На завалинке

Воскресным днём,мы снова на родной завалинке. Все теже.Кадушкина, Ухваткина,Ведеркина, Ушаткина и конешно, я. А как же без меня то, никак нельзя. Да ишо гостья Кадушкиной присела с нами. Сидем сёмки лузгаем, и друг друга подкалываем, как бысь саревнумся ихто на язык острей, ихто шуткуе острей, а гостья наша усе  мовча сядить. Сидела, сидела, слухала, слухала и вдруг, как заржеть, ажник мы вздрогнувши усе от неожитки,а ишо и говоря:
-Каки вы бабы усе  бряхухи, но брихаете больно завлекательно, ажник слухивал бы и слухивал. Завидно ажник стало. Дайкось и я попытаю таком, шо либо вякнуть,небось шо и выйдя.
-Ну так и брякни, шо сядишь, гляделки шо сыч в ночи пялишь, не то глуха, не то нема,чи гряшна, аль свята, шо сбрехнуть боишся.
-Да врать то шо, вон оно ентой правды сколь, хошь ведром черпай,хошь в кадушку сливай.
-Э ты говори, да не заговаривай, нет на што к нам с Кадушкиной цыпляться зачала. Иш хай Ведеркина правду цепляя да в кадушкину сливая. Ну да хай тебя, режь свою правду-матку-язвит Ушатка.
-Да час токмо с духом сберусь.
-А дух то, хоть хорош, разбегаться не придётся?
-Хорош,хорош, язва ты языката.
-Иль че без духа одной то ни как? Снова язвит Ушатка.
-Ни как, ни как ,- отвечает гостя смеясь.
-Было енто давно, я ишо молодой была.
-О, да ты, ишо молодой була, да подит красивой?  Вот даёт она, бабы,-смеется Ведеркина.
-Да, будет уж вам-одергиваю я- так и не дадите заговорившей нашей госте поговорить, чешите и чешете бесперечь, языкатые.
- Так вот жила я тодылича, как и ноныча в городу
- Хи-хи-ухмыляется Ухватиха- не в городу, а в городе.
- Прикрати из себя грамотея корчить,дай бабе в роль войти,снова встреваю я.
- Городок не велик и дома енти усе  таки малы. Больше на деревенски похожи, особо на окраине. Акуратни с палисдником, и у нас такой домик, как и усех близнец. Так весной и летечком утопал увесь в цветках. Да и сама я токмо в рассвети летов. Влюбился у меня тоди один участковый. Машин у то время , как вы знаете не було и ездила милица на конях. Вота мой ухожор, выбяря время, на коня и ко мне.
-А почему ухожор, ен шо уши жрал? - Прикалывается Ушатиха.
-Жрал, жрал,- не остоеться в долгу гостья- Так вота приедя бывалочи поздно ночиной ко мине. Коня привяже в средине сада,а сам пеший к мому окну, чуть слышно стукня у стекло, шоб родители услыхать не могли. Раньше ведь не то  шо час, не ровен час родители прознают, таком вздрючат, не захош. Открою я хвортку,ен прых и в горенке моей. А ишо и охапку светов уседа приносил. Без них не разу не прихОдил.
-Вот даеть, во браконьер, а ешо участковый заливается хохотом до слез, Ушатка, всю красу на природе сгубил,от ентого и ноне светов не стало, из-за ентого твоего ухажора, то ен ухи жреть, то светы губя, вредитель, да и токмо. Нет сколькив людев радости лешил, Ирод треклятый. Ух, так ба и огрела клюкой,треклятого. Не пакасти,не хапай усвою удовольствию,дай и другим красой усладиться. Так бы по рукам и отхлестала за вредство природе-матушке.-в гневе на полном серьезе ворчит Ведеркина. НечЕго  ты ба ему не казала, как сверкнул бы на тебя зенками,та ешо в хорме и при погонах, сама ишо б помогла той букет сбирать,- подначивает ее Ушатиха.
-О да ты че сказивши чи шо?  Шоб я? Да я бы...- в запале кричит Ведерчиха.
"-Я я" ...шо якош-то,вспомни,как ты лебезила пред дерехтором школы,колысь ен тебя распекал? Помнишь, ты чутки пред ним на коленки не ставши-продлжает Ушатка-а за што ен  тебя, помнишь?
-Помню, так не спроведливо ругал-то.
- так и я говорю неспроведливо, а ты проглатила обиду молча, ишо и прашенью просила!
-Да дура була.
почему була? ты и ноне не умней стала, токмо якать и умешь.
 Та хватя ужо, дайте гостю дослухать- встревая Кадушкина-расказуй Мотря.
-Явивши очередной раз,спрыгнул в окно, отдал светы и сняв сопоги, как в ент  момент батя встовляя ключ в замошну скважену. В миг мой Павлик, выскочил в окно, босыми ногами в сугроб. Они меня уседа закрывали, шоб не сбегла до женехов.
-Ха-ха-ха упали усе со смеху наши поседельшики.
-Вам смешно, не дошло до раскассшици о чем смеются заваленшицы, а каково Павлу с голыми ногами на снегу? Народ буквально катался со смеху. Хотела я,спяшай отсу сказатса, а тятя не уходя. Каже мы час с матушкой уезжам, закройся за нами ,да матери Мотька, до жанихов бегать не вздумай,у знаю,выпорю,как сидорову козу.
-Што вы тятька не буду. Токма я за ним дверь на засов, и бегом к хвортке. Токмо открыла и Павелик ,так и вскочил в хату промерз, ажник дрожжит увесь. Я ему самогону стакан, выпил,а потом и ногам растиру делали. Обошлось.
- а букет он тебе и в энтот день принОсил?
-А как же, ен без букета не колысь не прихОдил, уседой со светами. Мимо поляны где светы уседа светут же ехавши, чешь не рвать попутно.
- Так шо и зимой цвели?
-Ты шо , не ,зимой не .
так и я думаю, как светы зимой,словно в сказке 12 месяцев, ну и шо- дальше то?
-шо дали,дали беда зовсем. Приехали домов,тятька с мамкой, и не одни,а со сватами и женихом. Жениха, то янтересно тоже Павлом звали. И бул ен из деревни Шакалово. Звание ей тако  видно дали,шо там очень много шокалив водилось. Вот и невесту Павла шокали зьели. Каже ужо  свадьба, пошти була готова, да пошла невеста егонова платью свадебну купливать у соседню деревню. Вота  и напали на неё в лЕсу шокали. Написала она записку. Шо на мине напали шокали,наткнула на сук и дальше побегла,а шкали за нею. Успела она ишо одну запись на дереве оставить со словами: сейчас мэне будут исты шокали. Я злезла на дереву,а воны становятся один на одного, и начали, не все они мене з'ели. Во то и остался вин один. Жалко мине его стала, таком и жили, покель война не зачилась. Усе  ушли на хронт и Павел ушёл. Был на хронте до победы.
Вернулся живой с наградой. Храбрый бул солдат. Прибыли един раз в деревню. Зрит ,а немский хриц на забор облакотивши стоит. Так ен изловчився и проколол хрица штыком на сквозь. Туточки командир подходя и каже,"-молодец говорит гвардии лейтинант Гузин".
-" Ни как нет Рядовой Гузин". Отвечает мой Паша.
" Был рядовой,-сказал ему командир- присваеваю тебе внеочередное звание за героизм, и представляю тебя к награде". Но самое янтересное потом узналсь, немчик ентот ужо убит был кем то. Пришёл мой суженый ужо в августе1945 годе. Родила я ему две дочки, да сыночка. Детки выросли, а мы состарились. Как только речь зашла о войне смех сам собой как-то  стих. Каждый вспомнил своих родных и близких не вернувшихся с войны. И хотя в рассказе Мотри было много приврано и смешно. Смех ужо не получался. Свечерело. Пастух пригнал стадо с пастбища, и все, как то молча разошлись по домам.
.