Я видел всё на поле Бородинском

Душою Поле обнимая,
Кутузов в Филях восседал.
Глаз часто к небу поднимая,
- Мы победили, - он сказал.
Ещё есть время до начала боя.
За Родину молились стоя,
За то, что выпала нам честь
Отечество спасти от ворогов проклятых.
Градов и деревень, огнём объятых,
Оставили мы позади не счесть.
Ещё сгорит Москва, я это знаю.
И битва на Бородино не началась.
Я тоже вместе с Ним душою Поле обнимаю,
И в юном сердце закипает страсть.
Пытаюсь, как Кутузов, всё предвидеть,
А после, словно в дрёме, ждать и ждать,
Чтоб адъютанта ненароком не обидеть
И снова в забытье как будто впасть.
А там всё началось на правом фланге.
И конников, и ратников не счесть.
Гром пушек разбудил всех спозаранку.
Я это слышал, видел всюду смерть.
Ещё я ощущал присутствие Святого Духа,
Что поднимал всех русских на победный бой.
И даже слышал краем уха,
Что заслоним, мол, землю мы собой.
Что заслоним … И точно заслонили.
И ведь не только Толли, Тушин,
Багратион, Раевский, Муравьёв…
А русский воин, пушками оглу;шен,
Заполнил смертью Поле до краёв.
Всё шевелилось, ухало, стонало,
Стараясь пересилить, превозмочь.
Но просто отступить нам было мало.
Нам нужно было победить и Родине помочь.
Помочь расправить крылья силы духа,
Чтоб после гнать лягушечников вспять.
И снова слышу, словно краем уха,
Российского величия им не понять.
Потом мне снова заложило уши
И дымом  затуманило газа.
Но хочется по-прежнему послушать
Фельдмаршала, что он успел сказать,
Когда пред строем тихо проезжая,
Иконой осеняя и Крестом,
Солдат на битву вдохновляя,
Являясь господином и отцом.
В одном лице, сведя весть дух народный
И предвкушая смерти страшный пир,
Действительно, «был тих бивак походный»
И в полудрёме замер командир.
Теперь и отступить было не страшно
Ведь, всё равно, шагнули мы вперед,
И, дружно вспоминая день вчерашний,
Уверовал в победу весь народ!