Отголоски русской души

      Я никогда не задумывалась над тем, почему проезжая мимо деревень со старыми домиками или наблюдая их на фотографиях и в видео сюжетах, я чувствую, как по сердцу разливается какая-то теплая светлая тоска, как будто я вернулась домой после долгого пребывания вдали от родного места. В эти моменты внутренний голос мне как будто нашетывает: это моё, такое  знакомое, теплое.  И кажется, что знакомо всё в этих ветхих двориках, есть ясное понимание: почему там всё именно так устроено, какое-то генетическое знание, подкожное, внутривенное.
      -«О нет, только не это..на лирику потянуло..» - вмешался в мои рассуждения внутренний голос.
    Откуда такие ощущения у закоренелого городского жителя, которого приводит в тяжёлое уныние ежесезонное отключение горячего водоснабжения? Может это отголосок русской души? Или наши предки, уходя из жизни, оставляют частичку себя в нас, и их знания, чувствования продолжают в нас пребывать. 
      - «У тебя по папе голубая кровь, где твоя тяга к пышному Барокко и изысканному Рококо?»,- сострил внутренний голос.
      Конечно, у меня эта симпатия к деревне из детства. Не очень долгий, но запоминающийся период моего дества, на лето нас с сестрой и двоюродным братом отвозили в деревню Савостино, расположенную в шестидесяти киллометрах от Волоколамска. Конечно, большой глубинкой это место назвать нельзя, но в те времена там еще теплилась настоящая сельская жизнь: дома старой постройки, с резными рамами на окнах и коньками на крышах, проселочные грунтовые дороги, поля, засеянные свеклой и горохом, колонки с ледяной водой, обжигающей ладони и щеки и, особенно запавшая в мою детскую душу, конюшня.
      Дом, в котором когда-то жила моя бабушка и продолжала жить ее сестра, являлся семейным их гнездом, если можно так сказать. В их большой семье было много братьев и сестер. Отец семейства (мой прадед) был плотником. Братья и сестры постепенно уходили из жизни и наступил момент, когда остались только моя бабушка и её сестра, баба Шура. Надо добавить, что бабушка в молодости уехала жить в Москву и вышла там замуж, а в деревню после замужества она приезжала изредка, летом. Её же сестра Шура так и осталась доживать свой век в Савостино.
      Во времена  наших летних приездов, дому было уже больше ста лет.  Он пережил войну, окупацию немцев. Надо отметить, что изначально бабушкина семья жила в другой деревне, название которой я не помню. Дом претерпел переезд, что само по себе ошеломляет моё сознание. Это произошло после войны. Дом был разобран  моим прадедом и перевезён в Савостино, где заново был им же собран.
      - «Лего..», - с иронией сообщает мне внутренний голос. - «Ну, зато я умею собирать монтажную схему и разбираюсь в архитектуре компьютерных программ.. Прадед бы мной гордился.»- добавляю я с ещё большей иронией.
      Вернёмся к самому дому. Он мне казался живым, дышащим организмом. Почерневшие бревна, некрашенные и такие же почерневшие резные оконные рамы придавали ему глубины и таинственности. А что происходило там, внутри него.. Целый мир, наполненный чем-то неведомым, интересным: скрепящие половицы, сени, переходящие в какое-то темное помещение с лесенкой, ведущей на чердак, где сушилось сено.. А если пройти дальше, через сени, будет выход к курятнику и умывальнику на улице. И весь этот путь – как завораживающий лабиринт, с будоражащими воображение звуками, запахами, формами..
      Дом был построен в лучших деревенских традициях: завалинка, клеть, сени, дверь в теплое помещение с  низкой притолокой. –«Это чтоб при входе кланяться..» - уточняет внутренний голос. - «Да. А еще чтоб тепло сберечь, низкий дверной проем  и высокий  порог (помню, как спотыкалась)..»- отвечаю я ему.
      Было в помещении и две русские печи, настоящие, с лежанкой. Я никогда не залезала туда, это место было для меня сокрыто и непостижимо. Толи я боялась темного угла, притаившегося за расшитой узорами занавеской, толи боялась бабушкину сестру, которая всегда ворчала, когда мы любопытничали, лазали и, вообще, вели себя как дети.
      У неё не было своих детей. Её жених погиб, когда она была еще совсем молодой и с тех пор она никому так и не отдала свое сердце. –«Господи, где ты набралась этих фразочек!..»- влез в течение мысли внутренний голос.
      Всю жизнь прожив в одиночестве, она была очень своеобразной и интересной женщиной. В ней сочетались приверженность старым нравам и устоям, скромность, и даже какая-то отстраненность, скрытность. А особый колорит ей придавал говор, какие-то обороты речи, которые я не всегда понимала. В памяти, конечно, остались простые, запоминающиеся  фразы и её тон, низкий, суровый, но какой-то беззлостный, вызывающий симпатию: - «Куды пошёл? Эва смелый какой..», «Надысь петух околел..», «Давеча мести сени принялась..», «Небось пошёл куды?».
      В главной комнате, где располагались кровати, телевизор, печь и обеденный стол,  был и красный угол.  Я точно помню, что в нем стояла икона. Но баба Шура никогда не молилась. Она была обижена на Бога. Но икона стояла. Вот так.
      Телевизор включали утром, на время сериала, и вечером, на время новостей. Телезрителями были мы и моя бабушка. А её сестра никогда не смотрела телевизор. Она всегда уходила куда-то заниматься делами, хлопотать по хозяйству, слышно было только её ворчание и грохот посуды.
      Когда принималась гроза, (-«Вот, ты уже заговорила ихним диалектом..»,- съязвил внутренний голос) баба Шура навешивала на электрические розетки калоши. У нас детей это действо вызывало ажиотаж, как будто что-то поистине опасное, страшное должно произойти, мы оживлялись от этой мысли и с самозабвением помогали бабушке навешивать калоши! Закрывали малюсенькие деревянные форточки и в оживлении, держась подальше от окон, смотрели на стихию, бушующую на улице. По крыше грохотали веселые капли дождя, в сенях скрепели половицы, это баба Шура шла закрывать курятник.
      -«А полы мы раньше песком чистили, воды –то не натаскаешься..»- рассказывала бабушка про свою юность. Те самые полы, по которым мы, маленькие потомки, теперь бегали.
      –«С Мистер Пропер веселей, в доме чисто в два раза быстрей!» - пропел внутренний голос, подводя итог моему рассказу, наполненному воспоминаниями.
      Через 6 часов закончится последний на этой неделе рабочий день, я заведу машину и, не заезжая в квартиру моего многоэтажного дома, направлюсь прямиком загород, к отдыхающим маме и дочке. Не в Савостино, конечно, там теперь хозяин мой двоюродный брат, но тоже в довольно приятное и родное местечко, радующее мое сердце буйностью зелени.- «И удобствами на улице.»- добавил внутренний голос.
      Я обуюсь в резиновые сапоги, дочка сядет на велосипед и мы двинемся по грунтовым дорожкам, связывающим дачные участки нашего садового товарищества. И в какой-то момент дочка разгонится слишком сильно на повороте и откуда-то из глубины души у меня вырвется случайное, суровое, но беззлобное: - «Куды! Эва какая смелая!».