В доме под якорями...

В доме под якорями
(Мимо – тропа моя),
В центре оконной рамы
Кажутся мне моря.

Плещутся кропотливо,
Как над цветком – оса,
Сукровицей прилива
Озолотив фасад.

И, в отраженье будто,
(– Видишь ли ты? – О, да!)
Мнится мне, сухопутной,
Что я сама – вода.

И разливаюсь вечно
И не могу пропасть,
Сущности человечьей
Переживая пласт.

Вот я была из плоти -
Вот я на камень льюсь.
В доме, во тьме мелодий,
Лих капитанский ус.

Тонок намек Кассандры,
Чист в переломах льдин:
Хочешь увидеть завтра?
Только в меня гляди.

Домом наполнив руну
Всех приводненных тайн,
Я не горю – горюю
В чреве его кита.

Мне бы внутри остаться
И упиваться им,
Вольным, как город Данциг,
Вечным, как город Рим.

Ждите, не укоряя:
Все, что спасу – отдам
Дому под якорями,
Где я – вода, вода…*

* Мой путь на работу и обратно лежит через «дом с якорями». Довольно удивительная стилизация для лесостепи Ставрополья. Дом этот ранее принадлежал врачу-ветеринару Павлу Григорьевичу Кушакову. Кушаков был членом Петербургского яхт-клуба, путешествовал по Финскому заливу и Балтике. Летом 1912 года газета «Ставропольские губернские ведомости» рассказала, что врач Кушаков включен в состав экспедиции лейтенанта Седова к Северному полюсу (на собачьих упряжках). Павел Григорьевич закупил для экспедиции микроскопы, чтобы исследовать арктические микроорганизмы. В августе экспедиционное судно «Св. Фока» вышел из Архангельска и двинулось к земле Франца Иосифа. Зимовали на Новой земле.

После возвращения из экспедиции Седова Кушаков в 1915 году оказался на Диксоне. Ему была поручена организация на острове радиостанции, создание которой было необходимо для обеспечения связи с кораблями, зимовавшими в Карском море. Кушаков энергично взялся за порученное дело и успешно с ним справился.

Бухточка Павловская в бухте Ефремова в районе острова Диксон названа в 1917 году сотрудниками первой радиостанции на Диксоне в честь Кушакова. Именем жены Кушакова Клавдии Яковлевны назван мыс Клавдии на северном берегу залива Иностранцева.

Потом случилась революция. Кушаков эмигрировал. Находясь в Лондоне, он составил «меморандум» по вопросу развития Северного морского пути. Еще в экспедиции Павел Григорьевич начал изучать влияние на организм человека термически обработанной пищи и пришел к выводу, что она влияет на формулу крови. В этом месте можно смело говорить, что дом под якорями  в Ставрополе - место силы для тех, кто практикует сыроедение. В 1945 году  за свою работу по изучению пищевого лейкоцитоза выдвигался от университета Лозанны на Нобелевскую премию по медицине, но победил Флеминг с пенициллином.

В 1946 году в издательстве Editions Delachaux & Niestl; (Лоне, Швейцария) опубликовал книгу Nuit De Midi et Soleil De Minuit (Полуденная ночь и полуночное солнце) с собственными иллюстрациями, в которой он описал свои арктические приключения. Похоронен в Лозанне.

В 1920 году дом был национализирован советской властью. Сначала в нем разместилась воинская часть. В годы НЭПа на нижнем этаже здания располагался ресторан «Сан-Ремо», а на верхнем -- детский дом (м-да!). Затем, до оккупации Ставрополя немецкими войсками, здесь находилась краевая библиотека. В период оккупации в доме расположилась немецкая часть, а книги были перевезены оставшимися в городе библиотечными работниками в здание краеведческого музея. При отступлении немцы хотели сжечь здание, но соседи сбили огонь. В том же январе 1943-го в здании обосновалась городская телефонная станция. Также в 40-е здесь располагалась библиотека. Сейчас в доме расположена одна из служб Ставтелекома.

Написанное стихотворение не обладает никаким историческим смыслом, а лишь - индивидуальное переживание автора по поводу или без него.