Ты знал, приятель, что за дверью тайна?

Ты знал, приятель, что за дверью тайна?
У запертой цена взлетает вдвое. За нею кто-то плачет, стонет, воет – и всё это, конечно, не случайно. За каждой дверью в старых коридорах сквозняк, и тлен, и зеркала под тканью, горчащий привкус зелья, стали, паник, крысиный визг и вороватый шорох. От каждой двери есть заветный ключик – тяжёлый золотой, железный ржавый – его хранят кощеи/ведьмы/жабы, и не всегда его легко получишь.
В одной из сказок, что известны детям, в такую дверь вошла одна принцесса, держа ружье. Совсем почти не целясь, сметала нечисть, словно благодетель, мессия, рыцарь ордена и пастырь. Она вела зачистку в древних замках, где спёртый, пыльный и кровавый запах, в упор стреляла и читала пасквиль над чёрной костью и вонючей желчью мышей летучих и князей-вампиров [таких немного пряталось по миру, а ей бы всех напалмом просто сжечь бы].
Я жалобно скрипела и рыдала, ведь я была такой же точно дверью.
Девчонка наплевала на поверья и убежала с тьмой сражаться дальше, на досках на моих царапнув шпагой: «Чудовищ нет и больше здесь не будет!» – оставив гнить среди скучнейших будней, без всякой тайны и костей на флагах, без Синей Бороды, бордовых пятен, без подземелий, где царили крики – там чисто, тихо, ни одной улики, всё благочинно, славно – прямо паперть.
Теперь в другие верят все приметы, и сказок рваный флёр едва ли слышен, скользит по красным черепичным крышам, по не скрипящему, как встарь, паркету, а я лишь дверь у городской квартиры, без жутких таинств и без приключений. Чудовищ нет – то правда [к сожаленью]! Другие дни и новые кумиры.
Девчонка носится по всей Вселенной, неутомимо машет острой шпагой. Кому нужна безумицы отвага? Не скажет Говорящее Полено [ты огорчён, наверное, мечтатель?], нам не ответят мёртвые драконы. Забыты все волшебные каноны, но кто-то, милый друг, за всё заплатит.