von Chamisso Adelbert - Die versunkene Burg

Adelbert von Chamisso (1781 - 1838)

2.
Die versunkene Burg. (1836)

Es ragt umkraent von Thuermen empor aus dunklem Forst
Ein steiler luft'ger Felsen, das ist der Raubherrn Horst,
Und wie aus blauen Lueften der Aar auf seinen Fang,
So schiessen sie auf Beute von dort das Thal entlang.

Drei Brueder sind's, auf Strassen zu Ross in blankem Stahl,
In Hermelin und Purpur daheim im Rittersaal,
In Blut und Lust und Suenden, in Stolz und Ueppigkeit,
So schwelgen sie und prassen gefuerchtet weit und breit.

Und ihre freche Buhle weiss nicht, wie Hunger thutss
Sie prunkt in Gold und Seide und tritt aus Frevelmuth
Die heil'ge Gottesgabe veraechtlich in den Koth,
Sie geht einher auf Schuhen von feinem Weizenbrot.

Der Waechter hat gerufen: auf, Ritter, auf! zu Ross!
Von Reisigen erscheinet ein staubumwoelkter Tross,
Das sind die fremden Kaufherrn, das ist der reiche Zug,
Die fuehren wenig Eisen, doch rothes Gold genug.

Vergesst nicht eure Buhle, ruft ihnen nach die Maid,
Schafft Gold und Edelsteine, schafft funkelndes Geschmeid,
Versorgt mit Singevoegeln auf's neu' den Rosenhag,
Da; sich an ihrem Zwitschern mein Ohr erfreuen mag.

Und bald mit Jubel ziehen sie wieder Burg hinan,
Vor ihnen die Gefangnen gebunden Mann fuer Mann. -
Wir bringen dir die Voegel, die du begehret hast,
Im Rosenhag zu zwitschern, und Goldes manche Last.

Der Rosenhag: tief oeffnet und eng sich eine Gruft,
Das Burgverliess, es steiget empor der Leichen Duft,
Tief unten gaehnt der Abgrund, ein joeher Felsenspalt,
Kein andrer Ausgang fuehret aus diesem Aufenthalt.

Da galt es zu verhungern. Der Angstruf, welcher drang
Aus diesem Schreckensschlunde, das war der Vogelsang;
Und wenn hinab sich stuerzte, am Felsen sich zerschlug
Verzweiflungsvoll ein Opfer, das war der Vogelflug.

Sie stiessen nun die Armen hinab in diesen Graus,
Da rief ein Greis, ein Priester, noch huenderingend aus:
Weh' ueber euch, ihr Thoren! die ihr verblendet seid,
Einst werden solche Werke mehr euch, denn uns, noch leid!

Da rief ein Ritter grimmig: nun - Blutschuld, Sinnenlust?
Ich bin der eig'nen Werke vollkommen mir bewusst;
Ich will darueber braeten, bei meinem theuren Eid!
Bis zu dem Weltgerichte, sie werden mir nicht leid.

Da rief der Andre haehnend: du willst der Rabe sein?
Die Sorg' um meine Werke, so wie die Lust ist mein;
Ich selber will sie tragen, bei meinem theuren Eid!
Bis zu dem juengsten Tage, sie werden mir nicht leid.

Da rief der Dritte lachend: hinunter in den Schlund,
Als Nachtigall zu singen, der hier gebellt als Hund;
Ich trage meine Werke, bei meinem theuren Eid!
Bis an den Tag der Tage, sie werden mir nicht leid.

Wie frevelnd ihren Lippen das schnelle Wort entfloh'n,
Entgegnet aus der Tiefe ein Wehgeschrei dem Hohn,
Und "Amen!" ruft die Buhle, die hoellisch gellend lacht;
Da schallt und rollt der Donner, der Felsen wankt und kracht.

Und jene kreischt verwandelt, es rauscht der Fluegelschlag,
Sie schwingt sich in die Luefte, verfinstert wird der Tag,
Die Erde flammenspruehend eroeffnet ihren Mund,
Und wie die Burg versunken, so ebnet sich der Grund.

Du forschest nach der Staette, wo einst die stolze stand,
Du fragest nach den Namen, wie jene sonst benannt? -
Vergebliches Beginnen, es waltet das Gericht;
Vergessen und verschollen, die Sage weiss es nicht.


Утонувший замок
******************
Короной башенек украшен, взметнувшись ввысь среди лесов,
На пике скал парящих в небе, гнездо разбойников устроило свой кров.
И как орёл, слетевший с неба голубого, стрелою жертву настигает,
Так и они, стремительно, нежданно, на путников  в долине нападают.

Три брата в тех местах, верхом, в доспехах грозных, блестел металл
Камзол их пурпуром обшит, к собранью рыцарей домой их путь лежал.
С надменным видом, погрязшие в обжорстве, пресыщенны в грехах,
И плотских вожделений, познавших жажду крови и сеющих лишь страх.

Подстать своим возлюбленным, нужды не знавших никогда
В сиянье золота, и шёлковых нарядах, без страха и стыда
И без зазренья совести , святое в грязь  бросая
Пшеничный  хлеб, как тапочки,  могла  одеть  любая.

Дозорный прокричал: "Вставайте братья, скорей по коням, в бой!
Там  путники в пути, за ними пыли облако, единственный  конвой.
Похожи  на купцов,  и судя по их виду, сегодня ждёт  удача
Железа не так много, но золотишко есть, коней возьмём в придачу.

"Мой милый дорогой!- подруга вслед кричала, возьмите всё подряд
Любое украшенье, и злато, серебро,  каменья, помпёзный их наряд.
И певчих птиц возьмите, наш "Розовый венец"  их ждёт  давно,
Чтоб нежным щебетаньем утешить нас могли, кому и как дано.

Свершилась быстро эта схватка . Забрали всё что есть у них.
И с телом обнажённым,  уж плеников везут, связали всех троих.
"Тебе моя родная, прими ты этих пташек, которых ты желала
В саду, под розовым венцом им  петь, а  к ним ещё и золота не мало.

Розовый венец: средь скал высоких, открылся узкий, словно склеп
Проход похожий на темницу, где запах трупный тянется во след
А там в конце его, разверзнув пасть, сияла пропасть, дна не увидать
Один лишь вход ведёт в темницу, в другую сторону  уже не убежать.

У глотки той был  голод вечный, от  страха, крик там обрывался
Для них же  пеньем птиц, из этой бездны, далёким эхом отзывался
Лишь стоило кому сорваться вниз, и полететь навстречу к скалам
Где жертва, отчаявшись в надежде, лишь птицей стать мечтала.

В той серой мгле, где эхо замолкало, им ясно стало, какие  ждут их муки
Но тут воскрикнул старец, священник местный, сложив к молитве руки:
"Опомнитесь безумцы, от страха вы ослеплены, покайтесь здесь во всём
Подобные дела, ни вам ни нам во славу, и муки ада за грехи свои пожнём.

Вдруг зло воскликнул рыцарь:"Повинности в крови!? Нет, я не стыжусь
О сколько загубил безвинных душ, и сим деяньем, сознательно горжусь.
И не сойти мне с места, клянусь я честью рыцаря, дороже нету слова
Что даже в судный день, не отступлюсь и если надо, повторю я снова.

Надменно прокричал вослед другой:"Ворона старая, и ты мне не судья
Не лезь в дела мои, не суй свой нос, а что по нраву мне, всегда решаю я
И с тем что в своей жизни натворил, готов я под присягой подтвердить
Что в судный день, последний из всех дней, не буду я о милости просить."

Смеясь воскликнул третий, одна у нас судьба  и к пропасти дорога
Но соловьём вам петь, где лают только псы, всё это слишком много
За всё я сам отвечу, клянусь своим я словом, клянусь своим мечём
Коль этот час настанет, во всех своих деяньях  не сжалюсь ни о чём.

Губительное слово, как птица с губ слетело, прошёл всего лишь миг
Навстречу из ущелья, от страха и от боли, вознёсся дикий крик.
"Аминь!" Главарь воскликнул, и леденящий смех, сорвался с его уст
И гром ему ответил, слегка кочнулись скалы, сорвался розы куст.

И горы словно птицы, взмахнули скалы крылья взлетели в небо вдруг,
Все небеса закрыли, и ясным светлым днём, темно стало вокруг
И извергая  пламя, Земля раскрыла пасть, изчезла в ней вершина
И замок утонул, и там где был когда-то,  лишь плоская  долина.
************
Искать ты будешь место, где Замок тот стоял
Иль спросишь ты об имени, кто видел или  знал.
Напрасно все труды. Напрасны все старанья.
Исчез, утерян в мире. Забудь про те Сказания.
***********************************************
Виктор Кнейб (Viktor Kneib)
08.01.2017 - Speyer