Стихополотно. Ониона

Она и он, и крылья
Татьяна Колташева

Сгустился вечер темнотой,
Затишье.
Шуршали крылья за спиной
Чуть слышно,
Лететь средь звёзд в ночи она
Хотела,
Душа молилась всем богам
И пела!

Как тихо и темно вокруг,
Лишь звёзды
Ей освещали в небе путь
В час поздний,
И под крылами в струи кровь
Сочилась,
Но вдаль звала её любовь...
Случилось! -

Объято небо темнотой ,
Затишье,
Шуршали крылья за спиной,
Чуть слышно,
И виден был заветный дом
И светел:
Свеча, две тени за окном...
И в пепел -

Рассыпались её  мечты
И крылья!
И свет погас одной звезды,
Став пылью...
Всего - то - сон, всего лишь сон,
Ей снился,
Но были в нём Она и Он,
И Крылья...

26.03.2017.
8.00.

© Copyright: Татьяна Колташева, 2017
http://www.stihi.ru/2017/03/26/1588




Он и она
Разноцветные Близнецы

Он:

- Нет тебя. Где ты? Я не слышу тебя. Я не вижу тебя. И это неправильно!  А сам-то я есть? Вот проверю сейчас. Что мне нужно для этого? Зеркало?  Я не могу найти зеркало… Хотя, и искать его нету смысла. Потому что даже если я  найду зеркало, то всё равно не смогу  увидеть своё отражение. Темнотища как гуталин… Ууууууууууууу, откуда такая невидимость? Где свеча? Хочу, чтобы стало светло. Нужно найти её обязательно. Где она? Невозможно нащупать, да и толку в свече, если отсутствуют спички? А спичек нет точно, потому что закончились вдруг… Где ты? Я не слышу тебя, я не вижу тебя… Что же делать-то, что? Искать тебя? Проверять, существую ли я? В любом случае, мне нужны спички, которых нет, чтобы зажечь свечу, которую я ещё не нашёл…

Она:

Я здесь, мой милый, я от счастия сияю.
Тебя я вижу даже в темноте.
Меня не слышишь и не видишь, это знаю.
Ты прикоснись тихонечко к мечте.

И не ищи, пожалуйста, ты спички и свечу.
Спой лучше песенку, я этого хочу…
© Copyright: Разноцветные Близнецы, 2017
http://www.proza.ru/2017/05/17/1503




Ониона
Марина Гербер

Волна и Берег…Берег и Волна…
Всегда неразделимы, неразлучны.
И в шторм, и в штиль спешит к нему она,
Его объятья ей свободы лучше.
Волна и Берег…Берег и Волна…
Им дух простора сладок и приятен.
Но что такое Берег без Волны?
И что Волна без ласковых объятий?
© Copyright: Марина Гербер, 2009
http://www.stihi.ru/2009/04/26/2963






 
Она и он
Виктор Воскресенский

В бутике служат она и он
Бессменно, даром и ежедневно.
Они не знают своих имён,
Но нет претензий у манекенов.

На двух овалах безликих лиц
Застыли маски немых эмоций.
Порой сквозь толщу витринных линз
В бутик с мольбертом заходит солнце

И манекенам наводит лоск
Под стать маститым визажным профи:
Вплетает блёстки в пучки волос,
Рисует губы, ресницы, брови...

Глаза фильтруют слепящий свет.
Скрипят суставы, размяться надо.
Она – на выход, а он – ей вслед
Не без боязни, но без возврата.

Неотличимы они от нас:
Одна – чудачка, второй – с приветом,
Идут несмело, как в первый класс,
И замирают при встрече с ветром...

Уставший город ложится спать,
Но манекенам в ночи не спится:
– Когда же солнце взойдёт опять
И нам лучами раскрасит лица?
© Copyright: Виктор Воскресенский, 2017
http://www.stihi.ru/2017/08/31/10777





________________________
Она
Владимир Голдин

               
         Одинокая женщина предпенсионных лет сидела осенним вечером за обеденным столом.

         Репродуктор наполнил ее большую городскую квартиру какой-то музыкой, но эта музыка задевала ее сознание не больше, чем стук часов. Она сдвинула остатки пищи, грязную посуду в угол стола. На освободившееся место положила альбом с фотографиями. 

         Это была добротная книга, старая, из прошлого века, каких уже нынче не делают, с цветами лилий на обложке с орнаментами по краям. "Этот альбом переживёт ещё не одно поколение, - думала женщина, - хотя и сделан из картона, а не из полиэтиленовой плёнки, какими завалены сейчас все прилавки магазинов.

         Это был альбом ее жизни.

         Она листала страницы, перекладывала просто вложенные в альбом фотографии. Это были любительские черно-белые снимки, плохо пропечатанные и на плохой фотобумаге, выполненные парнями школьного фото кружка. С матовых серых листов смотрели улыбающиеся детские мордашки.
      
         Дальше пошли студенческие годы. Качество фотографий улучшилось, но все такие же черно-белые, стандартные.
 
         Из всей массы снимков она выбрала три: детскую, средних лет и последнюю, незадолго брошенную вместе со всеми. И  поплыли ее память, ее сознание в прошлое, и ничего уже не могло оторвать ее от пережитых лет...
      
         Девочка-школьница с большими светлыми бантами, с чуть поджатой нижней губой смотрела в жизнь наивно и весело. Что такое жизнь? Такой вопрос не возникал тогда в голове. Жила и радовалась. Радовалась и капризничала, потому, как мама брала на себя все проблемы жизни. Тогда ее занимала учеба, общественная работа в школе, спорт. Бралась за все. Уставала, но все получалось.
      
         Где-то в двенадцать лет появилась новая проблема жизни - мальчики. Старшие девочки рассказывали о поцелуях. Это было что-то загадочное, тайное и недоступное, как высокая снежная кавказская гора, увиденная из окна мчавшегося на юг поезда вместе с родителями. Такие девочки казались героинями, недосягаемо взрослыми и интересными. «А, я, - вспомнила женщина, - гоняла тогда футбол, ходила в походы, спала в одной палатке с мальчишками, ничего меня в этом плане не интересовало". 
       
        Но однажды тренер отозвал её и сделал замечание:
        - Наташа, ты ведешь себя очень вольно с мальчиками.

        Ничего не поняла. Обиделась. Замкнулась. Но в тот же весенний вечер пригласил прокатиться на велосипеде симпатичный ей парень. Она беззаботно села на раму. Поехали. Что он говорил, память уже не сохранила. Но, когда он устал и начал дышать ей сильно и часто в шею, то это горячее дыхание пронизало все ее внутреннее существо.

        Полученное ощущение осталось в памяти навсегда, как призыв радости жизни на земле. Появилось новое, неведомое, сильное желание. Она спрыгнула с велосипеда. Вмиг вся вспотевшая, шла рядом с парнем и позже не противилась его неумелым поцелуям. В это же время проснулась в ней ревность, зависть к другим девочкам, желание быть первой и всегда на виду у парней...

        В восемнадцать лет она приехала в большой шумный областной город. Не сказав никому, что она спортсменка-разрядница, успешно выдержала конкурсный экзамен и была зачислена в местный университет. Косички и бантики с ее головы исчезли. Появилась высокая, красивая с начесом, прическа. Школьное форменное одеяние спало с ее плеч. Появилось новое, облегающее полную высокую грудь, короткое, выше колен платье. Появились студенты-поклонники...

        На тренировках по лыжным гонкам, где ее успехи были более заметны среди других - ее выделял тренер. Авторитет тренера для нее всегда был высок, но это был уже не тренер-наставник для Наташи-школьницы, а университетский преподаватель, которого волновали не только ее спортивные результаты, но и она сама, как женщина.

        Он был  старше ее на десять лет и более опытный по жизни. Внимание педагога, ее желание нравиться и внутренняя потребность общения с мужчиной, которую все больше усилий требовалось сдерживать, породили влечение к этому человеку. Она стала его женой к концу первого курса.

         Девчонки, главная цель которых была выйти замуж, ахали в общежитии и радостно ее поздравляли. Другие, как она понимала сейчас, став взрослой женщиной, более серьезные, чем она, только и сказали: «Ну, ты, мать, даешь!?»...
      
         Обдумывая эту фразу в осенний вечер, женщина поняла, как много смысла в этих простых словах. Она же тогда не понимала себя, не знала своих способностей. Привязалась к нему, первому открывшему ей новый мир ощущений. Появился сын.

         Она упорно занималась в университете. Закончила вместе со всеми. Новая работа и новый круг знакомых требовали новых знаний и способствовали их пополнению. Чем быстрей она постигала жизнь, тем шире становилась трещина непонимания в отношениях с мужем.

         Она пыталась разбудить в нем интерес к знаниям. Заставила  учиться заочно. Он получил высшее образование. Вузовский диплом не пробудил в нем интереса к знаниям и жизни, он мало читал и не к чему не стремился. Напротив, он отступал - ушел с кафедры в техникум, а затем в техническое училище.
    
         Она шла вперед, получила диплом кандидата наук сразу после окончания аспирантуры. Много работала, но и уступила в свое время горячим взглядам своего научного руководителя. Семья распалась.

         Мужчин в этот период жизни у нее было много. Встречалась она с ними легко, не придавая большого значения этим встречам, на квартирах работающих знакомых.

         Сейчас с вершины своих лет, рассматривая свою вторую фотографию, с которой смотрела на нее женщина бальзаковского возраста, такая уверенная в себе, волевая и опытная, она задала себе вопрос: «Почему мужчины уходили с ее пути?». Она не возражала, но все больше задумывалась: «Почему?».
    
         Хотелось нравиться.

         Все кругом говорило о любви: книги, кино, подруги, А у нее не было этого чувства, если не считать, то порывистое дыхание мальчика на велосипеде. Поэтому на очередную связь с мужчиной она пошла сознательно, предложив себя первой. Скорей преследуя цель снять с себя внутреннее давление, чем получить что-то большее. Но через пару недель он повел себя не так, как предыдущие её знакомые. Он назначил свидание в музее - на выставке, а она к своему стыду мало, что знала в живописи.

         Он понял это и уходил от нее по залам галереи вперед, давая возможность ей самостоятельно разобраться в том, что привлекало её внимание в существе  картины. Он внимательно рассматривал то, что привлекало его внимание. Он вдруг он остановился у портрета пожилой женщины, дождался ее.
      
         - Наталья Ивановна, смотрите, - вспомнила она их разговор, - какой редкий портрет. Она наклонилась - прочла: «Мазер. Мария Николаевна Волконская. 1848 г.».
      
         - Вы помните ту, молодую Волконскую,  акварель Бестужева, которая есть почти во всех книгах касающихся декабристов? Посмотрите, женщина в годах, похудевшая, осунувшееся лицо, верхняя губа нависает, резко обозначен прямой нос и складки от него вверх по лбу. Веки темные, глаза ввалившиеся, и в них вся жизнь - ссылка, муж, дети. Только локоны черные, как раньше, но и они поредели, как и кресло, в котором она сидит - потертое.      
         Лучшие годы жизни прошли.
    
         - Смотрите, она усталая, но не сломленная ни ссылкой, ни лишениями, ни переживаниями...
         - Она прожила жизнь в согласии со своими решениями.

         Такое общение с ним открывало для Натальи Ивановны новые стороны жизни, увлекало ее. Она становилась такой, какой он хотел: сильной и красивой. На работе отмечали, что она светится какой-то внутренней силой, стала приветливей и нарядней. Мужчины смотрели на нее в то время чаще и внимательней, но с опаской, понимая, что она не одна. Эти отношения продлились несколько лет. В сорок лет Наталья Ивановна узнала то, чего не было с ней ни в двадцать, ни в тридцать.

         Он любил ее. Он знал ее некоторые прежние связи. Иногда беззлобно подшучивал:
         - Что это - твои маленькие победы? Или желтые листья в твоей жизни?
         
         Она молчала или лукаво говорила:
         - Какие желтые листья, если у меня есть ты.

         Ей казалось, что это навсегда. Она капризничала, выделяя себя:
         - Я устала! Я сегодня так много сделала! Я прилягу отдохнуть!

         Он молчал или, изредка, говорил:
         - Ну, Наталья Ивановна, создается впечатление, что Вы у нас одна в доме работаете. Брал книгу и уходил на кухню.

         "Но любила ли я его?" - размышляла женщина... 

          На одной из научных конференций, после банкета, когда были пропеты все дифирамбы лучшим докладчикам и женщинам, в ее гостиничном номере, не без ее согласия, остался такой же, как и она, командировочный.

          Утром она оправдывала себя:
          - Это для дела, для дела - нужно... нужно...

          При встрече первые слова его были:
          - Что же случилось, Наташа?

          Нет, он не стал слушать ее оправданий. 

          «Вот если бы он закатил скандал, - думала женщина, - вот тогда бы я...».
          А он ушел. Как у Асадова: «Не взял ни рубля, ни рубахи и молча шагнул назад».

          «Как же так? - вспоминала женщина, - мы все ищем рыцарей, а они рядом, мы смотрим, но не видим. Я буду бороться». Она пошла в райком партии. 

          На него срочно завели персональное дело. Партийные секретари любили копаться в чужой личной жизни, но вскоре партийные комитеты были закрыты...
      
         Однажды, возвращаясь с работы, она шла пешком по улицам города, мимо ярких киосков и магазинов, любовалась архитектурой вновь появившихся домов, так преобразивших город, потеснив прежние однообразные девяти шестнадцатиэтажные панельные бараки. Сверкала реклама, зазывая купить, поехать, полететь в другой мир, зайти в бар. «Да все поменялось, - думала женщина, - и правильно, к лучшему».

         Она остановилась возле театральной афиши. Выбрала театр эстрады, там давали какой-то современный арт-концерт. Вошла в зал, в чем была: в осенних сапогах, в сером уютном шерстяном костюме и с сумкой в руках. Зал был на три четверти пуст. Она выбрала место повыше по центру, чтобы видеть все. Осмотрела зал, сцену, которая не была прикрыта занавесом, и окунулась в другой мир.

         На сцене было тесно. Рядом с фортепьяно стоял муляж старого кабриолета. Тут же - настоящее колесо от грузовой машины, опрокинутый бампер, чуть влево - контрабас со стиральной доской, лыжи, капот от легковой машины, висел на подставке мундир солдата девятнадцатого века, и рядом - прислоненный к стене большой портрет женщины с глубоко обнаженными плечами, с поднятым и оголенным коленом, в шляпке. С потолка свисали кларнет и труба, два пейзажа, подвешенных за угол, создавали вид перевернутой природы, где-то скрипели двери, раздавались человеческие голоса, якобы с улицы доходили гудки клаксонов, детские голоса, античная скульптура - обнаженный торс женщины, головы и головки на изящных подставках, колонны дорического и коринфского стилей...

         Она не успела досмотреть всего. Начался концерт.
      
         На сцену выскочили крепкие парни в кожаных одеяниях, ладно облегающих их фигуры и пробитых заклепками от плеч до пят, как старые паровозы, чтоб не развалиться от напряжения, и зал наполнился пусто-гремучей музыкой. «Металлисты», - отметила она. Затем скромные и бледные юноша и девушка пели сонеты, их заменил мим, балетная пара исполнила сцену любви с элементами секса, она смотрела на болеро и все ждала, как бы не лопнуло трико в определенном месте, но все обошлось. Гвоздем программы был бард с гитарой и прекрасным голосом, которому было тесно в зале. И все это менялось, чередовалось без всякого ведущего. Вся эта художественная окрошка постоянно и круто перемешивалась кругами-ложками зеленого, оранжевого, алого, сиреневого, синего света...

         Два часа концерта прошли незаметно, как жизнь. Как жизнь! Именно этот концерт заставил Наталью Ивановну вспомнить прошлую жизнь и его, который ушел без претензий.
    
         - Почему он ушел? – размышляла вслух она. Гордый? Да! Но живут же другие... Любил ли он меня? Да. Как приятно сознавать, хоть кто-то тебя любил. Любил!
    
         - А любила ли я его? - продолжала она копаться в себе. - Да?.. Нет?.. Скорее всего - нет.
    
         Я любила себя, себя, но через него. Он мне был нужен, как та закрутка света на сцене виденного концерта, как фон, это он понял и ушел.
    
         - Так что же это - маленькие победы или желтые листья моей жизни? – спросила громко себя женщина, вспомнив вдруг  его слова.    
         Какой-то ветерок каснулся её шеи. Женщина вздрогнула...
    
         Крупная горькая слеза упала на третью фотографию, с которой смотрела на нее умудренная опытом женщина.
    
         Она поняла все, но изменить что-то в этой жизни было уже невозможно.
               
 

© Copyright: Владимир Голдин, 2013
Свидетельство о публикации №213021500971
http://www.proza.ru/editor/2013/02/15/971





ПРИТЧА


Она и он.
 
Их было двое - Он и Она. Они где-то нашли друг друга и жили теперь одной жизнью, где-то смешной, где-то соленой, в общем, самой обыкновенной жизнью двух самых обыкновенных счастливых.

Они были счастливыми, потому что были вдвоем, а это гораздо лучше, чем быть по одному.

Он носил Ее на руках, зажигал на небе звезды по ночам, строил дом, чтобы Ей было, где жить. И все говорили: "Еще бы, как его не любить, ведь он идеал! С таким легко быть счастливой!" А они слушали всех и улыбались и не говорили никому, что идеалом Его сделала Она: Он не мог быть другим, ведь был рядом с Ней. Это было их маленькой тайной.

Она ждала Его, встречала и провожала, согревала их дом, чтобы Ему там было тепло и уютно. И все говорили: "Еще бы! Как ее не носить на руках, ведь она создана для семьи. Немудрено, что он такой счастливый!" А они только смеялись и не говорили никому, что Она создана для семьи только с Ним и только ему может быть хорошо в Ее доме. Это был их маленький секрет.

Он шел, спотыкался, падал, разочаровывался и уставал. И все говорили: "Зачем Он Ей, такой побитый и измученный, ведь вокруг столько сильных и уверенных". Но никто не знал, что сильнее Его нет никого на свете, ведь они были вместе, а значит, и сильнее всех. Это было Ее тайной.

И Она перевязывала Ему раны, не спала по ночам, грустила и плакала. И все говорили: "Что он в ней нашел, ведь у нее морщинки и синяки под глазами. Ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?" Но никто не знал, что Она была самой красивой в мире. Разве может кто-то сравниться по красоте с той, которую любят? Но это было Его тайной.

Они все жили, любили и были счастливыми. И все недоумевали: "Как можно не надоесть друг другу за такой срок? Неужели не хочется чего-нибудь нового?" А они так ничего и не сказали. Просто их было всего лишь двое, а всех было много, но все были по одному, ведь иначе ни о чем бы не спрашивали. Это не было их тайной, это было то, чего не объяснишь, да и не надо.

http://kwikinonline.io.ua/s383369/pritchi_o_lyubvi






Она и он
Михаил Тищенко

-1-
Барби в короткой юбке,
грудь мадонн ренессанса,
фея в пушистой шубке,
тело в изгибах танца,
ангел со взглядом девы,
насторожённость лани,
голос грудной, напевный
с музыкою на грани.

Мощным прибоем - нега,
клитор и сердце - компас,
поиск в душе - ковчега,
в ласках - полетов в космос.
Рядом с детьми - тигрица,
друг или враг - на выбор,
радуга интуиций,
для нелюбимых - дыба.

-2-
Широкоплечий и могучий,
слегка небрежный и колючий,
он увлекается идеей,
он ищет ласки юной феи,
отчасти дурень и чурбан,
порою слаб, порою пьян -
чуть ручкой женской обработан,
и джин могущественный - вот он!

Распят желанием и долгом,
превознесен или оболган,
он искушаем повседневно
соблазнами не только Евы.
В своем раскаянье, угаре
то он обнимет, то ударит,
храня ключи от судеб женских,
манящие блесной на леске.
© Copyright: Михаил Тищенко, 2017
http://www.stihi.ru/2017/11/02/7852




О природе мужчин и женщин
Педсовет

Отрывок из ведического трактата «Вишну-Бхагават» о природе мужчин и женщин:

Она – речь, Он – мысль;
Она – рассудительность, Он – закон;
Он – разум, Она – чувство;
Она – повиновение, Он – правота;
Он – сочинитель, Она – исполнение;
Он – настойчивость, Она – спокойствие;
Он – воля, Она – желание;
Он – жалость, Она – дар;
Он – песня, Она – нота;
Она – топливо, Он – огонь;
Она – сияние, Он – солнце;
Она – движение, Он – ветер;
Он – хозяин, Она – богатство;
Он – борьба, Она – могущество;
Он – лампа, Она – свет;
Он – день, Она – ночь;
Он – правосудие, Она – сострадание;
Он – русло, Она – река;
Она – красота, Он – сила;
Она – тело, Он – дух.

Мы созданы неслучайно такими разными – мы идеально дополняем друг друга, создаем целостную систему. И вместо того, чтобы просить мужа стать более понимающим и заботливым (что на самым деле означает – стань женщиной!), давайте будем радоваться нашим различиям. Их так много, что невозможно не заметить.
© Copyright: Педсовет, 2018
http://www.stihi.ru/2018/07/12/3177




Ты во мне поселилась
Александр Канторович

Ты во мне поселилась каким-то пророческим сном,
Ты во мне, ты во мне навсегда поселилась нагая,
И сжигала меня, изнутри выжигала огнём,
Я любил, я любил, называя тебя дорогая…

Так к чему это всё, непонятность стихии во мне,
Я разобран тобой не на части, на атомы точно,
Ты во мне навсегда поселилась и в этой войне,
Потерпевший лишь я, пострадавший, конечно, нарочно,

Приходила всегда ты, лаская меня, а затем,
Оставляла страдать одинокого пленника страсти…
Я сгорал, а внутри оставались пороки дилемм,
Уходила, всегда оставляя ожоги, в контрасте

Понимал я тебя в том контрасте, где холод и зной,
Где пустыня – оазис, где воды теряются в пене…
Приходила, всегда убивая меня не игрой,
А любовью своей, а затем растворялась в измене…

Изменяла ли мне, я не знаю, твоя красота,
Неподвластна Богам, небеса не карают красивых,
Ты во мне поселилась, твоя навсегда нагота,
Растерзала меня, но поверь, был тогда я счастливым…
© Copyright: Александр Канторович, 2013






Рецензия на «Собачья история» (Борис Родоман)

Многие учёные женятся даже на числе Пи! Вообще, для умного мужчины главная Женщина, Королева его жизни - это Информация! И он в её власти. Ну, остальные женщины, получается, нужны мужчине для стрессов, от которых рождаются гениальные идеи. (А как ещё гениальному мужчине забеременеть?!!) Были ж писатели, опускающие ноги в кипяток..., видать для стресса, чтоб наполниться идеями для новых книг. Надо же! Как интересно...
Ирина Петал   22.03.2018 13:17   

Что же поддерживало меня? Всегда лишь беременность. И
всякий раз с появлением на свет творения жизнь моя повисала на
волоске. © Фридрих Ницше
Ирина Петал   22.03.2018 13:19   

Благодарю, Борис, за "кошачью историю". Было интересно. Познавательно.
Ирина Петал   22.03.2018 13:24   

Простите, опечатка : «Собачья история»
Ирина Петал   22.03.2018 13:28   

По следам Ваших публикаций...

«Отец называл «бытовым невеждой». Видел бы он сейчас, как я по много месяцев живу в квартире один, без всяких помощников управляюсь со всем домашним хозяйством, от приготовления пищи (которую с удовольствием едят и гости) до стирки постельного белья вручную. А половина мебели в моей комнате сделана или переделана мною собственноручно.»

«Правда, второй жене удалось меня выдрессировать на кухне до такой степени, что мы достигли идеального порядка в расположении вилок-ложек и тряпок, высокой предсказуемости всех возможных реакций.»

О, всё же жёны нужны творческим мужчинам для воспитания и открытия в себе многих новых талантов помимо научного и литературного. Это радует.

Один плюс – в пользу женщин.
Ирина Петал   22.03.2018 13:43 
http://www.proza.ru/2016/01/24/2150




Если...
Ольга Леднёва

Женщина живёт будущим.
Мужчина – настоящим.
И!
Если всё это так,то как..?



_____________________________________
Посвящается Чистому Сердцу О.
© Ольга Леднёва, 2018
http://www.proza.ru/2018/11/07/1833


Получается, что есть люди живущие одним днём-настоящим, а есть люди которые не живут, а только планируют жить? Необходимо вероятно сгармонировать жизнь. Живя в настоящем устремлять мысль в будущее?
Иннокентий Тарханкутов   

ДА:)! Спасибо, Иннокентий, Красота мысли в приоритете перед всеми остальными формами Красоты...
Ольга Леднёва   19.12.2018 10:34





Бирюзово-синий, бледно-васильковый
Михаил Гуськов

Бирюзово-синий, бледно-васильковый,
Моря край далекий и совсем вблизи...
К встрече счастья мальчик был совсем готовый,
Только где та девочка, ты его спроси?

Беловато-красный, красновато-бледный.
Отыграл заката медный саксофон.
Сколько было счастья, мир был многоцветный,
Только вслед за солнцем закатился он.

Все у них прекрасно, просто позолота
От любви истерлась, и мир стал другой.
А у света истины здесь своя работа:
Он то цвета радуги, то вдруг... никакой.
© Copyright: Михаил Гуськов, 2018
http://www.stihi.ru/2018/12/24/5473




Такие мы разные. Первая встреча
Светлана Иргалиева

1 часть.
Она.

Иду по степной дороге. Слегка волнуюсь. Сегодня в первый раз отправляюсь в наш пионерский лагерь в новом статусе – буду вожатой! Это моя первая студенческая практика.

Очень многое меня связывает лагерной жизнью. Каждое лето отдыхала в «Авроре», да ещё и не по одной смене. Сколько песен, танцев и сценок разучено. Новые друзья, от которых во время учебы приходили конверты с письмами и открытками. Каждый день – событие. Но самым любимым был последний – прощальный. Костер до самого неба в ночи, общий круг, слезы на глазах от детской горечи расставания с летом и радость в душе от приближения домашнего уюта.
Когда мы закончили 9 класс, то именно лагерь стал первым местом настоящей взрослой работы – с оплатой! Мы были поварятами. Это про нас «кричалка»: « Раз-два, мы не ели! Три-четыре, есть хотим! Открывайте шире двери, а то повара съедим! Поварятами закусим, а дежурными запьём!». Целый день трудились на огромной кухне, а всю ночь – сельские лавочки и гитары. Детство не знает усталости…

Мой путь лежит вдоль железной дороги. Мимо то и дело проезжают товарные составы, перевозящие большое количество солдат. Откуда и куда? От комплиментов расцветаю. Иногда до меня не долетают букетики степных цветов. Но ведь я девушка гордая, улыбка от меня – самый большой подарок.

Меня догоняет грузовик. Останавливается. Оказывается, едет в лагерь. Жаль. Идти под теплым, добрым солнышком и дышать полынным воздухом очень приятно. Но отказываться неудобно. Поехали!

Знакомые ворота.
Открываю скрипучую железную калитку.
Здравствуй, родная «Аврора»!

Недалеко от меня стоит парень с лопатой, облокотился на неё. Смотрит. Кудри вьются, смазливое лицо, полные губы жуют соломинку. Зеркальные солнцезащитные очки (не люблю парней с солнцезащитными очками!). Вдруг к нему бегут девчушки. Облепили его, называют по имени-отчеству. Знатная персона, видать.
Первая мысль: «Совсем не мой типаж!».

2 часть.
Он.

Снова всё сначала.
Новая смена.
Надо продумать план, каким образом можно будет уходить на вечеринки в село. Один из вариантов: найти девушку добросовестную и активную. Нас назначат в один отряд и она будет работать как за себя, так и за того парня. За меня, то бишь. Такая непременно найдется, знаю по опыту.

Жарко, солнце высоко. Не выспался.
Стою с лопатой. Делаю вид, что собираюсь выпалывать траву.
Подъехал грузовик.
Кто-то входит в ворота.

Тоненькая фигурка.
Темное в цветах платьице.
Глаз таких я не встречал.
Первая мысль: «Она будет моей женой!».
© Copyright: Светлана Иргалиева, 2017
https://www.proza.ru/2017/12/14/1975




Он и Она
фон Бар Алекс-Эрнст

   Он был тёмен лицом, холоден и чёрств. О таких говорят - "сухарь". Утратив к происходящему всякий интерес, Он лишь тоскливо ожидал неизбежного. А Она - юная, румяная, горячая, с прекрасным вкусом...
   И вот судьба свела их вместе. И Она полюбила. Что ж, любовь иногда бывает зла. Некоторое время они были близки. Но Он так и не сумел ответить на её чувство. А Она, отдав ему всё своё тепло, всю свою свежесть, сама остыла, зачерствела и превратилась в такой же "сухарь", как и Он...

   Вот такая история произошла в одной "Булочной", где на полке, по воле случая, оказались рядом каравай чёрного и слоечка.

                (Ирине Петал с :))
© Copyright: фон Бар Алекс-Эрнст, 2018
http://www.proza.ru/2018/05/05/1573





____________________________
Он и Она
Наталья Седова-Шмелёва

              Стихотворение написано в содружестве с Сергеем Заокским.

            ОН

Ну как, скажи, тебя мне удержать?!
Что толку, что так сильно я люблю.
Всё меньше я могу тебя понять,
Изменчивую сотни раз на дню.

То вдруг обнимешь трепетно меня,
То на губах как будто тонкий лёд,
То вся горишь, как уголья впотьмах,
То смотришь, отрешённая, вперёд.

А то твой взгляд пронзает, как кинжал,
И злато, что собрал с тобой в суму,
Мгновенно превращается в металл,
Который не потребен никому.

Ты помнишь ночь? Как тысяча свечей,
Пылали звёзды, словно был салют.
Так почему же из твоих очей
Теперь слезинки мне в ладонь текут?

Ты доверяла тайники души,
И ласку мне дарил твой нежный взгляд.
Куда теперь так холодно спешишь,
Надев небрежно лучший свой наряд?

Скажи, что ищешь в горьком ты вине?!
Зачем себя пускаешь под откос?
Как будто хочешь отыскать на дне
Ответ на самый главный свой вопрос.

Твои слова порой, как остриё, -
Мне душу жгут они сильней огня.
Ты тешишь самолюбие своё? -
Чего, скажи ты хочешь от меня?!

Уже, быть может, больше нет любви?
Порой ты неприступна, как броня.
Возьми и расставаньем отрави -
Но нет, ты не уходишь от меня!

Ты ускользаешь, за собой маня...
Скажи:  мы вместе продолжаем путь?
Какая боль так мучает тебя,
Смогу ль тебя понять когда-нибудь?!

           ОНА

Скажи, когда угас твой интерес,
Когда мы преступили эту грань?
Уставшие, спустились мы с снебес,
Угас в сердцах пылающий вулкан.

Когда твой взгляд таким ленивым стал
(Он оживал при женщинах других)?
Меня ласкать, как прежде, перестал,
И пыл  страстей у нас давно утих.

Всё меньше значу в графике твоём
Уходишь часто, галсами скользя.
Всё реже остаёмся мы вдвоём,
Всё чаще слышу от тебя: "Нельзя!"

Ты говоришь, что любишь, ну так что ж
От слов твоих не веет теплотой?!
Наш дом на полустанок стал похож, -
Холодный, обезлюдевший, пустой.

Меня коришь, что часто ухожу.
И ревностью пронзаешь, как мечом.
В глаза твои холодные гляжу,
Желая быть в душе твоим врачом.

Ты просто болен. .. Всё потом пройдёт,
А может, в чём-то неправа и я?
Но пролетает вновь за  годом год,
И только крепче у тебя броня.

Оставить всё, одеться и уйти,
Но нету сил на этот страшный шаг.
Такого больше не смогу найти...
Но я ведь - не волшебник и не маг.

В закрытых душах не могу читать,
Хоть чувствую я кожей боль твою.
Я продолжаю роль свою играть
И, ненавидя, всё ещё люблю.


            4 марта 2019г.   Москва.
© Copyright: Наталья Седова-Шмелёва, 2019
http://www.stihi.ru/2019/03/04/5286





Ваза с цветами
Алекс Эль

* написано в соавторстве с Евгением Будником
-------------------------------------------

  Он проснулся в своей маленькой комнате, поднялся с постели и закурил. Сигаретный дым плавно, не торопясь поднимался к потолку, но не достигал его, а растворялся в воздухе. Мысли Его вели себя сейчас точно как этот дым: с каждым вдохом они как бы появлялись, обретали в себе смысл, а потом, никуда конкретно не устремляясь, теряли свою форму и исчезали.

  Он и не сопротивлялся этому, но, чувствуя, что поддавшись такому своему состоянию до конца, сам может исчезнуть, направлял взгляд то на ободранный стол, то на шкаф с приоткрытой дверью, а чаще всего на вазу с цветами, уже увядающими, но еще не потерявшими своей живой красоты. Лепестки их были мелкими, нежного голубого цвета. Как они называются, Он не знал, а вернее не помнил.

  Вчера Она пришла, поставила вазу с ними на подоконник и ушла, не сказав ни слова. Последнее время Она часто делала так – ничего не объясняя, или даже вовсе ничего не говоря.

  Кончилась сигарета. Он закрыл глаза. Мыслей уже никаких не было. Как будто все они улетучились вместе с дымом. И теперь Ему оставалось только ждать, когда снова захочется курить.

  Прошло около получаса, и Он снова потянулся к пачке. Спичка вспыхнула яркой золотистой охрой, исполнила свой долг и потухла. Сигаретный дым вновь, исчезая по дороге, беспокойной голубоватой струйкой потянулся вверх.

  Он снова посмотрел на вазу и на цветы. Они показались ему печальными. Он позволил себе чуть задуматься – да, именно печальными. Словно первый раз ощутив это, почти удивляясь этому, как чему-то новому, стал смотреть уже только на вазу.

  «Разве, вообще хоть что-нибудь может случиться в одном из скверных городков, какими по обычаю нашей консервативной родины заполняют пустыри?» - спросил Он кого-то.

  Скромная ваза своим плетеным рисунком и неброскими тонами тонкого фарфора напомнила ему о путаных улочках, серых осенних пейзажах и неприветливых людях, прячущихся друг от друга в плащах. Неожиданная фантазия заставила его улыбнуться.

  «Дожди, ветер и дряхлый дым печей. Больше здесь и быть ничего не может», - ответила ваза, а точнее Он за нее.

- Тогда какого же черта… - он протянул руку и стряхнул пепел, наблюдая, как послушно погас мелкий уголек, - Какого же черта я уже третий день…
- Молчи, - перебил он сам себя, вставляя реплику вазы, - Только дожди, ветер и дым печей.

  Взъерошенный воробей с улицы стукнул клювом в окно. Казалось, он что-то пытливо разглядывает в комнате, отрывисто мотая головой и тараща глаза. Видимо, так ничего не обнаружив, жалкая птаха исчезла.

- Жестокая ты. Такая же, как Она.

  Сказав это, обращаясь к вазе, он откинул голову, и морщась, глубоко вдохнул, так, что потрескивание разжигаемой бумаги отдалось болью. Он долго не мог придумать, что бы ответила на это ваза.

  Нежные голубые лепестки даже не шелохнулись.

- Почему ты молчишь? – сказал Он вслух и пристально взглянул на безмолвный фарфоровый сосуд.
Не двигаясь, и даже не моргая, Он, словно на самом деле, ждал ответа.
- Почему ты все молчишь?! – вдруг вскричал Он и вскочил на ноги.
- Дожди, ветер и дым печей, - тут же спокойно и обессилено произнес Он, свалился в кресло и закрыл лицо руками. 

  Долгое время Он еще пытался ни о чем не думать, но то нудное чувство тревожного волнения, которое наступает, когда ждешь чего-то, но боишься себе в этом признаться, постепенно снова захватило Его. Ускользающие воспоминания, какие-то невнятные звуки и запахи из прошлого в его мыслях наполнялись острым смыслом и выстраивались в целую картину. Ему было больно смотреть на эту картину. На ней была запечатлена Его жизнь. Но, даже открывая глаза, он не мог оторваться от нее. На этой картине он видел и Ее. И он сейчас ждал Ее.

  «Господи, что же со мной творится? Что же это такое начинается?» - подумал Он, и подумал как можно тише, но знал, что Она Его услышит, и быть может только от того и услышит, что Он знал это, знал и хотел. Больше всего на свете.
  «А вдруг не только дожди, ветер и дым. А вдруг хоть что-то еще», - послышалась Ему, а быть может, и придумалась им самим эта неоконченная, словно дыхание, фраза, и тут же захватила всей своей незавершенностью, какой-то неуловимостью, но вместе с тем и близостью к пониманию, почему не окончена, не разгадана.
Он вдруг вскочил и зашагал по комнате из угла в угол, словно рефлекторно, пытался в движении не упустить это свое волнение.
«Сигареты. Конечно же, как я раньше…» - пронеслось у Него в голове, и Он бросился к ним. «Они помогут, должны».

  Он закурил. И снова уставился на цветы, будто пытался разглядеть в них что-то важное, ускользающее.
- Помоги. Мне трудно самому.

  Ему показалось, что он сказал это очень громко, но на самом деле просто прошептал. Не заметил Он даже, как пальцы давно уже потушили окурок. Он был сосредоточен на вазе, на ее узорах и изгибах. Чувство ожидания Ее скорого присутствия, почему-то слившееся с этим неподвижным предметом, который Она принесла, захватило Его настолько, что стало уже нормальным, а не чем-то необычным.
  Она не дала Ему выстрадать это чувство до конца. Она пришла гораздо раньше.

  Обычно, после нескольких часов ожидания, он уже не проявлял никаких признаков нетерпения. Он представлял себе, как Она, не спеша обходя или перепрыгивая лужи, глядит, как обычно, себе под ноги, и пробираясь по узеньким улочкам, стучит каблучками по асфальту. Он считал Ее шаги. Он воображал, как Она, наконец, подходит к его двери, закрывает глаза, что-то шепчет, и вздохнув, нажимает кнопку звонка… Но нет, Она не делает этого. Тогда Он начинает все с начала. Вот Она вы-ходит из магазина и направляется к нему. Почему-то обернулась, словно услышав что-то. Показалось. И Она идет дальше, все так же не спеша. И вот Она у двери, складывает зонт, проговаривает дрожащими губами какую-то молитву и протягивает руку к кнопке. И Он снова отматывает пленку назад. Ему очень нравилось представлять, как Она проделывает этот путь в пару кварталов. Он наслаждался образами ее походки, глухого стука каблуков, волос, развевающихся на ветру. Воображал разные ситуации, из-за которых Она задерживалась. Так Он мог ждать Ее весь вечер, пока не засыпал. Бывало даже, что он угадывал момент, когда прозвучит звонок. Но сегодня он прозвучал раньше.

  И, с дикими глазами, только-только распахнув дверь, он понял, что не надо было так делать.
  Она стояла, держа руки за спиной и опустив голову, будто чувствовала вину. Ее мягкие волосы темными ручьями спадали на плечи, на такой же темный простой плащ. Они еще сохранили в себе запахи города и холод ветра. Он это ощущал.

  Она шаркнула носком блестящей туфельки по полу будто бы невзначай.
  Он снова захлебнулся в своих ощущениях, ведь Она опять была рядом. Ее волосы, нежные руки с теплыми ладонями, подрагивающие губы. Он жаждал заглянуть ей в глаза. Всем своим существом желал этого. Но не мог. И не потому, что был не в состоянии протянуть руку к ее лицу и заставить взглянуть на него. Причиной всему было это ее молчание, позволявшее лишь только смотреть и доводившее его до исступления.

  Лишь в одном этом молчании он видел границу, за которую так трудно и почти невозможно переступить. А значит, именно в нем и была вся разгадка.
«Словно ваза», - пронеслась в его голове мысль, и тут же вобрала в себя все его сознание. «Конечно же, ваза», - как бы согласился Он с самим собой. И даже немного расслабился и успокоился с уверенностью заблудившегося в лесу человека, только что увидевшего тропу, в том, что вот оно - это спасение, и беспокоиться ему особо не следует, потому что никуда оно не денется. Надо только идти по этой тропе, и она обязательно выведет. Куда-нибудь, да выведет.
«Почему она поставила эту вазу? Что она хотела этим сказать? И почему сама не скажет? Почему молчит?», - замелькали в его голове вопросы, на которые ему было так необходимо ответить.

  «Она хочет, чтобы я сам понял, чтобы я сам разобрался. Но что понял, в чем разобрался?»
Новая волна тревог и сомнений нахлынула на него, грозя увести еще дальше от ответа, заставляя мысли путаться и биться, словно в лихорадке.
Лишь усилием воли, невесть откуда появившейся, ему удалось обуздать наступающее волнение и заставить разум двигаться в направлении маячившего где-то вдали огонька.

  Она стояла все так же молча, с опущенными глазами и молчала. Словно ждала, пока Он доберется до этого огонька.

- Здравствуй, - попытался сказать Он как можно спокойнее. Он знал, что провести Ее нельзя и оттого ощутил себя глупцом. Она наверняка заметила его волнение еще тогда, когда Он судорожно распахнул дверь. А Ее прямой, откровенный, чуть ли не издевающийся взгляд убедил его в своей наивности настолько, что заставил сглотнуть слюну.

  Она переступила порог, закрыла за собой дверь, и прислонившись к ней спиной, запрокинула голову вверх и долго смотрела в потолок.
Он даже не включил свет. Он и в сумраке прихожей смог разглядеть (или представить) черты ее бледного, немного худого лица: вздернутые брови наполненных жизнью глаз, строгий подбородок, тонкие губы, застывшие в печальной болезненной улыбке. Ему было дорого это лицо, но Он не понимал его. Порой оно его даже отталкивало.

  Она сняла плащ, оказавшись в обтягивающей, едкого синего цвета кофточке, и будто не заметив Его, прошла в комнату. Бросила на стол мятый листок и села на диван, глядя в окно. Или на подоконник с вазой.

  Он, конечно, догадался, чего Она сейчас хочет, и сдерживаясь изо всех сил, чтобы не выдать наполнявших его смятения и непонимания, подошел к столу, взял листок и медленно развернул его. Перед тем, как прочитать, он взглянул на Нее. Она так же неподвижно и пристально смотрела в одну точку. Он уже и не сомневался, в какую.

  «Прости, что не могу сказать тебе этого словами. Я знаю, как тебе нравится мой голос.
  Все кончено. Завтра мы расстанемся навсегда.
  Умоляю, не вини меня. Я ни в чем не виновата, но никогда не смогу объяснить тебе, почему все так вышло.
  P.S.: Если ты меня тоже любишь, то приготовь чашку горячего чаю. Мне холодно».

  Так же медленно он свернул листок и аккуратно положил его на прежнее место. Он подумал, что если шок и может как-то проявляться, то именно так, как сейчас. То есть никак вообще. Уверенной походкой он отправился на кухню, думая только о том, какой чай ей больше нравится: крепкий или не очень. Еще одна спичка умерла, сгорев, зато дала жизнь вечному огню газовой плиты. Такому же голубому, как цветы в вазе.

  Дождавшись, когда вода закипит, Он достал с полки чашку, сполоснул под краном, наполнил кипятком, положил пакетик чая, размял его ложкой, бросил в чашку сахар, размешал. Все это Он делал механически, совершенно не думая о смысле своих действий и так же, почти машинально, наблюдал за тем, что делает. Закончив готовить чай, Он взял чашку и пошел к Ней.

  Он застал ее, как и прежде, сидящей на диване. Совершенно ничего не изменилось, пока Он отсутствовал. Та же застывшая поза, тот же взгляд, устремленный на вазу с цветами.

  Он подошел и протянул чай. Не отводя глаз, Она взяла чашку, обхватила ее ладонями и отпила глоток, ни чем не давая понять, нравится ли ей. Да Он и не ждал этого, просто сел рядом, глядя на Нее.

  Спустя некоторое время в Его голове, словно в отдалении, еле различимыми стали появляться мысли. Он и на них смотрел, будто на чужие, а не на свои. Не вдумываясь в смысл, а принимая такими, какими увидел.

  «Почему Она все еще здесь? Почему до сих пор не ушла? Почему не поступила с этим листком так же, как с вазой?»
  Однако все они не спрашивали, не отвечали, а скорее были утвердительными, были фактами.

  «Она все еще здесь. Она до сих пор не ушла. Она не поступила с листком так же, как с вазой».
  Его сознание целиком и полностью заполнила Она, и ваза была в нем лишь только потому, что Она на нее смотрела. Он даже дышал Ее дыханием, и перестань Она дышать, Он, наверное, тоже бы перестал. А почему так, Он даже не думал, просто смотрел, дышал и молчал, как Она.
Вдруг он почему-то решил, что непременно должен Ей сказать что-нибудь, пока Она не допьет чай. Потому что потом Она уйдет. Время шло, и тяжкая тишина усиливала ощущение его безвозвратности. Он наблюдал за каждым Ее глотком, за дуновениями пара. Он пытался разглядеть в Ее глазах хоть какое-нибудь чувство, за которое можно было бы зацепиться, но не находил такого.

  Ее глаза, как и всегда раньше, отнюдь не были пустыми, они горели неумолимым огнем. В них Он видел и волю к жизни, и непонятное отчаяние, и еще что-то, чего никогда не мог объяснить.

  Он не мог понять эти глаза ни когда познакомился с ней на вокзале, ни когда провожал Ее до дому, держа за руку, ни на веселых дружеских пьянках. Не смог Он их понять и тогда, когда решил, что в Ней что-то изменилось, и Он перестал Ей звонить, перестал бывать у нее в гостях. Больные воспоминания вдруг снова захватили Его. Непреодолимое ощущение потери чего-то родного, так необходимого для жизни, тоска по прошлому, жалость и страх перед единственным любимым существом, просто ностальгия - все это разом обрушилось на него.

- Зачем ты принесла эту проклятую вазу? - спросил Он, удивляясь собственному голосу.
  Он заметил, как быстро Она сделала еще один глоток и обожглась.

- Почему ты так жестока со мной? Я в чем-то виноват?
  Ему показалось, что Она нарочно стала пить еще быстрее, словно показывала Ему, что своими вопросами Он заставляет ее Скорее уйти. Но Он уже не мог остановиться.

- Почему ты молчишь, черт возьми?
Она одним глотком опустошила чашку, кинула ее в сторону, и бросилась Ему в объятия. Она плакала, а Он все крепче прижимал Ее к груди, гладил по волосам и говорил, как в бреду:
- Что с тобой? Почему ты молчишь? Ты жестока. Оставляешь мне только дождь, ветер и дым...

    
                ***
  Она уехала рано утром. Он не провожал Ее потому что не хотел опоздать на работу. Вернувшись вечером, Он обнаружил, что цветы завяли совсем. Он выбросил их в ведро и принялся мыть вазу. Он знал, что пройдет совсем немного времени, и до него дойдет, что произошло. Сейчас он просто не в силах был больше ощущать и чувствовать. Он мыл вазу и разглядывал ее. Ее узоры, ее линии. Он поставит ее в зале на тумбочку и сорвет другие цветы. А лучше купит. Эти слишком быстро завяли, но не оттого ли, что в вазе не было воды? И как он не заметил этого?
Неожиданная догадка поразила Его сознание своей страшной точностью и правдивостью, она заставила Его замереть не двигаясь. Только сейчас Он все понял. Он вспомнил увядшие голубые цветы, выброшенные им в ведро, а потом ваза выскользнула из Его рук и разбилась.

  Через одиннадцать дней после Ее отъезда Он получил конверт, в котором нашел открытку с изображением голубых полевых цветов. На ее развороте Он прочел:
  «Теперь, когда я так далеко, надеюсь, тебе будет не так больно, если я все объясню. Ты никогда не слушал меня и не интересовался тем, чем я живу. Порой мне становилось страшно, когда мне казалось, что ты вовсе не любишь меня, а любишь любоваться мной. Как той вазой, что я принесла тебе в надежде, что ты поймешь это. Но ты так и не понял.
  Наверное, и сейчас эта ваза стоит у тебя в комнате, но уже с другими цветами.
  Не забудь, что им хотя бы иногда нужна вода».


© Copyright: Алекс Эль, 2013
Свидетельство о публикации №213011701640
http://www.proza.ru/2013/01/17/1640





СТИХИ НАТАЛЬИ ГЛАЗУНОВОЙ

ТВОИ ШАГИ

Она
- Твои шаги...я помню их...
они звучат колоколами...

Он
- А помнишь...как мы танцевали среди развалин?

Она
- Помню крик...
Я помню, как они кричали...как камни падали с небес...
И день был красным цветом залит...

Он 
 - ...Сценарий пьес...
Твои орнаменты печали похожи на твоих героев...

Она
 - В тот час, когда нас стало двое...тотдень осыпан был цветами

Он 
 - И солнце радугой над нами стояло вечность...чудеса...

Она
 - Я помню, как он угасал...тотдень...

Он   
- Он не хотел...я сам
С орбит галактики заставил
Его сойти…

Она 
- Мне было жаль...
Я думала тогда, серьёзно, о нашем огненном пути...

Он 
 - В мирах грядущих нам светить
Совсем другие будут звёзды...
И будет время тишины...

Она
- И будет добрым и уютным
Из солнц дневных другое утро…




СВЕЧЕНИЕ

Он
- А ты помнишь из жизни все сны?

Она
- Сны о всех моих жизнях?..не знаю...
Но когда я вдруг стала земная...
Заскучала по травам луны...

Он
- Да...и я их волнение помню...
И тебя...со свеченьем на коже

Она
- Как-то странно, что ты там был тоже...
А я думала, это был сон мой.

Он
- В снах мы редко бываем одни.
Вместе легче...и сны интересней...

Она
- Мне так нравится скрип старых лестниц.

Он
- А мне - скрип и шуршанье зимы.

Она
- Мне так радостно...пусть наше время
Будет длинным-предлинным...как детство.

Он
- Пусть...
И пусть каждый раз в твоём сердце
Расцветает огнями сочельник.





ПАРУСА

Она
- А ты можешь вприпрыжку бежать, со всех ног в синеву зарываясь?

Он
- И взлетать! с небесами сливаясь!!!

Она
- И ловить на лету благодать...

Он
- А какие ты любишь цветы?

Она
- А цветы - это что?

Он
- Это - тайна...

Она
- Наша встреча...она не случайна?...

Он
- Наша встреча - она...из мечты...

Она
- Этих встреч сколько было у нас?...и...как долго мы знаем друг друга?

Он
- С ранних снов...с того...первого круга...когда в колокол пробил наш час...
Почему опустила глаза? ты так странно молчишь...ты не рада?

Она
- Отвернись...я сейчас буду плакать...

Он
- А...давай...развернём паруса...

Она
- А ты можешь?

Он
- Конечно!

Она
- Давай!

Он
- Начинай первой...я за тобою...

Она
- Это что?

Он
- Это след от историй наших странствий...
И запахи тайн...





ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

Она
- Что случилось? Почему ты разбудил меня так рано?

Он
- Ты в сновИденьи попала в мир, где плачешь постоянно.
Что сегодня приключилось? Снова плакала навзрыд...
До сих пор, смотри, слезинка, на щеке еще горит...

Она
- Мне так плохо, почему то, но пока еще не знаю...
Вспоминаю...я живу там...у меня семья другая...
Сердцу тяжело и больно,..я хочу к тебе вернуться,
И хочу с тобою быть, и в руках твоих проснуться...
Там "другой муж" говорит, что я слишком неземная,
Не похожа на других, и во сне всегда летаю...
Кто то ангелом считает...на чужой на той планете...
Все неправильно там,  знаю, но уже родились дети...
Да, ответственность большая...я люблю их...очень странно
Там тебя никто не знает, но я помню постоянно,
И к тебе, душа родная, то и дело возвращаюсь...
Я ищу тебя вслепую...слишком слезы мне мешают...

Он
- Ну не плачь, мы снова вместе. Посмотри, какое утро!
Что, летим?

Она
- Смотри, о, Боже! Мои крылья, почему то
Не блестят так, как обычно...Будто кто то их намазал...
Поняла...все слишком лично...отойду еще не сразу...
Так  хочу, чтоб снова крылья совершенно побелели,
И чтоб думала, что в мир тот я случайно  забрела...

Он
- Ну, конечно, дорогая, мы ж живем, как и хотели,
В этом сказочном пространстве без насилия и зла.




Первоисточник и другие чудесные диалоги  Дыхание других миров [ 1 2 3 … 12 13 14 ]

Наталья Глазунова-Моисеева  https://kovcheg.ucoz.ru/forum/75-2852-14








Он пришёл на экскурсию в мои мысли
Марина Князева Апушкина

Он пришёл на экскурсию в мои мысли,
Его волновал причудливый ландшафт
Моих знакомств,
Мы сидели в парке и каждый рассказывал другому
Сагу своих перевоплощений;
Он открыл мне скалы своих сомнений,
Я показала ему многоцветный горизонт
Своих надежд
И дарила рассаду всхожистых радостей;

Рядом трепетали зелёными крыльями
Старинные деревья,
Они делали то, что положено всем землянам –
Высиживали будущее;
Над городом клубились слова
И витала музыка;
Мы блуждали в своём ментальном путешествии,
У нас зацветали ментальные отношения;
Каждый знал:
Истина – единична,
Но  мысль многоплодна;
Мир разворачивается по законам
Щедрости, - уверена я;
- В  тебе столько радостности,
Почему это, - спрашивал он;
Я хотел бы всегда быть ближе
С тобой,
Звони мне в любое время дня и ночи;
Вечером  он бежал  свой ежедневный кросс,
Наматывая на сильные ступни
Тёплые переулки;
В его руках сияли разноцветные грозди приветов;
В этом волшебном саду
Летали быстрые птицы,
И склёвывали на лету
Ноты.
©  Марина Князева Апушкина, 2022
http://stihi.ru/2022/11/06/7443