Ай, в слободе...

Ай, в слободе, на рыбацком мысу,
Муравьиха, важная, наводит бузу.
Спирта с клюквой приняв маленько,
Правит бабка Жизель Муравленко.

У длиннющих ног урчит шесть котов.
Попугай-министр, пятиста годов,
Сановитым хохлом трепещет,
Говорит полезные вещи.

Двое внуков тут, деловых вполне –
Двое зорких, рисковых её парней.
И племянник, артист матёрый.
И какой-то прохожий хворый.

Праздник нынче у них – пить дать:
Подросли внучки, стали радовать.
Принесли бабусе своей дары.
Ну, калина-малина вверху горы!

Тот, что младший, Алёша, принёс засов,
Керосинку, шишечки от часов,
Облигаций ворох госзайма,
И картошки два килограмма.

А старшой, Мироша, синяк принёс,
И пиджак какой-то (чтоб так жилось!)
В нём две сотенных, и на память им –
Трудового Красного Знамени.

Вот красавцы-хлопцы! Что их отцы.
Братаны – заправские молодцы.
Жаль, не видит мамаша бедная:
Сиганула в пучину пенную.

Да сама Жизелька уже не та...
То уснёт в качалке, то пнёт кота.
Вспоминает всё, как из оперы
Её в жизнь уводили оперы.

Как возили в Питер в былым-былом.
Как Распутина видела подо льдом.
Перед знатными там барыгами
Кружевными ногами дрыгала.

Но округа учтиво подходит к ней.
Выпить кружку, зауважать парней.
Приосанитые, погожие –
Именитые есть захожие.

Так и лето укатится кувырком...
Поплывёт хамса, загудит обком.
Стали взрослые наши умники –
Погулять выползают в сумерки.

Ну и я порадуюсь за бедняг,
Отмахнув предчувствие. Два-три дня,
И к румынам с дружком порухаюсь.
Подхарчусь тут чуток – очухаюсь...