Ты обещал...

Ты обещал. Ты помнишь. Ты идёшь
дорогой длинной, путанной и страшной. Ты не боишься, что застанет дождь, ты не боишься ни тюрьмы, ни стражи в неверном свете сонных фонарей, среди вооружившихся прохожих, не знавших сказок, верящих в запрет.
Ты одержим, и блефовать негоже.
Ты обещал, а слово – тяжкий груз, как кандалы на узкой белой длани. Я знаю, менестрель, что ты не трус, и ты бывал почти смертельно ранен, твой след кровил на камне мостовых, и по нему пускали злобных гончих, наш скверный мир травил и бил под дых, желая, чтобы ты себя прикончил.
Зачем ему безумные певцы? Ведь сеют смуту и рычат в отместку. Таких в психушку, в карцер или в цирк. Ты никогда, нигде не «свой», не местный, не чистый, не богемный, не крутой, а просто странный и небритый малый. Я видел иногда похожих вточь: рюкзак, по венам Битлз, сто дыр в карманах, дешёвый паб, вокзалы, ветер в снах, наутро крики чаек над заливом, в глазах – тревога, вера и весна, а линии судьбы до смерти кривы. Я видел их, хотел предостеречь, я предлагал им собственные крылья, из валерийской стали верный меч, я был и друг, и просто собутыльник. Но…каждый, каждый шёл своим путём, плевав, как ты, на всех и осторожность.
И потому я жгу во тьме костёр: ты обещал дойти к нему.
Ты сможешь.