Воспоминания о Вулканештах

                Non solum armis*

Мороз январский – в год тот сильный –
На время солнцу уступил,               
Во флигеле большом дворца Екатерины
Все окна ярко озарил.
Светло в просторном зале, где идёт экзамен.
И Александру Пушкину пятнадцать лет.
Стол в двух шагах – в жюри сидит седой Державин.
Читает отрок, сам поэт.

В словах своих Воспоминаний,
В торжественных таких речах
Воспел простой он памятник Кагульской брани
И славе русского меча.
Стоит тот обелиском в Царскосельском парке –
Проект Антонио Ринальди – он возник
У стройных сосен. Дороги внизу нам строки,
И Пушкина прекрасный стих.

Неполные семь лет уж позже –
Наш автор в Бессарабии.
В степи Буджакской, в декабре снег выпал тоже.
Обычен дождь в Молдавии
Зимой и слякоть. Мимо спящего селенья
С Липранди ехал он дорогою ночной.
Читал стихи, о давнем думая сраженье:
У русских был священный бой.

Семнадцать тысяч – наших мало,
Но мы умением сильны,
И войско русское врагов атаковало –
России храбрые сыны.
Нам полтораста тысяч янычар – не сила.
С рассветом смело перешли Траянов вал,
И наша наглость неприятеля смутила,
И русский штык, и пушек залп.

Российские каре не дрогнут,
По морю конницы палят.
Граф Пётр Румянцев сам по ратному закону
Ведёт полки своих солдат.
Со стороны Мелиссино огнём орудий
Противника артиллеристы наши бьют.
Не знал завоеватель, что повержен будет
И честь свою оставит тут.

Все россы к подвигу готовы.
Отваги воинской пример –
Бесстрашный батальон Семёна Воронцова
В критический момент сумел
Разбить османов левый фланг стрельбой из ружей.
В тыл недруга ударил корпус Репнина.
Атака Брюса – вот и правый фланг не сдюжил.
Героев помним имена.

И Салтыков, и Долгоруков
Водили конницей в бою.
Над егерями главным – молодой Кутузов.
Каре блистали доблестью.
Баур, Племянников, Олиц – их полководцы,
Бок о бок с рядовыми бились до конца.
Гордятся гвардией народ и царедворцы,
Достойной славного венца.

«Да здравствует Екатерина!» –
Волной несётся по рядам.
Что сильных россов армия непобедима,
То всё же понял вражий стан.
Виктория за нами – мы бесспорно знаем.
Предвидя крах, Иваззаде Халил-паша
Спешит укрыться от позора за Дунаем.
Ликует русская душа.

Тогда деревня, Вулканешты –
Свидетель той баталии.
Там жители следили за исходом битвы.
Цветущий юг Молдавии!
Достоин лучшей жизни на земле, как мира.
И так же Русский Мир, освободитель твой.
О той победе пусть не смолкнет одой лира!
Святое знамя – над страной.

Уже в правленье Николая,
Лет восемьдесят лишь спустя,
Наместник Воронцов, сын бравого героя,
Любовь к отечеству храня,
И  память о сраженьях важных для потомков,
Сюда – окрестность вулканештскую избрал
Триумфа здесь колонну вознести высоко,
Ещё отцу – мемориал.

Хотя он и скромнее вышел,
С. Воронцову обелиск,
О нём, конечно, каждый в Вулканештах слышал.
Имеет царскосельский лик.
Но главный памятник – здесь высшая Фемида
Сулила быть в одном из лучших в мире мест:
Огромный известняк дорического вида,
В чугунной капители – крест.

Заметен монумент – красивый,
Молодожёны Вулканешт
Сюда цветы приносят, и в момент счастливый
Сердца полны любви, надежд.
Колонна Славы там, на Вулканештском поле –
На месте том, где ставил стол свой Халил-бей.
И процветанья символ, и народной воли,
Для нас – истории своей.

Мне не забыть стихотворенье:
«В степях зелёных Буджака … ».
Но это нам вполне известное селенье,
Кагул – «заветная река».
И Вулканешты – город, есть, кому любимый.
Не только в Бессарабии родной, и мне.
Люблю я с детства ездить в край гостеприимный,
Бываю часто и во сне.

И снится мне: я с мамой русской
И с гагаузом папою –
Средь яблонь, виноградных лоз дорогой узкой –
Иду, пою в земном раю.
Давно родителей своих уход оплакал,
Но к родственникам милым я сюда стремлюсь.
Живу в России, ей горжусь как внук казака
И гагаузами – горжусь.

Был горд державою советской.
Молдавия – Руси сестра
Родная по религии и в жизни светской.
Большая Родина была.
Со славой прошлой держим связь: хоть я с Урала,
Да корни бессарабские отцовы чту.
И доведись бы жизнь свою прожить сначала –
Вернусь в великую страну.

Читая славные страницы
Истории двух наших стран,
Мне хочется родством и дружбою гордиться,
Чем теребить нам старых ран.
Ведь было братство боевое и победы
Мы праздновали вместе за одним столом,
И веселились, как умели, наши деды.
Мы внуки их не подведём.

Великие Иван и Штефан,
России, Цары Молдовей
Властители дружили, был союз успешен
И свадьбой царственных детей
Ивана Молодого и княжны Елены
Скрепили договор народов наших двух,
И твёрже становились наших стран пределы
И веры православной дух.

Святой Георгий на иконе –
Молдавский царь спас, защитил
И монастырь Зограф, который на Афоне,
К служенью богу возродил.
И всадник-змееборец на гербе московском,
Что и на ратном знамени господаря –
С мечом в руках и в одеянии неброском
Сидит на троне, нет коня.

Душой и по культуре близкий,
Был Штефан в первый раз женат
На Евдокии свет Олельковне, на русской
Из княжьих киевских палат.
Её великий дед – московский князь Василий.
Когда-то помогла Молдавия ему,
Отец чей, Дмитрий в Поле Куликовом силой
Былинной бился – на Дону.

Москва и Киев, и Сучава,
Столичный город молдаван,
Державы их, по верному связались праву
Сродства валахов и славян.
Богатырей немало, битв издревле помнят
Кагульский угол, бессарабская земля.
Болгары показали, что их царства стоят.
Кочевники, как есть, - себя.

Из Скандзы готы – скандинавы –
До моря Чёрного дошли
И до Дуная, всем обычаи и нравы
Неся и грабя по пути.
Великое переселение народов!
Восточных варваров передовой отряд
Разбил Германариха, конунга остготов.
То были гунны, говорят.

Аттила гнал номады гуннов,
Ковыль взрывали тьмой копыт,
В Европу. Где они? Не знает мир подлунный.
Где их звучит язык? Забыт.
Ордою дикой разоряли Византию,
Они германские громили города,
Сражаясь с Римом, захватили Аквилею …
Потом исчезли навсегда.

Как мне поведал Зоротустра,
Здесь Аспаруха белый конь
Стоял, и в Вулканештах пелась вслух Авеста,
И вещий здесь пылал огонь.
Язык булгарский тот – для тюрок  речь чужая,
Как выяснилось, ранее была молва
Иной. На Волге у булгар страна другая:
Звучали тюркские слова,

И чувашей там жили предки
До появления булгар.
И стала Волжская Булгария на веки
Родной для них и для татар.
Но прежде тех времён булгары за Дунаем
Искали новое пристанище своё,
И предки гагаузов как урумы в крае
Справляли мирное житьё.

В который раз начнём ab ovo –
Мы древностью продолжим сказ.
Культуры Винча, Кукутень и Караново
Здесь археологи для нас
Открыли, и у Вулканешт раскопки дали
Гумельницы чудеснейшие образцы.
Благодаря чему, как жили, мы узнали,
Здесь земледельцы, кузнецы.

Века и бронзы, и железа
Сменялись стройной чередой,
И клад преумножали выгодой полезной
Путей плетенье и покой.
Эгейский мир богатства все и знанья строил
На культе Матери Великой всех богов.
Балканы получали уровень достойный
Для появленья городов.

По-гречески читаю тексты –
Эгейских видов письмена
Как то: минойские печати, диск из Феста –
Богини главной имена,
Эпитеты на них. Оракулу моленье
О помощи в судьбе, в деяниях своих,
И в общем празднике – родов объединенье.
Гекзаметром написан стих.

Мелодию на терракоте
Восстановить мне удалось.
С молитвы божеству на танец переходит –
Открытие с небес взялось
Как не иначе. Систры, флейты и кифары
Тогда играли. По спирали жрец слагал
Из знаков песнь, и представитель самый старый
Обряд священный исполнял.

Кибела Мать – с двойной секирой,
С цветком папируса она
Сидит на троне, и с тем процветанья в мире,
В любви ждут люди и страна.
Берутся за руки всем племенем и в плясе
Движенья ритуальные волной вершат,
И элементы с хороводом те в согласье
Народы многие роднят.

Взошедший Сириус сияет,
Гиадам суждено пропасть,
Корабль водоворотом по волнам качает.
Что может это означать?
Все вечно просят чуда – нового миссии,
Что Гора родов самой страшной ночи вслед,
Как бы история Осириса, Исиды –
Для избавления от бед.

Но вот на лёгких колесницах
Врывается нежданно рать
И топорами рвёт старинные страницы,
Своих богов чтоб почитать.
Бессмертие Залмоксис, как считали Геты,
Дарует им по праву от рождения.
Отсюда поведу народ свой в Вулканешты,
Его происхождение.

К фракийцам часто их относят.
Возможно, «длиннокудрыми»
Прозвали, словно Аполлон, причёску носят.
Как львы же были храбрыми –
Воинственный народ. Коль смерти нет, бояться
Не стоит. Им поставили милетцы Истр.
Одессос – эллины у Понта. А Констанца –
У гетов здесь была Томис.

Ходили скифы и сарматы.
Здесь крайняя была земля
Империи персидской Дария когда-то.
У греков Малой – Скифия,
Эвксина побережье к югу от Дуная.
Отсюда ведь могли дойти до Буджака
При персах, а, «пустыней гетской» называя
Его, Кагула берега

И македонцы посещали:
Наместником Зопирион
Оставлен Александром. Против геты встали –
Пленили Лисимаха. Он
От Дромихета же ни смерть, но угощенье
В знак примирения, свободу получил.
Близ Истра Гай Гибрид пал, проиграв сраженье
Войскам объединённых сил.

Здесь сосланный стенал Овидий.
Он по Италии тоску
Излил в строках Элегий, Тристий на латыни –
Не верю в Письмах я ему.
Отсюда частью предки наших гагаузов.
Другим я вижу в Малой Скифии народ –
Приветливым к гостям. Бахчи полны арбузов.
Вино он любит, хоровод.

***

Олег и Игорь до Царьграда
Ходили мимо Буджака.
О том поведала из русского оклада
Нам летописная строка.
Тиверцы здесь – восточные славяне – жили
Да Святославу помогли в его борьбе
За русские владенья, тати же мощь силы
Той испытали на себе.

Саркел, столицу супостата
Взял на Дону, разбив хазар.
Тем прекратил существованье каганата,
Меч поднял свой и на болгар.
С Переяславца двинулся он на ромеев –
Внёс суматоху византийскому двору.
Поддался русам император, и на север
Те возвращались по Днепру.

Но Святослава у порогов
Ждал Куря, печенежский хан.
Предательски напал – погибло русов много,
Убит и князь светлейший сам.
«И взяли голову его, и, сделав чашу
Из черепа, украсив, пили из него».
Играла музыка рогов, подобно плачу …
Поверье было у врагов …

Княгини Ольги под присмотром
Рос новый богатырь в любви
К родной земле. Воссев на троне новгородском,
Он чтил обычаи свои.
Князь Ярополк, прельстясь культурою немецкой,
Олега князя, брата своего убил.
Сын также Святослава под стеной роденской
За смерть Олега отомстил

И князем коронован
Над Киевом и над страной –
Владимир Святославич. По крещению он,
Поднял могучею рукой
Над Русью православия святое знамя,
Святых Кирилла и Мефодия письмо
Принёс на Землю Русскую, им Веры пламя,
Зажечь свет истины, дано.

Убийц отца князь бил отменно.
Разлад – средь печенежских глав:
Тирахи встали под зелёные знамёна,
За веру главную избрав
Ислам, из убеждения, не из-за страха,
Кегена князя печенеги перешли
Дунай под скипетр Константина Мономаха
И христианство приняли.

Разбиты Ярославом Мудрым
Под Киевом же их войска.
Казалось, что размыт их след туманом мутным
В траве росистой Буджака.
Забыты. Но не здесь – на Куликовом поле –
Поднялся против Пересвета (кто сильней)
На поединок, названный по чьей-то воле
Ведь «печенегом», Челубей.

И «погибоша аки обре» – 
Для многих варваров верно.
Но печенегов вот нашли и в Кишинёве,
Похоже, кладбище одно.
И стали ли нас частью те степные волки?
И правда ли, что в имени есть боджанак
«Свояк»? Но и свидетели живые смолкли,
Что пережил тогда Буджак.

Так Константин Богрянородный
Одних назвал «кангарами» –
Чужого слова нет и в памяти народной,
Не принято болгарами.
На ум приходит лишь канлы, канны «кровавый».
Сгубили приднестровских тиверцев-славян
Селенья. Не имея собственной державы,
Сожгли дома донских алан.

На бессарабцев не похожи
Ни внешне, ни в обычаях.
И печенежский гагаузскому не может
Быть предком в тюркских языках.
И вот они уже в союзе берендеев,
Их бьют и гонят половцы со всех степей,
Они на службе у венгерских богатеев,
В отрядах киевских князей.

***

Село прозвали молдаване
От «сына кровь» – оол каны
Иль от славянского названия «вулкане»,
Видать, с тиверской старины.
Хотя и вольки здесь могли быть – кельты,
Германское  их имя для румын – валах.
Сейчас об этом вряд ли помнят Вулканешты,
Зато фамилия есть Влах.

И слово вълк в болгарском – то же
Для хищника, что наше волк,
И курт башы на флаге гагаузском даже –
Для тех, кто знает в этом толк.
Ведь волк – священное животное для тюрок
К примеру, наш башкир себя «башкорт» зовёт.
Тотем их родовой столетьями им дорог –
Всяк памятью народной горд.



Лат. "Не только оружием" - девиз внизу на фамильном гербе Румянцевых, северная сторона пьедестала вулканештского памятника Кагульской битвы.