Чудны дела 40

Вот в этой страсти вся Россия.
Топор наточен, лапти жмут.
Сучок сухой - народ мессия.
Глаза закрыты. В страхе крут.

Сказал и рубит, значит, срубит.
И по хрен кто сидит на нём.
Порыв шальной упрямых будит.
- Ну, упадём - не пропадём.

- А то, что кости поломаем,
Со шкурой толстой плакать грех.
Повсюду плавали и знаем.
На бычий рог - любой орех.

Ишачит муж. На шее барин.
Подушка - горб у мужика.
Он был во все века бесправен.
Носил личину дурака.

В двадцатый век остепенился.
Надел кроссовки, лапти снял.
Опять сучок тот провинился.
- С него ты падал, угадал.

- Уди паскуда, хлюст заморский.
Своей махиной пришибу.
- Я не заморский, Княжегорский.
На ухо смелому шепчу.

Всё было поздно. Странновато.
Топор махнул последний раз.
Тяжёлой слишком стала вата.
Струёй скатился пот из глаз.

Раздался крик. Судьба орала.
- Ты надоел уже холоп.
 Куда тебя не посылала.
Везде один и тот итог.

Морали нет. Сучок повержен.
Добился славы мужичок.
На шее барин чуть рассержен.
- Держи га водку пятачок...