Комната моего мертвого дедушки

Мой бедный дедушка. Ты, человек боготворивший Ленина, с его коммунизмом, тот, кто каждый год в течение стольких лет смотрел по телевизору парад и тряс своими медалями в день победы, ты, всю жизнь верный одной супруге и похоронивший сына еще в своей молодости, теперь рассыпан горсткой пепла по полу гостиной.
В твоей комнате все осталось так, как было при жизни: накрытый белой накидкой телевизор, пыльный стеллаж с фарфором, которым никто никогда не пользовался, ковер с арабским узором на стене и в довершение всего — большая хрустальная люстра, торжественно виснущая с потолка. Сквозь кружевные занавески просвечивают солнечные лучи, в которых медленно и хаотично плавает пыль. На низком деревянном столике стоят привезенные тобой с дачи завядшие пионы, бутоны которых теперь напоминают морщинистые и мягкие груди старой женщины.
В этой комнате, когда я был десятилетним мальчиком, ты играл со мной в шахматы незаметно поддаваясь, и удивленно улыбаясь моему мнимому таланту. Одну за одной, я радостно съедал твои фигуры: ферзь на E5, конь на C7, шах. Ты лишь смеялся своими морщинистыми добрыми глазами и разводил руки. Теперь коробка с шахматами одиноко стоит на полке, не тревожимая никем уже много лет. Я смотрю в окно и вижу, как ветер сдувает с подоконника мокрые гнилые листья. Тень от дома лениво сползает по стоящей напротив девятиэтажке. Сегодня в твоей комнате непривычно людно.
Мама не сильно расстроена твоей смертью — она считает, что это должно было произойти давно. Все, собравшиеся сегодня помянуть тебя, так считают. Просто никто не говорит этого в слух. Возможно, многие из них хотели твоей смерти бессознательно, и спроси они себя об этом — совершенно искренне соврали бы сами себе. Каждый из них ненавидит тебя, абсолютно каждый. Твой крутой нрав и алкоголизм последних лет жизни доставили маме и другим множество проблем, из-за которых они забыли все то, что ты для них сделал. Они помнят, как ты просил деньги на водку, но не помнят, как помог подняться на ноги во время кризиса. Помнят, как ты приходил домой пьяный, обваленный в грязи и как приходилось менять за тобой клеенки, но забыли о том, как ты менял пеленки их детям.
На поминках, вся немногочисленная семья собралась в этой комнате. Ты внушительно и одиноко стоял на столе, словно не желая быть частью этого мероприятия. Комната, будто бы вырванная из печальных и уютных детских воспоминаний, с заходом солнца постепенно наполнялась тусклым и неловко желтоватым светом люстры. Родственники, угрюмые и прохладные, странно не вязались с тепловым светом ламп. Как плохие декорации на сцене контрастируют с актерской игрой, так эта толпа не вписывалась в мягкие домашние стены твоей комнаты. Толстые сорокалетние тети с хрустальными рюмками в пухлых надутых пальцах, заливающиеся слезами так, будто бы их лишили возможности есть по ночам. Дяди, пытающиеся придать своему лицу задумчивость и серьезность. Мама, даже не старающаяся выглядеть подобающе печально, но которую, судя по прячущейся тишине прикрытых глаз, мучает совесть.
Вдруг, в самый разгар траура, урна с твоим прахом пошатнулась и, будто не в силах больше терпеть эту клоунаду, вдребезги разбилась об пол. Вероятно, кто-то из родни, в суете случайно толкнул стол. Несколько женщин тихо взвизгнули и отскочили назад. Поднялось небольшое облачко серой пыли, наступила тишина.