Лосев и Античный Космос 6

       Мужество - это удержание напряжения внутренней формы во внешнем участии или в потоке жизни. Таково моё современное определение. В нём слишком много таких терминов, которые были ещё неизвестны древним грекам, например, внутренняя форма, но мы его можем заменить с приблизительным значением просто на душу. Ясно одно, что мужество это некоторое противостояние, но далеко не любое, а сложное, исполненное продлением и настоянием на одной картинки мира в противовес другой. Дело тут не в том, что мы настаиваем на "своём" и умеем добиться "своего", подобное присуще немалому количеству людей, однако они при этом нисколько не становятся мужественными. Суть скорее в том, что то, что мы несём и храним есть некоторый реальный образ мира, взятый в его полноте или человеческом достоинстве, что в принципе одно и то же. Ведь достоинство человека заключается именно в возможности для него полноты мира и жизни. Достоинство - это не авторитет и не денюжки, а максимально возможная широта охвата и укоренённость в ней. И вот такой мир - полноценный, достойный противопоставляется случайному, эмпирическому, несправедливому, если хотите, встретившемуся нам - мы вступаем в поле напряжения между одним миром и другим. Не себя мы противопоставляем чему-то иному, а мир миру - случайный и частичный мир - более осмысленному. Мы говорим: это не правильно, так не должно быть, мы чувствуем это и мы уверены в этом. Мужественный человек несёт за своими плечами верный, прекрасный мир. Он сам есть этот прекрасный мир - как же он может от него отказаться? И напряжение нарастает. Это напряжение чувствуется мужественным человеком и держится в нём. Итак, вот оно мужество, мы приблизились к нему!
       "Душа - это сопротивление" - писала Марина Цветаева, душа знает... и она не принимает всякое, что ей подсовывают. Мужественный человек как бы "стоит" в мире, как видите образ воина здесь очень неплохо выражает это стояние и является максимально наглядным для обнаружения всякого мужества, однако, давайте не будем забывать, что этот же образ "воина" можно обнаружить и в совершенно казалось бы не воинских средах - так и Цветаева была "воином" в поэзии и в жизни. Она не стреляла и не убивала на войне, но она "разила" своих врагов словом.
       Итак, мы даём определения по бытию, а не по формальной логике. И давая определения по бытию, мы и получаем бытие - бытие мужественности, а это бытие, как мы видим, составное. Оно состоит из "удержания", "напряжения", "внутренней формы", "внешнего участия" и "потока жизни", и каждый из этих элементов должен быть соответствующим образом понимаем и слаженно работать в соответствии с общим определением. Воистину, докопаться до составности бытия, грекам было трудно!
       Но всякое истинное бытие - составное, и эту истину нам ещё предстоит разгадать в дальнейшем, - разгадать как следует и раскрыть.

       Но знали ли эллины, что такое "держать"? Ещё бы! Держать строй например, или аналог - держать мысль... Мысль постоянно падает, обрывается, теснится, корёжится, сбивается с ног аргументами, плывёт собственным чувством, а ты всё равно её держишь, то есть возрождаешь и возрождаешь на новом витке. Столь же мощно и смело можно держать и образ. Любой художник вынашивающий своё творение, держит его нарождающийся образ как бы в "голове", но почему же в голове, а не во всём теле и даже больше, чем в теле - держит его в своём мире. Любой влюблённый держит образ любимой так что этот образ для него всякий раз предстаёт реальней всего окружающего. И всё пройдёт, и даже может быть, жизнь его пройдёт, а этот образ до конца дней сохранится.
       Вот почему любовь - несомненно мужественна, всегда, самая разная, если только это любовь. "Мы мужественны будем..." - снова цитируем Цветаеву. Мы будем держаться и держать...
       А всякая добродетель тянет за собой и остальные. Почему беда никогда не ходит одна? Да потому что и добродетель одна никогда не ходит. Стоит вам достигнуть хотя бы одной добродетели - появятся и другие. Стоит провалиться в одно зло - зло умножится. Перед нами некоторый таинственный закон мироздания, равно выражающийся как во зле, так и в добре. Нет никакого одного зла самого по себе и никакой самой по себе одной добродетели, они живут связками, работают пачками. Есть "узлы" добродетелей и "узлы" зла. И мужественность в том не исключение. Станьте мужественными и вы станете ещё какими-то в хорошем смысле, но попробуйте ещё этой мужественности достичь! Потому то добродетели так нелегко и даются, что не приобретаются по отдельности. а вот зло по той же самой причине приобретается легко - не одним так другим местом вползая в нас.
       Но это пока отступление, вернёмся к теме. Значит, самое главное - "удержание", было знакомо древнему греку, однако вся последующая дифференциация не была у него в ходу: "напряжение", "внутренняя форма", "поток жизни". Поэтому на древнегреческом языке я бы дала такое определение мужественности - это держать мир. Мужество - это когда душа держит мир. Та самая душа, что ежедневно живёт и увлекается потоком жизни, что сталкивается с самыми трудными ситуациями, бедствиями и проблемами - вот когда она делает это, держит мир, она мужественна. В войне с проблемами и бедствиями - наглядно мужественна, зримо, ощутимо, в войне с бесконечной эмпиричностью окружающего - тихо мужественно, скромно мужественна, трудно уловимо, но всё равно мужественна в конце концов. Когда у души есть явное, фактическое противостояние, её мужественность проявляется лучше и быстрее, впрочем как и малодушие, трусость, не готовность. Когда же для души явного противостояния нет, задача её ещё трудней, но и тут она может оказаться, как мы уже сказали, вполне мужественной.
       Почему теневой аналог мужества малодушие? Мало души... - не хватает души, не хватает мира, мир не держится и под напором обстоятельств трус бежит с поля боя. А полем боя может быть вся жизнь.