Victim

У кого-то - манто меховое, у кого-то - роба,
И в том и в другом мы порядочных бед наделали.
И всё,
Что можно,
Давно уже мной перепробовано,
А всё, что нельзя, со мною давно уже сделали.
Иду невесомо, но тягостно, где-то над миром,
От радостей этого мира навечно оторван.
Я тот, у которого воля ничем не сломима.
Я тот, у которого голос под утро сорван.
Ты смотришь в упор на мои бледно-тощие плечи,
Они словно снегом белеют на мятой кровати;
Я тихо смеюсь, хоть давно потерял дар речи,
И просто молчу там, где надо признаться "хватит".
И всё,
Что можно,
Давно не приносит счастья,
А всё, что нельзя, давно уже не удивительно.
Ты когда-нибудь видел, как рвётся душа на части
Оттого что не может смириться с такой действительностью?
Ты когда-нибудь видел смятение зверя дикого,
Оттого что весь мир хочет сделать его приручённым?
Посмотри мне в глаза - зверь исходится диким криком,
Он как прежде силён, хоть и в муках таких уличённый.
И всё,
Что можно,
Давно уже вовсе не весело,
А всё, что нельзя, не раскроет своих подробностей.
Моя душа так дорого стоит, что дьявол повесится,
Задыхаясь от гнева при виде моей непреклонности.
Ты проводишь рукой по моей напряженной шее,
Надеваешь фуражку
Черную
Мне на голову,
Мое сердце порвалось по-новой, прошу, зашей его,
А порвалось оно оттого что опять тяжелое.
Я останусь навечно по миру идти провокацией,
Ты когда-нибудь видел звериный оскал под прицелом?
Эти красные точки проворны, но нужно спасаться,
Хоть отсюда не выбраться мне уже прочным и целым.
На руках больше нет кандалов - только сердце сковано,
Не ломается воля - ломаются плечи белые.
И всё,
Что можно,
Давно уже мной забраковано,
А всё, что нельзя, со мною давно уже сделали.