У старых врат...

У старых врат, ведущих к милосердию,
под ковриком, в уютной теплоте
таится ключ скрипичный, и везде
цепляет странные, нелепые размеры.


Главенство в этом месте постоянно,
а значит, не вакантно. Посему
у нот единственно звучание: “тону!”.
Выстраивать таких — природа Дамы,


которую здесь начисто не помнят.
Боятся, крестятся при имени Её
все семь старух. Ди Ез, Бе Моль —
придворные чудной консерватории,


враждебно жаждущих то смеха озорного,
то плача хмурого на белых простынях.
Семёрка же способна впопыхах
принять особые обличия. Всего лишь —


сменив фактуру собственной души:
отбросив скромный хвост, а то и два.
Порой, когда поднимется туман,
протяжной точкой может даже быть.


А Дама там — великий композитор,
семёрку строит, чтоб кричала стройно.
Занятно, что истратив всю обойму,
патроны-ноты новые завидит.


Здесь стены сохраняют страх и вои
старух. Те ноты изрекают их в моменты,
имея острую синкопу в рукаве, где
морщинится мелодия потока,


ослабшего ввиду элегий вечных.
Взглянув на эту пляску по-иному,
возможно осознать — старух, напротив,
искусно в нотном стане мечет.


Из ряда в ряд, объединяясь с нотой,
другой по образу, но равной по звонку,
старуха вьёт мосты. Их не сожгут
ни Ди, ни Бе, ни даже Дама в чёрном.


Они вдвоём — созвучие страданий
по мужу красному, чьё имя — свойство Жизнь.
К огромному несчастью, стон ”приди!“
не слышим. Ведь старухи достигают


величья лишь в чудной консерватории,
у нот которой всем известное ”тону!“, —
одна судьба. Дождаться по утру
прекрасную костляво Даму в чёрном...