Сказ о Композиторе

Был в моей жизни мяч.
Нет не мяч. МЯЧ!

Моя первая встреча с Композитором произошла в одном небольшом, украинском городке со смелым именем. Дело было летом, первой половины восьмидесятых недавно ушедшего двадцатого века.
Утро подходило к концу. Солнце, в окружении стайки облачков, весело подбиралось к апогею. Деревья, высоченные для меня - девятилетнего пацана, покачивали своими зелеными головами в такт дирижирующему ими ветру. А ветер, бормоча песком по асфальту серому, в паутинках трещин, потертому и выцветшему вдруг стремительно взбирался по стволам деревьев к небу, под теплое летнее солнце и радовался своему задору.
А потом к нам подошел Он. Дяденька был высок! Конечно, может и я был мал, но для меня тогдашнего на фоне двухэтажных домов он был как дядя Степа-Каланча, с огроменной шевелюрой непослушных волос. У дяди Степы-Каланчи было веселое, улыбчивое лицо, отрытый и добрый взгляд. Рядом с ним была очень красивая женщина в легком платье. У нее было светлое, какое-то очень даже весеннее лицо.
Мой отец представил мне дядю Степу: "Знакомься сын, это дядя Люсик. Человек и композитор. А это его жена, Ирина".
Потом взрослые говорили о чем-то о своем, а я стоял и думал каково это быть композитором...
Вот я стою спиной с огромному залу, набитому очень важными людьми. Я взмахиваю руками. Остывает свет... Серьезные, взрослые музыканты с настоящими лакированными инструментами замерли в позах готовой к броску стаи... Почему-то композитор в моём представлении обязательно был дирижёром...
Затем мои мысли потекли по другому руслу…

Неподалеку от места нашей встречи находился спортивный магазин. Там, как зайдешь, справа от входа лежала мечта моей юной жизни, да и любого мальчишки моего возраста - футбольный мяч. Настоящий, как у реальных футболистов. Кожаный. В клетку.
Я точно знал, как выглядит настоящий мяч. Мне даже довелось держать его в руках. Как раз за год до происходящих событий я прошел отборочные в детскую сборную г. Минска. Я был очень неплохим вратарем, не знавшим страха и лихо снимал мячи прямо с ног бивших по ним футболистов. Я был прыгуч и целеустремлен, но… мама сказала, что футбол это не мое и записала меня в музыкальную школу на класс баяна. Так футбол остался для меня только дворовым и вполне может быть, что погиб во мне новый Ринат Дасаев. Но вернемся к мечте.  Между мной и этим мячом стояла непреодолимая стена ценой в двадцать пять рублей.

Тем временем взрослый разговор подошел к концу, и мой новый дядя опять обратил свое внимание на вашего покорного слугу. Он меня о многом расспрашивал, я отвечал, стесняясь разговора с практически незнакомым мне человеком и ужасно гордясь тем что со мной разговаривает целый Композитор. И вдруг он спросил, что бы мне хотелось, и я честно рассказал дяде Люсику о своей давней мечте. Он весело рассмеялся и куда-то отошел. Не прошло и десятка детских минут, а у мальчишек, вы знаете, время течет по-особому, как мой новый дядя вернулся, держа в руках тот самый заветный мяч. Кожаный, в коричнево-белую клетку. Тяжелый и твердый как советский мостовой асфальт, прыгучий как целый первый класс, бессовестно пахнувший кожей и предстоящей беспощадной игрой.
Дядя протянул мне мячик и сказал просто: «На, играй на здоровье!». А мама сказала, что это очень дорогой подарок, и может стоит подумать и может быть даже и передумать? ...
…И вернуть мячик в магазин? ...
У меня при этих словах задрожали коленки и захотелось спрятать руки с мячом за спину. На что Композитор опять рассмеялся и сказал, что ему для меня ничего не жалко и даже каких-то целых двадцати пяти рублей.

И я стоял ошеломленный, жмурясь на подмигивавшее с сквозь листву деревьев солнце, прижимая к груди пахнувший свежей кожей и совсем новой жизнью настоящий футбольный мяч.

Прошло много лет. Этот мяч так и не пережил перестройку и затерялся в суете переезда в Израиль. Я редко выносил его во двор боясь, что мяч отберут старшие пацаны, берег его, а он со временем потрескался и в конце концов лежал на окне согреваемый солнцем и жмурясь вспоминал мое детство и свою юность.
На этом вполне можно закончить рассказ, но мне очень хочется показать еще одну нить из прядей воспоминаний.
Моя следующая встреча с Композитором произошла в начале девяностых.
Дядя Миша, брат моей мамы, жил в Рамат Гане, на улице названной в честь Раши - врача, мудреца и ученого жившего во Франции около тысячи лет назад. Но на этот раз дело не в нем. У дяди Миши было старенькое, но бодрое пианино. У него и собралась вся наша семья на встречу с дядей Люсиком, приехавшим в гости из далекого и уже бывшего эсэсэра. О чём-то говорили, что-то спрашивали а потом попросили его сыграть что-нибудь. Показать, так сказать, товар лицом.

Боже! Как он играл...
Отголоски той музыки до сих пор звучат у меня в душе. Так может сыграть только настоящий Композитор, переживший и прочувствовавший каждый тон во всю его высоту. И, хотя дядя Люсик не был во фраке, к Израильской квартире начала девяностых больше подходили плавки нежели концертные костюмы, но моя память приносит мне образ волшебника, отбросившего назад полы сюртука и, опустившись на вертящийся стул, отворившего двери сказки…


07.2017