Смена века

I.
...момент, хлопок, бокалов звон, –
и одряхлевший прошлый век,
как оторвавшийся вагон,
в ночи свой замедляет бег;
а паровоз, во тьме искрясь,
летит, ревёт его гудок,
и кочегары, матерясь,
бросают в топку уголёк…

II.
Вот новый век и новый лик, –
взошёл поэт на броневик;
взошёл поэт, и зал затих,
и чёткий маузера стих
задел толпу за потроха,
и отлетела шелуха,
и обнажилось естество,
и квинтэссенция всего,
что было дорого тогда,
вдруг оказалось – ерунда,
и прошлый миг, и жизни строй,
вчера такой ещё живой,
такой наполненный слюной,
и офицерик молодой,
роняя шашку на скаку,
упал в забвения реку,
и там в забвенье утонул;
порыв мгновения смахнул
сухие крошки со стола –
самодержавного орла;
речь пулеметного ствола,
глядящего толпе в лицо
зрачком плюющимся свинцом,
нам весть благую принесла, –
что эра новая пришла,
и нынче новая метла
метёт задорна и смела
весь мир на слом!

III.
– Весь мир на слом.
В металлолом.
Под пресс! В мартеновскую печь!
Чтобы не смог ни капли в нём
никто от прошлого сберечь!
В аду плавильного котла
разрушить грешные тела,
чтоб жаркой лавой потекла,
освобожденная от зла,
их плоть, смугла и весела,
и мировой пожар смогла
собой зажечь!

IV.
– Зажечь пожар на страх врагам!
Предать огню весь старый хлам!
Сломать к чертям прогнивший храм!
И на обломках новый мир
построить в пику небесам,
где человек – как бог, и сам
себе воздвигнет новый храм!
В том храме будет он жрецом,
в том мире будет он венцом,
началом будет и концом,
и материалом и творцом,
и урожаем и жнецом,
и молотом и кузнецом,
и наковальней и гвоздём...
И, вдохновляемы вождём,
рука в руке, к плечу плечом,
на бой, на подвиг и на труд
народов массы потекут
и, напрягаясь, возведут
большой промышленный сарай,
и возгласят: "Да будет рай!"

V.
...и снова век, шампанским пьян,
отметив свой последний день,
упал с орбиты в океан,
как отгоревшая ступень
космического корабля,
а безучастная Земля
свой продолжает звёздный бег,
и с ней несётся новый век...

VI.
Вот новый век, и новый стих, –
и зал внимательно притих,
и самолёта узкий штрих,
пронзив тугие небеса,
воткнулся миру в телеса,
как ошалевшая оса,
что думает: она – пчела,
и правду миру принесла,
и с нею новая метла, –
всё та же ржавая коса, –
метёт свой жуткий урожай.
И адом пахнет новый рай...

Сан Диего, Калифорния. 2004 г.