсюду преобразил
    Унылость осени…



            ***
    И людям порой
    Не пережить зимы;
    Что рыбы и птицы?..



            ***
    Сны вечные снегов…
    И сниться ль вьюга
    На вершинах гор?..



            ***
    Весенний ветерок
    Поселился в листве ив,
    Шелестя…



            ***
    Тучи ввысь идут
    Многослойной грядой,
    Словно крыши пагоды…



            ***
    Просияло Солнце
    Меж туч необозримых…
    Горная хижина…



            ***
    Весенним утром
    Отходит дымка
    От  цветущих ветвей…



            ***
    Зонтик ветер подхватил
    И понес в засцветший сад,
    Бросив на воду…



            ***
    Певучие птицы
    Облюбовали цветущую ветвь,
    Не чуждые красоте…



            ***
    Снег припорошил
    Широкополый зонт…
    Две японки…



            ***
    В голове – пустота,
    В сердце – доброта,
    Я – Будда!



            ***
    Замок белой цапли,
    За облаками в синеве
    Жилище земных царей…



            ***
    Пагода ночью
    Осыпана снегом…
    Утихли страдания…



            ***
    Ветер ивы гнет,
    Дождь моросит по воде…
    Уносится печаль…



            ***
    (успокоение)
    Дождя рисунок
    Скрыл в тумане
    Хижину отшельника…



            ***
    Донесся крик
    Улетающих гусей…
    Прощание Осени…



           ***
    Луна светит
    Сквозь сосновые ветви…
    Как скоротечна жизнь!..



            ***
    Ночью на переправе
    Залюбовался Луной…
    Серебрится река…



            ***
    Любовь мне мою
    Не утаить,
    Что воду в решете…



            ***
    Осень в горах…
    Как тихо и уныло!..
    Пора замирания…


 
            ***
    Предметы Её туалета,
    Как дороги вы мне,
    Когда Её не стало!..



            ***
    Читая любовную лирику,
    Я люблю всех
    Женщин Японии…



           ***
    Взгляд гейши –
    Дивное вино,
    Пьянит, чарует и пленяет,
    И с сямисэном заодно
    Дух Эроса* вселяет…

    *точнее – дух Лиры (сестры Эрота)



            ***
    Посвященная в тайны Лотоса…

 
   
    Примечание. Излюбленным занятием древней японской аристократии было стихосложение и каллиграфия…

    Примечание. Цитата: «Смешно видеть, как обсасываются сейчас в медиа образы гейш и самураев, эти нелепые воплощения поистине собачьей преданности. Подавленный мазохизм - вот естественная реакция, которая может возникнуть у народа, имеющего многовековую традицию поиска радости в подчинении. Отсюда и переизбыток чисто японских грязных извращений, до сих пор удивляющих весь цивилизованный мир.»

    Примечание. Юрген Брендт, «Лики Японии». «Чтобы приблизиться к пониманию феномена, имену­емого «сэппуку», без чего трудно постичь определенные нормы поведения и своеобразие душевного склада японцев, надо различать жестокость, причиняемую другим, и жестокость и страдания, которые человек причиняет са­мому себе. Возможно, известный мазохизм достиг в «сэппуку» своего апогея. Самоистязание не всегда бросалось в глаза. Оно могло проявиться в виде невероят­ной дисциплинированности, странной покорности или быстрого примирения с судьбой, своего рода фатализма. «Нагай моно нива макарэро» («Если это слишком длин­но, завернись в него»), — гласит японская пословица. То есть, если что-либо тебе покажется сверхмощным, не оказывай ему сопротивления, покорись. Подчиниться сильному, тому, кто определяет нормы поведения, вовсе не значит, что ты теряешь свое лицо. Просто уступа­ешь сильному, превосходящему тебя (или кажущемуся сильным и превосходящим), умаляешь себя в глазах сильного, признаешь себя неспособным, глупым, даже если в глубине души ты с этим не согласен. Здесь-то и действует уже фактор самоистязания. И чем оно глубже, тем глубже надежда, что сильный вознаградит тебя за твою скромность, за твое добровольное пребывание на заднем плане. Здесь действует та же пружина, что и при обмене подарками или во время приглашения на званный обед, когда дарящий утверждает, что его пода­рок — ничего не стоящий пустяк, а хозяйка дома просит прощения у гостя за скромное угощение. Все это, с точки зрения доктора Такэо Дой, о котором уже шла речь в предыдущей главе, имеет какое-то отношение к «амаэ».
    Соблюдение норм поведения перевешивает логическое мышление, по­этому критика и спокойное отношение к ней вписыва­ется в японскую систему отношений с большим трудом. Критика, высказанная напрямик, часто воспринимается как личное оскорбление. Расхождение во мнениях не­редко с первых же слов ведет к перебранке. В Японии часто приходится читать и слышать, что мнение иност­ранцев об их стране интересно лишь в том случае, если оно критично, но на самом деле достаточно высказать одно-единственное критическое замечание, чтобы задеть гордость японца или так называемой общественности и тем самым вызвать неистовое негодование или защитную реакцию, выраженную в словах: иностранцы нас все равно не понимают. При этом бывает даже, что в глуби­не души японцы согласны с критиком и сами считают, что критикуемое достойно критики, но, когда слышат ее из уст чужестранца, реагируют весьма болезненно.
    Совсем другое дело, когда сам себе причиняешь боль. Чем больше себя уничижаешь, чем больше страдаешь, тем кажешься более достойным уважения и более за­служивающим доверия. А высшая и конечная форма, позволяющая самому себе причинить наибольшее страдание,— это «харакири», которое не встречается ни у одного другого народа в мире.»

    Примечание. «…в Японии была замечательная традиция устраивать соревнования по отсеканию голов иноземцам при высадке на континент. Кто веселее и зрелищнее пустит фонтан вражеской артериальной крови - тот и победил.» Ну, про отряд 731 можете почитать сами с фото-подборкой (или посмотреть резню китайцев в Нанкине («Черное Солнце»), - хуже фашистов, - не случайно Германия и Япония сблизились по духу во время Второй мировой войны! Эсэсовцы и самураи близки духовно, и по отношению к смерти)… или посмотреть фильм вроде «Философия ножа», японцы там и над русскими издевались (30% замученных), да и вообще японцы –  геополитические враги русских (хотя можно и жить мирно и дружественно по-соседски)… всё их изуверство закончилось с победой русских над Квантунской армией и Хиросимой и Нагасаки*, применением ядерного, а не бактериологического и химического оружия, как это планировали японцы… и благотворным культурном и финансовом влиянием США… ныне и в Японии дух милитаризма и самурайства не желает причинять вреда ближнему…
    Видимо, время диктует свои реакции в момент общего обесценения, упадка, как компенсацию повышения собственной значимости в условиях крайнего неравенства (прижать сапогом шею низшего к холодной и острой стали самурайского меча).
    P. S. Как говорят японцы, в одном человеке сочетаются разные стороны, и не стоит их смешивать, а относиться к каждой по-разному… (каждый человек многогранен, многосторонен).

    Примечание. Интересно, что Япония, набрав воинственной силы, и в средние века уже совершала агрессию против Китая и Кореи, всё тогда также закончилось изгнанием японцев, история повторяется, равно как и с Германией, но на новом качественном витке.

    *(мнение) «В правительстве Японии начало военных операций Советским Союзом вызвало панику. "Вступление сегодня утром в войну Советского Союза, - заявил 9 августа премьер-министр Судзуки, - ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны". Таким образом, именно действия Советских Вооруженных Сил, по признанию японского руководства, а не атомная бомбардировка городов Японии американскими самолетами, произведенная 6 и 9 августа, решили судьбу Японии и ускорили окончание второй мировой войны.
    Массовое уничтожение населения японских городов не диктовалось никакой военной необходимостью. Атомная бомба была для правящих кругов Соединенных Штатов не столько актом конца второй мировой войны, сколько первым шагом в "холодной войне" против СССР.
    …Красная Армия пришла в Корею как освободительница, как друг и союзник корейского парода. Корейский народ по достоинству оценил жертвы, принесенные во имя его свободы и независимости. Свидетельство тому - массовые демонстрации дружбы и искренней благодарности населения, проходившие в городах и селах, куда вступали части Красной Армии. Символами вечной признательности корейского народа своим освободителям стали монументы в честь советских воинов в Пхеньяне и других городах Кореи.
    Военная кампания Вооруженных Сил СССР на Дальнем Востоке увенчалась блестящей победой. Ее итоги трудно переоценить. Официально кампания длилась 24 дня. Были наголову разбиты ударные силы врага. Японские милитаристы лишились плацдармов для агрессии и основных своих баз снабжения сырьем и оружием в Китае, Корее и на Южном Сахалине. Крах Квантунской армии ускорил капитуляцию Японии в целом.
    Окончание войны на Дальнем Востоке спасло от гибели сотни тысяч американских и английских солдат, избавило миллионы японских граждан от неисчислимых жертв и страданий и предотвратило дальнейшее истребление и ограбление японскими оккупантами народов Восточной и Юго-Восточной Азии.
    В результате разгрома Японии создались благоприятные условия для победы народных революций в Китае, Северной Корее и во Вьетнаме. Народно-освободительная армия Китая получила огромные запасы трофейного оружия.
    Не подлежит сомнению, что без решающей помощи Советского Союза китайский народ не смог бы так быстро сбросить ярмо японских милитаристов и добиться освобождения своей страны.
    Разгром японского милитаризма способствовал мощному подъему национально-освободительного движения во всей Азии. 17 августа была провозглашена независимая Индонезийская республика.»

    Примечание. «В первый день советского наступления, 9 августа, США сбросили атомную бомбу на Нагасаки. Бомбардировка Хиросимы состоялась 6 августа. Помогали союзнику? Вряд ли. Скорее, стремились закончить войну без него. Черчилль вспоминал, что после успешного испытания бомбы помощь Сталина отпала сама собой. Вопрос о необходимости атомных бомбардировок остается предметом дискуссии среди историков до сих пор. Защитники бомбардировок считают, что они ускорили окончание войны и ссылаются на слова Трумэна о том, что ни Конгресс, ни народ США его бы не поняли, если вместо бомб он платил бы жизнями собственных граждан (от 250 тыс. до 1 млн человек). Противники не менее обоснованно утверждают, что в японских городах погибли в большинстве своем гражданские лица (непосредственно в момент взрыва было убито и ранено более 200 тыс. человек).
    Трумэн: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях.» (прим. ред. подобным образом стоит и России относиться к противостоянию США и иных, занимая нейтралитет).
    В своём потсдамском дневнике президент писал: «Мы разработали самое ужасное оружие в истории человечества… Это оружие будет применено против Японии… так, чтобы военные объекты, солдаты и моряки были целями, а не женщины и дети. Даже если японцы дикие — беспощадны, жестоки и фанатичны, то мы, как руководители мира*, для общего блага не можем сбросить эту ужасную бомбу ни на старую, ни на новую столицу». В августе 1945 года Трумэн был инициатором атомной атаки Хиросимы и Нагасаки. После этого войска США оккупировали Японию…»

    *прямо как злодеи из «Звездных войн», обладающие «Звездой смерти» (и применившие ее)…
   
    Примечание. Божественный ветер, помогающий японцам в истории Японии. «Камика;дзе (ками — «божество», кадзэ — «ветер») — «божественный ветер», название тайфуна который дважды, в 1274 и 1281 годах, уничтожил корабли монгольской армады хана Хубилая на подступах к берегам Японии.
    Во второй половине XX века слово «камикадзе» стало использоваться для обозначения японских пилотов-смертников, появившихся на заключительном этапе войны на Тихом океане. «Камикадзе» — часть более широкого японского термина токкотай, которым обозначали всех добровольцев-смертников (не только лётчиков).
    Японцы называли подобные действия токубэцу ко: гэки тай — «ударные отряды специальных атак».
    Боле божественный ветер не помогает Японии…

    Примечание. Я спросил у китаянки, как китайцы относятся к японцам. Она сказала, что японцы много китайцев убили и сильно зверствовали…

    Примечание. Многие смотрят на карту и думают, как такая маленькая Япония (с гулькин нос) могла оккупировать столь большой Китай? Также думали и про маленькую Германию относительно большого СССР. Вот и получается, что географический размер не является основным параметром…   

    За что китайцы не любят японцев:
    http://starboy.name/sund/yapkit.htm

    Примечание. Юрген Брендт, «Лики Японии». «Ссылаются иногда на японские фильмы или на зверства японских войск во время второй мировой войны. Конечно,  все это имело место. На европейские языки был переведен роман Су­саку Эндо «Море и яд», повествующий о вивисекции, которой подвергались американские военнопленные в одной из японских университетских клиник, и о других отвратительных насилиях.
    Ужасающие по своей жестокости расправы происходили не только во время последней войны, но и прежде. В 1894—1895 годах, в первую войну Японии с Китаем, вся мировая печать с негодованием писала о зверских расправах над гражданским населением. Но ведь и в истории другой страны был период, когда от имени ее народа, с гордостью именовавшего себя нацией поэтов и мыслителей, совершались немыслимые зверства. Можно ли из этого сделать вывод, что немец по натуре своей отличается особой жестокостью и свирепостью?..»

     Примечание. Юрген Брендт, «Лики Японии». «Итак, мы вновь пришли к iti «гайдзину» — «чужестранцу», постороннему, к японской «исключительности» и культу, который Япония подчас возводит сама себе.
    Откровенно говоря, бывает досадно, когда порой приходится слышать от японцев: «Вы нас все равно не понимаете!» Или вопрос: «Разве вы можете понять япон­скую литературу?» Когда же задаешь встречный вопрос: «А вы понимаете немецкую литературу?», то слышишь чаще всего весьма самоуверенный   ответ: «Разумеется!» — «А почему это само собой разумеется?» — «По­тому, что мы изучаем ее уже больше ста лет». Это звучит не очень убедительно, хотя и приходится признать, что в Японии знают о мире, и в первую очередь о Европе, больше, чем мир о Японии, а, как известно, именно знание является важнейшей предпосылкой для понимания.»

    Примечание. Я понял одну важную вещь (странно, что так поздно!), что все люди в принципе одинаковы по базису мыслей-идей и инстинктов (но и здесь уже разняться, так есть, например, садисты и мазохисты, у них уже инстинкты несколько отличаются прямо на базовом, врожденном уровне). Хотя люди и варьируются, различаясь по реакциям на одну и ту же ситуацию, и условностям, вырабатываемым обычаями, традициями, условными рефлексами, отражающимися и в национальном характере, и нечто даже, наверное, становится присущем на генетическом уровне (как, например, постоянно обращают внимание евреи, указывая на какие-то присущей их расе качества*), все же способны прочувствовать, понять иных.
    С другой стороны, мне немного претит, когда, к примеру, европейцы хотят стать «настоящими японцами», копируя какие-то условности (вошедшие в привычку), а японцы, к примеру, считают себя недоступными пониманию европейцев и ни за что не принимают тех за своих. Хотя настоящие актеры по жизни – Протеи – способны вживаться в любые роли духовно глубоко. Но это даже и не нужно, если быть просто самим собой.
    Лично мне близки и понятны по духу древние самураи (и ронины), понятна японская поэзия (мужская и женская) и довольно! а всякие там условности и особости восприятия современных японских обывателей мне не так уж и важны. 

    *условные рефлексы, наверное, где-то переходят на генетический уровень, становясь безусловными рефлексами; некоторая наследственная информация передается, генотип мутирует; так у евреев, похоже, к примеру, условные рефлексы по отношению золотому тельцу, превратились в безусловные рефлексы; к тому же если на это постоянно еще оказывать и ментальное воздействие общности. Это же может называться «(золотой) жилкой».
    Но также стоит отметить, что (как говорится в поговорке) «врожденные пороки (например, сексуальные отклонения), впрочем, как и таланты, не (обязательно) передаются по наследству». В общем, это тема генетиков и др., изучения определенных формул  кода человека.

    Примечание. Если бы мне японцы сказали, что я их не понимаю, то это вызвало бы у меня улыбку. Я бы мог ответить: а меня вы вовсе не знаете. Я для них как будто не существую, а они для меня существуют. Да и что значит не понимать? Это из области психологических реакций, эмоций? Ибо 2+2=4 и в Африке 2+2=4, или кто-то в какой-то стране думает иначе? С переживаниями… в основном понятно; возможно европейцы не имеют только каких-то условных рефлексов, установок, а так… хотя все же надо иметь внутренне богатый мир, воспитание его, чтобы мочь нечто переживать. К примеру, понятно, что музыканту с абсолютным слухом и глубоким и разносторонним внутренним миром доступно иное переживание музыки (и жизни), нежели человеку, не имеющему слуха и не подготовленному, не воспитанному музыкальной культурой. 

    P. S. Также мир людей разнится много сложнее, чем мир тех же животных, где различия очевидны, в людях же они сокрыты общей схожестью оболочки, которая, впрочем, тоже разнится.
    
    Примечание. Китайцы и японцы, как мне кажется, несколько комплексуют по расовым признакам перед европейской и даже, возможно, негроидной расой, компенсируя это чувством и сознанием своего некоторого интеллектуального и культурного превосходства.

    Примечание. В. А. Пронников; И. Д. Ладанов, «Японцы» (и снова идея стремления к превосходству проявляет себя):  «При появле¬нии в 1850-х годах американо-европейских эскадр японцы должны были признать свое бессилие; чувство национальной гордости, глубоко уязвленное сознанием превосходства европейцев, однако, не смирилось, и со свойственными им настой¬чивостью и стремительностью японцы задались целью овладеть этим превосходством, которое, в их представле¬ниях, сводится к техническому прогрессу и к военным усовершенствованиям, и не только овладеть, но и пре¬взойти. И вот они в тридцать лет совершили в своей стране переворот, в сравнении с которым наши шумные европейские революции представляются топтанием на одном месте. Если в этом перевороте японцами руково¬дило чувство национального достоинства, то националь¬ная гордость стала увлекать их дальше. Утвердившись в мысли, что они сравнились с европейцами в культуре, японцы не удовлетворились сознанием такого равенства и стали мечтать об исключительном признании своего народа в истории человечества. Народился своего рода японский мессианизм».
    Примечание. Да разные (почти все) народы страдают подобным, и американцы (своей исключительностью), и русские (своим особым путем), и немцы, и т. д…

    Примечание. В. А. Пронников; И. Д. Ладанов, «Японцы». «Люди зрения и люди голоса».  «Японцы, в частности, относятся к первому типу, а европейцы — ко второму. Зачастую процесс общения разворачивается между пред¬ставителями этих двух культур в разных плоскостях. Отсюда — известное недопонимание и даже конфликтные ситуации.

    В японском национальном характере, по нашему мне¬нию, рельефно выделяются: а) общеэтнические черты — трудолюбие, сильно развитое эстетическое чувство, лю¬бовь к природе, приверженность традициям, склонность к заимствованиям, этноцентризм, практицизм; б) черты группового поведения — дисциплинированность, предан¬ность авторитету, чувство долга; в) обыденно-житейские черты — вежливость, аккуратность, самообладание, бере¬жливость, любознательность.

    Немец трудится размеренно, экономно, у него все рассчитано и предусмотрено. Японцы отдают¬ся труду самозабвенно, с наслаждением.
    В японском языке есть специфическое выражение фу - рю. Оно состоит из иероглифов фу — ветер и рю - поток, понятие «ветра и потока» передает чувство пре¬красного. По утверждениям японского писателя Тэцудзо Таникава, эстетическое чувство — это основа японского национального характера, именно та кардинальная чер¬та вокруг которой группируются все остальные.
    Всем известно, пишет Т. Таникава, что в каждой японской семье, как бы ни была она бедна, всегда нахо¬дится горшок с растениями и панно-картина, висящее в специальной нише. Даже на самом маленьком клочке земли обязательно разбит садик. В таких садиках неско¬лько деревьев, каменный фонарь, земля покрыта мхом; их можно встретить во многих уголках японских боль¬ших городов. Если бы к тому имелась возмож¬ность, то каждая японская семья охотно сделалась бы обладательницей подобного садика и тщательно за ним ухаживала.
    Известно стремление японцев рано (в пятьдесят или пятьдесят с небольшим лет) удаляться от дел и пре¬даваться эстетическому наслаждению природой — дере¬вьями, цветами, птицами, ветром и луной — в соответст¬вии с  фурю. Все, что в представлении иностранцев со¬единяется с Японией, подчеркивает Т. Таникава, — обуче¬ние женщин художественной аранжировке цветов, искусству чайной церемонии и сочинению стихов, обуче¬ние мужчин военным искусствам - имеет отношение к фурю.

    В Японии популярно выражение: «Самурай холоден, как его меч, хотя и не забывает огня, в котором этот меч был выкован». И действительно, самообладание и сдер-жанность — качества, которые с древних времен счита¬лись у японцев первыми признаками храбрости.»

    Примечание. Всеволод Овчинников: «С недавних пор японцы  в шутку заговорили о "сексуальном реванше" за поражение во второй мировой войне. Расположенные близ Токио американские военные базы Йокота, Ацуги, Йокосука издавна окружены кольцом злачных мест - дансингов, баров, массажных салонов. При обменном курсе 360 иен за доллар ночные развлечения обходились американским воякам втрое дешевле, чем на родине.
   Но теперь, когда курс снизился до 120 иен, их долларовая зарплата сократилась втрое. Теперь расквартированные в Японии моряки 7-го флота и летчики 5-й воздушной армии США отовариваются только в военторгах. Они берут там ящиками тушенку и сгущенку, как некогда делали мы в торгпредском кооперативе.
    Но самая поразительная метаморфоза произошла в зонах порока вокруг американских военных баз. В роли хостэсс там теперь нередко выступают жены американских  военнослужащих, находящихся на боевом дежурстве. Длинноногие  блондинки  прислуживают  японцам, провозглашающим  очередной "Кампай", это льстит их самолюбию, избавляет их от комплекса представителей побежденной страны.»

    P. S. Известен и интересен фильм «Страх и трепет» (прямо, мазохистский), где главная героиня – девушка из Бельгии – приезжает в Японию и устраивается в крупную японскую фирму, где ее всячески унижают.

    Амели Нотомб, «Страх и трепет», текст (особо нравится):
    http://starboy.name/sund/strahitrepet.htm

    Примечание. Из рецензий. «Фубуки — глубоко несчастный паук, что пожирает тех, кто с меньшими усилиями взбирается наверх, но в то же время такая прекрасная в своей озлобленности. Единожды она должна была подарить Амели чувство собственного несказанного удовлетворения. А что может служить для этого причиной, как не осознание величества и признание иностранкой своего поражения? «Страх и трепет», вот как должна была действовать Амели-сан, говоря с «Императрицей». И она не прогадала — «Мне удалось довести ее до оргазма», если можно так назвать озарившееся немым удовлетворением лицо «госпожи». Да, а ведь как мало надо сделать для того, чтобы превознести человека на облако эгоцентричного блаженства. И как же все-таки условны границы порабощенного и господствующего. Порой не различить...
    Страх и трепет нужно испытывать перед своей начальницей. Даже если она прекрасна, если ты уже в нее влюбилась, если сладко испытывать на себе ее измывательства, и у нее такой нос, что «если бы Клеопатра обладала несравненным японским носом, география земного шара выглядела бы совсем иначе.»


    Примечание. О японках, «Эти странные японцы». «Японское общество спокойно терпит дискриминацию по половому признаку, мужской шовинизм и сексуальные домогательства. На протяжении долгих веков жизнь учила женщину тому, что высшая мудрость - в молчании, так что потребуется несколько десятков лет борь¬бы, чтобы сломать этот стереотип.
    У иностранцев свое специфическое видение япон¬ской женщины. То же самое можно сказать про япон¬цев. Кстати, их представления не так уж сильно расхо¬дятся. Японская девушка должна быть мягкой, покор¬ной, и больше слушать, чем говорить. Жена - это вопло¬щение хладнокровного спокойствия и скромности. На самом деле все с точностью наоборот. Японские жен¬щины экстравертны, прекрасно приспосабливаются к жизненным обстоятельствам и хорошо справляются с кризисными ситуациями. Порог терпения у них чрез¬вычайно высок, и они обладают очень гибким мышле¬нием. Короче говоря, женщины способны покорить та¬кие высоты, которые и не снились мужчинам, однако не должны показывать этого. Попробуйте продемонстри¬ровать свою истинную сущность, - и вас, невзирая на почтение или даже тайную боязнь, назовут бесстыжей и обсмеют.
    Современной японке следует быть молчаливой, но красноречивой, застенчивой, но откровенной, хрупкой, но сильной, фривольной, но серьезной, эмоциональной, но трезвомыслящей, сентиментально-слезливой, но без¬жалостной, осторожной, но дерзкой, покорной, но неза¬висимой. Не слишком ли высокий счет?..»


    Примечание. Когда я только думаю о японках, то одна мысль о них вызывает во мне прилив эротически-окрашенных чувств…


            ***
    Я влюблен в Японию и японок…


            ***
    Поцеловать сзади со спины пятки, сидящей на них женщине-японке...
 
 
            ***
    Под тапочками у японки… отдыхающей после купания в естественной ванне на свежем горном воздухе…
 

            ***
    Черные классические туфли японской Госпожи… перед лицом… прах с их кожи на устах… По возвращении Госпожи домой, покорно ложиться под Её ноги… ковриком…

 
            ***
    Строгий рисунок на чулке у каймы Ее туфли, будучи прямо перед лицом, внушает трепет… и томление…


            ***
    Деловая японская Дама… бизнес-Леди… щеткой для зубов чистить Ей туфли…
 

            ***
    Европейцу драить (руками) женские туалеты в японской фирме и неукоснительно следить за туалетной бумагой и разными женскими туалетными принадлежностями… (для повышения чувства собственного превосходства японок).


            ***
    Целовать (несвободной) японке стопу под страхом острия меча…

 


            ***
    Быть рабом изощренной жены якудзы... боятся Её ядовитых шпилек…
 
 
            ***
    До смерти бояться своей Хозяйки...

 
            ***
    Жена японского феодала, Госпожа.
 
 
            ***
    Крестьянин гнет спину перед супругой японского феодала…
 
 
            ***
    Гейша оставила свои гэта у входа…
 
 
            ***
    Японка, кормящая попугая…



            ***
    Японская жена,
    Созерцающая измену мужа
    Из-за тонкой ширмы…
                (плачь…)



            ***
    Что же это за обычай такой:
    Делать на одну ночь своей
    Чужую Жену?!..



            ***
    Женщины пробуждают (во мне) любовь,
    Так почему мне
    Не любить Женщин?..


 
            ***
    Заболела любимая…
    И любовь моя
    Стала острей и нежней…



            ***
    Облака и волны
    На Её платье…
    Не стала бы сама облаком и волной…



            ***
    Алее кленов
    Её губ киноварь
    Для поцелуев создана…



            ***
    Луна и сосна
    На ночном небе…
    Проходящие тени…
                (и жизни, как тени…)




            ***
    Снег припорошил сосну…
    Японка с зонтом
    Любуется приходом Зимы…


 
            ***
    (темнеет…)
    На заснеженной скале
    Одинокая сосна…
    Стойкость и вечность…



            ***
    Дорога в горах
    К синтоистскому Храму…
    Что ведет путника?..



            ***
    (цукубаи)
    Все точно на картине:
    Бонсай среди камней
    И по бамбуковой ложбине
    Журчит прохладою ручей…

    

    Цукубаи:
    http://starboy.name/sund/cukubai.html



            ***
    Минимализм,
    Сочетание,
    Вкус… Икебана…



    Япония: http://starboy.name/fdm/files/jp.html



            ***
    Дорога к синтаитскому Храму в горной японской деревушке… восхождение к совершенству…
   


            ***
    Зимние шапки на домиках в горах Японии…



            ***
    Сосна над традиционной японской крышей…
   


            ***
    Норимон со знатной Дамой…


 
            ***
    Переправа… Женщин…

 



            ***
    Японка с зонтом
    Проплывает на лодке
    Мимо цветущей сакуры…
                (ускользающая красота)



            ***
    Японский нейлон…



            ***
    Целовать Её усталые ножки в чулках, освободив от промокшей обуви… получив пальчики в нейлоне в лицо, под нос…



            ***
    Так красива, интимна в подлунных тонах… Дама полусвета… с погружением во тьму интимных отношений, где существо купается во тьме…



            ***
    Поцеловать японке край кимоно… в знак почтения…   



            ***
    Юноша любимой японке
    В весеннем лесу, 
    В шалаше:
   
    - Не уходи…
    Я буду целовать
    Твои пятки…



            ***
    Потешить любимую девочку хоботком…   



            ***
    Молодая женщина,
    Стирающая белье…
    Мужской взгляд.
                (пронизывающий, берущий, обладающий)



            ***
    Весенний
    Японский
    Домик…
                (многоярусность…)   



            ***
    Всё замело
    Лепестками сакуры…
    Тихая река…



а)
            ***
    Зимняя хижина
    В горах Китая…
    Занесена…


б)
            ***
    Осенний домик
    В горах Японии…
    И тишина…



            ***
    Осень наступила,
    Исчезли мухи,
    А вместе и пауки…



            ***
    Осенней грусти
    Дождливый туман
    У ив над мостом…


 
            ***
    Косой дождь,
    Раскосые глаза,
    Ветер…



            ***
    Зимняя неделя
    В Японии,
    Как коротка и тяжела!..
    Беспросветен день…
    Тучи и снег…
    Ветер и зонты…
    Край (мира)…



            ***
    Небесный шатер
    Над чистой водой
    Парит… Фудзияма…


 
            ***
    Золотистой осенью
    Под древом на листве
    Лютня позабыта…



            ***
    Цапля в болоте
    Смотрит на Луну…
    Также одинока…


 
            ***
    Страстно целовать
    Ножку японки
    На возвышенной гэта…



            ***
    (японка)
    Яркое кимоно,
    Тёмные волосы,
    Печальные глаза…



            ***
    Её тенью
    Лежать у Её ног…
    Большего не надо…



            ***
    (на снегу)
    Белотельная японка
    За отправлением
    Малой нужды…



            ***
    Луна ночная светит
    Сквозь замерзший бамбук…
    Ветер…
 


            ***
    Старик с мешком
    Уносит молодость
    Под Луной времени…


            
            ***
    И как она прекрасна,
    Японка в грусти
    О любимом!..



            ***
    Как красива
    И как печальна
    Эта японская Дама!..



            ***
    Прикрыла веером
    Свое смущение
    И улыбается…
                (я это угадал…)



            ***
    Черные чулки японки
    У самурая во рту…
    Вкусил страсть…



            ***
    Твоя любовь… и руки,
    Словно вьюнок,
    Обвили меня…



            ***
    Белое тело обнаженной
    Черноволосой японки…
    Ночь и Луна…



            ***
    Юные гэйко
    За чтением письма…
    Какие красавицы!..


       
            ***
    В интимном кругу
    Японских Дам,
    Как ребенок…


   
            ***
    Японское материнство…



            ***
    Первое острое
    Сексуальное переживание
    К матери-японке… Сидзуэ…

    (из откровений Юкио Мисима)



            ***
    Словно младенец,
    Прижавшийся к своей Матери,
    Ткнулся носом меж (Её) ног…
       


    Примечание. Некоторые понравившиеся страницы о Юкио Мисима (в свое время я прочитал почти все его книги; этот писатель довольно близок мне духовно, у него, похоже, и фетишистские, и садо-мазохистские, и даже где-то гомосексуальные наклонности), Ричард Аппиньянези, "Доклад Юкио Мисимы Императору" http://starboy.name/sund/amisima.htm

    (цитата) («Мир абстракций и отвлеченных понятий порождает одиночество, в котором коренится мужество самурая. А го – чисто самурайская игра. Я буду играть белыми, как Сусаи, а ты черными, как молодой претендент…»)

 

            ***
    Сэппуку на песке, на берегу моря, на (алеющем) восходе Солнца…
 


            ***
    Верный самурай
    Подле ног Госпожи
    Своего Господина…



            ***
    Подобно ястребу
    Стрела ревнивая
    В глазах Её мелькнула…

       

            ***
    (отдыхая на циновке,
    любовное заигрывание)
    Целуя, просить прощения
    У ножки японки,
    «Нечаянно» наступившей на тебя…



            ***
    Влюбленный юноша,
    Завязывающий сандалии
    Ставшей невестой иного… 



            ***
    (девушка парню)
    Коль был бы ты яшмой,
    На стройную ногу свою
    Одела б тебя, не снимая…



            ***
    Прошлася по камням,
    Босой стопой ступая…
    О милом вспоминая…



            ***
    Девушка-Ткачиха
    Спешит навстречу Пастуху,
    Позабыв о (небесной) ткани…

    Танабата:
    http://starboy.name/sund/tanabata.htm

    Примечание. Ткачиха и Пастух находятся в созвездии Лиры… музы любви…



            ***
    Вдалеке пловца
    Накрыло волной…
    Так и с влюбленным…



            ***
    Грустно и неловко
    Родиться девочкой
    В Китае… или Японии…



            ***
    (Хина Мацури)
    Праздник кукол…
    Японская девочка
    Сияет от счастья…



            ***
    Следы любимой
    На снегу…
    Как дороги вы мне!..



            ***
    Как ни надейся,
    Всё проходит,
    Всё разведёт судьба…


 
            ***
    В низине гор
    Стоит туман…
    Любовь моя сильна…



            ***
    Тоскуя, помнил он
    Аромат рукавов
    Её кимоно…



            ***
    Отрадны девушки
    Слёзы влюбленного,
    Пролитые о Ней…



            ***
    Веер с тайным знаком
    В руках красотки
    Навевает ветер любви…



            ***
    Под стопами любимой
    Тает снег…
    Сила любви…



            ***
    Под Луной
    В ночном смятенье
    Перепутаны рукава влюбленных…



            ***
    Долго ли
    Помнил он хризантемы
    На Её кимоно?..



            ***
    Родительская надпись
    На поминальном столбике
    О безвременно ушедшей дочери…



            ***
    По Осени
    Засыпающий кузнечик
    Подле бонсай…
    (это я наблюдал у себя в садике) 



            ***
    Две зелёные сосны
    На берегу Суминоэ,
    Неведомы вы мне…

    *«Тема лирики старости связана с образом двух сосен на берегу бухты Суминоэ, что являются символом супружеского сча¬стья. Эти две сосны, растущие из века в век в непосредственной близости друг от друга, воспринимаются как образ мужа и жены, идущих неразлучно по жизненному пути вплоть до самой смерти. «Сосны в Суминоэ» знаменуют собой и просто старость.»



            ***
    Японский храм в тиши ночной…
    Луна прекрасно молчалива
    Своей таинственной красой
    Ласкает взор; небес светило
    Льет свет туманно-голубой…
    Волшебна ночь и хороша;
    Звук флейты… юноши душа
    Пролилась звучно под Луной…



    По следам Басё…


            ***
    Пью поэзию Басё,
    Как терпкое вино,
    Малыми глотками…



    Вот это особенно понравилось у Басё:

            ***
    «Первый грибок!
    Еще, осенние росы,
    Он вас не считал.»



            ***
    Перевернул страницу…
    Но никак не расстаться
    С понравившимся хокку.



            ***
    Цыпленок народился,
    Несмотря на бури,
    Предстоящие пережить…



            ***
    (сокровенное пруда, озера и т.д.)
    Земляная впадина,
    Заполненная водой, -
    Место жизни рыб…
    (колыбель жизни…)



            ***
    Бродил я по лесу
    Хвойному,унылому…
    И вдруг – колокольчик…

               

            ***
    Наклонился цветок…
    Капля росы сорвалась
    С лепестков…
                (вода тянется к земле…)



            ***
    На сильном морозе
    Треснул колокол…
    Звон застыл…



            ***
    Ночь, тьма, пустота,
    Холод безразличия,
    Ничто…



            ***
    В белой пустыне
    Лютует ветер…
    Замерзающий человек…



            ***
    Истаяли тела воинов,
    Что сновидение;
    Новая трава…



            ***
    Где-то поблизости
    В ночной траве
    Ручей говорит…



            ***
    Первые побеги,
    Стрелки зеленого лука,
    Вестники Весны…



            ***
    Шумит, кипит
    Могучий водопад…
    А рядом сакуры в цвету…



            ***
    (на смерть японского поэта)
    Ночная Луна заглянула
    В пустую хижину…
    Холод остывшего пепла…



            ***
    Сияние полной Луны,
    С тёмной ветки
    Сорвалась капля…



            ***
    Сыплется снежок
    На сухие метёлки
    Зимнего озера…



            ***
    Радостный стук гэта
    По весенним мосткам… 
    Первые сакуры в цвету…



            ***
    Чашечка цветка
    Полна воды…
    Напейся, пчела!..



            ***
    Молодой монах Сайге,
    Оставивший всё мирское
    И ставший боле поэтом…

    * Сайге:
    «Человек-легенда, вечный путник и скиталец, Сайге вошел в литературу не под своим настоящим именем Сато Норикиё, а под псевдонимом, имею¬щим значение «Идущий к Западу».
   Жизнь сулила юному выходцу из рода Сато блистательную карьеру, успех и славу. Несколько поколений из этого рода, включая деда и отца буду¬щего поэта, состояло на службе в церемониальной охране императорского дворца. Туда же определи¬ли и юного Норикиё, чьи успехи были поразительны: он стал прекрасным наездником и метким стрел¬ком. Неоспоримы его таланты на поэтическом по¬прище — Сайге еще не было и 20 лет, а его стихи включались в самые престижные антологии тех лет. И вот в 1140 г., когда поэту исполнилось 22 года, случилось необъяснимое. Он бросил все: службу, дом, семью — молодую жену и маленького ребенка и... постригся в монахи. Этот поступок вызвал недо¬умение у его современников, не знают причин столь крутого поворота в судьбе и его потомки. Версий много: и несчастная любовь, и политическая неста¬бильность, и обращение к буддизму; какая же вер¬ная — точно не знает никто.
    Однако ясно: решение это неслучайно. Ведь он остался монахом на всю жизнь, и более того — Сайге был странствующим монахом. С котомкой за спиной он прошел всю Японию — с юга на север, жил в уединенной горной хижине, созерцая и тво¬ря. Но и пребывая вдалеке от мирских дел, Сайге продолжал переписку со своими друзьями; посы-лал стихи для поэтических антологий, а приходя в столицу, участвовал в турнирах. Он был более поэтом, чем монахом. Говорят, при жизни Сайге не пользовался славой знатока священного писания или религиозного наставника. Да и буддийские сти¬хи в его творчестве отнюдь не самые яркие. Зато уже среди современников он пользовался славой великого поэта. Умер Сайге в 1190 г. в горном храме Хирокава, что к югу от современного г. Осака. Сто¬яла пора полнолуния, и буйно цвели вишни. Не та¬ким ли хотел увидеть свой уход великий поэт, напи¬сав однажды:

    О, пусть я умру
    Под сенью вишневых цветов!
    Покину наш мир
    Весенней порой «кисараги»
    При свете полной луны.

    …Многие его стихи наполнены грустным очаровани¬ем; прелестна в своей печали и его любовная лири¬ка. Стихи просты, в них нет украшательств и избы¬точной усложненности. Они словно глоток чистого воздуха в горной глуши, где царствуют уединен¬ность и творчество.»


            ***
    Подлог раскрыт…
    И новые стихи
    С водою тушью истекли*…

    *Оно-но Комати:
    «Были поэты, которые могли поспорить с Нарихирой в искусстве слагать стихи (недаром шес¬терых из них, в том числе и самого Нарихиру, причислили к «шести гениям поэзии» — роккасэн), однако никто не мог соперничать с ним в личной по¬пулярности. Никто, кроме блистательной и велико¬лепной красавицы Оно-но Комати. О ней до сих пор рассказывают всевозможные истории — одна удивительней другой: о ее невиданной красоте и женственности, о надменности и жестокости. При жизни ее сравнивали с легендарной принцессой кра¬савицей Сотоори, а потом в течение многих веков других красавиц сравнивали с ней. Удивительно, но о столь известной женщине знаем мы ничтожно мало. Датами ее жизни чаще других называют 834 — 900 гг., но и это нередко ставят под сомне¬ние. Еще считается, что происходила Комати из до¬статочно знатного рода, а ее отец был даже управи¬телем провинции Дэва. В возрасте 16—17 лет она поступила на службу во дворец. Как протекала ее жизнь в эти годы — история умалчивает, говорят лишь стихи — в них все больше печаль, разочарование, разлука... Кто знает, может, и ей, столь красивой и талантливой, было трудно в жизни. А если верить многочисленным легендам, то так оно и было.
    Талант Комати вызывал зависть. Чего только ни предпринимали придворные стихотворцы, чтобы преуменьшить дарование поэтессы. Широко извест¬на история о том, как один из них задумал обвинить Комати в плагиате. Ночью он выкрал у нее только что написанное стихотворение и старательно вписал его в древнее поэтическое собрание, а наутро объ¬явил, что Комати не пишет стихи, а ворует их у древних авторов. Ропот недовольства и недоумения пронесся среди собравшихся придворных. Комати же лишь рассмеялась в лицо завистнику. А потом, намочив пальцы водой, брызнула на страницу древ¬ней книги. И что же? Стихи, написанные давно, не пострадали, а с нового, вписанного накануне, по¬текла черная тушь...
    До сих пор в театре Но, древнем традиционном японском театре, с неизменным успехом идут пьесы об Оно-но Комати. Одна из них, «Комати и ступа», написанная великим драматургом Канъами, повест¬вует еще об одном хорошо известном эпизоде из жизни Оно-но Комати, ставшем трагедией всей ее жизни. Говорят, что когда-то некий молодой при¬дворный по имени Фукакуса открылся ей в своей любви, но надменная красавица лишь посмеялась над ним и заставила юношу приходить к ее дому в течение ста ночей и ночевать на пороге. Несчастный влюбленный был окрылен вниманием красавицы и решил доказать ей силу своей любви. Он приходил каждый вечер — в бурю и дождь, но в последнюю ночь замерз и умер. Как гласит молва, образ юноши всю жизнь преследовал Комати, и даже в старости, забытая всеми и страшно бедствовавшая, она не могла забыть о нем.»
 


            ***
    Явился бедный юноша
    Красавице во сне…
    Замёрз что на Её пороге…



            ***
    Любовь моя была убита,
    Что вешний цвет
    Ненастьем безответным…



            ***
    Как горько расставанье!..
    От корабля волна
    Обратно к берегу стремится…



            ***
    Мучительны так ссоры
    Меж близкими людьми,
    Небезразличны что друг другу…



            ***
    Под ясно светящей Луной
    Бродил ночной порой
    Подлунный юноша…



            ***
    Ночью в горах
    К Млечному пути
    Взмыла комета…



            ***
    Чёрная шкатулка
    Со стихами бедной Женщины,
    «Сердце Окити»…

    (Из книги «Бабочка на ветру, подлинная история Мадам Баттерфляй»; правда, неизвестно, насколько она подлинная…)



            ***
    Плещет хладная вода,
    Бело-золотое кимоно на ней*…
    То Окити… разлученная Жена,
    Путь последний у камней…

    *вода и Окити слились воедино…



    Примечание. Юных утопленников, пропавших, сгинувших в морской пучине, поэтизировали, как встретивших прекрасную Диву волн, полюбившую и забравшую их к себе в подводное царство…  Рыбак Урашима…


            ***
    Коан: у всех народов есть сказки


    Примечание. Японская сказка «Девушка с чашей на голове» (http://starboy.name/sund/chasha.htm) очень схожа со сказкой «Царевна лягушка». Параллели: лягушечья кожа – чаша на голове, смотрины невесток, соревнования, зависть и т.д. Здесь же сюжет и схожий с историей «Золушки» про злую мачеху, Ее дочере и слабовольном отце, отправившим свою дочь на гибель… Также у японцев есть сказка о «мальчике с пальчике» и др., например, про бездетных старуху и старика. Общие места схожи. 


    Примечание. К японским листьям, мимолетность…
    А. С. Пушкин, «Евгений Онегин».
    «Мечтам и годам нет возврата;
    Не обновлю души моей...
    Я вас люблю любовью брата
    И, может быть, еще нежней.
    Послушайте ж меня без гнева:
    Сменит не раз младая дева
    Мечтами легкие мечты;
    Так деревцо свои листы
    Меняет с каждою весною.
    Так, видно, небом суждено.
    Полюбите вы снова: но...
    Учитесь властвовать собою;
    Не всякий вас, как я, поймет;
    К беде неопытность ведет».
 

    Примечание. Стихи Басё, если кто не знаком... http://starboy.name/sund/base.htm

    Примечание. Стихи японских Дам, Саканоэ и Каса... http://starboy.name/sund/sakanoekasa.htm

   Примечание. Несколько из японской поэзии (моя антология опавших листьев...)
    http://starboy.name/sund/yapdop1.htm
    http://starboy.name/sund/yapdop2.htm
    http://starboy.name/sund/yapdop3.htm
    http://starboy.name/sund/yapdop4.htm


    Примечание. Не рая или ада. Луи Фредерик, «Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи»: «Суровым ис¬пытаниям подверглись религиозные убеждения. На протяжении всего правления сёгуната Токугавы воин¬ское сословие, как правило, придерживалось филосо¬фии конфуцианства, в то время как народ оставался ве¬рен местным богам, синтоизму или буддизму. Четкой разницы между этими двумя религиозными системами не существовало, а после того как с течением веков между ними возник определенный синкретизм, грани¬цы окончательно расплылись. Большинство буддий¬ских храмов располагали зданиями, предназначенны¬ми для почитания богини Аматэрасу, и наоборот. Жители деревень, не особенно разбиравшиеся в догма¬тических тонкостях и следовавшие многовековым обычаям своей страны, в равной степени поклонялись божествам синтоизма и буддизма, осознавая (но не очень ясно), что буддизм имеет больше отношения к жизни после смерти, в то время как боги синтоизма по¬кровительствуют самым счастливым моментам земно¬го существования человека и его трудовым будням.
    Японцы в своем большинстве по-иному, чем евро¬пейцы, относятся к такому переходному событию, ка¬ким является смерть: она не внушает им страха, ибо там их не ждут никакие ужасные муки (некоторые буддийские секты, правда, считают по-другому), равно как не ждет их и рай, который представляется им мало¬вероятным. Единственное, что привил им буддизм, — так это учение об относительности всего сущего: все, что родилось, непременно придет к распаду и смерти. Смерть — это факт, присущий жизни точно так же, как и рождение. Большинство буддистов отличаются от последователей синтоизма тем, что верят в некое подо¬бие рая после смерти, но не рая, который является воз¬награждением наиболее добродетельным людям, как его представляют иудаизм и христианство, а состояни¬ем абсолютного блаженства, отсутствия желаний и страданий. Некоторые буддисты полагают, что их дух вернется на землю, другие — что он непременно до¬стигнет этого состояния блаженства, рая Будды Амиды (Амитабхи). Есть и те, кто считает, что после смерти физического тела их дух вольется в сумму всех душ все-ленной. Что касается синтоистов, то они не верят ни в ад, ни в рай, а считают, что после смерти станут неви¬димой высшей сущностью, ками. Сам же факт ухода из этого мира представляется им нечистым. Буддийские и синтоистские верования очень часто обращаются к те¬ме смерти, как правило, говоря о том, что смерть — не¬избежность, и никто, даже император, не может перехитрить ее, и было бы иллюзией считать ее более чем просто одним из жизненных событий. Тем не менее — это верование существовало с самого рассвета япон¬ской цивилизации — физическая смерть рассматрива¬лась не как нечто пугающее, но как что-то нечистое, и требовалось выполнить многочисленные ритуалы, чтобы избавиться от скверны. Поэтому похороны по синтоистскому обряду сопровождались проведением многочисленных очистительных ритуалов. Синтоизм с отвращением относится ко всему, что касается физи¬ческой смерти, поэтому необходимыми церемониями занимались, как правило, буддийские монахи, и начи¬ная с VI века, когда в Японии появилось учение Будды, именно монахов привлекали размышления о смерти (возможно, потому, что образование делало упор на том, что происходит с человеком после его кончины), в то время как различные каннуси (священнослужите¬ли синтоизма) предпочитали иметь дело с вопросами, касающимися повседневной жизни. До Мэйдзи синто¬исты считали буддийских монахов нечистыми людь¬ми, поскольку те неизбежно были связаны с проведе¬нием похоронных обрядов. Многие японцы старались избегать встречи с ними. Но если случалась смерть, верующие буддисты сейчас же принимались искать монахов, чтобы услышать от них слова утешения и провести необходимые обряды. На совершение само¬убийства не налагалось никаких религиозных запре¬тов, японцы считали, что каждый волен положить ко¬нец своей жизни, если он того желал: «хорошая» (то есть достойная) смерть была предпочтительнее жизни в бесчестье. Таким самоубийством часто восхищались, хотя и сожалели о человеке.»


    Примечание. О коварстве женщин. Паутина иллюзий. Куноити. «Весьма интересна ветвь женщин-ниндзя, которых называли «Куноити» (kunoichi, ;;;). Этот термин произошел от названий трёх символов, входящих в иероглиф, которыми записывается слово «женщина» (; - онна): : «ку» (;) – «но» (;) – «ити» (;).
    Легендарный японский полководец и даймё (князь) Такэда Синген никогда не знал горечи поражений, покрыв свой меч бессмертной воинской славой, потому что всегда шел на шаг впереди противника. Основную же оперативную информацию он получал от женщин-шиноби. Когда в 1561 году в битве при Каванакадзима погиб самый известный мастер шпионажа того времени Мотидзуки Моритоки, его вдова Мотидзуки Тиемэ не пошла по существующей традиции оплакивать мужа в монастырь, а приняла решение воевать под покровительством дяди, того самого Такэда Сингена, ведущего борьбу за объединение Японии. Род Мотидзуки издавна занимался разведывательной деятельностью, и молодая вдова кое-чему научилась еще при жизни мужа. Тиемэ создала и возглавила школу женщин-ниндзя, вошедших в историю под поэтичным именем «куноити» – «смертоносные цветы».
    Как и будущих гейш, девочек просто покупали у разорившихся крестьян, и в лице настоятельницы-куноити они обретали заботливую мать и строгую учительницу. В глазах крестьян такая настоятельница обожествлялась, ведь она была женщиной, согревшей теплом своего сердца десятки сирот. На первом этапе детям прививалось чувство безграничной преданности в благодарность за стол и кров, затем осваивались азы добывания и передачи секретной информации, распространения слухов и уничтожения врагов приемной мамы. В результате многолетних тренировок и искусственной стерилизации бедные сиротки превращались в смертоносные орудия, перед чарами которых не мог устоять ни один мужчина. Основным в их подготовке было умение манипулировать мужчинами, использовать их слабости в свою пользу. Глубокое знание психологии, актерский талант, тонкая интуиция - вот главное оружие женщины-ниндзя. Никто не знал их земных имен, только Цветущая слива, Танцующая сакура, Небесная Лазурь, Блестящая жемчужина.

    Девушки-куноити в совершенстве владели разными видами оружия:
   - Шелковые складки их одежд скрывали блеск сюрикен (звездочек для метания).
   - Тактика ближнего боя (тайдзюцу)
   - Использование скрытых, сюрпризных и малых видов оружия (хибуки, сикомибуки и кобуки (шпильки) и киндзаси (заколки из дерева, латуни, мельхиора, которые обрабатывались ядом, чтобы  малейшая царапина стала смертельной). Также, девушка могла моментально отправить врага на тот свет специальным веером с двойными бумажными стенками, между которыми насыпался ядовитый порошок, распыляемый в сторону жертвы.
   - 70-сантиметровая цепь «манрикигусари» с грузиками на концах или алебарда «нагината».
    - Кошачьи когти – «нэкодэ», нечто вроде наперстков с 2-сантиметровым когтем из каленой стали (плектр, заимствованный у музыкантов традиционного инструмента кото), которым запросто можно было распороть живот, вырвать кусок мяса и даже пробить череп. Более того, многие девушки отращивали собственные ногти и, обрабатывая их специальными растворами, доводили до состояния невероятной твердости.
    - Десятисантиметровые толстые иглы с кисточками из шелковых нитей – тоже использовали «невидимки», их носили целым набором слева за поясом в крошечных бумажных ножнах и втыкали их в уязвимую точку.
    - «Плевательные» иглы треугольного сечения - "хари", которые выдувались из бумажной трубочки прямо в глаз жертве. Впрочем, в руках опытной ниндзя любой предмет превращался в смертельное оружие. Из посоха безобидной монашки могло внезапно выскочить острое лезвие или отравленная стрела, нежная гейша могла мгновенно перерезать горло листом бумаги или защекотать до последнего вздоха своими волосами.

    
 
    Куноити умели и вовсе обходиться без оружия, применяя технику «смертельного касания» к специальным точкам на голове и позвоночнике.
    Тактику нападения из засады, методы снятия часовых или приёмы партизанской войны, пригодные для мужчин-ниндзя - при подготовке женщин заменялись навыками манипуляции и тренировкой интуиции в связи с их большими наклонностями в области практической психологии при встрече с противником-мужчиной. Главным оружием им служили изворотливость и гибкость, ловкость и скорость движений, точность и хитрость, ну и, конечно, женское коварство.
    Куноити и ниндзя могли развивать свои навыки в коварстве и соблазне 3-мя направлениями:

    1. СЮСЁКУ_ХО или «умение обольстить пьяного». Как гласит пословица, «что у трезвого на уме, у пьяного на языке» и женщина-ниндзя, владевшая специальным искусством поддерживать разговоры на любую тему (убагутидзюцу – букв. «искусство болтать, как старуха», «искусство сплетничать»), добивалась своего быстро и без особых проблем. Иногда, для усиления эффекта, могли, конечно, использоваться и наркотические «добавки» в питьё или еду, чтобы на утро болтун даже не вспомнил не только того, что именно он говорил, но и ту красотку, какой он всё это рассказывал. В случае, необходимости, также мог быть использован и смертельный яд.

    2. ИНЪЁКУ, (букв. переводимый как «вожделение»). В основе этого метода – воздействие на физические чувства мужчины: зрение, слух, обоняние и т.д. Его суть в том, что мужчина очень хочет коварную куноити физически и ничего не может с этим поделать, сгорая от плотского вожделения. Все его мысли заняты только тем, как овладеть ею в самые короткие сроки и ради этого он готов на всё. Здесь на первый план для обольстительницы выходит умение принимать рекомендованные сексуальные позы, разговаривать и дышать особым образом, а также использовать специальные духи, и даже еду и питьё... Если такому безумцу пообещать подарить ночь любви, он может отдать за это всё что угодно, даже пойти на предательство и измену…

    3. ИРООНА (дансёку хо) - способ любовницы (любовника/кагэмы в мужских кланах ниндзя), основанный на искусстве айдзёдзюцу или, дзёдзюцу – «искусстве любви». От традиционного "мирёкудзюцу" - искусствао очарования, -  умения красиво одеваться, поддерживать беседу, пользоваться косметикой и т.д.  Очаровывает и соблазняет, прежде всего, женственность и игривость (лёгкость, непринуждёность) поведения. Включало в себя и т.н. «методы соблазнения», "косёку хо"  - «методы проявлять чувственность и возбуждать сладострастие».  Для того, чтобы совратить мужчину, для начала рекомендовалось пробудить в нём чувственное влечение (сикидзё), лучше всего, представ перед ним в роли кэйсэй (куртизанки) и став привлекательной для «разрабатываемого объекта». Куноити должны превосходно владеть всей техникой соблазнения - которая еще называется техникой Земли.

    В результате соблазнения, с помощью поцелуя, если нужно было убить, резким рывком вырывали корень языка, и мужчина начинал буквально захлёбываться в собственной крови. А болевой шок, который наступал при этом, напрочь лишал возможности реагировать и через несколько секунд приводил к летальному исходу.
   Контрразведка врага всегда была начеку. С рассекреченными куноити враги расправлялись соответственно: отдавали на поругание страже, а потом заживо варили в кипящем масле. Очень редко им дарили жизнь, при этом превращая в «свинью», отрубив руки и ноги, выколов глаза и отрезав язык… Поэтому зачастую, попав в западню, не поверженная рукой врага, но проигравшая, куноити приносила себя в жертву. Она жестоко наказывала себя за единственный промах, лишая врага заслуженного наслаждения от поимки. Помощницей в этом ей часто служили шпилька, кинжал или капля яда. Например, они перерезали себе горло кинжалом, предварительно связав ноги в коленях, чтобы предсмертные судороги не придали телу недостойного положения. Самой ужасной самоликвидацией было скончаться от боли и кровотечения: отловленная куноити перекусывала собственный язык и держала рот закрытым до тех пор, пока удушье и боль не прогоняли ее душу вон в царство теней.»


   Примечание. А. Н. Мещареков, «Книга японских обыкновений» (занимательные, нмв, факты): «К алкоголю японцы относятся вполне терпимо. Это вам не нынешняя белая Америка, где рассчитывающий на общественное признание человек на званом вечере не осмелится не то что пропустить рюмочку, но просто взять ее в руки. Если же он и не прочь «оттянуться», то сделает это потом, по возвращении домой. Нет, японцы здесь совершенно не двоедушны. Приезжая в Россию, они абсолютно не осуждают наших подгулявших молодцов, предъявляя к ним одно-единственное требование: не пить в рабочее время. Поэтому памятная поколению постарше антиалкогольная кампания Горбачева производила на них убийственное впечатление. Считается, что распитие алкогольных напитков — личное дело каждого. Желательно, чтобы наутро голова не болела. И не буянить! И с этим — уже довольно строго.
    Современный индустриальный мир вообще-то с алкоголем потихонечку завязывает. Здесь и забота о здоровье, и всеобщая моторизация населения. Даже во Франции с Италией выпивать меньше стали. Тем не менее, они перепивают японцев больше чем вдвое. Зато у японцев все-таки пока положительная динамика выпивания.
    В связи с этим и отношение к пьяным в самой Японии весьма терпимое. Несмотря на то, что на вечерних улицах города встречаешь немало крепко подвыпивших людей, вытрезвителей как таковых в этой стране не наблюдается. Правда, удалось мне узнать про одно исключение. В курортном городке Ондзюку власти, утомленные чересчур шумными отдыхающими решили так: если уж ты совсем на ногах не стоишь, забирать в полицейский участок. Там тебя снимут на видеокамеру и будут утром укоризненно демонстрировать вечернюю запись со словами: «Ну нельзя же в самом деле напиваться до такого свинячьего безобразия!» Но денег «за ночевку» не возьмут. Да и лишнее это — для японца хуже нет, чем смешным показаться. Так что такое наказание и без того считается строгим.

    «И вот спустился Сусаноо с Неба на равнину Идзумо, около верховьев реки Хи-но Кава. И услышал у верховьев рек чей-то голос, будто кто-то рыдает. Пошел он разузнать, что за голос, и увидел старика и старуху, а между ними девушку. Вопросил тогда Сусаноо: «Кто вы такие? Почему так рыдаете?» Старец ответил: «Эта девица — моя дочь. Зовут ее Куси-инада-химэ. Раньше у меня было восемь дочерей, но каждый год Великий Восьмиголовый-Восьмихвостый змей пожирал по одной из них. Теперь он собирается проглотить мою последнюю дочь»… Тогда Сусаноо велел изготовить восемь раз перебродившее сакэ, сделать восемь подставок, поставить на каждую по бочке и налить доверху сакэ. И вот наступил срок, и явился Великий змей. И голов, и хвостов у него было по восемь. Глаза у него были красные, на спине росли сосны и кедры, длиной он был в восемь холмов и восемь долин. Вот добрался он до сакэ, опустил в каждую бочку по голове, стал пить, охмелел и уснул. Тут Сусаноо вытащил меч десяти кулаков, что был у него за поясом, и стал рубить змея на кусочки.» (Перевод Л. М. Ермаковой)

    …что до женщин, то у них должна была возникнуть действительно серьезная причина для преодоления пространства. Просто осмотр достопримечательностей или паломничество никак не относились к уважительным причинам. Вдобавок к тому и многие храмы запрещали женщинам доступ в свои пределы. Прямо вот такие объявления у ворот вешали:
    «Женщинам, коровам, кошкам, обезьянам, цаплям и курицам прохода нет».

    …после помывки чистые теперь уже клиенты несли свои распаренные и полуодетые тела на второй этаж (туда, в отличие от помывочной, допускались только мужчины). Там к их услугам были чай, сакэ, всяческие настольные игры и, конечно же, собеседники. Городские новости и сплетни — где кого зарезали, где пожар случился, что там на театре новенького — становились предметом оживленных дискуссий. Как такое удовольствие не полюбить?
    А если тебя больше устраивало женское общество, то можно было пригласить и «банную девушку», которая умела и петь, и танцевать, и стихи читать, и, в общем, знала, чем развлечь скучающего гостя. Конечно, не во всех банях эти девушки были, но очень во многих.
    Получается, что бани предоставляли самый широкий комплекс услуг. И еще неизвестно, что при чем появилось — то ли баня при знаменитом японском чайном домике, то ли наоборот. Как уже было сказано, в Эдо было много одиноких мужчин. И, конечно, они порождали спрос совершенно определенного рода. Все они, мужчины, одинаковы, даже если и японцы по происхождению.
    Банных «девочек» называли по-разному. Одних, подороже, — «львицами». Подходя к потенциальному клиенту, они обращались к нему так: «Что ж ты с ружьем на охоту вышел, а ни разу не выстрелил?» Среди «львиц» были и такие, что даже позволяли себе отказывать, если мужчина по какой-то причине был им не люб. Женщин же поплоше, безотказных, звали «чайной пылью». Они, правда, тоже в долгу не оставались. И если сводник, выискивающий верхом на коне на улицах необъятного города Эдо падкого на плотские удовольствия человека, звался между ними «пастухом», то сам клиент — «теленком».

    «Банщицы моют горячей водой посетителей каждая в свою очередь. Скороговоркой выкликая имена ожидающих, они приглашают их: „Пожалуйте! Пожалуйте“, с игривым видом указывают гостям места, усаживают их на подстилки. В предбаннике они подходят ровно и к своим возлюбленным, и к посторонним и вкрадчиво заводят с ними разговоры, так, чтобы все слышали: „Были ли вы сегодня в театре? Может быть, вы пришли к нам из веселого квартала?“… Забава с женщиной из бани похожа на купанье в потоке, который льется, смывая плотскую грязь, и, мутный, утекает куда-то без следа…» (Ихара Сайкаку. Избранное. С. 181–183.)

    Чистота настолько прочно вошла в повседневный быт, что стандартный японец формирует свои впечатления от заграничных странствий, отталкиваясь именно от туалетов. И если вы спрашиваете: «Ну как вам понравилась Россия?», то откровенный человек первым делом начинает говорить не о Третьяковской галерее, а отвечает: «Сортиры там грязные». И тут уже Достоевский и Оружейная палата оказываются бессильны.

    Бывают еще туалеты с воздушным подогревом сиденья. И с омовением при нажатии спускового крючка вашего «телесного низа» теплой водичкой. Зимой в конструктивно холодном японском доме это бывает нелишне. Да и мало ли что еще… Ну хоть бы туалетная бумага с уроками английского языка (важно, чтобы она была действительно персонального употребления — а не то из-за своих домашних придется пропускать занятия). И между прочим, туалетная бумага (не только с уроками, а вообще) изготовлена так, что растворяется в воде. Для очистных сооружений — очень удобно, но не вздумайте бросить вниз хоть что-нибудь другое (даже туалетную бумагу, изготовленную в другой стране, которую вы предусмотрительно захватили с собой, собираясь в дальнее путешествие). Иначе вас ждет вульгарный засор и последующий культурный позор. А местный «дядя Вася» (Танака, или как там бишь его?) слупит с вас не на немедленную бутылку (он выпивает, но исключительно вечерами), а намного больше.
    Но если честно, то все эти туалетные «штучки» меня больше пугают, чем радуют. На самом деле, воистину глубокое впечатление произвело на меня совсем другое устройство, ибо в нем с наибольшей полнотой нашло прочно укоренившееся в японцах стремление к рационализации околотелесного пространства. Смысл этого устройства в том, что спусковой рычаг бачка имеет два положения: первое рассчитано на малую нужду, второе — на большую. Соответственно этому при спуске обеспечивается поступление разного количества воды. Но это еще не все. Верхняя крышка фаянсового бачка имеет вид раковины. Над ней расположен кран. В тот момент, когда вы спустили воду в унитаз, из крана начинает литься вода. Поскольку она поступает не непосредственно в бачок, а сначала на его верхнюю крышку в форме раковины, расположенной на уровне живота, то у вас есть возможность вымыть руки, прежде чем вода поступит в бачок — для уже повторного использования. И руки действительно моют. Но почему-то без мыла, что несколько осложняет доказательство выдвинутого мной тезиса о необыкновенной чистоплотности японцев. Впрочем, все вокруг уже настолько чисто, что прикосновение к чему бы то ни было, возможно, и не требует генеральной уборки «рабочих поверхностей» собственного тела?

    «Наиболее совершенные образцы представляет Япония, где татуировка носит печать такой же высокой художественности, как и японская живопись: татуировка японского простолюдина по яркости и изяществу производит иллюзию дорогого гобелена».
    Это сказано о XIX веке, когда татуировки были распространены достаточно широко. Но заходя в японскую баню теперь, часто можно увидеть грозное предупреждение. «Лицам с татуировкой вход воспрещен». Оно и понятно — сейчас основными «носителями» разрисованного тела являются мафиози (якудза). Есть еще и вкрутую захиповавшая молодежь, но она-то как раз пользуется чаще всего не настоящими татуировками, которые на всю оставшуюся жизнь, а их бледным подобием — «переводными картинками», которые в той же бане и смыть можно. Как и всюду в мире, татуировка в нынешней Японии воспринимается как нечто ненормальное, чего стоит только остерегаться. Но так было не всегда.
    В древности татуировку использовали для двух основных целей. Во-первых, в качестве некоей «визитной карточки» или средневекового герба — сложный рисунок может рассказать о происхождении человека, его родовой принадлежности и даже биографии: женат, трое детей и т. д. Кое-где отказавшегося татуироваться даже строго наказывали — все равно как совершенно беспаспортного гражданина. И, во-вторых, татуировка использовалась также в качестве наказания и для клеймения рабов — например в Древнем Риме или Китае.
    В общем, в древние времена татуировка была распространена очень широко. И все-таки сведения древних китайцев о своих островных соседях следует воспринимать с некоторой осторожностью. Совершенно не исключено, что, отзываясь о японцах как о народе татуированном, китайцы таким образом давали понять (в основном, конечно, самим себе), что народ на Японских островах — весьма некультурен и сильно уступает обитателям настоящей «Поднебесной» по части изящных манер. Клеймить (подходящее для контекста слово не правда ли?) любых иноземцев именно таким образом было у них в порядке вещей (в самом же Китае до 167 года н. э. было принято татуировать преступников и рабов). Еще китайцы любили повторять о «варварах», что они настолько бескультурны, что даже рис не выращивают и пищу руками хватают без употребления палочек.

    Наказание татуировкой почиталось весьма тяжелым, ибо сразу выводило человека за пределы круга нормального законопослушного общества. При той строгость нравов, какая царила в то время, с преступником не желал знаться никто. А местные полицейские частенько заглядывали в общественные бани — не моется ли там кто-нибудь из преступного элемента? Так что неприятие нынешними банями татуированных имеет за собой весьма длительную историю.

    Татуировка была делом обычным и в среде куртизанок. Причем татуировались не только они сами, но и их любовники, пожелавшие связать с ними свою судьбу. При всей легкомысленности своей профессии японские куртизанки предпочитали мужчин постоянного нрава, и литература того времени частенько повествует о драмах настоящей любви, случившейся между проституткой и одним из ее постоянных клиентов. Самой простой татуировкой возлюбленных были «родинки», наносившиеся на руки таким образом, что при сцеплении ладоней они взаимно покрывались большими пальцами, что было возможно только при одновременном татуировании.
    Существовали и любовные надписи. Обычно они сводились к предельно лаконичным выражениям верности: имя возлюбленного (возлюбленной) с последующим иероглифом иноти — «судьба», что должно было означать определенную серьезность намерений. Русский эквивалент — «любовь до гроба».
    Веселые обитатели Эдо не упускали возможности посмеяться. Так, в одном из романов того времени рассказывается о незадачливом богаче, которому никак не везло в любви. Поэтому для повышении собственного имиджа он вытатуировал несколько десятков женских имен на обеих руках и даже между костяшками пальцев. Для того же, чтобы его амурная автобиография выглядела более правдоподобной, он стал сводить часть этих имен с помощью прижиганий. Чтобы все знали, сколько любовей у него в жизни было. А с этими-то, выжженными, у меня, мол, уже навсегда покончено. При встрече с друзьями он повторял: «Эх, сколько ж боли надо претерпеть, чтобы великим любовником стать!»

    Замечательные художники регулярно запечатлевали обнаженное тело на своих цветных гравюрах. Поэтому о татуировках того времени мы имеем вполне наглядное представление. Что же до самих хозяев тогдашней жизни — самураев, то им как людям военным украшение своего тела казалось делом излишним. Впрочем, понять их можно — им своего выбритого до синевы лба и двух мечей за поясом и так хватало: они уже и так были отмечены.

    Предание гласит, что одними из первых приобщились к татуировкам пожарные в столичном Эдо.
    Вслед за пожарниками стали татуироваться и представители других «низких» профессий. Торговцы рыбой рисовали на своем теле рыбок, гейши — плектр для игры на своем любимом трехструнном сямисэне, проститутки — краба (символ цепкости, необходимой при заманивании клиента), профессиональные игроки — кости или карты. С помощью татуировки можно было обозначить и некоторые подробности своей биографии. Так, чарка для сакэ обозначала, что человек с этим делом «завязал».
    Проводились и настоящие «конкурсы красоты» татуированных — с определением победителей и раздачей призов. Вот некоторые примеры татуировок, вызвавших особое восхищение зрителей. Паутина, которая покрывала всю спину. Причем одна из паутинок спускалась вниз по правой ноге вплоть до лодыжки, где притаился сам паук. Или «перекинутое» через плечо полотенце с изображением на ягодице кошки с поднятой лапкой: при ходьбе кошка начинала «ловить» конец этого полотенца.
    Увлечение татуировками самого разного рода стало настолько повальным, что одной из диковинок Эдо стали считать «трудягу» без татуировки. А когда в 1868 году часть самураев подняла мятеж против официальных властей, то одним из способов остаться целым и невредимым при выяснении твоей подозрительной личности было предъявление полицейскому своей татуировки — поскольку самураи никогда до нее не «опускались».
   
    Конечно, любоваться каким-нибудь пионом на своей коже — дело милое. Следует, однако, иметь в виду, что татуировка нарушает структуру эпителия — татуированными местами человек уже больше не потеет, зато потеет всем тем, что еще не разрисовано. То есть ты как бы находишься в шкуре кошки, которая, как известно, умеет потеть только подушечками на лапках. Нечеловеческое, наверное, ощущение.
    А кроме того, наблюдается и еще один побочный эффект. Ведь татуированная часть тела холодна даже в самую невыносимую жару. Так что жены сильно татуированных мужчин знают: находиться с ними в одной постели — все равно, что рыбу под одеялом пригреть. Ну а уж если вся супружеская пара татуирована с ног до головы… Даже подумать страшно.

    Как это ни странно на наш европейский взгляд, но карп на Дальнем Востоке считается годным не только на жаркое: он олицетворяет собой стойкость и мужество (нечто вроде татуировки орла в европейской традиции). Говорят, он умеет очень ловко плавать против течения и даже преодолевать пороги, а если уж его отловили, то будет совершенно бесстрастно ожидать своей участи на разделочном столе. Этот стоицизм был настолько почитаем, что именно карп стал символом «праздника мальчиков» (некое подобие обряда инициации), отмечавшегося 5-го дня 5-й луны (а ныне — просто 5 мая), когда полагалось поднимать на шестах матерчатые изображения карпов, которые мужественно развевались на ветру к полному удовольствию их изготовителей.

    Этикетность женского поведения не исчезла еще окончательно и в наши дни. На европейцев японки производят самое благоприятное впечатление.

    «Соедините воедино светлый взгляд сестры милосердия и сердце неиспорченного ребенка — и вы получите представление о японской женщине!»
    Готов повторить эти слова и в конце этого столетия.
    Кстати, почти все западные японисты-мужчины женаты на японках. Очень уж, видно, оказались увлечены предметом исследования. Ну и еще, конечно, она ему книжки иероглифические читать помогает — никакого словаря листать не надо.
    Европейского мужчину легко понять — женка тебе и сготовит, и икэбану поставит (до сих пор курсы аранжировки цветов среди домохозяек очень популярны). К тому же японке при разговоре с мужчиной положено приветливо улыбаться.

    Замечу между делом, что канонизация потерпевшего поражение «неудачника» является одним из характерных свойств японской культуры.

    Как это ни странно, но в Японии вплоть до XIX века не было тюрем в европейском понимании этого слова. То есть были места, где содержались предполагаемые преступники, но они находились там только до вынесения приговора. Иными словами, это были не столько учреждения, предназначенные для наказания и исправления злодеев, сколько, выражаясь современным языком, камеры предварительного заключения или следственные тюрьмы. И вообще такого наказания, как тюремное заключение на столько-то долгих лет, в тщательно разработанном японском законодательстве предусмотрено не было. Что же до самураев с крупным рисовым доходом, то их в тюрьму вообще никогда не помещали: они содержались в усадьбе своего сеньора, который выступал в качестве тюремщика.
    Однако отсутствие тюрем отнюдь не свидетельствует в пользу мягкости японских средневековых как нравов, так и законов. Законы были весьма суровы, а в какой-то части, может быть, даже жестоки. Профессионального вора, например, почти с неизбежностью ждала в конце концов смертная казнь. К ней приговаривали в случае, если стоимость похищенного им превышала десять рё (за один рё можно было купить 150 килограммов риса). Даже если это был не солидный вор, а мелкий мазурик, все равно его ждала та же участь: ведь суммы похищенного им плюсовались вне зависимости от времени совершения преступления — до той поры, пока они не составят искомые десять рё.
    Наказания в Японии стали особенно тяжелы во время самурайских междоусобиц XV–XVI столетий в связи с общим падением и ужесточением нравов, когда смертная казнь стала по законам военного времени самым обыденным средством наказания преступников — как настоящих, так и мнимых. И особых градаций в наказаниях не наблюдалось. Несколько огрубляя действительное положение вещей, все обстояло приблизительно так: признан виновным — смертная казнь, нет — иди с миром. Причем «уголовная ответственность» практически за любое правонарушение распространялась не только на самого преступника, но и на его родственников и даже соседей.
    Пытки тоже были характерной чертой времени. Ну, например, осужденного обмазывали сырой глиной и клали его в горячую золу — глина высыхала и раздирала кожу. Или делали на спине надрез, куда заливали расплавленную медь, которую, после застывания, вырывали вместе с мясом.
    После объединения страны сёгунатом Токугава в начале XVII столетия наказания несколько эволюционировали в сторону смягчения, но оставались тем не менее весьма и весьма строгими. Так, под страхом смертной казни жителям Японии запрещалось покидать пределы архипелага. А когда голландские моряки в начале XIX века спасли экипаж японского судна, лишившегося в бурю мачт, то по настоятельной просьбе капитана они пробили кораблю дно, поскольку искать спасения в бегстве японцы имели право только если судно шло ко дну. В противном случае моряков ждала суровая кара.
    Очень странно, однако, что обычное для тех времен и народов сословное право (когда за одно и то же правонарушение простолюдину и аристократу назначают различные по тяжести наказания) было истолковано так, что во многих случаях самураи карались гораздо круче, чем крестьяне и горожане.
    Так, правило «семейной ответственности» было ограничено для простолюдинов самыми тяжкими преступлениями, связанными в основном с убийством или неповиновением властям, в то время как никакого облегчения для самураев здесь не существовало. Точно так же получилось и с принципом конфискации имущества, который соблюдался в отношении самураев намного более строго. Получается, что в японском обществе того времени право на власть отнюдь не означало права на поблажку в суде. Власти, кажется, вполне отчетливо понимали, что правопорядок в стране начинается с «верхов».

    Когда осужденный приближался к месту экзекуции, он обычно просил своих сопровождающих смыть кровь с его отсеченной головы после совершения казни. Для оплаты этой, посмертной уже, услуги он держал за щекой монетку. Так что пристойность посмертного вида человека считалась не менее важной, чем его прижизненный облик. Даже если этот человек — отпетый преступник. Поэтому в приговоре скрупулезно уточнялось, как следует поступить с телом после казни. Так, например, отрубание головы могло сопровождаться отдельным указанием на то, что данный труп должно использовать для тренировок палачей. Или что отрубленную голову следует выставить на всеобщее обозрение и устрашение (обычный срок — три дня и две ночи). Или что делать этого не надо. Здесь принимались во внимание как тяжесть преступления, так и благородство происхождения преступника.
    Считалось правильным, когда голова осужденного отрубалась с первого же взмаха меча. Делать это умели далеко не все палачи: осужденный стоял на коленях, вытянув шею перед выкопанной в земле ямкой для стока крови, но никакой плахи предусмотрено не было, так что рубить голову приходилось на весу.
    Впрочем, опытный палач не заставлял жертву мучиться слишком долго. Об одном из них передают, что он обладал вот таким поразительным мастерством: в проливной дождь, случающийся в Японии достаточно часто, он держал в одной руке зонтик, а другой отправлял свой профессиональный долг таким ловким образом, что на его меч не успевало упасть ни одной капли дождя. При этом и одежда палача оставалась совершенно сухой, даже если ему было нужно казнить не одного преступника, а сразу нескольких. Попасть к нему под клинок считалось большой удачей, и потому приговоренный к казни, бывало, платил ему за то, чтобы этот высокий профессионал согласился прийти именно к нему и казнил его «новым острым мечом», а не какой-нибудь заржавленной пилой.
    Существовали и другие способы умерщвления, освященные обычаем или законом. Так, например, практиковалось нечто вроде распятия — преступника можно было пригвоздить к деревянной доске или просто к хорошенько утоптанной земле. Под влиянием христианства стало практиковаться и «настоящее» распятие (дурной славой пользуется в этом смысле 1640 год, когда было распято сразу более семидесяти последователей христианства).
    В ходу было также сожжение на костре (с чисто японской любовью к точности в источниках указывается, что для этой процедуры выделяется двести вязанок хвороста и семьсот вязанок соломы), опускание в кипяток, разрывание наказуемого волами (преступника привязывали к ним за ноги и потом разводили костер, от которого испуганные животные бросались в разные стороны), закапывание живьем в землю в специальном деревянном ящике с последующим отпиливанием торчавшей над поверхностью головы, удушение (шея обматывалась веревкой, в нее вставлялась палка — ее повороты затягивали удавку).
    Страшно мучительной казнью считался такой способ медленного и изощренного убийства. Связанного преступника клали на берегу моря у самой кромки виды. Когда накатывала соленая тихоокеанская волна, он начинал захлебываться. Потом волна сходила, и казнимый получал короткую передышку. Считалось, что «нормальным» сроком жизни в таких условиях является восемь дней.
    Все эти виды казни считались более тяжелыми и позорными, чем усекновение головы. Поэтому в одном указе XVII века меланхолично сообщается, что дети некоего крестьянина Согоро, осмелившегося подать жалобу непосредственно сёгуну в обход своего прямого начальства, по идее должны были бы быть приговорены к той же мере наказания, что и их непутевый отец — распятию, но в виде особой милости четверо малюток (одиннадцати, девяти, шести и трех лет) подвергаются казни через отсечение головы.

    Широко распространенным наказанием, применявшимся только по отношению к самураям и буддийским монахам, было приказание затворить (или наглухо забить) ворота, двери и окна (в зависимости от тяжести наказания — с запретом выходить из дома днем или и днем и ночью). Если же выходить все-таки разрешалось, то только через черный ход.
    Несмотря на кажущуюся легкость последнего наказания, японцами оно воспринималось крайне болезненно, ибо наносило ущерб репутации и чести наказуемого. А это — уже очень страшно. И перед людьми — очень неудобно и стыдно.

    Бывали случаи, когда над теми преступниками, которые по каким-либо причинам денег в тюрьму не приносили, устраивалась жестокая расправа. Их избивали, мучили, заставляли спать рядом с инфекционными больными, заставляли есть экскременты. Непременно палочками — все как положено в «настоящей» жизни. Или кормили ослушника одной солью. Или давали пищу без соли вообще.

    Ради соблюдения принципа исторической справедливости нужно все-таки сказать, что японские власти при всей их самурайской строгости отчетливо понимали, где — край, и потому норма эксплуатации населения была в Японии существенно ниже, чем в просвещенной Европе или в России. И дворец сёгуна потому не идет ни в какое сравнение по степени своего роскошества ни с Зимним дворцом, ни с Версалем. «Честная и чистая бедность» — вот наиболее общее впечатление немногочисленных путешественников, которым удалось посетить эту страну в те времена. И потому крестьянских антиправительственных движений того размаха, какие в средневековье потрясали Запад, в Японии не наблюдалось. Даже немного скучно становится. Эдо — какой большой город был, а ведь за всю его историю ни одного действительно общенародного восстания там историками не зарегистрировано.

    Как и в средневековье, осуждение группой и изгнание из нее — это самое страшное наказание для современного японца. У нас провинившегося ребенка держат взаперти дома, не разрешая гулять, в Японии — не пускают домой, временно изолируя от семьи. Принадлежность к определенной социальной группе до сих пор рассматривается как невозобновляемый ресурс, которым можно полноценно воспользоваться только один раз. Так, японская система найма на работу на всех сколько-нибудь солидных предприятиях фактически гарантирует (никак не оговоренную в контракте!) занятость сотрудника от начала трудовой карьеры и до ее конца. Работник и фирма как бы приносят формально нигде не закрепленную клятву верности.
    Это означает, что работник берется соблюдать абсолютную лояльность по отношению к фирме, а фирма — всесторонне заботиться о нем и не увольнять ни при каких обстоятельствах (препятствием к выполнению этого обязательства может служить только банкротство). Сам работник по своей воле крайне редко меняет место службы, ибо его уход будет расценен как предательство вассалом своего сеньора, поскольку и другие работодатели уверены — предавший один раз может предать снова. Даже в японской мафии самым серьезным наказанием считается изгнание провинившегося. И если такое решение принято, то во все «заинтересованные» преступные кланы отправляется извещение с фотокарточкой изгнанного — это служит достаточной гарантией, что никто не примет его в свои ряды.
    Совершая противоправное действие (или задумываясь о нем), японец испытывает страх не столько перед полицией, сколько перед реакцией окружающих его людей. С самого детства будущего гражданина заставляют смотреть на себя глазами других. Мать внушает ребенку, что его поведение не может идти вразрез с интересами группы — а иначе задразнят, засмеют (совершенно реальная ситуация в японской школе, когда чем-то не понравившегося, отличающегося от других ребенка зачастую доводят до самоубийства). Будь как все, не высовывайся, и все будет хорошо — учат ребенка и в семье, и в школе. Это сдерживает антиобщественный потенциал, но одновременно и нивелирует личность. Так, класс японских школьников после объяснений учителя на его вопрос: «Все ли понятно?» — отвечает единодушным «да!» не потому, что всем понятно всё, а потому, что после объяснения господина учителя должно быть понятно всё. В свою очередь, учитель, видя усердие учеников, часто выставляет всем одинаковые оценки — чтобы никого не выделять. Гению японское общество предпочитает усердного и послушного исполнителя.
Вот и получается, в Японии мало преступников, но зато и мало лауреатов Нобелевских премий. Может, оно и к лучшему?

    Дело в том, что основным международным партнером Японии всегда выступал Китай. И китайцы кое-что знали об обыкновениях японцев. Однако Китай всегда считал себя центром мироздания и испытывал по отношению к окружающим его народам комплекс превосходства. Этот комплекс укоренился столь прочно, что описывать «восточных варваров» (именно так они именовали японцев) китайцы полагали ниже своего достоинства. Что эти недолюди знают и умеют? — спрашивали они сами себя и давали ответ весьма скептический. Поэтому в своих династийных хрониках они Японии места почти не уделяли. А потому до XVI в. все наши сведения об этой стране могут быть почерпнуты только из японских же источников. Иными словами, до этого времени мы почти лишены возможности сопоставления. А это всегда не только обедняет картину жизни, но и искажает ее — ведь каждый автор пристрастен.

    Я. Я. Стрейс.
    Первое путешествие в Японию

    ПРИБЫТИЕ
    После того, как мы взяли груз на острове Формоза, я пересел с «Черного медведя» на другой корабль — «Девушку», с тем чтобы отправиться в Японию. 10 августа мы достигли, невредимые, берегов Японии, и как только известили о своем прибытии, тотчас же к нашему кораблю подошло несколько лодок, которые сняли с него весла, паруса и военное снаряжение и сами выгрузили наш груз из предосторожности или боязни, что мы нападем на них или каким-нибудь образом предадим их, ибо ни одна нация в подлунном мире не относился с такой подозрительностью и боязнью к иностранцам, как эта. Место, куда мы прибыли, называлось Нагасаки — город, который некогда был построен португальцами; в нем разрешили им поселиться когда их изгоняли из Японии, они принуждены были удалиться из Фирандо (Firando). Жилище и пристанище голландцев находится на маленьком острове, отделенном от города Нагасаки каналом, шириной в 40 футов; в город можно пройти по четырехугольному подъемному мосту длиной в 150 и шириной в 50 футов. Маленький остров окружен изгородью из досок. Неподалеку от ворот у подъемного моста стоит склад компании, а несколько дальше, посередине острова большой и великолепный дом управляющего. Там построены также различные другие дома и лавки на расходящихся улицах и площадях.
    На дороге к морю стоят еще одни ворота, откуда можно спуститься по длинной и широкой лестнице, и по ней можно доставить вверх и вниз всевозможные тюки и кипы. Здесь много купцов, ведущих торговлю палисандровым деревом, сталью, оленьими и козьими шкурами, шелком-сырцом и шелковой пряжей, бархатом, камкой, атласом, бумажными тканями, ртутью, сулемой, костью, мускатом и различными другими товарами.
    После того как мы простояли три дня в Нагасаки и японцы нашли, что принятый нами и взятый от нас грузы равны по количеству, они закрыли и запечатали наши двери и прислали нам шесть бочек сакки (Sakky) (пиво, которое японцы варят из риса и других вещей), весьма крепкого и пенного, так что, когда его много выпьешь, то слабеют голова и ноги. А так как наши хватили его через край, то сильно развеселились и подняли большой флаг, и никто не помышлял о печали; но среди этого веселья всех сразу протрезвил неожиданно налетевший шторм. Этот шторм налетел так быстро, что мы едва сумели укрыться вниз под палубу, так как корабль кидало из стороны в сторону. Мы стояли на якоре на двух больших канатах, их разорвало на куски, как нитки. Корабль, названный «Мир», был поднят волнами и, подобно лодке, выброшен на берег у города Нагасаки, так что внутри его были поломаны 24 кницы; весь рангоут разбился, подобно камышу, и улетел за борт. Яхты «Помощь» и «Черный медведь», которые стояли за самой чертой гавани, сильно пострадали, а большая часть их легких деревянных частей была разбита, так что их пришлось доставить при помощи множества японских барж. Мы решили, что началось светопреставление: такой ужасный гром раздавался со всех сторон и так страшно было обложено тучами небо. На берегу город также сильно пострадал, и крыши на наших квартирах и складах были сильно повреждены.

    ОПИСАНИЯ ЯПОНЦЕВ
    Японцы довольны белы кожей, но желтее европейцев. Обычно наряды и одеяния мужчин и женщин мало разнятся между собой: они ходят в длинных халатах, обвитых вокруг тела и посредине стянутых поясом.
    Знатные и благородные девушки носят обшитые золотом, серебром и другими драгоценностями платья, волосы их красиво подвязаны и в них вплетены жемчуг и драгоценные камни. Мужчины крепко сложены и у них широкие головы. Напротив, женщины, которых они называют Keesjens, маленькие и худые телом и станом, и ноги у старых и взрослых не больше, чем у детей четырех-пяти лет, что считается у них особым украшением; всеобщим уважением пользуется та, у которой самые маленькие ноги; поэтому они сдавливают ноги колодками: пусть тело растет, как хочет. Японцы большей частью закаленные люди, переносят жару, голод, холод и жажду и тому подобное и в самые большие холода купают новорожденных в реке. Это — воинственный народ, который хорошо умеет обращаться со стрелами, луками, копьями, ружьями и другим оружием, и они так искусно закаляют сталь, что их сабли считают самыми лучшими, ибо они настолько остры и упруги, что ими, не повредив клинка, можно рубить гвозди толщиной в палец. Весь день они пьют чай; этот напиток у них гораздо крепче, чем у нас, так что я склонен верить, что они спивают чай, снова высушивают и затем отсылают на продажу. Они веселы, гостеприимны, любят кутежи и с ними легко завязать сношения.

    Зибольд, Кемпфер, Тунберг и др.

    В Японии можно спать с открытыми дверями и не бояться воров. Но надобно признаться, что эта безопасность покупается слишком дорогой ценой.
    Японские законы кровожадны; они почти не знают разных степеней вины: например, если рассматривают воровство, то вовсе не обращают внимания, при каких обстоятельствах оно совершено.

   Правосудие оказывается всякому без различия званий и состояний. Но преступление против безопасности государства наказывается гораздо строже, чем преступления против частных лиц. Это происходит от того, что люди, обязанные наказывать преступления первого рода, верно будут казнены смертью, если нестрого поступят с виновными; между тем как частные преступления преследуются только обиженным, который часто не хочет или не может, из одного удовольствия мщения, прибавлять издержки уголовного судопроизводства к множеству других неприятностей, которые он уже перенес.
    Маловажные жалобы приносятся оттонам, которые заменяют суд первой инстанции, при помощи и под надзором шпионов. Все производство дела и самый приговор — тайна. Но можно жаловаться на них в публичные суды. Чтобы избежать публичности, этим городским чиновникам поручено наказывать некоторые легкие проступки найбон, то есть втихомолку. Таким образом оберегают честь и самолюбие не одного провинившегося в чем-нибудь неважном. Заседание публичных судов очень торжественны; говорят, что они не тянут дел и хорошо ведут их; редко истина скроется от них; жаль только, что в случае неимения доказательств, они употребляют пытку! При таком страшном средстве, можно всегда раскрыть дело, но всегда ли будет в нем видна истина? Не найдется ли таких несчастных, которые, для избежания физической мучительной боли, сознаются в небывалых преступлениях, оговорят и друзей и недругов, только бы отсрочить свидание с палачом хоть на несколько дней? Там, где существует пытка, плохое правосудие. Вот почему надобно с крайней осторожностью верить тем путешественникам, которые так горячо расхваливают японское правосудие и судопроизводство.»

    Н. Бартошевский.
    «Япония. (Очерки из записок путешественника вокруг света)»

    «В гейши выбирают молоденьких девочек, особенно способных нравиться; они поют, играют на трехструнной гитаре, говорят стихи, загадки, сказки, вообще занимают публику различными способами, но главное их назначение — своею красотой и своими сальными играми возбуждать страсти молодых людей, заходящих в дом, для чего они часто танцуют совершенно нагие и делают различные движения не совсем скромного свойства, но сами они всегда должны оставаться целомудренными. Гейши считаются самыми образованными женщинами в Японии, они не только знакомы с шитьем, вышиванием и разными мелкими ручными работами, но умеют даже сочинять стихи и сказки. Вообще всех девочек до четырнадцатилетнего возраста учат в чайных домах разным наукам. В Японии женщины получают одинаковое образование с мужчинами и обязаны уметь читать и писать. Эти подростки до четырнадцатилетнего возраста, называемые хавроси, находятся в услужении у более взрослых девиц; положение хаврось самое скверное, их худо кормят и одевают и заставляют кроме наук исполнять самые грязные работы.

    …Так, я был очевидцем того, как один японец, возмущенный оскорблением, нанесенным каким-то англичанином его жене, бросился на него с обнаженной саблей, но был остановлен и казнен как оскорбитель в его лице всей английской нации. Впрочем, иного поведения и нельзя ожидать со стороны этих господ, в большинстве случаев проворовавшихся в своем отечестве и бежавших из него сюда с целью и здесь грабить и эксплуатировать кого только можно под разными приличными предлогами; одним словом, редко кто из иностранцев, обитающих здесь, не купец в самом полном, самом мерзком значении этого слова. Исключение из этого правила составляют только американцы, в большинстве случаев народ порядочный, и русские, представителями которых служат военные морские офицеры. Индифферентные ко всему, что прямо не касается их удовольствий, они совершенно не вмешиваются в политические и общественные дела Японии, чем приобрели полное сочувствие туземцев, которым очень нравится, что члены такой сильной нации, как Россия, не притесняют их, пользуясь в широкой степени лишь одним правом здесь живущих европейцев — жениться на короткий срок на японских женщинах.
     Сладость этой части японских обычаев пришлась очень по вкусу представителям нашей нации; они поселились в Нагасаки совершенно особняком, не в самом городе, а в подгородней деревне Инаси. Сюда ежемесячно являются к ним переменные жены; здесь каждый занимает со своей супругой отдельный дом, делая балы и пикники на японский манер; вообще здесь время проводится очень весело и у всякого русского, побывавшего в Японии, время, проведенное здесь, служит источником приятнейших воспоминаний его жизни. Японки с гораздо большим удовольствием делаются женами русских, чем французов или англичан, потому что эти, во-первых, очень грубы с ними, во-вторых, взыскательны относительно чистоты, тогда как наши соотечественники не только не требуют частой мены белья, что для японца страшное мученье, но даже совершенно освобождают от ношения его. Кроме того, англичанин или француз ни за что не позволит жене вмешиваться в его дела, тогда как русские поверяют им свои тайны, если филологические познания им это позволяют.
    Жизнь в Инаси устроилась совершенно иначе, чем в самом городе: вечером, около шести часов, офицеры, большей частью свободные с этого времени, пристают к деревне на военных шлюпках и японских лодках, называемых фунэ, на берегу дожидает каждого жена, и он отправляется с ней под руку домой. Здесь хозяйка, большей частью старая баба, непременно начинает выхваливать верность жены, любовь ее к нему и тоску в его отсутствие, сводя разговор на то, что не мешало бы за все это сделать какой-нибудь подарок своей возлюбленной, чтоб тем еще более возбудить страсть к себе. Супруг, не обращая внимания на эту песню, поющуюся всегда на одну и ту же тему, снимает с себя военные доспехи и, облачась в японский халат, начинает беседовать со своей дражайшей половиной, но так как его знания в языке очень ограниченны, то разговор сводится к повторению самых казенных фраз: анати атакосисуки — «вы меня любите?», дазо амакч — «пожалуйста, поцелуйте меня», аната копому особу — «вам хочется гулять?», и когда, наконец, весь небольшой запас знакомых ему фраз из двух и трех слов иссякнет, то он начинает перебирать все знакомые ему слова в каком придется порядке, выходит страшная чепуха, и он хохочет до слез, заставляя и жену подражать ему, и это занятие прерывается только приходом гостей. Если пришла какая-нибудь подруга жены, то разговор продолжается в том же роде, переходя понемногу в эротический тон, на что дамы сердятся, так как оратор, по неумению высказываться, изъясняется знаками, показывая и трогая то, чего не может назвать, пока женщины не убегут к более скромному мужу. Если же гости пришли к мужу, то интересный разговор уступает место бутылке портера, или же, расставшись со своей дражайшей половиной, хозяин отправляется в клуб, где всегда встречает большое общество. Тут уж место дам с узкими глазами занимают дамы карточные. В эти минуты, конечно, дамы, лежащие на столе, становятся гораздо дороже оставшихся дома, и зачастую, благодаря неверности рисованных дам, живые тут же переходят из рук одного супруга во владение другого.

    Все без исключения японцы и японки курят табак, который замечателен красивой крошкой, но не так вкусен, как наши сорта, в особенности же не нравится он русским по своей слабости. Курят его из очень маленьких трубочек, в которых входит табаку не больше одной затяжки, так как он портится от дыма во время продолжительного курения из большой трубки.

    Смешной церемониал приветствий:


 
    «Саке» или «саки» — очень крепкий и острый напиток и подается всегда теплым. Следуя японскому этикету, нужно выпить первую чашку этого горячительного напитка за здоровье хозяев, а потом за здоровье гостей поочередно. Для этого нужно выпить ее, произнося по-японски: «Банзай!» («Ваше здоровье!»), поднести ее к своему лбу и затем с низким поклоном передать тому лицу, за здоровье которого вы пьете, а он, в свою очередь, проделывает с вами ту же церемонию. Японцы мужчины любят при случае выпить, и пир затягивается до глубокой ночи.
    Когда я смотрел на это малорослое общество — японцы отличаются крайне невысоким ростом, — на эту массу микроскопических чашек, флаконов, блюдечек, чайников, и наконец, на эти микроскопические блюда, годные, каждое в отдельности, разве только для лилипутов и грудных детей, — то мне как-то невольно казалось, что я попал в общество взрослых детей, играющих в маленькое хозяйство и употребляющих пищу больше для забавы и развлечения, чем для утоления голода. Но эти «взрослые дети» дали мне здесь же доказательство такого огромного такта и деликатности, какой похвалиться могут не всегда и европейцы.

    Европейцам, живущим в Японии, еще памятен наделавший в свое время столько шума случай, имевший место на официальном обеде у представителя Англии, посланника лорда Эльджина, данном им уполномоченным японского императора.
    Когда уполномоченные микадо до окончания обеда, перед отъездом домой, начали вдруг торопливо завертывать в бумажки оставшиеся у них на тарелках объедки ветчины, колбасы и пирожных и класть их в рукава, имея в виду показать дома, чем их угощали у английского лорда, — то последний и вся его свита были так поражены этим небывалым инцидентом, что даже, говорят, забыли проводить их до порога дверей, чем нанесли тяжкую обиду самолюбивым японцам.
    После, говорят, лорду дали даже понять, что он не только не должен был обнаруживать своего удивления по поводу «вполне нормального» и «обыкновенного» поступка японских вельмож, — но, наоборот, по японскому этикету, ему следовало бы даже выразить крайнее удовольствие, что его трапезе делают подобную честь и постараться навязать своим гостям еще кое-что из тех блюд, которых они не успели с собой захватить.

    (прим. ред. японский бандаж) «Всех нас поставили на колени и начали вязать веревками, в палец толщины, самым ужасным образом, а потом еще таким же образом связали тоненькими веревочками, гораздо мучительнее. Японцы в этом деле весьма искусны, и надобно думать, что у них законом поставлено, как вязать, потому что нас всех вязали разные люди, но совершенно одинаково: одно число петель, узлов, в одинаковом расстоянии и пр. Кругом груди и около шеи вдеты были петли, локти почти сходились, и кисти рук связаны были вместе; от них шла длинная веревка, за конец которой держал человек таким образом, что при малейшем покушении бежать, если б он дернул веревку, руки в локтях стали бы ломаться с ужасной болью, а петля около шеи совершенно бы ее затянула.»  (В. М. Головнин. В плену у японцев в 1811–1813 гг.)»


    Примечание. Юрген Брендт, «Лики Японии» (особо понравившиеся страницы): 
    http://starboy.name/sund/liki.htm

   Примечание. Владислав Дунаев, «Японцы в Японии» (особо понравившиеся страницы):
   http://starboy.name/sund/yapyap.htm
   (цитата) «Чулки ста¬ли крепче, а женщины — сильнее».
   (Курасава) «Когда в искусстве диктует капитал, оно гибнет.» (а капиталу диктуют настроения масс, вкусы (среднестатистической) толпы; чем привлекательны массы для капитала? массовостью рублей, которую можно получить от масс)

    (цитата) «Карпов профессор»
    Несколько лет назад я побывал в удивительном до­ме жителя города Ниигата г-на Сато, которого там не зовут иначе, как «карпов профессор». В общем это был обыкновенный дом японца средней руки, и небольшой тенистый сад вокруг дома тоже не удивлял — не Токио, а провинциальная Ниигата. Удивительное началось поз­же, когда, миновав небольшую прихожую, я внезапно очутился в гостиной из трех стен — четвертую заменял внутренний сад, вернее пруд, знаменитый пруд «парчо­вых карпов» доктора Сато. Вода переливалась букваль­но на уровне пола, как бы являясь его зеркальным продолжением, и в ее глубине происходило чудесное — живой калейдоскоп ежесекундно меняющихся картин, необыкновенными по яркости мазками которых были плескавшиеся, резвившиеся в воде карпы. Красно-жел­тые, золотистые, серебряно-голубые, с какими-то причуд­ливо разбросанными разводами и пятнами чешуи, под­свеченные косым лучом проникшего сквозь листву полу­денного солнца. Зачарованный живой картиной, я не сразу увидел хозяина: «карпов профессор» сидел не­сколько в глубине комнаты, весь уйдя в большое мяг­кое кресло, и, видимо, так же, как я, был поглощен ни­когда не надоедающим зрелищем.
    — Вы удивлены: мало японцам моря вокруг, мало запаха рыбы повсюду, устроил из собственного дома пруд... Для меня они, мои карпы, не просто рыба; если хотите, даже не просто частица живой природы. Нам бы у них жить поучиться. Бросишь корм, а они, из само­уважения, что ли, к нему не спешат, не дерутся. В Европе символ мира — голубь. А по мне, Пикассо ошибся: драчливое существо для символа терпимости, понимания выбрал. Вот карп действительно символ мира...
 
    С конца прошлого века, то есть с момента, когда Япония вновь открыла себя миру, началось широкое приобщение японцев к мировой культуре. И здесь в первую очередь можно указать на русскую литературру — Тургенева, Толстого, Чехова, Достоевского, позднее Горького. На творчестве этих писателей воспитывалось не одно поколение японцев. Акира Куросава на вопрос: «Кого вы считаете наиболее выдающимся писателем?» — откровенно сказал: «Ни японских, ни современных. Из классиков — Толстого. И конечно же Достоевского, который для меня почти что бог».
    Начиная с таких классиков японской литературы, как Фтабатэй Симэй, подаривший японцам творчество Тургенева, Токутоми Рока, совершивший «паломниче­ство» в Ясную Поляну к Толстому, крупнейшие японские переводчики русской литературы по праву вписали свои имена в культурное наследие Японии. Еще сту­дентом в Варшаве я познакомился с сыном известного японского переводчика Достоевского и Толстого Енэка-ва. С самим отцом мне встретиться не довелось: незадолго до моего приезда в Японию он умер. В Варшаве сын Енэкава рассказывал, что его отец прямо-таки благоговейно относился к русской классической литературе, считая, что она целая эпоха, особая ступень в познании японцами русского народа — его истории его души. Мне запомнились, прямо скажу, тогда удивившие меня слова Ёнэкава: русская литература убеждает в том, что между нами существует много общего, прежде всего в понимании жизни, в восприятии ее, в подходе к ней.
 
    Когда в Варшаве сын переводчика русской литерату­ры Ёнэкава говорил, что в восприятии жизни русскими и японцами много общего, я выслушал его слова с не­которой долей скептицизма. Потребовалось более деся­ти лет непосредственного знакомства с японцами, чтобы убедиться в справедливости этих слов. Вывод, к которо­му старший Ёнэкава пришел, переводя (значит, глубо­ко, досконально изучая) произведения таких великих русских писателей-философов, как Толстой и Достоев­ский, дался мне нелегко, не сразу, в процессе много­летних личных наблюдений, нескольких лет жизни бок о бок с японцами, тесного общения с ними.
    При всей внешней контрастности, внешней непохоже­сти в глубине явлений может лежать что-то общее. Это общее подчас трудно обнаружить, но от этого оно не пе­рестает существовать. Казалось бы, что может менее со­ответствовать одно другому, чем такие два трудней­ших языка мира, как русский и японский. Один индо­европейский. Другой, по существу, вообще не имеет род­ственников. Язык — это логика нации. Логики русского и японского прямо   противоположны.   Если   представить себе мысль в виде круга, который образует бро­шенный в воду камень, то в русском языке центром, от которого идут круги, будет главное — субъект и его дей­ствие. От них мысль как бы кругами расходится вширь, к краям, от главного к второстепенному. Противопо­ложная картина в японском языке: круги как бы идут в обратном направлении, с периферии к центру, от вто­ростепенного к главному. В европейских языках, кроме немецкого, где отрицание неожиданно поджидает вас в самом конце предложения, основная мысль дается сра­зу, лишь затем обрастая дополнениями, уточнениями, характеристиками обстоятельств дела. В японском нао­борот: все обстоятельства, дополнения, уточнения дают­ся вначале, как бы в стремлении подготовить почву, рас­чистить место для основного, главного, которое и долж­но зафиксироваться в сознании. Именно поэтому япон­цы нередко опаздывают с реакцией на высказывания, что можно особенно наглядно видеть на международ­ных конгрессах, когда переводят синхронисты.
    При всей несхожести логики русских и японцев у них одинаковая способность, одинаковое стремление докапы­ваться до корней, до самой сути явления, лучшим свиде­тельством чему — русская и японская литература. Серь­езный, глубоко философский подход к жизни — это то, что объединяет русских и японцев.
    Наряду с глубоким философским восприятием жиз­ни русским и японцам присуща, пусть качественно, раз­личная, но одинаково важная в существовании того и другого народов тесная связь с природой. Символично, что именно между нашими странами были заключены первые международные соглашения об охране окружаю­щей среды…»

   Примечание. Ясунaри Кaвaбaтa, «Крaсотой Японии рожденный»:
   http://starboy.name/sund/yasunari.htm


    Напоследок две большие книги:
    Примечание. А. Н. Мещареков, «Книга японских обыкновений» (большая книга):
    http://starboy.name/sund/yapob.htm

    Примечание. А. Н. Мещареков, «Книга японских обыкновений» (записки путешественников, большая книга)   
    http://starboy.name/sund/yapob1.htm
 


   (пару строк о Корее)


            ***
    Корейская озабоченность смертью,
    Как корейская приправа,
    Остра…



            ***
    Военная строгость
    Корейской Женщины,
    Угловатость…



            ***
    Корейская жёсткость и резкость…



    P. S. Нынешний взгляд на Северную Корею (как на наследие Ленина-Сталина), - похожим образом на нас смотрел еще недавно мир, что представляется немного диким и внушающим страх, а также где-то вызывает сожаление (в экономическом плане)… Хотя люди по духу, наверное, близкие советским людям… Сравнивая же Северную с Южной Кореей, понимаешь, что не стоит пренебрегать базовыми законами экономики… (различия чем-то напоминают различия между ГДР и ФРГ, хотя более разительные…)

    Примечание. «Хон Гиль Дон», «Парень со свирелью». В детстве (еще в советское время) мы с другом ходили на этот фильм много раз, я даже попросил маму, чтобы она мне сшила черные накладки на ноги, как у Хон Гиль Дона, сам заполнил их свинцом и какое-то время занимался в них спортом, только через высокие деревья так летать и научился… советую посмотреть этот фильм, кто не видел).



    P. S. Критика от Людмилы Исаевой:

Доброго времени, Людмила Исаева!
Прочитал почти все Ваши книги о Китае, понравилось, хотел бы узнать, нет ли у Вас еще книги, которую я не смог найти нигде - «Вечно зеленый бамбук»? И не могли бы Вы мне помочь распознать понравившийся мне китайский сериал?
С ув. Андрей.

Книга "Вечно зеленый бамбук" была издана специально для русскоязычных жителей США, Канады, Израиля и пр. стран, и в Москве не продавалась. К сожалению, у меня есть лишь несколько собственных экземпляров. Сейчас занимаюсь изданием следующих трех книг, дело это трудное, но, если все сложится удачно, смогу предложить вам.
Что касается кино, то я даже не знаю, что ответить. Речь идет о ТВ сериале? Я не знаток таких сериалов. Если это известный полнометражный фильм, то можно попробовать. А чем он вас "зацепил", о чем он?
Мила Исаева.

Вам, Мила, посылаю свои «китайские» стихи и кадры из фильма.

Андрей, фильм я передала мужу, пусть посмотрит, он в этом специалист.
Что касается стихов, то среди них есть много очень симпатичных, чувствуется, что у вас тонкая душа. Думаю, некоторые мы сразу разместим, а другие надо доработать, потому что много просто неграмотных мест в плане русского языка, вы уж на меня не обижайтесь.
Мила Исаева.

Вы спрашиваете, чем меня зацепил этот фильм?.. Больше темой отношений нарядных и красивых китайских Госпожей и их слуг, просто у меня нетрадиционные сексуальные наклонности, из разряда BDSM, фемдома. И вообще я не очень люблю публичность и не предполагал, что вы разместите мои стихи на своем сайте, я писал лично для Вас. И у меня к вам вопрос: почему вы выбрали изучение в институте именно китайского языка? В одном месте в своих книгах вы сравниваете китайский и русский языки, могли бы что-нибудь подобное сказать в отношении английского и русского? Утверждается, что английский лексически богаче, русский словарь 160000 слов, английский (оксфордский) – 600000, что это за такие слова, которых нет в русском и насколько вообще возможен адекватный перевод с русского на английский? Стихи многие поправил.
С ув. Андрей.

Вообще я не понимаю, чего стесняться, что касается ваших сексуальных пристрастий, то они никого не волнуют, если бы вы мне не написали, мне бы и в голову не пришло этим интересоваться, - это ваше личное дело. А если стихи хорошие, то почему бы ими и не поделиться с др. людьми? Короче, жду от вас коротенькой биографии…
А вообще я предлагаю хоть поверхностно познакомиться, раз уже вы мне пишете, вы-то обо мне все знаете, - на сайте все обо мне есть. Сколько лет, чем занимаетесь, учитесь или работаете, как оказались в Китае? Откуда интерес к Китаю, давно ли пишете стихи? Разумеется, вся эта информация - только для меня, никто о ней не узнает. А для сайта придумайте, что хотите, это не принципиально.
Успехов!
Мила Исаева.

Андрей, вы спрашивали о китайском. Меня с детства привлекали иностранные экзотические языки с удивительной письменностью. Сначала я взялась за арабский, но самостоятельно его изучать трудно. Изучила грузинский, - в нем очень красивая письменность. У меня была подруга-грузинка, и я с ее помощью по учебнику изучала. А потом поступила на китайское отделение ин. яз.
Андрей, что за картинки вы мне прислали? Фото или коллажи? Ваши или чужие? Все ли тексты в примечаниях ваши, или они взяты откуда-то?
Мила Исаева.

Андрей, вы спрашивали о сравнении английского и русского. Меня вопрос удивил, потому что английский никогда не считался богаче русского. Подобной аналитикой я не занималась, - интереса такого не возникало. Ваш вопрос я переадресовала мужу, и вот, что он ответил.
А откуда эта статистика? Почему у английского языка лексический запас богаче? До сих пор считалось наоборот. Дело в том, что английский язык более емкий, за счет простой грамматики, и в этом смысле он короче, чем русский. Нюансы передаются различными средствами. Вопрос сей спорный. Кстати, многие переводы с английского звучат на русском богаче и эмоциональней. Вообще-то я не специалист в области лингвистики, но словарный запас русского языка постоянно пополняется за счет заимствований, в том числе с английского... менталитет, истеблишмент, и если в английском языке содержание слов обогащается за счет нового понятийного наполнения (например, уиндоуз - программное обеспечение для компьютеров, которое в этом же варианте перешло в русский, в английском языке означает "окна", на русский язык тоже можно было бы так перевести, но нам проще заимствовать английский вариант, чтобы не путать содержание. Мила Исаева.

Андрей, на картинке, которую вы мне выслали, слева написано название сериала: "Жизнеописание Чжэнь Хуань".
Мила Исаева.

Ура! Нашел по имени Чжэнь Хуань еще несколько фото, но, конечно, на русском этого сериала в 72 серии нет, наверняка... Всяких бразильских и т.п. сериалов много, а китайских мало...

http://starboy.name/sund/chzen.html

Вы не ответили на 2 вопроса: как появился интерес к Китаю, и в качестве кого вы провели некоторое время в Сиани? Если не хотите, фамилию можно вообще не указывать, а можно взять псевдоним. Хочется разместить некоторые стихи, чтобы новая рубрика стала полнее, представляя разные жанры, разных людей. Я, например, свои стихи разместила тоже под псевдонимом, чтобы не было слишком много фамилии Исаев-Исаева.
Мила Исаева.

Андрей, я как раз хотела вам написать, а тут и от вас пришло письмо. Известно вам или нет, не знаю, что многие иероглифы имеют по несколько вариантов чтения (произношения), в этом плане язык очень неудобный. Так вот, второй иероглиф в названии сериала имеет и чтение "хуань", и чтение "сюань". В данном случае, по уточненным данным, он должен читаться "сюань", так что примите мое исправление с извинениями. Чжэнь Сюань - это правильно.
Спасибо за некоторые уточнения к вашей биографии, думаю, для представления вполне годится. В каком городе вы сейчас живете?
Что касается скачивания, то я спрошу у мужа, это он увлекается хорошими китайскими фильмами. Думаю, ТВ-сериалы к ним не относятся, но, на всякий случай, спрошу.
Мила Исаева.

По словосочетанию Чжэнь Сюань почти ничего не нашел…
С ув. Андрей.

Интерес к Китаю простой, я вообще интересуюсь мировой культурой, но более философией и поэзией (ибо это кровно меня интересует). Сейчас я иногда езжу в разные страны, внесшие в мировую культуру наибольший, нмв, вклад. Китай со своей древней культурой оказался в их числе. В Сиане я был в качестве простого туриста с гидом китаянкой-студенткой.

(по поводу критики) Андрей, например, вот ваше хокку о бабочке. Во-первых, "сакура" - чисто японский символ (дзакура), а речь идет о Китае. Тем более, что все прекрасные традиции Япония переняла у Китая, а в Китае это любование цветущей вишней (дзакура - это тоже вишня). Поэтому это должно быть либо русское слово "вишня", раз уж мы все пишем по-русски, либо китайское слово с пояснением-переводом, учитывая, что описываем китайское явление.
Во-вторых, слово "неразличим" употребляется не с предлогом "с", а со словами "между", "среди". Неразличим среди других..., неразличим между другими... А слово "неотличим" - с предлогом "от" Неотличим от других. С предлогом "с" можно было бы написать "несравним с другими". Поэтому я дала вам свой вариант третьей строки.
Бабочка присела
На ветвь сакуры,
С цветами неразличима…
(Неотличима от цветка…)
Мила Исаева.

Андрей, я вот написала вам о стихе, а потом вспомнила о книге "Харбин", где есть подобное стихотворение хокку, которое цитируется как стих Коэти Кэндзи (герой книги, молодой контрразведчик). Я знакома с автором книги, и он мне ее подарил. Надо будет открыть книгу и сравнить, когда будет время.
Мила Исаева.

Ну, сравнение цветка и бабочки давняя тема. Я это встречал и у Басё, у которого, по-моему, если не ошибаюсь, «цветок вспорхнул» ...

Не, ну подобная критика меня не пугает...
Сакура… мне нравится это имя японской вишни... в Китае подобные цветут... поэтому имя перенес обратно в Китай... если Китай влиял на Японию, то почему Япония не может влиять на Китай? Я с легкостью русскую вишню могу назвать - русской сакурой, сокращенно сакурой...

Насчет "с цветами неразличима" - это сокращенно "вместе с цветами неотличима от них; находясь вместе с цветами, неразличима (похожа, слилась с ними)", сокращенно «неразличима с цветами». Бабочка среди множества цветков на сакуре, вместе с ними. А цветы сакуры похожи так, что сами по себе как будто неразличимы, неотличимы, как китайцы для русских (шутка). Вы уж простите меня, как и многие знатоки русского языка (филологи), вы мыслите заданными шаблонами языка, устоявшимися формами... а я и сам где-то формы выражения придумываю... 

1. Еще по поводу вишни. Китай близко от Японии. Мне показалось, что то дерево, которое японцы зовут сакурой, растет и в Китае, только китайцы не придавали ему такого большого значения, а Япония возвела в культ и насадила повсюду, и благодаря этому сие дерево зовется сакурой по всему миру. А вишня (с ботанической точки зрения, я так подозреваю) совсем иное плодоносящее дерево. Да и вообще "русской сакурой" называют миндаль, ибо похож по цветению. Так вот когда я был в Китае, я спрашивал у китайцев, где сакура, и они показывали мне... и не сказали, что это дерево называется по-другому. Так как я не знаю, как по-китайски называется нерусское дерево, то я зову его сакурой, потому что это распространено благодаря Японии. Или вы считаете, что с ботанической точки зрения китайское дерево сильно отличается от японского?

2. В вашем варианте, простите, меняется весь смысл:
Бабочка присела на ветвь сакуры, неотличима от цветов... От каких цветов? Пионов?..

В моем же варианте сразу нужно понимать, что бабочка сидит на цветущей ветке сакуры, усеянной цветками, среди них и сама представляет маленький цветок.
Так вот строка "с цветками неразличима", нмв, больше подходит (и именно неразличима - так как не выделяется особо среди них, а очень похожа на них, неразличимых между собой, сливаясь воедино с ними). Находясь вместе с цветками сакуры, неразличима среди них. Так что я не случайно подобрал именно такое выражение... А вишней, уж простите, иное, нерусское, дерево мне не хочется называть, в похожих маленьких стихах я  использую слово "вишня" исключительно для обозначения российской вишни, которая у меня под окном растет...

Андрей, к сожалению, уже нет времени писать долгий ответ, - надо готовиться к празднику. Стихи мне ваши понравились, поэтому я и собираюсь их на сайте разместить. Вы правы в том, что допустимо использовать любые слова, которые идут от сердца.
Хочется поскорее распрощаться с високосным, которого все так боятся, но число 13 тоже немного пугает. Поэтому мы схитрим, и рассмотрим его с точки зрения китайской нумерологии, а по ней 13 расшифровывается как "хочу жить!" В этих словах, мне кажется, заложено все, что необходимо каждому человеку, потому что, если живешь с радостью, со вкусом и с благодарностью Богу, то все получится, всего добьешься. Именно этого мы вам и желаем, а главное, конечно, - здоровья, чтобы не помнить и не замечать, какой орган у тебя где находится. Успехов вам во всем!
Мила Исаева.

1. Андрей, на сайте разместили часть ваших стихов, читайте.
2. По-китайски "дзакура" - "ин-хуа". Именно китайцы возвели в культ любование цветением, стоит почитать старую классическую китайскую литературу, например, потрясающий роман "Сон в красном тереме", где этот обычай не раз упоминается. Или из моего опыта: моя китайская помощница по дому, когда я только приехала в Китай и многого не знала, не понимала, позвонила мне и напомнила, что до конца недели следует съездить в специальный парк, полюбоваться цветением ин-хуа, пока лепестки не опали. Простая уборщица, и то этот обычай соблюдает! Без шума и треска просто села на велосипед и съездила, и мне посоветовала. И не кричат об этом на весь мир, потому что у них это в крови. Но японцы, не имеющие ничего своего в культурном плане, взяли у Китая все: от иероглифики, до праздников, от одежды до законов, от формы правления в стране (император, чиновники) до символики. Взяли всех классических героев мифологии и пр., пр. Произошло это в эпоху Тан.
И если вам нравится именно японское, взятое у Китая и присвоенное себе, то вы имеете на это право. Я только хотела сказать, что когда описываешь Россию, то надо писать "валенки", а не "шузы" или "бутсы" (англ.), а когда описываешь Китай, то стоит написать "ин-хуа", а не "дзакура" (яп.) или "вишня" (рус.), пояснив в комментарии, что это такое. Я - за корректность и знание истории.
3. Насчет моего уточнения с предлогами не обижайтесь, тут вы абсолютно правы, и стихотворение получилось чудесным.
Мила Исаева.

Согласен с "сакурой", в разделе, где речь не о Японии, а о Китае заменю на "ин-хуа"... Просто я же не знал китайского названия дерева, а знал только два названия, которые у всех на слуху, вишня и сакура. Я почему-то решил, что вишня в Китае тоже сакурой называется. Недавно прочел, что из-за трений между Китаем и Японией, китайцы даже порываются вырубить повсеместно японские сакуры, насаженные японцами в Китае, ибо сакура - символ Японии и символизирует как будто оккупацию Японией Китая. Вот так вот невинное, прекрасное дерево становится еще виноватым и подлежит вырубке...
С ув. Андрей.

Ах, Андрей, действительно, в отношениях двух стран много несправедливостей. Китайцы никогда ни на кого не нападали за всю историю, а японцы постоянно нападали на Китай (и на Россию - тоже), причем, издевались над мирным населением каждый раз так, что Гитлер может отдыхать. Все, что только можно, взяли у Китая, всячески это выпячивают, присваивая заслуги чужие себе, а сами китайцев ненавидят. Китайцы очень долготерпеливы, но если довести, как это столетиями делают японцы, то мало не покажется. Поэтому и я болезненно отношусь, когда люди по незнанию восхищаются чем-нибудь "японским", что на деле к Японии отношения не имеет. Это как я бы печатала ваши стихи, называя их своими, мотивируя, что я давно их знаю, люблю, выучила наизусть и давно уже считаю своими. Нормально? Так почему китайский зодиакальный календарь многие называют японским? Потому что японцы когда-то о нем услышали и его полюбили? Пользуйтесь, не жалко, но не надо говорить, что он - японский.
Мила Исаева.

Спасибо за поздравления! Вас также с Новым годом (я лично уже первый раз отмечаю новый год с 21 на 22 декабря, когда самая длинная ночь, а после день уже прибавляется). Желаю здоровья и долголетия, как говорят китайцы, 10 тысяч лет! С любовью к Китаю…
С ув. Андрей

Спасибо, и вам всего наилучшего в этом году!
Мила Исаева.


    P. S. Наконец-то «сбылась мечта «идиота», посетил я и далекую Японию… продолжение следует…



    В Японии (лучшее о Японии). Мой путь пера, красоты, любви… (и об искусстве побеждать)
    http://starboy.name/Japanmy.htm

 

    Японский минимализм:
    http://starboy.name/japan.html