Тринадцать миллионов секунд

(Я) – Тринадцать миллионов секунд! Твою дивизию! Целых тринадцать миллионов!
Как я их ненавижу!
(Г) – За что?
(Я) – С одной стороны за то, что они уносят прочь мою жизнь.
А с другой стороны – за то, что так медленно приближают, пусть если и не встречу, так хоть какой-то конец неопределенности, разлуки.
Может они приближают…
Господи, они, так или иначе, приближают мою смерть!
(Г) – Еще вчера ты умела радоваться и умела быть счастливой.
Что же сегодня изменилось?.. кроме того, что прошло 60*60*24 этих самых секунд, 86400?
(Я) – Я оступилась. Я совершила ошибку. Как канатоходец, который посмотрел вниз – я, глупая, осмотрелась на это странное время.
И увидела, что мне казалось прошла целая вечность, еще чуть-чуть и это закончится – а оказалось, что прошел всего лишь один месяц из пяти… или шести…
Это всё равно, что ничего не прошло!
И при этом на работе – это же самое время – как один миг. И его не остановишь.
А ведь это один и тот же промежуток времени!
Ну как?! Как, скажи мне, эта падла умудряется одновременно ползти с черепашьей скоростью и мчаться со скоростью света.
(Г) – Легко. Его просто нет. А то, чего нет – то есть … везде одновременно. Его не существует. Забыла?
(Я) – Ну ни фига ж себе – нет!
Если его нет, то как же я его тогда чувствую?!
Как тогда оно умудряется сейчас причинять мне такую боль?!
(Г) – Это всё потому…
(Я) – «Что у кого-то слишком узкие двери» )
(Г) – Нет, «всё потому, что кто-то слишком много ест!»
А всё потому, что ты включила свои воспоминания, о том, когда тебе было хорошо, интересно, когда ты не замечала времени – и попала в прошлое.
В результате ты включила свои желания – и попала в будущее.
Таким образом, ты опять выпала из реальности, из настоящего, из состояния «здесь и сейчас».
(Я) – Но как мне туда вернуться?
(Г) – Ты уже здесь. Тебе надо просто снова переключить своё внимание сюда.
(Я) – Но как? Как?
(Г) – Для этого наверное нужно произвести нечто настолько интересное, чтобы твоё внимание переключилось в настоящее.
(Я) – Но что? Что же?
У меня пропал… не знаю… моя энергия как будто вся пропала…
(Г) – Помнишь ведь: «Где твоё внимание, там твоя энергия»…
(Я) – Я опять потеряла ориентиры… Я опять не знаю, зачем я живу. Что за долбаный замкнутый круг?
За что мне это наказание?
Ну что за характер у меня такой?
Почему я такая?
Почему я не умею жить сейчас?
Почему все могут, а я вечно где-то, но только не в своей жизни?!
Я опять теряю себя!!! Я схожу сума!
Спаси меня, прошу, любимый Ангел мой! Прошу тебя, помоги!
Я так боюсь жить в мечтах и иллюзиях. Больше всего на свете!
(Г) – То есть, ты боишься, что твои желания не исполнятся. Но ты же сама знаешь и помнишь, что все получают по заслугам.
(Я) – Значит, я думаю, что не заслуживаю
(Г) – Почему?
(Я) – Во-первых, потому что плохо поступила, а во-вторых… забыла…
(Г) – Да. Ты «плохо» поступила. Ты пошла на поводу у своей слабости
(Я) – Но я иначе не могла! Ты же знаешь это не хуже меня... А то и лучше…
(Г) – И что с того? Я «грехи» не отпускаю. И никто не отпускает. Тут простая арифметика: сделал – заплатил – снова сделал – снова заплатил.
По другому «грехи» не отпускаются…. Ну, конечно, заплатил не за причастие в церкви и не за исповедь (ты же понимаешь). Заплатил – значит, лишился чего-то, отстрадал, отработал… Получил по закону бумеранга – самое главное средство «платежа»! )
(Я) – Пусть это кончится уже хоть чем-то!
(Г) – То есть ты готова лишь бы чем, только бы поскорее?
(Я) – А что, есть выбор?
(Г) – Выбор всегда есть.
(Я) – Ладно. Пойду я спать, а то совсем плохо как-то стало.

Тринадцать миллионов секунд –
Огромная бездонная вечность,
Но и они однажды пройдут,
Пройдут куда-то в свою бесконечность…

Тринадцать миллионов букашек,
Которые куда-то бегут,
Разлуку унося с тобой нашу…
И жизнь при этом. Замкнутый круг.

Мне кажется они не пройдут,
Как будто мир застыл, как нарочно,
Как будто бы чего-то всё ждут,
А мне от их медлительности тошно.

Но вижу, как одна за другой –
Уходят они, с каждым вздохом:
Я умираю одной стороной,
Другою – жить очень плохо.

Тринадцать миллионов секунд
Длиннющей тоненькой вереницей
Куда-то неспеша всё идут,
И ни одна из них – не возвратится…

[спустя день]
(Я) – Да. С утра стало легче. Главное (и самое трудное) – удержать своё ВНИМАНИЕ здесь.
С другой же стороны, вряд ли проблема решается, если делать вид, что ее нет…
[спустя день]
(Я) – Мне вчера стало еще хуже. Я в ужасе. Я в шоке.
(Г) – Отчего?
(Я) – Я посмотрела. Я опять открыла глаза и увидела…
Что тот человек, которого я люблю… пусть… ладно, не важно…
Но ведь его очень любит другая женщина. Очень. И ничуть не меньше, а учитывая, сколько времени они вместе, может даже больше…
Я так виновата перед ней. Мне так плохо от этого.
(Г) – И что ты решила?
(Я) – Да ничего. Я одна не хочу это решать.

[спустя время]
(Я) – Боже, какое же отвратное ощущение.
Ноги подкашиваются, мысли в ступоре, на глазах пелена, руки так ослабели, что просто поднять их на два сантиметра – огромный труд, дышать так трудно, дышать больно, как будто все сосуды мне кто-то взял и перекрутил, как хозяйка, выжимающая бельё… Ощущение, что если бы от жары не прилипла к стулу, сейчас бы просто стекла с него… И самое главное, сердце… Сердце… Его как будто кто-то заботливо и неспеша подрезает ножичком… Знаешь, как когда мясо разделывают…
Я задыхаюсь.
Это похоже на дикий страх. Парализующий страх.
У меня больше нет слов.
Это длится полчаса, а такое впечатление, что уже вечность…
Такое впечатление, что из меня сейчас органы начнут вываливаться…
(Г) – Отчего столько ужастиков?
(Я) – Ты же знаешь… У меня язык не повернётся это сказать…
Я не могу, я не хочу это произносить.
(Г) – Я-то знаю. Может всё-таки посмотришь в глаза текущей реальности? Может всё-таки произнесешь это?
(Я) – Нет. Боже, нет. Я не хочу. Я не могу. Я придумываю себе миллион оправданий, только бы не говорить себе это.
(Г) – Давай.
(Я) – Он… Он… не написал…
(Г) – Что ты там пищишь и шепчешь!? Громче скажи!
(Я) – я не могу…
(Г) – Боишься сама это услышать? Я сказал, произнеси это вслух!
(Я) – У меня не открывается рот, язык не шевелится… нет
(Г) – Говори, зараза!
(Я) – Он… Не... На... Пи... Сал...
У меня не шевелится лицо.
(Г) – Не смотри остекленелыми глазами. Это пройдёт. Ты же знаешь.
Ты столько выдержала, неужели такой пустяк может так выбить тебя из колеи!
(Я) – Ведь ты же знаешь как никто другой – именно это и может…
Хорошо, что так.
(Г) – Как?
(Я) – Хорошо, что парализована, что не могу с места сдвинуться. Я боюсь того момента, когда этот паралич пройдёт.
(Г) – Сейчас ты справляешься с болью.
Только помни – у тебя ничего нет. Следовательно, ты ничего не потеряла.
(Я) – А как дальше жить теперь?
(Г) – Как раньше.
(Я) – Знаешь, как раньше, я боюсь, что уже не получится…
Совсем…. Ничего. Не получится.
Впрочем, как всегда.
Едем в Крым! К чертям собачьим всё на свете. Я уеду. Не хочу больше интернета. Всё скучно и неинтересно. …
Флёр.
Печальный клоун
Смешит кого-то, ведь быть веселым его работа.
Я знаю, это всего лишь шутка,
Но почему-то мне стало жутко….
И этот смех не дает согреться,
Он раздирает на части сердце…
Какая странная игра…
Играй, пока нужно играть…
Всё это фарс, всё это ложь…

[спустя время]
(Г) – Ну что, белочка, отошла?
(Я) – Представляешь, да.
(Г) – Что помогло?
(Я) – Глупости
(Г) – Какие?
(Я) – Не скажу. Потом как-нибудь…
Но знаешь, я же уже говорила - заметила, что с некоторых пор, с тех самых пор, как мой путь сменил направление с «вниз» на «вверх», от самого дна… с тех пор я научилась определять правильные и неправильные вещи несколько иначе.
И знаешь, это действительно помогает.
И это МОЙ способ. Логика – не моя сильная сторона. Моя сильная сторона, хочется верить, что это интуиция…
(Г) – И как определяешь?
(Я) – Если от этой «вещи» становится на сердце спокойно, если я чувствую, что Душа на месте, значит всё правильно.
Если мне плохо, если начинают разрывать на части страхи, переживания, страдания, боль, просто беспокойство – значит, это верный сигнал, что что-то не то. То ли человек не тот. То ли поступок не тот. То ли место не то. То ли время. То ли восприятие, мысли (и это – корень всякого «не то»).
(Г) – Мило. А если ошибёшься?
(Я) – Ты что, надо мной смеешься?
(Г) – А что, нет?
(Я) – Знаешь же, что ошибиться невозможно – просто потому что мне не даст характерец сделать то, что ему не соответствует.
Только изменение характера меняет судьбу. И он меняется строго по плану – вполне предсказуемо. А следовательно, и Судьба – меняется тоже – строго по плану, строго по сценарию. Смешной замкнутый круг: «Мою судьбу можно изменить и нужно – потому что это –  тоже моя Судьба».
(Г) – Знаешь, что мне в тебе нравится?
(Я) – Что?
(Г) – Ты умеешь ладить с миром. Умеешь ладить со своей Судьбой, особенно когда научилась ладить с собой, со своим характером. Когда перестала стесняться открыто смотреть правде в глаза, когда перестала отводить и опускать глаза.
(Я) – Да уж. Честно говоря, я больше всего на свете боюсь жить в иллюзиях. И еще боюсь… блин … только что хотела сказать, но забыла…
Ну, значит уже не боюсь, раз забыла
(Г) – Ахаха! Молодец.
(Я) – А! Вот еще с ленью своей безумной жуть как трудно бороться! Это просто ужас!!! Она превращает мою жизнь в ад! Но всё равно, падлюка, живет во мне…
(Г) – Ну, со временем справишься, выдавишь из себя ее по капле. Основную часть мы из тебя уже выжали (вместе с тобой, конечно – не стану отрицать твоих заслуг))).
(Я) – Ага, как из тряпки грязную воду. Жестко. Но правильно.
Я люблю жестко. Люблю четкость и ясность. Люблю, когда есть четкий каркас.
И вообще, лучше научиться принимать правду, чем жить в иллюзиях и слушать ложь.
(Г) – Негатив?
(Я) – Нет. Позитив.
Ясность мышления – это приятное ощущение. Приятно жить и без розовых очков, и без солнечных, и без просто черных…
Приятно смотреть на мир без посредников.
Я даже перчаток не выношу, даже в солнечную погоду никогда не ношу очков. Это же невыносимо!
Вот еще музыка.
(Г) – Что «музыка»?
(Я) – Музыка, стихи, произведения, картины, да любое творчество – то, что оставляет на Душе тепло, оптимизм, прибавляет сил, да просто хоть покой приносит, равновесие… хоть смешит… пусть даже черным юмором – значит хорошая.
Иначе – лично для меня… ну, не то чтобы плохая… а … ) неподходящая ))
(Г) – Ты заметила?
(Я) – Что?
(Г) – Ну да, именно то, о чем сейчас подумала, да-да…
(Я) – Что вы специально это сделали? Про тринадцать миллионов секунд?
(Г) – Ну ты ж хотела их сократить, вот мы исполнили твоё желание – конец неопределенности настал гораздо раньше, чем ты думала.
(Я) – Ага. Опять смеетесь надо мной? «Грешно смеяться над больными людьми» )))
(Г) – Выводы?
(Я) – Зачет опять?
(Г) – Ага.
(Я) – Вы нас не бережете совсем. Вы делаете нас счастливыми, избавляя от лишних беспокойств.
(Г) – Как?
(Я) – А Вы просто превращаете все наши страхи… в реальность. А когда страх прожит, пройден – это уже не страх, а опыт….
Но остается страх повторить опыт…
(Г) – И повторяете, пока бояться не перестаете, осознавая, что ничего смертельного в этом просто нет.
Покрываетесь «панцирем», который защищает вас от этого вида боли
(Я) – Как намины на пальцах от игры на гитаре…
(Г) – Именно так. Зато какие мелодии начинают звучать! Насколько ярче вы живете без страха! И при этом настолько же проще и счастливее.
Ну разве нет? Скажи мне.
(Я) – Да. [вздох] Да.
Так мой-то опыт повторяется от того, что я боюсь его повторить?
(Г) – Нет
(Я) – А почему?
(Г) – Суд.
(Я) – Что «суд»?
(Г) – Помнишь, ты когда-то жестко осуждала … не измены… а связь с занятыми мужчинами? Помнишь, как тебя бесили эти песни Аллегровой и прочих, типа:
 «Я ждала тебя, так ждала!
Ты был мечтою моей хрустальною!
Угнала тебя, угнала!
Ну и что же тут криминального?»
(Я) – Да. Кстати измены я не осуждала. Не принимала. Но и не осуждала. И не доводилось как-то ни разу в жизни никому изменять… даже с мужем… из восьми лет шесть – его не любила, но ни разу ему не изменила, и даже в мыслях и в желаниях не было реально такое сделать…
(Г) – А фантазии?
(Я) – А что фантазии? Фантазии – это костыль. Просто костыль для животных инстинктов, чтоб их пробудить, а то без них трудно «звереть». А без «озверения» - не вкусно, не цепляет, холодно как-то…
Хм. Надо же. Когда с тобой говорю, всё так понятно становится. Наедине с собой я не могла понять никак этого…
(Г) – Ну-ну, и дальше что? Не изменила. А что?
(Я) – Ну да, наказал Бог за осуждение – влюбилась в женатого….
Но я просто слишком поздно узнала, что он женат!... Я не хотела! Я мучилась совестью!
(Г) – [пренебрежительно] Да не оправдывайся ты ради Бога! Это ты будешь людям рассказывать – им же надо? Или может не надо?
У нас нет таких понятий, как штамп в паспорте.
Штампы ставятся не там. «Штампы» ставятся в Душе. Любить имеет право каждый. И никто тебе не запретит кого-то любить. Никакой закон на свете.
Знаешь почему?
(Я) - … Наверное потому же, почему я сама запретить себе не могу любить… Даже когда очень хочу…
(Г) – Именно.
(Я) – Потому что сама Любовь – и есть Верховный Закон. И Верховный Судья. Она – сам Бог. А что может быть выше Бога?
Нет, не того, который «дедушка с бородой», а того, что создает и составляет саму жизнь – Природа, Вселенная, Высший Разум…
Она хозяйствует над человеком, как ей вздумается, а человечишка, бедняжка...
Блин, я недавно видела видео с бегемотами – как они нападают, как терзают своих жертв… И для них нет преград. Нет ничего святого. Нет ничего, что может им помешать разорвать тебя в клочья. Жутко. Самый страшный и опасный зверь. Самый злой, каких я видела. Страшнее львов, носорогов, и всего на свете. Они сами его боятся, и слабы перед его огромной мощной пастью, как ягодки малины перед моим ртом.
 А с виду – милое неуклюжее создание. То самое создание, от которого гибнет в мире гораздо больше людей, чем от всех других хищников. ..
(Г) – Мдааа. Печальное у тебя представление о любви.
(Я) – Повеселишься тут.
Только знаешь, пусть и, наверное, не взаимно, пусть может и зря, но сейчас я люблю не любовью-бегемотом, а как-то совсем иначе – так тепло и нежно. Так … ну вот просто – иначе. По-другому и не скажешь… Меня не убивает пока эта любовь…Я ей доверяю. Она… я не знаю… какая-то настолько добрая и сладостная, что заставляет забывать осторожность… Может, откармливает на убой, хихих?
(Г) – Ну так, без оправданий. Полюбила. Сделала выводы. А потом что?
А потом, прошло время, ты возомнила, что усвоила ценный опыт, и больше с тобой никогда такого не приключится – влюбиться в чужого мужчину.
И что?
Ты начала СНОВА осуждать это. И себя гнобить за прошлое, и других судить.
Вывод?
(Я) – За это?
(Г) – Не «за это», а «от этого».
(Я) – Понимаю. Так и есть. Я возомнила себя защищенной от этого, думала, что получила опыт не на одну жизнь вперед. Однако… из-под воды вдруг вынырнул бегемот и перевернул к чертям собачьим всю мою такую милую лодочку убеждений, представлений, принципов, болезненных воспоминаний.
И вот только обрывки трупа плывут по воде…
(Г) – Ты опять?
(Я) – Нет. Это я так шучу.
(Г) – Очень смешно. А говоришь, что у меня черный юмор. У тебя он, не то что черный, а еще и колюще-режущий, и болючий. Садомаза.
Так выводы?
(Я) – Выводы? «А не хрен судить! А нефиг иметь представления о себе. Ибо нефиг!»
(Г) – А без капризов?
Что не так? Чего надо опасаться? Любить?
(Я) – Нет. Опасаться надо ввязываться в ложь. Опасаться надо осуждать кого бы то ни было за что бы то ни было. Ибо мои представления могут просто вдребезги раскваситься после этого.
Знаешь, я даже помню, как один человек осуждал измены…
Я тогда уже поняла, что всё. Ему конец. Он попал. Он подписал смертный приговор своим убеждениям и принципам.
Даже слегка захотелось ему об этом сказать… Но не сказала. Подумала, что нечего назидания устраивать. Да и согласна с ним была… И подумала, что может это только у меня срабатывает этот закон «Не суди, да не судим будешь». Ан нет, оказалось, что он действует и для других точно так же.
И ведь, что самое противное, ведь знала же! Знала же, что нельзя судить! Передергивало же уже меня, когда понимала, что начинаю кого-то осуждать за что-то! Но я думала, что свой опыт уже получила, и зазналась, наверное – уверилась, что со мной больше такого не может случиться никогда.
Никогда бы не подумала.
Ну что ж. Теперь остается только сделать выводы на будущее. Кроме опыта, тут уже больше ничего не извлечешь.