На птичьем рынке

Базарный день на птичьем рынке,
Здесь есть цесарки и фламинги,
Есть и красавцы, и уроды,
И птицы редкостной породы.

Кто покупает, кто дурачит,
Кто просто по душам судачит.
Беседуют две тётки-утки,
Их разговоры вам не шутки:

- Эти курицы-несушки,
Голенастые вертушки,
Столько шуму: только  «Ах!
Куд-куда же, куд-кудах!»

Для супа – одни мощи,
На них и волос тощий,
Ни подушку не набить,
И   щей путёвых не сварить.

Мы ж, уточки, опрятные
И очень деликатные,
Лишь потихонечку кряхтим
Да в редких случаях шипим.
Солидный вес утиный,
Не то, что там куриный.

А легкомысленные куры
Устроили здесь шуры-муры,
Облюбовали индюка,
Он важно распушил бока.

-Какие перья! Вот наряд!
Видать, не топчет всех подряд
И не орёт, как из ружья,
Такого б получить в мужья.
И с сожалением вздохнули
Да крылышками трепыхнули.

Жена – индюшка подоспела,
Сразу одёрнула пострела:
- Кого в мужья? Ну,  это срам!
Я вам, бесстыдницы, задам!

А ты, лысеющий дурак,
Расслабился от этих врак,
Сейчас получишь вот взашей,
Тебе б всё ноги от ушей.
И клюнула супруга в бок,
За ней поплёлся голубок.

А рядом тетерев-глухарь
Себе облюбовал сухарь,
Он так  усердно торговался
И в сотый раз уж приценялся:

- Что почём, что почём?
За эту цену не возьмём,
Сухарь, смотри, уже несвежий,
А ты всё цены ломишь те же.

- А ну, попробуй мой сухарь,
Ты, недоверчивый глухарь!
Тот клюнул раз, ещё немножко,
И не осталося ни крошки.

Наш продавец так возмутился,
Чуть дара речи не лишился:
- Мне мало было мерзких врак,
Ещё сухарь склевал за так!

А тетерев всё не сдавался,
Ему платить не собирался,
Твердил: сухарь был очень мал,
Что не заметил, как склевал.

Ты, продавец, смири свой нрав,
Ведь покупатель всегда прав!