Оценка деятельности Пушкина Николаем Первым

О том, что служебная деятельность Пушкина являлась особо секретной и имела исключительное государственное значение, косвенно говорит тот факт, который многие годы однозначно трактовался, как элемент преследования свободомыслящего поэта.
На самом деле, если работа государственного служащего связана с совершенно секретными документами, то иначе и быть не могло. Николай I поручил разбирать бумаги Пушкина не только Жуковскому, но и сотрудникам Третьего отделения, проще говоря, контрразведке. Бумаги покойного разбирали в доме Жуковского. Генерал-майор Леонтий Дубельт первым читал каждый клочок бумаги и, занеся его в протокол, отдавал Жуковскому только то, что тому дозволялось прочитать, а что нет — запечатывал в пакеты для Бенкендорфа. О чем это говорит? О том, что среди бумаг покойного имелось большое количество документов, содержащих настолько секретную информацию, что даже Жуковского нельзя было посвящать в её содержание!
Каждый, кто знаком с порядком обращения с секретной документацией, может подтвердить, что специальные меры, предпринятые Дубельтом, в целом отражают именно этот порядок, а не какие-то надуманные якобы гонения на поэта. В чём заключается порядок обращения с секретной документацией? Как раз в подобных действиях: генерал-майор Дубельт, каждый раз завершая работу и уходя, лично опечатывал сундук с рукописями. Естественно, что ключ от сундука он уносил с собой. Естественно, что он опечатывал и комнату, в которой стоял сундук. С секретной документацией так и поступают. И так продолжалось все 16 дней, в течение которых велась работа.
Какие «гонения»? Люди работают с документами своего покойного сотрудника, занимавшегося при жизни делами особой государственной важности, погибшего при исполнении служебного долга – защите интересов России! Ещё раз обращаю внимание читателя на то, что Пушкин получал официальную зарплату не в МИДе, где числился, а из специального фонда Николая I в министерстве финансов, что делалось тогда в исключительных особо секретных случаях.
Хочу напомнить и о том, что в ноябре 1836 года состоялась личная встреча между Николаем I и Пушкиным, о содержании которой никому ничего не известно. Однако, известны действия, последовавшие за этим: Пушкин отказывается от вызова и дуэли с Дантесом. Учитывая содержание пасквиля, можно ещё раз напомнить, что оно касалось не столько самого Пушкина, сколько семьи царствующего монарха. Именно честь семьи императора напрямую попиралась текстом пасквиля. Ведь из него следовало, что государь отвратительно ведёт себя по отношению к своей семье и своим близким, при этом упоминалась информация, касающаяся не только чести семьи поэта, но и чести семей других подданных России. Тем не менее, на секретной встрече с государем поэт скорее всего по личной просьбе императора даёт тому клятвенное обещание не вызывать на дуэль никого ни под каким предлогом.
И своё обещание императору Пушкин сдержал гениальным образом! Да, он написал в январе 1837 года оскорбительное письмо нидерландскому посланнику, но никого на дуэль не вызывал. Нет этого в тексте письма поэта барону Геккерну. И, кстати, Дантес, новоиспечённый молодой барон Геккерн, Пушкина тоже на дуэль не вызывал. Вызов исходил от того, кто вообще в дуэли не участвовал! От посла Нидерландов в России! Подчёркиваю это ещё раз. Казалось бы: кто вызывает на дуэль, тот и должен в ней участвовать. Нет же! Происходит откровенная подмена!
О реальном отношении Николая I к поступку Пушкина, ценой своей жизни защитившего на дуэли против нидерландского королевства честь России, честь семьи русского императора, и, конечно, своей семьи, говорят не слова, а факты. По воле императора отпевание поэта стало торжественным, государственным актом, ибо происходило с его согласия в Конюшенной церкви, являвшейся в то время фактически церковью императорской семьи. На отпевании присутствовали в соответствии с международным этикетом того времени главы практически всего дипломатического корпуса и иностранных миссий, находившихся в Санкт-Петербурге. Кстати, даже Жуковский, бывший одним из распорядителей похорон, поначалу писал: «О Конюшенной нельзя было и подумать, она придворная. На отпевание в ней надлежало получить особое позволение». Всё это говорит о понимании императором исключительного значения Пушкина в реальной табели о рангах Российской империи.