Вечная история

Вечная история.
Поезд Питер-Москва,
вагон-ресторан
с вишневыми жилетками и
лампами на столах
Тут  хорошо.
Возвращаться в купе не хочется,
хочется чего? Пива что ли?
Оно конечно.
Пейзаж за окном,
за столбами и заборами.
То рухлядь, то новострой,
но тоже рухлядь.
Вот Бологое.
Побежали-побежали,
рыба-пиво, ландыши-картошка.
Картошка вареная с укропом,
а кто не хочет - тому  ландыши.
Едем дальше.
Дремота, зевота, пехота.
Новость.
Стоит баба,
держит палку с кругом
на фоне ж/д домика у переезда.
Романс.
Нет, сказка,
нет, баллада.
Жила баба на переезде,
ходила в засаленном халате,
на ногах чуни,
калоши без пяток.
Пахло тухлым,
но в шкапе, в шкапе!
Будильник - цзынь-цзынь,
открывается дверца, а тама…
И вот баба
надевает юбку синюю,
блузу белую,
пиджачок опять же синий,
а шапку красную.
На ноги
ботинки со шнурками
жезл в руки,
и пошла, пошла.
А тут еду я,
и что же вижу?
Дежурная по переезду,
солидная женщина с  жезлом
в опрятном форменном костюме.
Но не хочу
а прет мой рентген без спросу.
Вижу лифчик,
купленный в местном сельпо
или как он там теперь называется,
который в руки взять страшно
трусы не то
мужск. не то женск.
арт. 1288.
Возвращается баба
в свою конуру,
и снова халат вонючий
и калоши.
Нет, не понимаем!
Ведь мечта,
как можно над мечтой-то…
Баба стоит нарядная,
смотрит на нас счастливых,
с ее точки зрения,
и думает – Господи, кто бы взял.
Сижу я
в вагоне-ресторане,
отделенный от мира
двойными стеклами,
линией московской кольцевой автодороги
и  столичной пропиской,
а для бабы праздник.
Растворились в дымке
огни последнего вагона.
Жезл вниз головой опустила,
пошла  с усилием - ноги болят.
Радищев,говоришь?
Что Радищев,
Мы все радищевы
в этом поезде.
Хорош будет,
проехали.