Всё есть уже, сестра, для встречи брата...

К Одессе

 
Таки «тик-так» стрекочут стрелки. Молдаванка
о Константине-моряке бессмертный шлягер
с трудом допев, ложится на бок. Пьянка – пьянкой,
а завтра снова – честный труд и шахер-махер.
«Язык Петрарки, переплеск солёно-сладкий»  –
когда-то брат мой италийской речью грезил.
А говор тутошний, с коммерческой повадкой,
приперчен скрипочкой и от природы весел.
Как по душе мне – Вавилона гул бывалый,
«Привоз» рыбацкий, Средиземноморья нравы!
И ты, Одесса, лишь любя меня кидала –
разок налево и разок-чуток направо.
Да будь я даже чернокожим внуком негра
иль закопчённым, с броненосца, кочегаром,
 
и то бы белое надел – сыграть аллегро
тебе, Одесса, в ре мажоре и задаром!
Возьми мой танковый завод, акаций полис!
Возьми Холодную, с большой тюрьмою, гору!
А я, пиита с кoрбюраторщиком помесь,
утешусь миром черноморского кагора.
Всё есть уже, сестра, для встречи брата:
салат по-гречески и льдистый кухоль пива.
И Пушкин-памятник вдоль стрелки променада
с колонны цоколя глядящий терпеливо…
Есть таки факт, что нету города иного,
где б столько песен оживало у причала,
где б «Одиссею» продлевающее слово
Улисса яркостью улик переиграло!