На смерть Бормана

Именно. Скольких? Мы?? Похоронили???

Один раз чуть не проиграл в схватке на улице знаменитому на всю страну сенсею Сагояну, тоже армянину, мастеру школы Чой, выигрывал у Карелина, ныне исчезнувший, каратэ занимался не из страха, а в соответствии с его душевными требованиями. Повёлся на необычный ритм, но не проиграл, вообще редко проигрывал, вовремя осознал, ещё секунду, и всё, благополучно уронил на землю в чём-то своего родственника обычной подсечкой, потом применил к нему удар открытой кистью под названием «нуките», как если вы тыкаете остриём четырёх пальцев в живот своего противника, при этом из надо немного согнуть, чтобы не сломать, выключил. На тренировках Киллер долго бил так в сверху вниз в ведро с песком, стоя на одном колене, погружая такую руку туда под локоть длинными афганскими вечерами, из того мира уныло выл муэдзин, когда надо, поменял песок на гальку. Однажды Биря для прикола положил туда лимонку без запала, сержант на ней оставил небольшую вмятину, никого не ругал, бывает.

То же сделал и Тайваньчик! Доктор долго распинался в благодарностях поэту с китайцем, что они приняли его приглашение, собираясь наметить жертву для их успешного содомского инцеста, Сергей притворился, что этим горит.

— Желание очень даже есть! Господи, — шептал он, воздевал руки к потолку камеры, где почему-то висела сталинская люстра, — мы его сначала нагнём, а потом… — Тайваньчик поддакивал. Атмосфера в камере сразу изменилась, в ней возникла в эфире похоть, настолько липкая, что можно было вешать топор, все равно, кого, когда, где, как и за что. — Сделаем тройничок во все ворота! Грязно, мерзко, мы, евреи, любим грязное.

— Я ему дам мазь помазать задний проход, чтобы было скольжение супер. Сначала его надо сделать Гадом, — авторитетно заметил Доктор. — Потом бабой! Того, кого мы определим потом услаждать всё время. Объявить, что он совершал поступки, недостойные арестанта.

— Арестантки, — радостно поправил его Сергей, Шах так его учил, развести всех, когда надо, врач-фашист начал злорадно и громко хохотать. (Последний смех.) В этот момент китаец голой рукой пронзил ему живот между рёбрами, повернув её параллельно полу открытой поверхностью к себе и вогнав внутрь, вошла, как меч. Доктор выдохнул и повис на ней в некотором недоумении хорошо и просто. В этот момент Сергей ударил его точно так же в горло, имитируя товарища — второй азиатский труп в его жизни, на этот раз тибетец! — и… вонзил, сам не поняв, что произошло, его неподготовленное «нукитэ» наискось вошло под кадык эскулапа, как в масло, он бил параллельно полу. В кисти, конечно, сильно отдало даже до локтя, поэт даже испугался, Доктор закатил глаза к потолку, захрипел. Арута никогда, слышите, не тренировал этот удар, видел только на картинках, да и то не часто! Воля свыше? Если бы изучал религию Дзогчен, то понял: произошло великое.

— Сожми руку в кулак и назад реверсом, — ласково прошептал Тайванчик, и сам так сделал. Резко выдернув свои руки из мягкой и тёплой макивары, согнув в локте, пацаны опустили их на уровень своих плавающих рёбер, в теле Доктора образовались две дыры, больших и круглых, поэт обалдел, много повидал с тех пор, как вступил в ОПГ, но такое! Внизу из отверстия вываливались кишки, вверху беленьким торчал хрящ, одно другого стоило, поэта слегка затошнило. Тюрьма не воля, не из ЦМТ на «девятке» с Шахом домой прокатиться после успешной акции с ветерком, вернётся в камеру (если), потом будут преследовать картины, ощущение далеко не из приятных, именно поэтому заключение потом снится долго. Они аккуратно положили обратно в кресло не подающего жизни Доктора, закрыли ему глаза, будто спит, накрыли одеялом, по очереди вымыли руки дочиста физраствором, пахло.

— Жалко нельзя этот люкс к нам перенести, — усмехнулся Тайванчик, рецидивист-шпион со стажем, в этот момент в открытую дверь заглянул, задав свой вопрос, попка, войти в VIP не посмел, козырного пациента не водили даже на построение, приглашали, не выходил, спал долго, был к этому склонен.

— Всё нормально, — по-кавказски подмигнул ему Сергей, — мы пьём.

— Конвой позовите, пожалуйста, — жалобно попросил китаец, протягивая сотруднику пластиковый стаканчик. — Не могу больше. — Он кивнул на лежащую фигуру и показал гору пустых мензурок из-под спирта. — Слишком крепко! — Охранник с пониманием позвал старшего смены, позвенел ключами, их вывели, пока шли, два раза остановились, отвернулись, встав лицом к стене, навстречу из камеры пыток гнали по коридору двух замученных повстанцев, у одного со лба сняли кожу, шатаясь, он шёл за вертухаями вперёд, прижимая к голове огромный лист лопуха, который ему любезно выдали, останавливает кровь и дезинфицирует, больше никаких медикаментов, «Золотая черепаха», выдали они своих или нет, так и не известно. Возможно.

— Талибан, — покачал головой Сергей. Снов он никаких не видел, упал занавес, задание выполнено. По-военному приказал себе отложить все до утра, ни о чём не думать, Тайваньчик не спал совсем, он поставил на пол полуторалитровую металлическую кружку, положил на неё две ладони с набитыми костяшками и отжимался, неспешно прокачивая грудные.

— 997… 998… 999… 1000! — Он обессилено упал на пол, откатился и там же захрапел, подняться и лечь на шконку сил у него не было, о происшествии он давно забыл. Его трицепсы победно вздулись, стали, как подушки, налившись кровью, и оторвали от пола лежащие на грязном полу руки, убийца отдыхал, свесив кисти, ему снился праздничный Тайбэй, родной дом, только появился на свет, вокруг мать, отец, бабушки и дедушки, гости, кто-то удивляется, такая молодая, и уже сын! Суждено ли ему будет ещё увидеть родину ? Самое дорогое в жизни любого человека? Ответ от отца Сонам пришёл быстро:

— «Готовьте Побег».

Ивановский Ара   30.07.2024 17:50   •   Заявить о нарушении