В. Кострову
Ты говоришь, что умираешь
На лавке, сидя у стрехи,
Что не хватает, видно, рая,
Что вяжут прежние грехи,
А я твои стихи читала,
Искала в них саму себя,
Хотелось всё начать сначала,
Чтоб встретить прежнего тебя,
Где над лампадами иконы
Рядком висели на стене
И, где советские законы
Сжигали старое во мне,
Как ворохи осенних листьев
Октябрь сжигает во дворах,
Не ельцинская свора лисья,
Селившая разор и страх.
Уйти б с тобой в страну иную,
Где будущность была в цвету,
Но кто сыграл ту шутку злую,
Коль я дороги не найду.
***
В. Кострову
Ты сказал, что от страшного века устал.
И ушёл, и писать, и дышать перестал.
Мне пока помогает аптека…
Вл. Соколову В Костров.
Вы боялись грядущего века,
Двадцать первый – суров и жесток,
Что не справится наша аптека,
Век загубит душевный росток,
Человечество, вдруг, очерствеет
Не от войн и страданий людских,
Новый век равнодушье навеет
И желанье излишеств мирских,
Сытый видит и слышит всё хуже,
И не чувствует, и не живёт,
Не ступает по солнышку в луже,
И по зернышку правды не ждёт,
Не сидит ночь безлунную в парке,
Не поёт под окошком в мороз,
Не целует так сочно и ярко,
Холод сердце пронижет насквозь.
Зря боялись остуды кромешной,
И не фанта в ней стала виной,
Любят так же отчаянно грешно,
И за родину встанут стеной.
Вы не бойтесь идущего века,
Будет, верьте мне, двадцать второй,
Магазин и фонарь, и аптека,
Обелиски над Лысой горой.
(Мамаев Курган и Лысая гора – 2 высоты Сталинграда)
***
И как пророк в сухой пустыне,
С надеждой глядя в небеса,
Почти оглохшая Россия
Внимает эти голоса.
В. Костров.
Нет, не оглохла, а скончалась,
Как было в жизни много раз,
И так же снова возрождалась,
И, не впуская в сердце жалость,
Сияла синью русских глаз.
Не раз тебя снимали с дыбы,
Колесовали упыри,
Но, помолившись до зари,
И, усмирив свой гневный крик,
Крестясь, шептала ты: - Спасибо.
По крохам собирала гущу,
Чтоб накормить своих детей,
И, чтобы день был не упущен
Трудилась яростнее, пуще,
Познав истоки скоростей,
И вновь твои трещали кости,
Стыдясь, вопил пустой живот,
Но, в стылый край, вбивая гвозди,
Скорбя и плача на погосте,
Всегда ты верила в народ!
В. Кострову
Греми, не греми, в том ли дело?!
Душа ваша, знаю, чиста,
Не важно, что время хотело,
Оно, как листва облетело,
Ведь истина мира проста.
Оставив могильные стелы,
Нам память отмерила срок,
И шумные злые метели,
Что груз двести быстро отпели,
Отметив нам пеплом висок.
Пусть строят дворцы ошалело,
Забыв и про совесть, и страх,
Душа их давно отлетела,
Не мучилась, так захотела,
Коль доллар царит на губах
Не знать бы вовек казнокрадства,
И деток Рублёвки б не знать,
Во имя незримого братства
мне хочется с вами обняться,
чтоб боль вашу сердцем принять.
Посвящения В. Кострову
© Copyright: Нелен Любовь, 2017
Свидетельство о публикации №117080104853
Свидетельство о публикации №117080104853
Рецензии
Грандиозно, Любушка!
Прими мои аплодисменты и восхищения!
С уважением, Валентина.
Валентина Рженецкая 02.08.2017 23:11 • Заявить о нарушении
Прими мои аплодисменты и восхищения!
С уважением, Валентина.
Валентина Рженецкая 02.08.2017 23:11 • Заявить о нарушении
ПОЧИТАЙ ЕГО СТИХИ!ВАЛЮША!!!!!!!!!!!Защити, приснодева Мария!
На отдельной странице Версия для печати
Оставляют последние силы,
Ничего не видать впереди,
Но распятое имя «Россия»,
Как набат, отдаётся в груди.
Иван, не помнящий родства
На отдельной странице Версия для печати
Не как фольклорная подробность,
Как вызов против естества,
Был в русской жизни
Страшный образ –
Иван, не помнящий родства.
Ни огонька,
Ни поля чести.
Ни проливного бубенца.
Ни доброй памяти,
Ни песни,
Ни матери
И ни отца.
Тут не увечье,
Не уродство,
Не тать – рука у топора,
А сердца вечное сиротство
И в светлом разуме дыра.
И в ближней стороне,
И в дальней,
В часы беды и торжества
Нет участи твоей печальней,
Иван, не помнящий родства.
Какие мощные ветра
В Костров
Какие мощные ветра,
Потопы и землетрясенья!
Какая лютая жара!
Какие грозные знаменья!
Как будто каждый день и час,
Все исчерпав иные средства,
Всесущный призывает нас
Одуматься и оглядеться.
Когда застынут поезда
Когда застынут поезда,
свист оборвётся соловьиный,
блеснёт последний раз звезда
над среднерусскою равниной;
когда приду я в тот покой,
где только облака белеют,
о редкой нежности мужской
всего я горше пожалею.
Товарищ мой, мой друг и брат,
ты помнишь те часы ночные,
когда звучали, как набат,
часы обычные, ручные.
Особой ясности полны,
друг другу души поверяли
и от судьбы родной страны
своей судьбы не отделяли.
От мелочности далеки,
когда мы ощущали странно,
как движутся материки
и как вздыхают океаны.
По жилам ударяла кровь
в великом счастье единенья,
и даже женщины любовь
стояла в неком отдаленье.
И в состоянии таком
людьми мы были в самом деле
и над народным пирогом
с ножом и вилкой не сидели.
И этим чувством жизнь полна,
пред общей правдой неповинна.
Как среднерусская равнина
одной самой себе равна.
О, как преображает нас
товарищества светлый час!
Московский дворик
На отдельной странице Версия для печати
Сварен суп... пора делить приварок...
...Весь заросший, чёрный, словно морж,
На скамейке возле иномарок,
Холодея, помирает бомж.
Над скамейкою стоит ужасный
Липкий запах грязи и мочи.
И взывать к кому-нибудь напрасно:
Потеряли жалость москвичи.
Телевизор учит выть по-волчьи –
Дикторы бесстрастны и ловки.
Диво ли, что злость в крови клокочет,
Отрастают когти и клыки?
Бомж хрипит от наркоты иль спьяну –
Холодна последняя кровать.
Неужель я оборотнем стану,
Чтобы слабых гнать, и глотки рвать,
И считать, что только в силе право,
Думать: что хочу, то ворочу?
Господа! Не надо строить храмы
И держать плакучую свечу.
Сварен суп. Пора делить приварок.
Падает, как саван, свежий снег.
Дворик спит. А возле иномарок
Умирает русский человек.
Мы - последние этого века
На отдельной странице Версия для печати
Мы - последние этого века,
Мы великой надеждой больны.
Мы - подснежники.
Мы из-под снега,
Сумасшедшего снега войны.
Доверяя словам и молитвам
И не требуя блага взамен,
Мы по битвам прошли,
Как по бритвам,
Так, что ноги в рубцах до колен.
И в конце прохрипим не проклятья -
О любви разговор поведём.
Мы последние века.
Мы братья
По ладони, пробитой гвоздём.
Время быстро идёт по маршруту,
Бьют часы, отбивая года.
И встречаемся мы на минуту,
А прощаемся вот навсегда.
Так обнимемся.
Путь наш недолог
На виду у судьбы и страны.
Мы - подснежники.
Мы из-под ёлок,
Мы - последняя нежность войны.
Не полюбить
На отдельной странице Версия для печати
Не полюбить
Так горько, как бывало,
Но снова каждый миг
Неповторим.
Пора пришла.
И осень запылала,
Леса горят,
Давай и мы сгорим.
Давай взойдём и бросимся
С обрыва
На острые метёлки камыша.
Горит река.
Горит на леске рыба.
Так, может быть,
Займётся и душа.
Огнём займётся,
Соловьём зальётся,
Зажжётся от ликующих ракит.
Осенней уткой
Из осок взовьётся
И полетит.
Дымят мои туманные угодья,
Мои хоромы...
И на колосник
Просыпались весёлые уголья
Коч клюквенных
И боровых брусник.
Ах, всё пылай,
Что плакать не умеет,
Ах, всё иди к весёлому концу!
Давай сгорим,
И ветер нас развеет, как семена,
Как память, как пыльцу.
Нелен Любовь 02.08.2017 23:26 Заявить о нарушении
На отдельной странице Версия для печати
Оставляют последние силы,
Ничего не видать впереди,
Но распятое имя «Россия»,
Как набат, отдаётся в груди.
Иван, не помнящий родства
На отдельной странице Версия для печати
Не как фольклорная подробность,
Как вызов против естества,
Был в русской жизни
Страшный образ –
Иван, не помнящий родства.
Ни огонька,
Ни поля чести.
Ни проливного бубенца.
Ни доброй памяти,
Ни песни,
Ни матери
И ни отца.
Тут не увечье,
Не уродство,
Не тать – рука у топора,
А сердца вечное сиротство
И в светлом разуме дыра.
И в ближней стороне,
И в дальней,
В часы беды и торжества
Нет участи твоей печальней,
Иван, не помнящий родства.
Какие мощные ветра
В Костров
Какие мощные ветра,
Потопы и землетрясенья!
Какая лютая жара!
Какие грозные знаменья!
Как будто каждый день и час,
Все исчерпав иные средства,
Всесущный призывает нас
Одуматься и оглядеться.
Когда застынут поезда
Когда застынут поезда,
свист оборвётся соловьиный,
блеснёт последний раз звезда
над среднерусскою равниной;
когда приду я в тот покой,
где только облака белеют,
о редкой нежности мужской
всего я горше пожалею.
Товарищ мой, мой друг и брат,
ты помнишь те часы ночные,
когда звучали, как набат,
часы обычные, ручные.
Особой ясности полны,
друг другу души поверяли
и от судьбы родной страны
своей судьбы не отделяли.
От мелочности далеки,
когда мы ощущали странно,
как движутся материки
и как вздыхают океаны.
По жилам ударяла кровь
в великом счастье единенья,
и даже женщины любовь
стояла в неком отдаленье.
И в состоянии таком
людьми мы были в самом деле
и над народным пирогом
с ножом и вилкой не сидели.
И этим чувством жизнь полна,
пред общей правдой неповинна.
Как среднерусская равнина
одной самой себе равна.
О, как преображает нас
товарищества светлый час!
Московский дворик
На отдельной странице Версия для печати
Сварен суп... пора делить приварок...
...Весь заросший, чёрный, словно морж,
На скамейке возле иномарок,
Холодея, помирает бомж.
Над скамейкою стоит ужасный
Липкий запах грязи и мочи.
И взывать к кому-нибудь напрасно:
Потеряли жалость москвичи.
Телевизор учит выть по-волчьи –
Дикторы бесстрастны и ловки.
Диво ли, что злость в крови клокочет,
Отрастают когти и клыки?
Бомж хрипит от наркоты иль спьяну –
Холодна последняя кровать.
Неужель я оборотнем стану,
Чтобы слабых гнать, и глотки рвать,
И считать, что только в силе право,
Думать: что хочу, то ворочу?
Господа! Не надо строить храмы
И держать плакучую свечу.
Сварен суп. Пора делить приварок.
Падает, как саван, свежий снег.
Дворик спит. А возле иномарок
Умирает русский человек.
Мы - последние этого века
На отдельной странице Версия для печати
Мы - последние этого века,
Мы великой надеждой больны.
Мы - подснежники.
Мы из-под снега,
Сумасшедшего снега войны.
Доверяя словам и молитвам
И не требуя блага взамен,
Мы по битвам прошли,
Как по бритвам,
Так, что ноги в рубцах до колен.
И в конце прохрипим не проклятья -
О любви разговор поведём.
Мы последние века.
Мы братья
По ладони, пробитой гвоздём.
Время быстро идёт по маршруту,
Бьют часы, отбивая года.
И встречаемся мы на минуту,
А прощаемся вот навсегда.
Так обнимемся.
Путь наш недолог
На виду у судьбы и страны.
Мы - подснежники.
Мы из-под ёлок,
Мы - последняя нежность войны.
Не полюбить
На отдельной странице Версия для печати
Не полюбить
Так горько, как бывало,
Но снова каждый миг
Неповторим.
Пора пришла.
И осень запылала,
Леса горят,
Давай и мы сгорим.
Давай взойдём и бросимся
С обрыва
На острые метёлки камыша.
Горит река.
Горит на леске рыба.
Так, может быть,
Займётся и душа.
Огнём займётся,
Соловьём зальётся,
Зажжётся от ликующих ракит.
Осенней уткой
Из осок взовьётся
И полетит.
Дымят мои туманные угодья,
Мои хоромы...
И на колосник
Просыпались весёлые уголья
Коч клюквенных
И боровых брусник.
Ах, всё пылай,
Что плакать не умеет,
Ах, всё иди к весёлому концу!
Давай сгорим,
И ветер нас развеет, как семена,
Как память, как пыльцу.
Нелен Любовь 02.08.2017 23:26 Заявить о нарушении