***

Под вечер выйдешь на крылечко
И пёрднешь, как из пушки: -  Бах х х;
Как хороши: закат над речкой!
И звон малиновый в ушах!

Месяц пья погрузился в нирвану
И услышал родное: - тук тук!
Улыбался в окне долгожданный
Бордоглавый коленчатый друк


Дабы не было обидно,
Что ты прожил, как барбос,
Жизни кушая повидло:
Пиво, тёлки, лавандос…
Быстро выучи монгольский,
Сам с собой вперегонки –
Суахили, датский, польский,
И другие языки.
Контрабас, рубаб и домбру
Ты немедленно освой.
Будешь удовлетворённый,
И довольный сам собой.
Приближаясь, наступает
Миру нашему кирдык.
Зря ****еть не будут Майя!
Если ты согласен, дык,
Нету времени лениться,
Жопу паря на печи:
Ну-ка – марш к себе в светлицу,
И сольфеджию учи! (с)

Хватит жрать коньяк палёный


Умирает старый дом
Много повидавший
Дремлет тихий старый дом
Сном позавчерашним
Надпись на стене углём
Пашка + Наташка…
Горбит спину, хороним
Вечным листопадом
Зажигают нимб над ним
Дальние плеяды…
надо

Лето – за денёк.

__________________#__________________
_________________###_________________
_______________#######_______________
_____________#O#########_____________
__________#####O########O##__________
___________#######O###O###___________
_____________###########_____________
___________#O#############___________
_________#####O#############_________
_____###########O###########O###_____
_______#############O###O#####_______
____________#############____________
__________#################__________
________##O##################________
_____######O####################_____
_############O##################O###_
____############O############O###____
_________###########O####O##_________
__________________##_________________

Иван Израилевич Хобот –

Хотел стехов?
Ну, штожъ, изволь…
Пред вами Февралина Шмоль

Немногословен
Писать благословён
Читатель мой прими поклон.

День весенний озабочен
Пичуги славной щебетанье

Пока студёная роса,
Ещё не вылизана солнцем.
Иду в звенящие леса,
С непритязательным блокнотцем.

Ступаю тихо, не обут,
По сочным, ласковым муравам.
Зачем давно я не был тут?
Прельщённый города отравой…

Вот ствол разлапистой ольхи,
Увитый плотно ковылями.
Под нею маки, васильки…
Стрекозья трель над коноплями.

Лицом к стволу тот час приник,
И слышу, как любви признанье:
То белочки весёлый крик,
То бурундучье бормотанье.

Вот пробежал мохнатый жук.
Чу! – где-то селезень токует.
Вот зорким глазом нахожу
Грибочек махонький во мху я.

В полях заплакала гюрза,
Вещая середину лета,
И покатилася слеза
Из щёк несчастного поэта.

Зачем живу? Зачем грешу?
Упав в траву, себя жалею.
Лежу и плачу… и пишу…
И –  написаться не умею…

Мой гений, право, не велик.
Мы с ним у вас прощенья просим
Он ликом юн,
Душой – старик
Модест Ануфриевич Лосик.


Луна – янтарным абрикосом.
Свеча оплывшая горит.
Я бжу, чуть бледен и небрит,
Как мудрый Навуходоносор.
Уснуть поэту не дают.
Ножом у горла два вопроса:
Зачем мы здесь? И кто мы тут?
И – папиросы… папиросы…

Здравствуйте, Андрей.
Я  не сомневался, что стихотворение будет нравиться.
Ваш отзыв приятно подтверждает мои ожидания.
А болотные пространства – это да!
Одно Васюганское болото 57 тыс. кв.км. занимает .
Про лося вы хорошо придумали, но, любое стихотворение ограниченно определёнными рамками, иначе все стихи неизбежно превращались бы в поэмы, поэмы в – эпопеи, эпопеи в –  романы и тд..
Поэтому я лосику скажу:

Ну что мычишь ты, как корова?
Губищи от меня прими…
Брысь, порожденье Чекмарёва!
Ты не вмещаешься в лимит.

С приятностью: Лосик.

Лягушечку не растопчите!
Зверьку не сделайте проблем.
А вот –  чешите,  что хотите.
Иначе, руки нам зачем?

Вторгайтесь всегда, без лишних реверансов.
Очень рад. Лосик.

Ночного неба свод горит
Сто тысяч ваттным канделябром.
Спокоен, тщательно побрит,
Семён Иваныч Чупакабров
Выходит на пустой проспект.
Как хрусток первый чистый снег!
Топорик острый у крестца –
Добыть для ужина мясца.
Тогда, с Вашего позволения, я не стану отвечать.
Сочно ответили
Девочка в серебряной лисе.

Девочка в сесебряной лисе
С длинными красивыми ногами:
Мы слились на лесополосе
В некое подобье аригами.

Здравствуйте, Ника.
Так приятно когда хвалят!
Да, да – Лосик такой же человек, как и все мы, со своими немногочисленными слабостями и недостатками, как бы это неправдоподобно не звучало.
Люду Ядъ имел счастье вчера почитать:  прекрасная поэтесса! – тонкая ранимая душа, красивая женщина, просто – Богиня (так ей и написал).
Ну а коноплей,  нам всем  хватит, слава богу, на наших то просторах!
Туловищем – читать «ТулОвищем», конечно же, это авторское написание.

Благодарный:  Лосик.

Несмотря на то, что избыточная  хвалебность данного отзыва невольно  наводит на
размышления о его правдивости, я с радостью принимаю это  бремя!
Но, во многом Вы бесспорны, где-то аксиомамичны.
А уж в Вашей искренности, ВМ, я просто уверен.

Со скромностью:  Лосик.

Весьма сильные у Вас тексты, ВМ, душевные, местами прекрасные.
Но, откуда непрерывное желание эпатажа?
Где-то глубоко внутри засела обида?
Весьма талантливо, но через чур жёстко, для меня.
Попробуйте написать чистые светлые стихи о Родине, о маме.

Надеющийся: Лосик.

Ну как бы, да, можете.
Но не более того.

Как и любой, на эту жизнь дерзнувший,
И я уйду в один из летних дней.
Земля легко мою впитает душу.
Нас много сиротинушек у ней…

Мой друг, прислушайся, постой.
, трелям журавлиным

Мой друг, принюхайся к траве
К рапсодии орла над косогором
Ляг на неё, прислушайся к себе….
И пой, отныне, с лесом только хором.

Похороните тихо на опушке.
Скамья. Могилка. Дерево над ней.
Чтоб я сумел израненную душу
Переселить в движение ветвей.
Пусть счёт начнут мои года иные
Под  журавлиный клёкот в небесах
Ну, что вам стоит… милые, родные.
Позвольте мне, хотя бы, думать так…

Семён Семёныч Иванов,
С портфелем. Пьяный. Без штанов.
Стоял вдоль незнакомого забора.
И тут его засунул в джип
Красивый питерский мужик –
Помощник городского прокурора.

У них случилось это  –  вдруг:
Сначала – друг, потом – подруг.
И вот уже, помощника –  супруга
Даёт себя ушпокать всласть!
Не верьте, что народ и власть
Вовек не смогут полюбить друг друга.

Дела обычные в Отчизне:
Такой народ не победим.
То, ближних по сусалам ****им,
То, молча в сторону глядим…

Под вечер выйдешь на крылечко,
И пёрднешь, как из пушки – Бах х х х…
Как хороши: закат над речкой
И привкус мяты на губах.


Природа щедро выплеснула росы
Мильярдом бледно-изумрудных звёзд
По косогору врезать сенокосом
Я выхожу, подтянут и тверёз.
Коша размашисто, вдруг, радостно заплачу,
И –  всё слабее энергичный «вжик»…
И вот уже, рыдает словно мальчик,
Большой, самостоятельный мужик.

Как много в мире восхитительных созвучий
Как только

Когда исполин златоглавый
К себе отправляется спать.
Мне вынесут кофе и клаву:
Опять мне страдать и писать.

Страдая душой за державу
Сижу бескорыстно творю
Перстами порхая по клаве

Седой, но ещё моложавый,
Как дуб молодой в январю,
Страдая душой за державу,
Сижу бескорыстно творю.
Кап воском –  слезиночка справа.
Я свечкой прозрачной горю…
А слава – на кой она, слава?
Ну, хочешь, тебе подарю?

минули
Люблю, хоть и не юноша уже,

В духмяном замороченном июле
Хочу, хоть и не юноша уже,
Мясной тяжолой медленною пулей
Лететь в полях по пояс, неглиже,

Как юный шмель спешащий к доброй маме,
Чумазо-чёрно-жёлто-полосат,
Поплыть над наливными коноплями
В надежде отыскать эдемский сад.

И плакать слёз нелепо и  неловко
В сосновых рощ стоящих по лугам,
И взяв рукой цветочную головку
Прижать её к целующим губам.

Как юный шмель летящий к доброй маме,
Чумазно-чёрно-жёлто-полосат,
Плывя над наливными коноплями
В надежде отыскать эдемский сад.

На яблоневый цвет

Моё любимое у вас, Александр.
Не мог понять долго, почему оно?
И кажется понял.
Вам удалось зафиксировать момент счастья.

Лосик ошибался и не раз, из-за чего страдал неоднократно.
Но в вашем случае я предпочёл бы ошибиться.
Радующийся вашей лёгкости: Лосик.

(картинку уберите, ну ей богу)

Неизъяснимая прелесть!
Богиня.
Мы дышим в унисон.

Заставку на страничке уберите, пожалуйста.
Она правдива, слов нет, но, как-то уж через-чур кричаща.

(стишок этот дадите погонять под моим именем у меня  на страничке рабу дерзновенному?)

Согласовано в тайной переписке

На пластмассовом коне, в каракулевой будённовке со стразами, в ямщицких ботфортах   

С маузером, на коне в ботфортах, русая коса до пола, и каракулевая будённовка со стразами – примерно то, что понадобится.

Мадам, прошу припудрить носик.
Модест Израилевич Лосик.

А вы себя давали бить?
Кому-нибудь из близких.
Чтоб встать, по морде получить,
И скромно поклониться.
- Да нахуй надо – скажет всяк –
Какая в этом радость?
И правы будете, друзья:
Да нахуй это надо.

Не стыдитесь стесняться своих ранних стихов, ибо застенчивость один из признаков порядочности. Лосик и сам бывал в подобных ситуациях.

Лосик, как Моне в живописи работает крупным мазком.


Невозвратность это реализованная неотвратимость.

Ночь глуха. Над тёмным лесом
Надрываются волки.

Глаз мелькают огоньки

Начавши в младших классах средней школы,
Весной без бот, зимою без пальто,
Жгу суффиксом предлогом и глаголом,
И денег не приносит мне никто.

Ника, Лосик далеко не ханжа, и не чужд острых глаголов, применённых к месту.               
Вы правы: именно боль за Отчизну потребовала от меня этой жертвы.
Пусть кто-то посчитает меня излишне грубым – Родина важней!
Скажу больше: у меня имеется любовная лирика, и даже, не побоюсь этого слова, эротическая. Но, всему свой час.

Трусь об Вас бочком. Лосик.

(вышлите мухоморов, если у вас нынче уродилось, у нас - голяк)

Я не так уж стар. В расцвете:
«Седой, но ещё моложавый,
Как дуб молодой в январю.», как сказал поэт.

Потрусь как пожелаете, Царевна.

Убил старшего брата кузины младшей сестры, обвинив в этом младшую сестру кузена старшего брата, вы хотели сказать, но, это был не я.
Давайте вместе с Вами, Алоизио, становиться лучше, ибо Лосик отнюдь не ангел, к сожалению.

Вы имеете в виду этот отрывок:

Царице моей –  Афродите
У всех на глазах целовал
Атлас гуттаперчевых титей
И корпуса нежный овал.

На «титей» у меня всегда голос срывается, от чувств с.
Прошу прощения.

Смущен: М.Л.

Мне сразу же сделалось дурно

Из лета, из солнца, культурно,
Меня уложив наповал,
Два глаза с запретом лазурным,
Лица невозможный  овал,
Атлас гуттаперчевых ножек,
Форфоры тончайшие плеч,
Прошли, навсегда уничтожив
Желание верность береч…

Эпично и эротично.
Декаданс, вперемешку с традициями городского жестокого романса.
Высокая чувственность будоражит несытое воображение.
Неверные ударения подчёркивают прелесть шедевра.
Браво Клава. Всегда Ваш.

Покорённый: Лосик.

(пахлава в предыдущем стихе очень сильно понравилась)

Благодарно преломляю колено пред сединами почтенного акына.
Тёплой, Вам, безветренной сытой зимы!
Лёгкой, звонкой домбры.
Но, дама тоже права: берёшься – делай.
Лосик красный стоял.

Вот уж Насралла, так Насралла!
Это требует большого таланта.
Тонкой души и большой мудрости акын.



Тебя увидал в летнем саде
И что-то поднялось во мне

Аллея цветеньем кипела,
Волшебных исполнена чар,
И ты отказать не сумела,
Когда я тебя повстречал.
Как дерзко, легко, неумело,
Ты пала в неравном бою…
Своим упоительным телом,
Согревшая душу мою.

С тобою так приятно курится
А без тебя почти не хочется.
Окультуриться

Прочёл обе части.
Растрогало, да.
Чистое, местами светлое и жизнеутверждающее произведение.
Но, странное чувство у меня возникло при прочтении: автора хочется пороть.
Да, Ника, заставить учить орфографию и пороть. Учить и пороть!
 (согласен собственноручно)

Решительный Лосик.

Там не было ни одного мата.
Остренько – да!
Но, это кристальная чистая правда была. Только факты!
Канкан, по-вашему, я должен был плясать скромно и стыдливо? с ножом и вилкой?
А в Третьяковке я живу.

(…нещадно пороть)

Прекрасно, литературно, точно, лаконично, оригинально.
Мне понравилось.
Но, что насторожило?
«Грузчик – природой заложено» и он же «сверхчеловек» - это ложь, и высокомерно-унижающе-поверхностное отношение к человеку труда.
Видно, что автор ни чебурека, ни швеллера, в руках ни разу не держал.
Работать Вам, батенька, надо.  Работать руками и ногами на тяжёлых физических работах.

С уважением: Лосик.

логин - urusshaitan
пароль - uruskirgiz

Понравилось:
…Очень лирический герой.
…Без задних и передних ног.
…Друзья-шмели.
…Вой белок.

В целом: немного сумбурно, местами грубовато, ну и весело, наверное – кому как.
Благодарю за труд, Вадим.

Извинения принимаю.
Восток, средневековая дикость, обыденная жестокость, степные ветра… суровые условия жизни… это немного оправдывает акына.
Я надеюсь, он, хотя бы, верен жёнам? Очень надеюсь.

(про предварительные… это правильно, нельзя забывать, нельзя.)
(нельзя!)

Лично Р. Шершавому:
У Вас нелёгкая, но нужная работа.
Поражён Вашим умом, самоотверженностью, добротой и щедростью тонкой души.

Уважаю: Лосик.

Невольник страсти безудержной,
Блаженный пленник быстрых рук.

Не щедра оказалась нынче Болдинская осень…

(понравилось: про конфеты и озимые)

Всегда здесь: Лосик.

«Так продолжаться не могло
И неизбежно как-то, где-то
Из ничего и никого
В том мире появился НЕКТО»:

Вот это не убеждает.
Почему не могло продолжаться?
Да, сколько угодно!, будь это так.
Далее: если ничего не было, то должно было быть, как минимум, нечто позволяющее осознать отсутствие всего. Поэтому ничего быть не могло, такова логика этого мира.
И ещё масса вечных вопросов…



Средь сосен вековых, дубов и елей,
Залив рубаху горькою слюной,
Ты на ногтях моих вылизывал мицелий.
Из под ногтей сочился жёлтый гной.
Парк. Лето. Вечер. Выходной.

 Гриб.

Во тьме бездонной глаз раскосых
Ковры узоров расстелив,
Он даст ответ на все вопросы,
И задавать научит их.
Одарит скорбью и покоем,
Укрыв под изумрудный свод.
И истечёт живой слезою,
На руки хрупкие как лёд ...

Луна взмылА над косогором.
Кузнечик в роще зашкворчал.
И вещий ворон тёмным бором
Летел за спелым мухомором,
Истошно крыльяме суча . . .

Вот умирать не надо, Ника. Это всегда успеется.
А замуж – это совсем другое дело! Болота и буреломы, тундра и тайга радостно примут нас в свои объятия. Я завалю Вас морожъкой, голубикой и мухоморами.
Вы прекрасны – я великолепен, представляете, какие у нас будут дети!

(признаюсь, на мне есть жучки, клопики, гусенички, стрекозы и бабочки, птичьи и беличьи какашки, и даже хитрый гад: Bodius bloododrinkus (поможете поймать?), в рожках (да уже есть! – очень удобно, да?) поселился бетонный дятел, поэтому – в душ совсем не обязательно).

Но, чувство решает всё! Жду.

Во фраке уже: Лосик.

Нет, не сумел я не влюбиться
В очей лазоревую синь.
Ты, мягкой лапкою, тигрица,
Моё большое сердце вынь.

Испей из радостной аорты
Любви божественный глоток.
И я Тебя, от счастья мёртвый,
Помчу на длинных сильных ног.

Сплетут ветра в гнедые косы
Твоих волос пургу-метель.
И пусть о том, как любит Лосик,
Курлычет долго коростель…

Нам расстелю под стройных сосен
Во мху я мягкую постель

Вас не любил никто досель.

И нажевав коры осины
В коры блестящие лосины
Мокасины

Добрый вечер, Юм Адонаевич.
Стихотворение у Вас получилось отвратительное.
Гнусное, я бы сказал. И это прекрасно, ибо кому-то нужно жертвовать своими пальцами, (уверен, что голову Вам при этом включать не пришлось), набирая подобные гадости, во имя очищения живого и могучего русского слова.
Такая самоотверженность, могущая испортить аппетит, (ибо не исключаю рвотные позывы при написании), вызывает уважение и желание поддержать Вас в этом искреннем начинании: а именно – разбавить ваше невкусное блюдо своими пресными ингредиентами, облегчив, как я надеюсь,  напряжённое состояние Вашего цветущего организма.

Трагическое.

В одичалом дыму бессердечных разлук
Вспоминаю сплетение любящих рук –
Как в слиянии ласковом трепетных тел
Я тебе отдавал, всё что мог и умел.
В мерседесе, не званный, тебя он завлёк –
На сиденьи – шампань, мармалада кулёк…
И увёз в кутежи, пьяных клубов разврат,
Окунув в миражи, под названием – Ад.
Грозным филином, будто прощальной трубой,
Твоё чувство, увы, протрубило отбой.
В миг, что было, прошло и умчалось, увы,
С этим криком ночной фароглазой совы.
Я капканы возьму, и патроны и нож.
Моё чувство так просто, поверь, не убьёшь.
Скараулю тебя в полуночном саду.
Заманю, завлеку, напою, уведу,

Пусть, на горе тебе и себе на беду.

(немедленно побрейтесь и смените галстук: ну хотя бы как у Владимира Владимировича оденьте, и добавьте к этикеткам «Солнцедар» и «Агдам»)

С теплом и надеждой: Лосик.

(побрейте портрет, галстук можете оставить)

Вашему крепкому организму можно только позавидовать, Юша. (завидую)
Я знал только одного такого человека: это мой прадедушка Азнавур Карабугазович Лосик-Васюганский.
Кутит, бывало, он неделю-другую без сна и отдыха: водка, коньяк, сало, шоколад, пиво, каплуны, абсент, кулебяки, женщины, друзья и враги, текила, спирт, дуэли, вермут, стихи, портвейн,  рейнвейн, кола, лимонад и песни проходили через него в невообразимом круговороте, не оставляя при этом никакого следа на туловище его организма и голове. Очень добрый был, семейный человек (4 семьи) любил жен детей, никогда не изменял ни кому, и говорил всегда только правду.
Жалко прожил мало – всего 98.
И, что интересно, галстук он одевал. С тех пор так и повелось у нас в роду – одеваем.
А Вам: дальнейшего здоровья и  процветания, быстрых и выносливых пингвинов, и новенький с иголочки трактор.

(портрет побрейте, а галстук можете оставить, не каждый день Бони галстуки дарит)


И расплетут тугую косу
Ветра в пушистую метель

Гуляю при любой погоде.
Сижу за кофе – по полдня.
В привычных думах о народе:
Как он там, бедный, без меня…

Давайте же будем
Звенеть в этот бубен,
Наплюнем на драмы
Пустых площадей.
Мы, смертные люди,-
Бессмертные люди!
Не стадо баранов,
А племя вождей!

Отбросим заразу,
Отбросим обузы,
Отбросим игрушки
Сошедших с ума!
Да здравствует разум!
Да здравствуют музы!
Да здравствует Пушкин!
Да скроется тьма!


Немыслимой болью – разорвалось.
Неслышный выстрел гремит.
Огромною птицей
Убитый лось,
Ломая тайгу, летит.

Но, стало движенье…
И боли нет.
Нет почвы и быстрых ног…

Смятение.  Двое.  Жуткий рассвет.
Лосиха и лось, сынок.

Сады окатило
Чернилами ночи.
Под звон комариный
Неровно дыша,
С моею любимой
С Мариною милой
Мы чавкаем сочно

Воркуем премило
Мы чавкаем сочно
Мы ****им малину

Мы ****им малину
С подругою милой
Нам нравится очень
В саду её мужа –

деревню залило
чернилами ночи
под звон комариный
неровно дыша
с улыбкою милой
и чавкая сочно
я пизжу малину
в саду кореша

В саду ВэПэШа

На жаркой поляне – пятнистые тени.
Козявочки всяки жужжат, паучки.
И мы ошалевшие встав на колени,   
Одежду – долой, (оставляя очки),

На травы кидаем два радостных тела
И….. в дивном угаре, с травою сплетясь,
Едим землянику губами умело.
И шепчем: - Спасибо – до-пуза нажрясь.


Сбивая окалину косного жлобства


Ударим молотом стиха
По головы чугунной чушке
Нас ждут: Есенин, Тютчев, Пушкин
В свои горячие цеха.

Сбивай окалину с души