Доклад в сторону ветра

(поэма памяти Марины Цветаевой)


Ничего себе на юг
улетели стаи птиц...
Для комплекта праздных рук –
ни стаканов, ни синиц.

Рыбы канули на дно.
Зверь не выйдет на ловца.
У меня всегда одно
выражение лица.

Ёлки-палки, лес пустой,
палки все о двух концах.
Я пришёл к себе домой
весь в побоях и в сердцах.

Небо цвета караул,
время года – Юрьев день.
Выпьем, бабка, где же стул –
я сажусь на бюллетень.

Я устал почти что весь.
Мне не хочется хотеть.
Не смотря на всё, что есть, –
нет претензии смотреть.

Всё бы было хорошо,
если б не было вообще.
Мы живём с тобой ещё,
в категориях уже.

Вечер – вместе, утро – врозь,
всё бы пели петухи.
Полюби меня, и брось –
будут новые стихи.

Научи красиво жить –
я не знаю, как мне знать.
Будешь быстро говорить –
буду медленно молчать.

Если просто неспроста,
значит, в моде гражданин.
В небе жирная звезда –
без лирических причин.

В печку песни и дрова –
снился клавишам рояль,
в этой музыке слова –
посторонняя печаль.

Даже если до, ре, ми,
не фа, соль, и не горох –
сколько душу не томи,
в голове японский бог.
 
Мир не плох и не хорош.
Например: другого нет.
Ты почти меня поймёшь
через слишком много лет.

Воздух цвета ничего.
Без пяти, как пять минут.
Сотрясения его
ни к чему не приведут.

Можно выругаться вслух
или бредить по слогам.
Человек – одно из двух,
либо прётся по ногам.

Я не мина, но как взрыв –
не топчи мой внешний вид.
Я закрыт на перерыв
без обедов и обид.

С точки зренья с глаз долой,
шёл по городу туман.
Зренье с точки никакой –
мы вообще его обман.

Ноль, помноженный на грусть.
Месяц выглядит едва.
Я сижу, себе кажусь –
расскажите мне слова.

Протяните мне стакан
или сделайте рукой.
Я сижу слегка не пьян
с посторонней головой.

Ощущений меньше двух.
Жизнь проще, чем проста.
Человек порой на слух
как засада из куста.

За душой ни А ни Б.
И полцарства без коня.
Я приснился сам себе
под редакцией огня.

Если небо набекрень
значит, в доме гражданин.
В моде все, кому не лень,
и до лампы Алладин.

Под высокую кровать
закатился шум идей.
И ошибочно считать
человечеством людей.

Всё сосчитано в уме
в этом лучшем из миров.
Мне чихать на 3 км.
Если хочешь – будь здоров.
 
Я здоровался вчера,
а потом забыл сюжет.
Кто б ни встретился с утра,
дело в том, что всем привет.

С точки зренья смойся с глаз,
друг – приятелю родня.
Я ещё один из нас,
извините мне меня.

Этот странный реферат –
ноль с претензией на звук,
возведённое в квадрат
неприличное вокруг.

Результат – как край доски
после знака “всё равно”.
Ёлки цвета их тоски,
цвета выбросись в окно.

То-то тянет растянуть
литра два на целый тост.
Я смотрю куда-нибудь –
мне не нужно света звёзд.

Совершенствуя печаль,
глаз померк от мокрых дел.
Зренье портящая даль,
слёз – трагический раздел.

Там, где не на что смотреть, –
это более, чем взгляд.
Так прощаются, и впредь
не зовут, и не скорбят.

Просто нечего терять.
Всё – потеря навсегда.
Хочешь – будь, а хочешь – ****ь,
и по пояс – борода.

Беспрепятственно любой,
подвернулся и идёшь.
Все подарки за спиной
и по сердцу только нож.

Было многое не так.
Было всякого уже.
Человек – любой дурак
или дура в неглиже.

Я соолух или брат?
Ты ложилась или спать?
Мы живём сто лет назад,
просто некогда считать.

День недели – никогда.
Не ищи спросонок дверь.
В этих поисках всегда
ровно несколько потерь.
 
Можно что-то предпринять,
или стрельнуть сигарет.
Мне не хочется стрелять –
я, наверное, поэт.

То-то вышел из гостей
без амбиций и пальто!
Там, где несколько людей,
человек уже – никто.

Фрак без бантика, мундир.
Грибоедов от ума.
Если здесь попал на пир,
значит, в городе чума.

Необъявленный визит.
Только, явно говоря,
вряд ли встретишь алфавит,
где не встретишь слово “зря”.

Даже не на что пенять.
Господа, садитесь есть.
Всё, довольно, вашу мать,
интересно, в вашу честь.

В компетенции пропаж
тишина на шесть персон,
чтоб рассматривать мираж,
как невыключенный сон.

Что такое ничего?
Это мой любимый цвет.
Я всегда любил его,
потому что его нет.

Всё дальтонику одно,
и в глазах не так рябит.
Человек глядит в окно –
и теряет аппетит.

Что об этом ни ряди,
он стоит с открытым ртом,
потому что впереди
совершенное потом.

Вроде “скоро” или “бля...”,
и другой “базар – вокзал”.
Он спустился с корабля,
а вокруг 9-ый бал.

А прохожий всё идёт –
у него и стаж, и нрав.
Здравствуй, Женский, Новый Год,
даже если я не прав.

Как там утренний эфир?
Как вечерний туалет?
Красота внушает мир,
даже если его нет.
 
Всё, что кажется, и зря,
и с котом один мешок.
Я проснулся – здравствуй, я,
хорошо устроен шок.

Значит, всё-таки на юг
улетели стаи птиц.
Я смотрю себя вокруг
без упрёков и границ.

В галерее  перспектив
тематический провал
под естественный мотив
тех, кто с музыкой порвал.

По колено ни гу-гу.
Воздух – сейшн сквозняков.
Я сижу и не могу
не бросать на ветер слов.

На дворе пурга и темь.
Жизнь отложена на щит.
Трижды девять – двадцать семь,
если сделать умный вид.

Человек к тому горазд,
как по трапу корабля.
Он давно ушёл от ласт,
даже вышел из себя.

Выбил комплексы и дверь,
эмигрировал за мрак.
На часах его – теперь.
На душе  его – никак.