Один из сотни отпущенных нам

Смотрю в календарь: мне хотелось, чтоб был он бумажный, настенный,
Чтоб вырвать к чертям пятый месяц в году опять,
Чтоб медленно, лист за листом, поджигать каждый день, и как вены
Изрезать страницу с печатными "25".

Затем, отдохнувши, смакуя победу над прошлым, я вырву
Всё то, что похоже на "summertime sadness", и
Пройдясь по коробке от спичек, сожгу в пепелище, и пива
Хлебнув из стакана, смахну со стола я пыль.

Казалось бы, лишь восемнадцать; слегка меньше четверти жизни
Предвидятся в том же бессмысленно глупом сне
О майских каникулах, чем-то безумно похожих на тризну.
Но кто погребён? Я не знаю, скажите мне!

А лето - оно так нещадно, так манит покоем и смехом,
Скрывая в себе лишь депрессию, боль и тлен.

Сожжённый сентябрь, сожжённая осень зажжённые светом,
И пламя не гаснет. Но, вновь не разрушив стен, я -  тот наблюдатель, заметивший, как утянуло в пожары
Еще пару месяцев (март и декабрь), да.

И нет больше летней, осенней, весенней и зимней не-важно, -
Весь год догорел и бездушной болезнью стал.

Он перегорел, словно мнимый, старинный, бумажный, настенный -
Простой календарь, завалявшийся у печи.
Он точно из сотни когда-то отпущенных нам и затеян

- Одним из прекраснейших, лучшим?

прошу. молчи.