Человеческий документ

Действительно ли эта витрина сразу бросилась ему в глаза,  или так формируется память на совершенное им преступление, подросток установить не мог. Он еще не знал, что за такими фрагментарными сюжетами собственно и спрятано управление нашим подсознанием.

Осознание содеянного пришло значительно позже: через годы. Оно могло забыться и затеряться в чехарде отрывных календарных листочков, которые теперь по старинке покупают лишь пенсионеры. И потом долгими тоскливыми вечерами или бессонными рассветами обрывают сухими, покореженными жизнью пальцами, с тем извечным обречением: прошел ещё один день - такой короткой и такой длинной мало нужной и интересной кому-то постороннему жизни.

Нет, мальчишка еще не стал дряхлым стариком. Возможно ему и не суждено дожить до этого отнимающего последнюю веру возраста. Может так статься, что  камень брошенный им в нереальных размеров витрину булочной на углу неподалёку от Крещатика, так и останется единственным правильным решением в его жизни.

Когда, глядя в голодные глаза проходивших мимо витрины стариков и детишек, он подсознательно улавливал мысль: "Як цэ магчыма?" Эти пышные грудастые караваи, отделенные только стеклом, через которое, ни минуты не сомневаясь в реальности происходящего, можно ощутить запах настоящего белого хлеба, почти магнетически вызывающий спазм в горле. Эти увитые косами, як у жинок на поли, паляницы, хрупкость жесткой корочки коих помнили только пожилые прохожие. Они не могли существовать одновременно с оголодавшими киевлянами здесь и сейчас - и камень сам собой ударился в недавно вставленную немецкими военнопленными витрину.

Хлеб больше не мог считаться хлебом - осыпанный как цветным пшеном мелким стеклобоем. Хулиган что есть духу бросился в соседний проулок, где дикие крики хозяина булочной ещё долго не позволяли покинуть место схорону.

Над головой скрипела вывеска парикмахерской, будто бы аккомпанируя бедламу на соседней улице. Порывы ветра качали жестянку с нарисованными от руки  белым мишкой и  ножничками, вероятно своей нестыковкой с общим, только еще покрывающимся свечками каштанов городским окружением, обращая внимание киевлян на оказываемые за дверью с колокольчиком услугами.

Только когда мишку нарыла тень заходящего солнца, малолетний преступник, прячась в тени домов, покинул место преступления.